Мой лорд и я

Кроу смачно отня́л свои тёплые губы от растерянных губ Беттани. Глаза врача были заметно ошарашены, а рассудок на пару мгновений онемел от потрясения: так бывает, когда человек внезапно видит нечто, во что отказывается верить его разум. Никогда в жизни Пол не видел нечто, во что бы отказался поверить его разум – но испытал это в эти секунды, когда безо всякого предупреждения и внятного предвещения недовольный сердитый Кроу вдруг жгуче впился в его губы, подарив ему кипучий, настоящий и честный поцелуй. Но ошарашенный, на секунду сбившийся рассудок Пола быстро отошёл от потрясения, озарённый ясным осознанием истинной причины демонстративно неприязненного поведения Кроу. Расс смотрел на Пола выжидающе-растерянным взглядом, тяжело дыша и крепко сжимая Пола за предплечья. Пол чувствовал в груди гулкий частый стук собственного сердца, который отдавался в его оглоу́шенных от шока ушах. В отличие от Кроу, он инстинктивно задержал дыхание, ошеломлённый – будто вкопанный. Прижимаясь лопатками к двери, он держал Расса выше талии обеими руками. Они были одеты почти одинаково: в чёрные брюки, белые рубашки и чёрные жилетки. А их жгучие мысли в эту секунду были тоже очень созвучны друг другу. Пол обхватил Кроу вспотевшими ладонями за спи́ну чуть ниже лопаток – и рывком прижал его к себе, ощутив его упругий твёрдый член в штанах. И его горячее дыхание. И волнующий стук его сердца. Пол чувствовал как быстро наполняется кровью его собственный член. Кроу наслаждался дьявольской силой своего внезапного бессилия – с приоткрытым ртом наблюдая за возбуждающе-возбуждённой мимикой белобрысого доктора со светлыми ресницами. Наконец Пол нежно прижался губами к губам Кроу, погрузив свой мягкий язык в его истомившийся рот. Расс крепко заключил Беттани в свои надёжные объятия, и ноздре́й Пола коснулся дразнящий и нахальный запах мужского тела. Этот запах кружил ему голову, дурманил рассудок – и пробуждал опасную первобытную похоть. Кроу отдавался страсти с такой силой, будто завтра утром его поведут на эшафот – и это последний шанс в его жизни. Он нарочно царапал своей жёсткой щетиной мягкую кожу на шее Пола – и надеялся, что ему это нравится. Ему в самом деле это нравилось – и Пол ещё сильнее прижимал голову Кроу к своей коже, чтобы острее ощутить остроту его щетины. В свою очередь Расс грубо щупал своей ладонью и пальцами рыжеватую щетину Пола на подбородке. Она была очаровательно мягкой на ощупь для грубой кожи рук Кроу. Поддавшись ещё одной бурной волне хищного вожделения, Кроу стал жадно расстёгивать туго застёгнутые пуговицы жилетки на груди Пола. Покончив с ними, Расс помог врачу суетливо избавиться от жилетки, которая полетела на пыльный паркет. Открывшиеся взору Кроу пуговицы на рубашке Пола вызвали у Расса львиное нетерпение, и он дёрнул рубашку в стороны, а пуговицы со стуком попадали на пол. Не снимая рубашку с Беттани, он начал поглаживать ладонями гладкую тёплую грудь доктора, внутри которой так волнующе стучало сердце. Наклонившись, Кроу принялся не слишком нежно, но опытно облизывать левый сосок Пола, заставив врача слегка запрокинуть голову и издать тихий глухой стон. Затем Кроу переместился к другому соску, царапая щетиной нежную грудь Беттани. Пол восторженно ловил себя на мысли, что это лучший вечер в его жизни. Как странно, что этот вечер нача́лся с ничего не предвещавшей мокроты портного – но в итоге привёл Пола в эту тёмную комнату, в которой тускло горела керосиновая лампа на тумбе. Пол встревожился, задумавшись о том, кто зажёг эту лампу – он подумал, что вероятно обитатель этой комнаты в любой момент сюда может войти, раз оставил на тумбе непотушенную лампу. В этот миг Пол вспомнил, что дверь комнаты, к которой он прижимается спиной, незаперта́ – и любой может открыть её в любую секунду. Но Пол мигом забыл об этих проблемах, когда Кроу расстегнул ему верхнюю пуговицу брюк и засунул туда свою широкую мощную ладонь. Горячая рука Расса обхватила твёрдый член Беттани – и, не вынимая член из брюк, Кроу принялся массировать его, из-за чего у Пола перехватило дыхание. Сухая и жёсткая рука Кроу причиняла Полу слегка болезненные ощущения – и Расс, заметив это, вынул руку из брюк Пола и поднёс её к подбородку Беттани ладонью вверх со словами: - Плюнь в ладонь. Пол набрал во рту щедрую порцию слюны и плюнул в ладонь Кроу. Затем Расс поднёс эту ладонь к своему подбородку – и тоже плюнул в неё. После чего погрузил руку обратно в штаны Беттани и принялся массировать чувствительную головку его твёрдого члена, доставляя Полу невыносимо сладостное удовольствие. Доктор вновь запрокинул голову, прижавшись к двери затылком. Он услышал за дверью чьи-то шаги – судя по всему мужские – но они спокойно проследовали мимо двери и исчезли. Продолжая массировать член Пола, Кроу упивался возбуждающим видом Беттани, запрокинувшим голову с закрытыми глазами и приоткрытым ртом. Оставаясь в избавленной от пуговиц белой рубашке, Пол думал о том, что, должно быть, Рассу сейчас очень жарко в его застёгнутой чёрной жилетке и белой рубашке. Кроу тоже подумал об этом: ему в самом деле было жарко, но он не хотел тратить время на раздевание. Решив, что пора переходить к главному, Кроу отня́л Беттани от двери – и толкнул его на пол. Доктор этого не ждал и не смог удержать равновесие, упав на ягодицы и ладони - приземлившись на персидский ковёр. - Ложись, - сказал Кроу, расстёгивая верхнюю пуговицу своих чёрных брюк. Пол послушался и лёг на спину. Ему нравилась возбуждающая решительность и бесцеремонность Кроу – такая скупая на слова. При падении Пол ударил копчик – но ему даже нравилась эта бодрящая боль. Кроу расстегнул свои брюки обнажив внушительный член, внушивший Полу одновременно чувство восхищения и лёгкой тревоги. Рассел лёг на Пола, прижав его к полу своим тяжёлым телом – и жгуче вцепился в его губы. Вскорости прервав этот кипучий поцелуй, Кроу стал переворачивать доктора на живот – но Пол решил сопротивляться: не потому что не хотел ложиться на живот – а потому что желал ощутить настырную агрессию морского волка. Не без усилия Кроу уложил Беттани на живот – но Пол попытался перевернуться обратно, на что Расс ему сказал: - Делай, что говорю. Лежи. И Пол послушался, перестав рыпаться. Он лежал на ковре, упираясь руками – чтобы его лицо не лежало на полу. Вдруг он увидел, как Расс протянул ему к подбородку свою руку ладонью кверху: - Плюнь, - сказал Кроу. Пол накопил во рту побольше горячей слюны и смачно сплюнул её в надёжную ладонь. Затем Расс тоже плюнул туда – и принялся массировать себе головку члена, закрыв глаза, пока Пол в сладостно-тревожном предвкушении глядел на ковёр широко раскрытыми глазами, закусив кулак. Он знал, что сейчас будет больно – и думал о том, как эта боль вскоре сменится удовольствием, морально готовя себя. Он нашёл забавным, что Рассел действительно исполнил свою угрозу «разложить его на персидском ковре», если он не покинет комнату сию секунду. Кроу сунул пальцы в брюки Пола в районе ягодиц – и рванул за штаны, стянув их с задницы вместе с подштанниками. Обнажённые ягодицы доктора предстали взору Кроу, который принялся больно шлёпать их ладонью, разогревая их. В этот момент Пол беззвучно засмеялся от радости, закусывая свой левый кулак. - Тебя трахали раньше? – спросил сверху Кроу. - Да, - глухо ответил Пол севшим голосом. - Пидрила, - сказал Кроу и смачно плюнул Беттани в анус. Пола оскорбило и разозлило высказывание Кроу – но в то же время приятно раззадорило, и он решил вновь молча закусить кулак в предвкушении. Кроу ещё раз плюнул в анус Беттани. - Ты мне с первого взгляда не понравился, - сказал Кроу, имея в виду противоположно обратное. Пол понял его правильно – и почувствовал, как Кроу вставил свой толстый увлажнённый слюной палец ему в анус. Это был указательный палец. Пол ощущал, как его тугой сфинктер инстинктивно протестует против чужеродного пальца, но Беттани попытался расслабить задницу, сосредоточив мысли на своём сладостном возбуждении. Вскоре Кроу вытащил палец и смачно плюнул Полу в анус ещё раз, а затем погрузил туда уже два пальца: указательный и средний. Расс начал медленно трахать доктора пальцами, причиняя тому умеренно-терпимую жгучую боль. Наконец Кроу вытащил оба пальца – и Пол почувствовал, как Рассел пытается войти в него. Доктор сильнее закусил кулак – а его тело и мысли пронзила острая боль. Расценив, что дело может идти более гладко и спешить некуда, Расс вышел из Пола, ещё раз плюнул в свою ладонь и увлажнил член – а затем принялся входить в Беттани снова. Доктор чувствовал жгучую боль и до боли прикусил кулак, мучительно зажмурившись – не издавая при этом ни звука. Из его зажмуренных глаз потекли слёзы – но совсем не от печали: это была физиологическая реакция на острую боль. Овладев Полом наполовину, Кроу остановился, прислушиваясь к реакции тела доктора. Расс чувствовал, как стенки ануса медленно расширяются, мал-помалу пропуская Кроу вперёд. Расс это делал с опытной лёгкостью – а Полу это давалось ценой мучительной боли. Но он мужественно терпел, зная, что сейчас это окупится. Кроу держал Пола за плечи, а затем положил правую ладонь на затылок доктора и прижал его голову лбом к полу, сказав ему: - Терпи. Пол терпел, из последних сил сдерживая мучительный стон. - Дай руку, - сказал Кроу и вложил пальцы своей правой руки промеж пальцев правой ладони Беттани, лежавшей на полу внешней стороной вверх, соединив руки в замок. То же самое Расс сделал и с левой рукой Пола. Врач почувствовал себя в надёжных и добрых руках, инстинктивно расслабляясь – и открывая Кроу дорогу. Новая волна жгучей боли пронзила тело Пола, и он снова хотел закусить свой кулак, но уже не мог - потому что его руки были соединены в замок с руками Кроу. И тогда Пол закусил левую руку Расса. А затем сочно впился в неё своими губами. Кроу полностью вошёл в Пола, но не двигался и терпеливо ждал. Беттани стал чувствовать, как боль постепенно стихает, а Рассел вскоре начал осторожные движения внутри Пола. Расс выпустил напряжённые и влажные ладони Беттани и снова взял его за плечи, увеличивая амплитуду движений. Теперь он чувствовал, что овладел своим доктором в полной мере. Пол чувствовал то же самое – и это пробудило в нём чувство глубокой зверской ненасытности. Кроу со знанием дела трахал Пола – не слишком нежно, не слишком грубо. Ему казалось, что это лучший вечер в его жизни. Забавно, что начался́ он не слишком приятно – с того, что Кроу проиграл в покер Крису и Томасу. Но теперь Кроу выиграл всё, что желал выиграть в этой жизни. Совершенно внезапно. Пол смутно чувствовал маячащий на горизонте дьявольский экстаз – хотя он не мог вполне для себя решить, дьявольский это экстаз или всё же божественный. В отличие от Пола, Кроу вообще не задумывался о природе своего грядущего экстаза – и без лишних мыслей напрямую стремился к нему. Он снова смочил слюной свою правую ладонь и стал горячо надрачивать член Беттани. Пол чувствовал, как резко начал подступать к оргазму – и это его одновременно окрыляло и печалило: он не хотел улетать в небесные сферы так быстро. Он снова закусил свой кулак, на котором уже остались красные следы от его зубов. Пол поймал себя на забавной мысли, что в этом месяце Кроу уже не в первый раз заставляет его кусать кулак: но если раньше он кусал кулак от горькой обиды – то теперь он делает это совершенно по другой причине. Задумавшись об этом, Пол не заметил, как внезапно его накрыло дьявольски райское первобытное наслаждение, в один миг перебросив его за точку невозврата. Он глухо и безудержно застонал в свой левый кулак – и через несколько секунд Кроу почувствовал на своей правой ладони тёплую сперму доброго доктора. Закусив нижнюю губу, Кроу хищно улыбнулся сам себе – и увеличил амплитуду своих движений. Он обхватил Беттани руками, заточив его в свои цепкие объятия и, быстро перескочив свою точку невозврата, излил в Пола все свои жгучие чувства, накопившиеся у него за этот месяц. Кроу не смог удержать внутри себя удовлетворённый освобождающий стон. Пол почувствовал в себе горячую сперму Кроу – и это доставило ему щедрое чувство душевного насыщения.... В комнате повисла удовлетворённая тишина, на фоне которой слышалось только тихое дыхание спускавшихся с небес Кроу и Беттани.... *** А в эти минуты Лидия дежурила у постели вновь уснувшего Родриго – и не могла понять, куда исчез добрый доктор, ушедший на кухню уже полчаса назад, чтобы приготовить лечебный раствор. «Наверное это очень сложный раствор» - подумала Лидия. Она разглядывала точёное смуглое лицо раненого гостя из Южной Америки – и находила его божественно красивым. Она сама была а́нгельски прекрасна - и иногда жалела о своём женском одиночестве. Но это не мешало ей быть действительно счастливой – в конце концов она не чувствовала себя одинокой, живя в дружном окружении лорда, Криса и супруг Миллс. Она не желала связывать свою жизнь с мужчиной только лишь ради того, чтобы у неё был свой собственный мужик. Она хотела бы когда-нибудь влюбиться. И глядя на спящего Родриго, она думала о том, что примерно в такого вот мужчину она и хотела бы влюбиться когда-нибудь. Лидия отвлеклась от своих девичьих мечтаний, когда в комнату вошла миссис Миллс, встревоженно спросив: - А где доктор Беттани? - Он на кухне, миссис Миллс. Готовит лечебный раствор. - Он ничего там не готовит, милочка. На кухне никого нет. - Ну может он пошёл в уборную? – логично предположила Лидия. - В уборных тоже никого нет. А где мистер Кроу? - Не знаю, миссис Миллс. Может уже спит? - Как же меня зама́яли эти мужики все, - пробурчала себе под нос миссис Миллс. – Ни минуты покоя с ними нет, - сказала она, глядя на перевязанную грудь Родриго. - Да, согласна, миссис Миллс, - ответила Лидия, разглядывая спящее лицо раненого гостя. *** Восстановив дыхание, Кроу слез с тела Пола и лёг на спину на мягкий ковёр. Они оба лежали на спине, глядя в потолок – и думали о всякородных вещах: обо всём – и ни о чём одновременно. Наконец Кроу решил нарушить тишину: - Ты доволен? – спросил он. Пол повернул голову к Кроу и, ничего не ответив, взял его за руку, притянул её к себе – и горячо поцеловал её, зажмурившись. Кроу улыбнулся. Пол улыбнулся в ответ. - Я всё время думал о тебе, - решил признаться доктор. - Я тоже много думал, - чуть более скромно сознался Кроу. - Мне надо идти на кухню готовить лечебный раствор для вашего гостя. - Это не его ты вылил на меня? – спросил Кроу, улыбаясь. Пол поднялся с ковра и подня́л с пыльного паркета свою чёрную жилетку. Он дважды стряхнул её и надел на себя. Затем он подтянул брюки и застегнул их – а потом принялся заправлять в них рубашку, которую больше не на что было застёгивать. Но он застегнул жилетку – и она по большей части скрыла под собой незастёгнутую белую рубашку. - Чья эта комната? – спросил Пол. - Миссис Миллс выгоняет сюда спать своего мужа на этот диван, когда он чем-то сильно не угодит ей, - ответил Кроу с улыбкой. - Судя по горящей лампе, сегодня он как раз будет спать здесь? - Видимо да. - Чем же он сегодня не угодил ей? – спросил Пол, отряхивая брюки. - Пойдём узнаем, - сказал Кроу, поднявшись с ковра. Расс и Пол вместе направились в комнату, где лежал Родриго. Доктор хотел снова взглянуть на больного – и снова взять из своего саквояжа ингредиенты для раствора. Когда они показались в дверях, к ним повернулись три головы: Лидии и супругов Миллс. - Где вы были? – с укором спросила миссис Миллс. - Лечились, - ответил Кроу. - От чего лечились? – спросила женщина. - Видите ли, миссис Миллс, есть у меня одна деликатная мужская проблема, о которой мне не хотелось бы говорить при женщинах вслух, - улыбаясь сказал Кроу. - Ох уж эти мужские проблемы, - недовольно ответила женщина, уходя из комнаты. Но вдруг она остановилась, увидев, что брюки доктора Беттани все в пыли. - Что у вас с брюками? – спросила она. – Где вы тёрлись? - Я запачкался, - неуверенно ответил Пол первое, что пришло ему в голову. - Где вы валялись? – спросила миссис Миллс и тут заметила, что брюки Кроу тоже в грязи́. – Мистер Кроу, вы тоже валялись? Вы что, подра́лись? - Мы просто упали вместе, - ответил Кроу. Миссис Миллс недоумённо оглядела Кроу с ног до головы: - Ну будьте аккуратнее, - сказала она, выходя из комнаты. Так закончился сей богатый событиями дождливый вечер. Крис ехал на коне куда глаза глядят – без цели и смысла.... Кроу уговорил доктора остаться в поместье на ночь – чтобы он не мокнул под дождём – и предложил ему заночевать в комнате через стенку от комнаты Кроу. Перед тем, как они разошлись по своим комнатам, Рассел угостил доктора парой рюмок синего джина. Миссис Миллс и Лидия спали в своих комнатах – а мистер Миллс ночевал на узком диване, стоявшем на персидском ковре, на котором час назад происходило нечто, что могло бы повергнуть садовника в шок, если бы он об этом узнал. И только Том не спал. Это была одна из самых тревожных бессонных ночей в его жизни. КОНЕЦ ДВЕНАДЦАТОЙ ГЛАВЫ