Вернуть утраченного

– Слушай, Комуи, ты не в курсе, что это за штуковина, которая воспоминания стирает? – Канда был уже довольно пьян и теперь вертел в пальцах низкий стакан с виски со льдом, который ударялся о стенки. – О, ты наслышан о моем Комурине «Memory»? – тут же оживился инженер. – Это машина способна атаковать нейроны мозга в выбранной зоне свободными радикалами, разрушая... – Стоп! – Юу показал развернутую ладонь. – Я все это слышу, как «бла-бла-бла-это-поток-совершенно-неведомого-бреда». Мне только интересно, может ли Аллен меня вспомнить. – Не могу ответить, – посерьезнел Ли старший. – Это еще почему? – вытаращился на него Канда. – Как бы сказать... – он почесал в затылке. – В общем, согласно нашим исследованиям процесс не обратим. Однако, они проводились на мозге гораздо старше, это раз, и мы еще не пробовали его на людях с полной амнезией ранее, это два. Поэтому у него могут быть подсознательные воспоминания. А могут и не быть. – То есть, он для тебя часть эксперимента? – Юу рассматривал лед в своем стакане. – Не мог его отговорить? – Это же такое ценное исследование для моего Комурина! – возмутился Комуи. – Тч, – Канда явно не удовлетворился ответом. Квартира Юу была небольшой — это была одна из тех квартир-студий, что стали так популярны в последнее время. Снимать ее было недорого, что вполне устраивало его. Отчасти цену сбрасывал тот факт, что все окна здесь выходили на восток, и утро начиналось вместе с первыми лучами солнца. Переехав сюда из общежития после первого же месяца, Канда сделал ремонт. С его приездом комната стала темной: обои на стенах были темно-серыми с черным графическим изображением лотосов, мебель была строгих геометрических форм из черного дерева, стекла и хромированной стали. В единственной комнате у стены стояла широкая кровать, всегда застланная темным постельным бельем и укрытая поверх черным пледом с выдавленным фактурно опять же лотосом. В ногах ее возвышался полупустой гардеробный шкаф с раздвижными дверями. В центре комнаты располагался круглый стеклянный журнальный столик, вечно покрытый прессой, придавленной пустой чашкой из-под кофе, вокруг которого расположились четыре стула с черной кожаной обивкой. Противоположная кровати стена была узкой и переходила в подобие барной стойки, но полноценная ее часть увешана толстыми полками, уставленными книгами. Здесь же стояла коробка, в которой Канда хранил упражнения в каллиграфии и свои рисунки, коих никому не показывал. Перед ними стоял большой стол, на котором мог что-либо отыскать лишь сам Юу, ибо кроме ноутбука и рабочих записей были здесь также свалены кучами все материалы и источники. Раз в неделю Канда полностью разбирал стол, не оставляя на нем ничего лишнего, и уже через день все возвращалось на круги своя. Перед столом стояло удобное кожаное кресло, в котором, собственно, Юу и развалился в этот вечер. А за его спиной, за барной стойкой была маленькая кухня, весь интерьер которой состоял из газовой плиты, вытяжки, холодильника и узкого шкафа с встроенной микроволновкой. – Каждый раз, как к тебе захожу, кажется, что вечер уже наступил, – изрек Лави. – От этого спать хочется. – Дома спать будешь, – отрезал Юу. – Кстати, ты не боишься пьяным с родителями разговаривать? Они же тебя поздравляют с днем рождения? – нетрезвый глаз рыжего хитро ухмылялся. – Они меня поздравили вчера, когда шестое наступило в Токио, – отмахнулся Канда. – Впрочем, ты прав, время и правда позднее. Я устал. Комуи, вы на машине? – Да, – отозвался тот, – иначе я бы с вами все-таки выпил. Я отвезу Лави. Юу кивнул. Гости его поднялись стали собираться. Комуи вышел первым, за ним Лави. Линали собиралась дольше всех, и Канде казалось, что она вообще весь вечер была какой-то странно необщительной и тихой. Будто что-то терзало ее, но сказать она то ли боялась, то ли стеснялась. Он стоял, опираясь на простенок, отделяющий коридор от остальной квартиры, и все также вертел в пальцах стакан с виски. – Тебя что-то беспокоит? – спросил он, глядя на спину Линали. – С чего ты взял? – она явно удивилась, но даже не обернулась. – С того, что ты крайне редко бываешь такой молчаливой. – Прости, – Линали быстро обернулась и обняла его. – Я рада, что ты его вспомнил. Ты был таким счастливым с ним, а последние дни снова был мрачным, и мне это не нравилось. Прости, я просто переживаю. – Все в порядке, – Канда взял ее за плечо свободной рукой и отстранил. – Иди уже, а то Комуи голову мне открутит. Или, что хуже, Комурину какому-нибудь отдаст. Линали снова посмотрела на него, кивнула больше самой себе, чем ему, и вышла за дверь. А Канда вернулся в комнату, где на журнальном столике поверх «Нью-Йорк Таймс» стояла бутылка виски, еще на треть полная. День выдался слишком насыщенным, чтобы так легко уснуть, и Юу прекрасно это понимал. А потому он долил в свой стакан коричневой жидкости, сел в кресло и стал предаваться воспоминаниям. После встречи с Лави на станции на Манхэттене Аллен почти бегом догонял поезд до Квинса. Разрисованная кривоватыми надписями электричка метро везла угрюмых и недовольных людей, потрясываясь и моргая внутренним освещением. В вагоне было почти пусто, и Аллен сел. Он расположился между приличного вида афро-американцем, читавшим книгу, и, кажется, арабом, сидевшим с журналом. Уолкера непреодолимо тянуло в сон. Он заметил, что в последние несколько дней это происходит с ним постоянно, хотя, казалось бы, он хорошо высыпается. Впрочем, он припоминал, что Комуи что-то говорил об этом, вот только не помнил, в связи с чем. Он погрузился в дремоту, едва электричка тронулась со станции. Руки его автоматически прижали сумку к груди. Сон Аллену снился очень странный. Будто бы ему лет шестнадцать, а то и меньше, и он немного потерялся в Квинсе. Потом он встретил знакомого парикмахера, старого седого человека в очках, который подсказал ему дорогу. Он, наконец, нашел свой дом. К нему подходил его сосед — Лави. Он узнал его по закинутым за голову рукам и рыжей шевелюре над повязкой. Шапок этот парень не носил даже если было очень холодно. А рядом с ним был вроде бы незнакомый человек с длинными черными волосами, собранными в высокий хвост, и в длинном черном плаще. Аллен решил догнать своего друга, но едва вбежал в свет уличного фонаря, как тот, кто шел вместе с Лави, подскочил к нему, угрожающе наставив на него... меч? В неверном свете Уолкеру показалось на несколько мгновений, что оружие настоящее, и все внутри него похолодело. Да и дополнялось оружие ледяным выражением темно-серых глаз. Только через несколько секунд до него добрался голос Лави, увещевавший, что он никакой не вор. Рыжий представил их друг другу, назвав спутника Кандой. На протянутую руку он только фыркнул и попрощался. Вдруг все закружилось и рассыпалось радугой. А когда рябить в глазах перестало, Аллен оказался в центральном зоопарке в Нью-Йорке. Здесь ему явно было семнадцать, и они шли вдоль вольеров странной компанией: едва знакомые ему Линали и Комуи, Лави и Канда. Девушка шла под руку с рыжим, чтобы не оступиться на застывших октябрьских лужах, а брат ее прыгал вокруг, называя Лави осьминогом. И хоть тот и говорил несколько раз, что лишь держит ее под руку, Комуи это явно не устраивало. А Канда с недовольной миной шел рядом с Уолкером. Аллен подумал, что Юу недоволен, наверное, тем, что он позвал этих троих, и усмехнулся лишь тому, что дед Лави идти с ними отказался. Еще одна вспышка, и они уже в центральном парке. Линали просит Аллена и Канду попозировать для фотографии, но Юу отнекивается. Уолкер все же уговаривает его, но от объектива он отвернулся, скорчил кислое выражение лица и скрестил руки на груди. Улыбнувшись на камеру, Аллен шепнул Канде: «Не ревнуй», – чем ввел в его в молчаливое состояние на несколько часов... Аллен проснулся как раз вовремя. Он увидел, как мимо окна напротив проплыла голова на широких плечах его опекуна. Мана Уолкер был первым человеком, которого Аллен вообще помнил. Он знал, что это не его отец, знал, что он тоже пострадал в той аварии, но почему-то он взял мальчика к себе и заботился о нем. И каждый раз, когда Аллен спрашивал его об этом, он получал один и тот же ответ: «Не мог же я тебя бросить». – Мана, – обратился он, едва они оказались на улице и направились к дому, – я познакомился сегодня с удивительным человеком. Только не уверен, что еще увижу его. – Иди вперед, – отозвался тот. – Если ты хочешь увидеть его, ты найдешь способ. – Да, так оно, конечно, – Аллен почесал в затылке. – Но что более странно, я задремал по пути, и он мне снился. Будто бы был знаком с ним раньше. – Бывает, – улыбнулся Мана. – Бывает, что встречаешь человека, а он уже кажется тебе знакомым вечность и близким. – Да... – протянул Аллен. Канда проснулся в кресле. Во рту у него пересохло, а голова немного трещала. Он осознал, что так и уснул вчера сидя за столом, и оттого теперь у него будет болеть спина и шея. Но того, что наступил понедельник, это не отменяло, а значит, надо было заняться некоторыми делами. Юу неторопливо встал и отправился варить кофе. Растворимого он не признавал, а потому каждое утро его начиналось с турки, мерной ложки и сложного выбора. В этот раз он решил насладиться итальянским кофе с орехом, который и был тут же извлечен из шкафа. Пока кофе варился, Канда успел добрести до комнаты, взять что-то из материалов на столе и вернуться как раз вовремя для того, чтобы снять турку с плиты. Он залил овсяные хлопья молоком, открыл книгу и приступил к завтраку. Чтение совсем не занимало его, да и ложка совершала путь от тарелки до рта лениво и неторопливо. Больничный его заканчивался десятого июня, и после этого его снова ждало издательство с вечно липнувшими к нему барышнями, убежденными почему-то, что Юу это интересно. Подработка давала ему опыт и возможность знакомства с большим объемом литературы, доход хоть и был небольшим, но стабильным. С учетом того, что от родителей он регулярно получал некоторую сумму на проживание и питание, дефицита средств он не испытывал. Но занимало его в гораздо большей степени то, что его машина после аварии превратилась в груду искореженного металла, которому место только на свалке. Сам он чудом остался жив, отделавшись амнезией и парой переломов, которые уже почти срослись. Какой-то безумный гонщик на мотоцикле, обгоняя встречную машину, толкнул заднее крыло его Шевроле, и машину развернуло поперек дороги. В оживленном движении он сразу получил удар справа спереди и слева сзади. Сработала подушка безопасности, и сознание покинуло его. Очнулся он от того, что машину его резали, чтобы достать его тело. Следующим воспоминанием была уже больница, беготня врачей и возникший непонятно откуда Лави, вид которого окунул его в воспоминания. Не стоило и обращаться в автосервис, чтобы понять, что машина свое отъездила. И теперь Канда был озадачен тем, где взять новую. Он знал всего пару авторынков подержанных автомобилей, где мог найти что-то приличное, и во время своего завтрака размышлял о том, куда именно ему отправиться сначала. Идея общественного транспорта ему не нравилась, но выбирать было не из чего, так что он остановился на том, что был ближе. Как бы ни откладывал Канда свою поездку за машиной, к полудню он все же заставил себя собраться и выйти из дома. Было теплее чем в воскресение, а потому он лишь набросил плащ на плечи, чтобы ветер не сильно дул в спину. До рынка он добрался на удивление быстро: час-пик еще не настал, а потому улицы были относительно свободными. У ворот большой автостоянки, где располагался рынок, его встретил хозяин. Это был полноватый чернокожий мужчина, одетый довольно просто. Он представился Полом и спросил, какие машины интересуют молодого человека. Тот отозвался, что готов потратить не больше девяти тысяч, и Пол приглашающе махнул ему рукой. В том ряду, куда они прошли, по большей части стояли универсалы, пара внедорожников и несколько спорткаров. – А Шевроле есть? – осведомился Канда, недовольно осматривая автомобили. – Да, есть Камаро восьмидесятого года, – ответил Пол и улыбнулся. – В хорошем состоянии, но она подороже будет. – Сколько? – сухо поинтересовался Юу. – Девять с половиной, – сразу ответил тот. – Покажите, – взгляд Канды похолодел. – Идем, – Пол махнул рукой, направляясь к другому ряду. Машина оказалась черной, отполированной и выглядящей вполне прилично. Пол тут же махнул рукой на вопросительный взгляд Канды относительно таблички с ценой, которая гласила о продаже за одиннадцать. Юу оценил состояние двигателя как удовлетворительное и попросил тест-драйв. Шла машина хорошо, хотя и немного урчала. Полностью черный салон вполне устроил Канду, педали имели плавный ход, рычаг коробки хорошо ложился в руку. Он кивнул, решив, что выбор его на ней и остановится. После небольшого торга Пол уступил еще двести долларов, и оба остались довольны сделкой. На пути обратно Юу встал в пробке, как раз попав на час-пик. Это немного огорчило его и стерло с его лица самодовольное выражение. Машину ему нужно было еще зарегистрировать, что он тоже хотел сделать сегодня, чтобы не тратить еще один день. Процедура была не сложной, и Канда, расправившись с этим, поехал к себе. Он старался не думать об Аллене, но удавалось ему это с трудом. Даже читая источники по своей статье, он отвлекался и никак не мог сосредоточиться. Он уже твердо решил, что завтра поедет в Джерси, ведь времени на то, чтобы вернуть Уолкеру воспоминания, у него было слишком мало. Да и за месяц построить все заново тоже будет сложно. Чтобы отвлечь себя от бессмысленных размышлений, Юу лег спать рано, и почти сразу провалился в забытье. Все же поездка по городу утомила его слишком большим количеством людей вокруг. *От автора: не бечено.