«Лёгкий Новозеландский ветерок проносил мимо прохожих листву, птиц и не привязанных детей до восьми лет.»
***
Черт бы побрал эту переменчивую Новозеландскую погоду. Девушка бежала по скользкому, на глазах превращающемуся в жидкую грязь, склону, в любую минуту рискуя упасть и свернуть себе шею и искренне желая здоровья во все органы служащим местной метеостанции, от директора до уборщика. Еще несколько минут назад светило катящееся к закату ласковое солнышко, небо было ясным и глубоким, птицы выводили свои трели, порхая с ветки на ветку, а она, блаженно откинувшись на прикрытом пледом поваленном буке, читала книгу. Казалось, сама природа создала это местечко для уставшего от ежедневной суеты человека. Выступ общей площадью в несколько квадратов давал великолепный обзор. Внизу раскинулось оливково-зеленое озеро с непроизносимым названием — Уаикаремоана, позади шумел кронами, поросший деревьями, крутой склон, а впереди, сколько хватало глаз, расстилался горизонт, переливаясь зелёными, голубыми и сизыми красками. Стоя на краю обрыва и раскинув руки в стороны, позволяя изменчивому ветру трепать волосы, девушка чувствовала себя песчинкой на краю мироздания, крошечной и незначительной. Сейчас бы крылья, и уйти в отвесное пике, а затем взмыть в небесную лазурь, чиркнув кончиками пальцев по водной глади. Почувствовать свободу от условностей, навязанных стереотипов и собственных комплексов. Озеро подернулось рябью, и Алекс вдохнула полной грудью принесенную ветром свежесть, чувствуя себя невероятно свободной и лёгкой. Там, внизу, за выступом, скрывающим часть берега, суетился вокруг палатки Ли, так опрометчиво отвергший её помощь. Дабы не мешать мужчине вдохновляться, девушка взяла книгу, закинула на плечо плед и отправилась на поиски уютного местечка, где бы она могла скоротать время. Таковое нашлось сразу, будто специально подставляясь под взгляд человека. Правда, пока она карабкалась по достаточно крутому склону, успела десять раз пожалеть о своём недальновидном решении. Ноги тряслись от перенапряжения, подгибаясь и иной раз не желая повиноваться. Конечно! После такого-то марафона. Flashback Сегодня ей на собственной шкуре довелось убедиться, что первый закон езды на велосипеде, независимо от того, куда вы едете, — это в гору и против ветра! Алекс, стиснув зубы, вот уже около двух часов сосредоточенно крутила педали, стараясь не отстать от едущего впереди актёра. Девушка всегда подозревала, что она богатырской силы женщина и умеет, когда нужно, таскать на плече пьяных, активно сопротивляющихся, семидесяти пяти килограммовых девах, но испытание велосипедом после таких утренних упражнений показалось ей сущей пыткой. На первый взгляд лёгкий и компактный, рюкзак немилосердно оттягивал плечи, а велосипед, взятый на прокат и груженый разным, очень важным в походе, барахлом отказывался ей повиноваться. Но если учитывать, что ездила она на подобном транспорте последний раз в далёком детстве, то результат был вполне приемлемым. Нужно только не терять из виду широкую спину Ли, маячащую впереди. В больном боку кольнуло, и она с шипением втянула воздух сквозь сжатые зубы. Нетренированные мышцы жалобно ныли, умоляя о снисхождении, но девушка, с мазохистским упорством, преодолевала километр за километром. Она не привыкла жаловаться. Пока они добирались до Хокс-Бей, ей удалось несколько часов поспать. Ослабленный организм просто вырубило, как только они оказались за городом. Приглушенное ворчание мотора, свист обтекаемого двигающийся автомобиль воздуха, просачивающегося сквозь приспущенное стекло, приятная на ощупь обивка сидений действовали умиротворяюще. Усталость, навалившаяся на Алекс после продолжительной бессонницы и активного начала дня, нервы и переживания за подругу и из-за неё сделали своё дело, и она начала клевать носом. Когда девушка чуть было не расквасила эту часть своего лица о толстое оконное стекло, Ли, улучив момент, свернул к обочине и перегнувшись через Алекс, не обращая внимания на недоуменный взгляд сонных глаз, уверенно потянул за рычаг, откидывая спинку её кресла. Получив в ответ благодарную улыбку, он снова вырулил на шоссе, снимая автомобиль с аварийки. Когда в следующий раз он метнул быстрый взгляд на свою спутницу, та уже тихо посапывала, сбросив обувь и поджав под себя ноги. Волна щемящей нежности захлестнула мужчину при виде доверчиво-безмятежного лица девушки… Какая она милая, когда не пытается держать все под контролем. Ресницы изогнутыми веерами лежат на бархатной коже щёк, губы слегка приоткрыты, а напряжённая складка между изогнутых бровей разгладилась, придавая лицу умиротворенный вид. Одна ладонь под щекой, так по-детски непосредственно. Гудок клаксона отвлёк Ли от его занятия, заставляя взглянуть на дорогу. И как раз вовремя! Ругаясь сквозь зубы, он резко взял влево, избегая столкновения лоб в лоб. Засмотревшись на спящую девушку, он чуть было не выехал на встречную полосу и не угробил их обоих. Белый, как мел, водитель встречного внедорожника интеллигентно поприветствовал его матерной бранью, которую в большей части унёс ветер, но там точно было что-то о жертвах инбридинга и потомственных олигофренах, а потом великодушно указал дальнейший путь перстом средним. Мужчина, шумно выдохнув, снова ругнулся. «Кажется, пора менять лампочку в фонаре светлого будущего, — подумал он, — а то идём уже на ощупь». Но с этим непривычным американцу левосторонним движением за дорогой стоило следить в оба глаза и быть более внимательным, так что оставшийся путь Ли преодолел глядя строго перед собой. Путешествие заняло гораздо меньше времени, чем предполагал актёр, и в половине первого они уже въезжали в кипящий жизнью город. После пустынных дорог, обрамлённых одними лишь обширными фермерскими угодьями, движение здесь было то ещё. Следуя указаниям навигатора, Пейс без особых трудностей добрался до первого пункта в их маленьком марафоне и разбудил Алекс, тронув за плечо уже у самого магазина, где, как выяснилось в последствии, они должны были взять напрокат велосипеды. Актёр не пожадничал, выбрав лучшее, что было, и категорически отмел настойчивые предложения Алекс поучаствовать в финансовой стороне вопроса, взяв все траты на себя. В итоге им достались прекрасные туристические Наварро с лёгким каркасом, что немаловажно в походах, вместительными багажниками и багажными сумками. Прочую спортивную амуницию приобрели тут же. Пока персонал магазина укомплектовывал, паковал и закреплял покупки в кузове пикапа, Ли потянул девушку в ближайшую закусочную выпить по чашечке кофе с сэндвичами. Оказалось, ей доставляет большое удовольствие ловить на себе завистливые взгляды других представительниц женского пола, особенно после того, как Пейс, приветливо улыбаясь официантке, сделал заказ и, испытующе стрельнув в сторону Алекс глазами, попросил принести «его даме» то же самое. Они мило болтали в основном о работе, немного о семье и о том, чего мужчина ждёт от этой поездки. Для девушки явился новостью тот факт, что брат Пейса — Уилл, приехал в Новую Зеландию вместе с ним и тоже трудился над фильмом, только в качестве сотрудника Weta Workshop. Несколько раз к их столику подходили особо смелые фанаты и просили фото или автограф. Одна женщина, к вящему удивлению Алекс, спросила позволения сделать их совместный снимок, на что актёр отреагировал уж совсем странно. Приобняв девушку за талию, он прижался губами к её виску в целомудренном поцелуе. Щелкнул затвор, мигнула вспышка, женщина поблагодарила и ушла, а Алекс все ещё пыталась понять, что это сейчас было. Нет, конечно, возможно для него подобные милости обычное дело, она все ещё плохо его знала, да и не зря ведь по сети гуляло столько фото его прилюдных лобызаний с коллегами по фильмам. Оставалось надеяться, что это не очередная журналистка, иначе все её старания по обезвреживанию предыдущей окажутся не в коня корм. Ли давно уж отстранился и, рассеянно блуждая взглядом по кофейне, заканчивал трапезу, а девушка все ещё чувствовала кожей его прикосновение. Оно жгло ей висок. Мужчина, подписав и забрав нужные бумаги из магазина, придирчиво осмотрел работу грузчиков и, довольно потирая ладони, сообщил спутнице: — Теперь за провизией, и в путь. В Pak’nSave или New World? — поинтересовался он мнением девушки, назвав самые известные сети дисконтных супермаркетов, принадлежащих группе компаний Foodstuffs — лидеру на продовольственном рынке Новой Зеландии. — Давай в Pak’nSave, — приняла решение Алекс.— Там выбор больше, да и цены ниже. Ценовой вопрос являлся насущной проблемой для всех приезжих. Мало того, что доллары здесь были отличными от тех, к которым привыкли американцы, так и цены кусались, ощерившись с этикеток на неопытного туриста рядом цифр. К примеру, чтобы купить хлеб высшего сорта и качества, приходилось выложить целых 8 NZD. Оставив машину на стоянке, Ли цапнул брошенную тут же кем-то из покупателей пустую тележку, которую ещё не успели откатить обратно к супермаркету, и направился к приглашающе распахнутому входу. Алекс семенила рядом. Было решено отдать предпочтение сублиматам, не требующим длительной тепловой обработки и достаточно компактным по своему объёму. Различные супы пюре и рагу из красного и белого мяса должны были стать основой их меню на ближайшие дни. Пока девушка вчитывалась в упаковки, Пейс исчез вместе с тележкой. Бегать и искать его в огромном помещении с множеством стеллажей, холодильников и укромных закоулков было бессмысленно, поэтому она осталась дожидаться актёра там, где они расстались, ленивым взглядом изучая содержимое ближайших полок. Одна из морозильных камер привлекла её внимание, и она подошла поближе. Спустя четверть часа Ли, сверкая улыбкой, появился в поле зрения девушки с до половины заполненной тележкой и практически виснущей на нём девицей эффектной внешности. Брови шатенки медленно поползли вверх. В ответ её смерили оценивающим взглядом и, видимо придя к выводу, что она неконкурентоспособна, со словами: «женщина, сфотографируйте нас, пожалуйста», ткнули в руки телефон. Больше удивляться человеческой наглости было уже некуда. Её брови и так грозили в скором времени слиться с кромкой волос. Выполнив возложенную на неё миссию фотографа, она сняла с полок несколько выбранных ранее упаковок и добавила их к содержимому тележки. Затем, чтобы не быть пятым колесом в телеге, свернула в ближайший ряд, с поддельным интересом рассматривая выставленные там промышленные товары. Из-за стеллажа до её слуха долетал оживлённый щебет девушки, пытающейся покорить тактично улыбающегося Ли познаниями его собственной фильмографии. Фанатки они такие — фанатки! Но, не будь худа без добра. Если бы Алекс, гонимая неловкостью, не свернула в тот закоулок, они могли бы остаться без освещения на весь уикенд. Наткнувшись взглядом на батарейки, она хлопнула себя ладонью по лбу. Вот разиня! Забыть о такой нужной вещи. Фольга, попавшаяся ей на глаза, тоже была прихвачена. За спиной проскрипели колёса тележки, и любопытная физиономия Пейса заглянула через плечо. — Ну, что? На кассу? На её вопрос, куда им столько съестного — тот лишь весело отмахнулся, аргументировав тем, что на свежем воздухе у него просыпается зверский аппетит. Пришлось заткнуть внутреннего скупердяя, привыкшего ущемлять себя во многом, и подчиниться, собственно, кто платит, тот и заказывает музыку. Не молодая, приятная в общении кассирша приняла их за пару влюблённых, увлекающихся диким туризмом, вогнав тем самым Алекс в краску. Лучащийся необыкновенно хорошим настроением актёр, с чего бы это, памятуя о первом знакомстве со Стенли, подмигнув, поддел и так смущенную донельзя девушку. — Дорогая, не поможешь мне с этими коробками? — будничный тон никак не вязался с чертями, отплясывающими кукарачу в его лукавых глазах. Пробулькав что-то в ответ, девушка принялась распихивать покупки по стоящим тут же в специальном контейнере коробкам, пока Ли расплачивался на кассе. До платной стоянки, где Пейс намеревался оставить машину на все выходные, они добрались спустя сорок минут. Пока мужчина платил за место, Алекс рассовывала продукты по багажным сумкам. Кроме сублиматов, которых девушке хватило бы на месяц сытой жизни, обжора Ли, ничтоже сумняшеся, скупил полсупермаркета. Упаковка сосисок и бекона для завтраков соседствовали с пластиковым лотком с десятком куриных яиц, не разбить бы, и несколькими кирпичиками тостерного хлеба. Коробочки с зеленью также присутствовали, как и овощи, фрукты и зефир — неизменный спутник всех ночных вылазок на природу. Различные шоколадные батончики, сахар, чай и кофе в счёт не шли, как и стики с соусами на любой вкус, и прочая мелочь. Да уж, любил этот большой парень поесть. Упаковались на удивление быстро. Воду и все самое тяжёлое погрузили на велосипед Ли, ей же, как женщине, досталась честь транспортировать продукты. Сперва она даже наслаждалась путешествием. Они ехали по дороге вдоль низких заборчиков, ревниво отделяющих обширные участки фермерских угодий от, как две капли воды похожих друг на друга, участков соседей. В этой стране все были повёрнуты на соблюдении границ и территорий. Редко попадались не огражденные участки полей и усталые путники могли сделать там короткий привал. Погода стояла чудесная и свежий воздух, прогретый высоко зависшим в небе солнышком, приятной волной обтекал тела велосипедистов. Часто встречающиеся им по пути автомобили приветственно сигналили. Водители дружелюбно махали, высунувшись из окон, и кричали что-то подбадривающее. Они проехали примерно половину дистанции, когда Алекс начала уставать. Мышцы ног неприятно заныли, жалуясь на отсутствие опыта, боль в плохо заживших ребрах напомнила, что подобные длительные нагрузки вредны для процесса выздоровления. Они как раз поднимались в гору, преодолевая самый трудный отрезок пути, дальше дорога обещала быть полегче и девушка мысленно подбадривала себя, уговаривая потерпеть ещё немножко. Привыкшему же к физическим нагрузкам Ли дистанция в несколько десятков миль вообще была ни по чем. Он ехал впереди, весело насвистывая себе под нос что-то из репертуара New Order и даже не представлял, как трудно нынче приходиться его гримеру. Когда путники, наконец, добрались до кемпинга, Алекс чувствовала себя хуже некуда. Она устала как собака. Нет, как собака - это ещё мягко сказано! Как бобр после строительства плотины… В одиночку… С выбитыми зубами… Зимой… Ли сразу же развернул кипучую деятельность, принявшись за обустройство их лагеря. Как все-таки хорошо, что мужчины такие невнимательные! Алекс совсем не хотелось сейчас обсуждать состояние своего здоровья. Она быстро сбегала в приютившуюся между раскидистых низкорослых деревьев примечательную синюю кабинку и, вернувшись, предложила актёру посильную ей помощь. Получив встречное предложение отдохнуть и ни о чем не волноваться она, преисполненная искренней благодарности к этому понимающему человеку, откопала в рюкзаке книгу, плед, и отправилась на поиски уютного местечка для чтения. End Flashback Следующие минуты или даже часы, девушка не знала, сколько она вот так просидела, погруженная в драматическую и такую печальную историю любви незнакомой ей женщины, пролетели, как одно мгновение. Остудил её, причём в прямом смысле, поток воды, хлынувший с небес. Какой-нибудь Нептун или Посейдон решил вернуть таким экстравагантным способом рефлексы замечтавшейся смертной. Книга оказалась настолько увлекательной, что она не сразу заметила, как налетели тучи, темные и свинцово-тяжелые, они подкрались к ней сзади, зловеще выползли из-за холма, нависнув над головой и грозя раздавить мелкую букашечку. Это случилось так внезапно, что, даже будь она более внимательна, не успела бы на трясущихся ногах добраться до лагеря вовремя. Поднялся холодный, жалящий ветер, с лёгкостью пронизывающий слабое препятствие в виде одежды насквозь, хляби небесные разверзлись и, со всей щедростью, окатили Алекс плотными потоками ледяного дождя. Не ожидавшая такой подлянки со стороны метеослужбы, девушка вначале растерялась, открыв рот в немом возгласе и пораженно глядя на посеревшие от зачастивших крупных капель страницы, но раскат грома очень быстро привёл её в чувство. Сплошная стена из дождя сокращала видимость до нескольких сантиметров, ей едва удалось выбраться обратно на тропинку, не ухнув при этом в пропасть. Она не видела дальше своего носа. Вода заливала глаза, ледяными ручейками стекала с волос, пробираясь за воротник, отвратительно хлюпала в ботинках. И угораздило же её забраться так далеко от кемпинга. На озеро сверху посмотреть захотелось. Мартышка первопроходец, блин. Сквозь пелену льющейся с неба воды ей едва удавалось разобрать, куда она бежит. Девушка постоянно поскальзывалась на мокрых корнях и холмиках травы, спускаясь по скользкому склону, потеряв из виду узенькую тропку. Стеганая тканевая куртка давно насквозь промокла и облепила тело. К тому времени, как Алекс добралась до места их стоянки, на ней не было и сухой нитки. Она едва не налетела на воздвигнутую Ли палатку, зелёным пятном сливающуюся с общим экстерьером, и практически неразличимую сквозь этот потоп. Девушка влетела под приглашающе изогнутый козырёк, стойко сносящий ветровые порывы. Стихия трепала плотный нейлон аки разъяренный Тузик из басни печально известную грелку. В довольно просторном тамбуре, в уголке, были свалены их рюкзаки и багажные сумки с провизией, велосипеды стояли тут же, благо, ширина тента позволяла. У опущенного в данный момент полога она заметила серые кроссовки Ли. Алекс дрожащими от холода руками старалась закрыть вход, в попытке не дать воде пробраться внутрь, но одеревеневшие пальцы отказывались слушаться. Бросив это бесполезное занятие, она принялась стягивать с себя промокшую насквозь куртку. Плед, влажно чавкнув, шлепнулся в натекшую у ног лужу, практически одновременно с этим вжикнула молния, клапан, скрывающий теплую тесноту палатки, откинулся, являя взгляду всклокоченную влажную шевелюру Ли. Если девушка стояла внутри в полный рост и едва касалась макушкой потолка, то мужчине, с его размерами, приходилось передвигаться, практически, в позе Тренделенберга. — Я уж думал, ты утонула! — хмыкнул он, ощупывая придирчивым взглядом мокрую, словно мышь, Алекс. — Даже эпитафию составлять начал. Пейс шутил, впуская в свой тон беззаботность и лёгкость, умело маскируя облегчение, волной хлынувшее в кровь с появлением его «удачливого» гримера. Интересно, в её роду и вправду утопленников не было? А то везёт соответствующе! Он порывался было броситься на поиски девушки, когда, спустя несколько минут с начала грозы, она не вернулась, но даже приблизительно не знал, в какую сторону та направилась, а разглядеть что-нибудь сквозь сплошную завесу дождя было бы не под силу даже мощной оптике. Погода в Новой Зеландии умела застать врасплох. Стихия рвала и метала, только усиливая свой натиск, и даже не думала успокаиваться. Безрезультатно поорав несколько минут, высунув голову из палатки и прислушиваясь, не будет ли отклика, мужчина вернулся в сухое помещение, нахваливая себя за дальновидность и правильное решение взять двухслойную палатку с двойным дном, и попытался дозвониться девушке. Бодрый женский голос известил его, что абонент находиться у черта на рогах и сети там отродясь не было. Беспокойство змеиным ядом разливалось по венам, не давая усидеть на месте. Актёр твёрдо решил, что если в течение следующих пяти минут его спутница не появится, он пойдёт её искать. — Со мной всегда так, — виновато развела руками Алекс, вытаскивая из-за пазухи промокший томик новелл, косвенно виновный в её нынешних неудобствах. — Полное погружение. После прочтения действительно хорошей книги мне сложно вернуться к реальности. — Что это? — заинтересованно кивнул на собрание сочинений Ли, на четвереньках выбравшись в тамбур, он без усилий справился с застежкой, отгородив их от непогоды. Сумерки сгущались, усиленные низко нависшими тучами, сквозь прозрачный материал окон света поступало не много, и мелкое золотистое тиснение на обложке было не разглядеть. — «Тебе, никогда не знавшему меня», — процитировала девушка начало повести. — «Мой ребенок вчера умер — три дня и три ночи боролась я со смертью за маленькую, хрупкую жизнь…» — Внутри все содрогнулось от эмоционального пароксизма, вложенного в эти строки. — Цвейг? — вскинул свою монументальную бровь актёр. — Этот старый шовинист? — Но книга-то хорошая! — тут же встала на защиту «старого шовиниста» справедливая во всем Алекс. — Не многие из писателей могут вложить столько эмоций в текст, что перевернув последнюю страницу, оглядываешься вокруг и осознаёшь, что жизнь-то продолжается. А, всего мгновение назад, у тебя на руках умер человек в бумажном переплете. «Или что ты промокшая насквозь, сублимирующая маргиналка, с суицидальными наклонностями и прогрессирующим топографическим кретинизмом, — вынес диагноз подкованный в плане психологии внутренний голос.» Ли хотелось поспорить о том, что история отдаёт неправдоподобностью и смахивает на горячечный бред нимфоманки. О том, что Цвейг вложил в её основу представление коллективного мужского бессознательного о жизни женщины и её великой любви, что на самом деле далеко от истины. Но, глядя на дрожащую всем телом Алекс, решил, что сей ликбез о вкусах и творчестве австрийского писателя-самоубийцы может подождать до более комфортных условий, и затолкал, уже было готовый сорваться с языка, комментарий обратно в глотку. — Тебе стоит переодеться, а то простудишься, — вместо этого заметил мужчина и, подцепив ближайший к нему рюкзак, исчез в проёме. Алекс со скорбным выражением лица вытащила из внутреннего кармана куртки мобильный телефон. Чехол сочился водой, а экран был слеп и темен. Она, подслеповато щурясь, отыскала среди багажа бумажные полотенца и завернула в них разобранный девайс, понадеявшись, что когда влага уйдёт, он вновь заработает. Особенно сильный порыв ветра, налетевший со стороны озера, угрожающе выгнул одну из стенок палатки, пытаясь сокрушить препятствие, вставшее на его пути. Но добротные крепления, сделанные с учётом местных метеоусловий, выдержали воздушный натиск, лишь негодующе скрипнув. Тело Алекс потряхивало от холода и усталости, зубы клацали, а внутренности будто сковал лёд. Все, что ей сейчас хотелось, это переодеться в сухое и с головой забраться в спальный мешок. А ещё чая. Полжизни за чашку горячего, ароматного чая! Но последней каплей в чаше этого трудного для неё во всех смыслах дня стало открытие того, что спортивный костюм, тщательно утрамбованный накануне вечером, на который возлагалось столько надежд, бесследно исчез. И сколько бы девушка не перетряхивала содержимое карманов рюкзака посиневшими пальцами, сменной одежды не было. Пик её удачливости достиг вершины, вызвав нервный смешок, тут же переросший в усталый стон. Девушка бессильно опустилась на коврик, до боли в шее запрокинув голову, и жалобно заскулила, уставившись на оранжевый свод палатки, упрямо сопротивляющийся натиску упругих струй дождя. Она была выжата, как лимон. Как в эмоциональном, так и в физическом плане. Холод, пробирающий до костей и, казалось, заползающий прямо в душу, заставлял чувствовать себя больной и разбитой. Все чаще в последнее время ей хотелось поинтересоваться у дражайшей всемирной справедливости, в существовании которой она с каждым годом все больше сомневалась, не может ли та сделать так, чтобы вся херня, которая выделена для этого мира, распределялась равномерно, а не только, блин, на ней. Но в любом случае, она вряд ли дождалась бы ответа, так что… Нужно было двигаться, снять с себя мокрые тряпки. У неё есть сухой комплект белья, тёплые носки, спасибо Маргарет. Плед промок, но был ещё спальник, как-нибудь переживёт эту ночь. Подняться оказалось труднее, чем думать об этом. Само тело, наравне с одеждой, казалось, напиталось этим высасывающим силы дождём, и сделалось неподъемным и грузным. Показавшийся в неясном свете портативного фонаря Ли вопросительно воззрился на девушку. — Не подумай, что я разиня, — смущённо пробормотала та, — но, кажется, моя сменная одежда осталась дома. Ей было жутко неловко. Если Пейс посчитает её сплошным несчастьем, то будет абсолютно прав. Она неудачница! Как только вернётся домой, пообещала себе девушка, тут же, в приступе неудержимой благодарности, пожмет Рокси горло. Все из-за её неуемной любви к гипсовым бюстам неких мифологических красавцев. — Давай внутрь, — скомандовал Ли и, подхватив Алекс подмышки, с лёгкостью поставил её на ноги. — Бог мой, да ты хуже ледышки, — всполошился он, почти волоком втаскивая девушку в спальный отсек. Внутри, не смотря на тесноту, оказалось тепло и уютно. Сверху к остову конструкции был подвешен светильник, очень напомнивший ей гирлянду. Прозрачная гибкая нить, с множеством горящих крохотных огоньков, повторяла изгибы каркаса, превращая потолок в мерцающий тусклым желтоватым заревом купол. От одного этого вида Алекс стало куда теплее, повеяло атмосферой уюта. Ли, подтащив к себе рюкзак, достал оттуда что-то большое и темно-серое, протянув его девушке. — Держи. Надень это. Невесть что, конечно, но пока твоя одежда просохнет, сгодится. «Невесть что» оказалось тёплым, мелкой вязки свитером, с растянутой горловиной из мягкой, совсем не колючей, нитки. Алекс с благодарностью приняла его из рук актёра, поспешно отвернувшегося, предоставляя ей пространство для некоего подобия уединения. Её спальник, уже развернутый, лежал у противоположной входу стены. Место сторожевого пса у двери занял мужчина, на правах сильнейшего. Стараясь действовать быстро, Алекс скинула с себя мокрые тряпки, особенно повозиться пришлось с джинсами, облепившими ноги, словно вторая кожа, она насухо вытерлась полотенцем и надела запасной комплект белья. Когда, просунув руки в слишком длинные рукава и поднырнув, продевая голову в широкую горловину, её окутало ароматной дымкой из стирального порошка, дезодоранта Old Spice и самого Ли, волна ощущений затопила сознание. Мужчина явно носил его накануне. Лицо Алекс обдало жаром. Её практически нагое тело касалось мягких волокон, которые не так давно поддерживали тепло совсем другого тела. Кожа покрылась мурашками, становясь ещё более чувствительной. Прав был Элайджа, когда сказал, что девушку очень просто свести с ума, стоит лишь дать ей понюхать духи небезразличного ей человека. И все! Полный отказ всех систем. Пользуясь тем, что Ли всё ещё сидел к ней спиной, она украдкой зарылась носом в пряжу, вдыхая этот пряный, и почти что родной, запах, пока её собственный не заглушил его. До головокружения наполняя им лёгкие. Актёр, посчитав, что дал ей достаточно времени на переодевание, спросил позволения обернуться, и она, наконец, спохватившись, поспешно затолкала своё мокрое нижнее бельё из не сексуального серенького хлопка, в рюкзак. Снова обретший свободу передвижений, Пейс оценивающим, чисто мужским взглядом прошёлся по фигурке Алекс. Выхватил из общей картины оголившееся плечо с лямкой бюстгальтера, видневшееся в растянутом вороте, острые коленки с белыми пятнышками шрамов, торчащие из-под мешковатого свитера, доходящего ей до середины бедра. Грубая мужская одежда сотворяла с девичьим силуэтом что-то невероятное, делая его ещё более хрупким и изящным, грудь сдавило в приступе безотчетной нежности к такому сильному, но в то же время слабому созданию. Волосы девушки подсохли и теперь влажными локонами ложились на грудь и плечи, обрамляя овальное лицо с трогательными потеками чёрной туши, что придавало образу ещё большей беззащитности. — Ты похожа на гота после дождя, — улыбаясь, заметил он, беззлобно подтрунивая над ещё больше смутившейся девушкой, тут же бросившейся искать влажные салфетки и зеркальце. Это было так по-женски, что Ли разулыбался ещё шире. — Или на очень милую маленькую панду. Поймав себя на прекрасном настроении, Пейс обратил внимание Алекс на верёвку, натянутую под самым куполом между дугами каркаса. Пока она предавалась унынию в тамбуре, мужчина не терял времени, сооружая самодельную сушилку. Девушка развесила на ней вещи, предварительно отжав воду в походную кастрюльку Стэнли, ревниво пряча своё нижнее бельё от посторонних взглядов, накрыла его маленьким полотенцем. В свои без одного дня тридцать, она все ещё была застенчива и старомодна. Давно устаревшие в техногенном веке качества, такие же непопулярные, как верность, целомудрие и честь, не приносили своей обладательнице ничего хорошего. В нынешнее время в моде были нравы иной чеканки. Актёр, копошащийся рядом, украдкой бросил взгляд из-под упавших на глаза волос на соблазнительного вида ножки, оголившиеся ещё больше, благодаря поддернувшемуся свитеру. В прошлый раз в подобной ситуации он не имел возможности оценить по достоинству их привлекательность в силу известных обстоятельств, но, как по заказу, такой случай вновь представился, рождая чувство дежавю. И чего она вечно их прячет? Как не крути, он был мужчиной, и никакое воспитание не могло вытравить из него заложенные природой инстинкты. А ножки и вправду были очень аппетитными. «Нужно поесть, — трезво рассудил он, и нехотя отвёл взгляд, сосредоточив своё внимание на примусе, хотя все же изредка продолжал поглядывать, чем же там занимается его гример». — Чего желает миледи? — учтиво поинтересовался актёр, спустя несколько минут откидывая крышки багажных сумок с провизией. На небольшой газовой горелке с сжиженным бутаном уже закипала в маленьком ковшичке из нержавеющей стали вода, и актёр тщательно следил за давлением газа и устойчивостью конструкции. Только пожара им сейчас не хватало. Синтетическая палатка вспыхнет, как факел, даже не смотря на то, что ткань мокрая и покрытая огнеупорной пропиткой. По всем правилам, подобными делами стоило заниматься на улице, но там лило, как из ведра, да и температуру внутри как-то нагнать нужно было. — Миледи желает чаю! Ведра два, — даже не думая жеманничать, честно озвучила, что было на уме, Алекс. Ли рассмеялся своим забавным горловым смехом и похлопал широкой ладонью по спальнику около себя, приглашая садиться. Девушка устроилась рядышком, гораздо ближе, чем того требовали обстоятельства, но так было куда теплее. «Словно котёнок, жмущийся к ногам», — всплыла у Пейса аналогия, и он придвинулся ещё ближе. Примус нагревал воздух, распространяя вокруг мягкие волны тепла, и сам актёр, казалось, был его источником. Алекс захотелось руками и ногами обнять эту двухметровую батарею, уж тогда она наверняка согреется. Глядя на то, как девушка пытается кое-как прикрыть голые коленки с выступившей на них гусиной кожей, мужчина, долго не думая, стянул с себя спортивную кофту из плотного футера, оставшись в одной фланелевой рубашке, и закутал в неё замерзшие ноги шатенки. Лишённая сил и эмоционально истощённая, Алекс едва не расплакалась от благодарности. Какой же он все-таки замечательный! А потом они ели самый вкусный на всем белом свете сублимированный гуляш из пакетика, хрустящие картофельные чипсы с соусом и сладкие яблоки. Говорили о литературе. Спорили о «старых шовинистах» и делились находками, расписывая преимущества сюжета и стиль автора той или иной книги. Ли был просто влюблен в «Песнь Соломона» — Тони Моррисона, Алекс же без ума от «Единственный, кто знает» — французского писателя Патрика Бовена. Они взахлеб делились впечатлениями, перебивая друг друга, и стараясь донести до собеседника суть в нескольких словах, которых все время не хватало. Что тут скажешь: сошлись два книжных червя. Своё ведро чая девушка все-таки получила и, блаженно щурясь, отхлебывала обжигающий напиток из термокружки, с наслаждением ощущая, как горячая жидкость опускается по пищеводу в желудок, согревая внутренности и даря такое желанное тепло. Как часто ей хотелось, чтобы в холодный, пасмурный день её согревал кто-то, а не что-то, но привередничать не приходилось. От горячего питья её быстро разморило, и сидеть прямо становилось все труднее. Она уже начала клевать носом, когда организм решил напомнить о том, что её физиология ничем не отличается от стандартной человеческой, которую они изучали в школе на уроках анатомии. Мочевой пузырь от такого избытка жидкости взвыл, настойчиво требуя освобождения. Это только в книгах, о которых здесь только что велась дискуссия, героям можно было не беспокоиться о посещении туалета, автор великодушно избавлял их от этой низменной потребности, а читателя от созерцания сего действа. Да и кому было бы интересно читать о подобном. Так что пришлось натягивать на себя плащ-палатку и, сверкая голыми икрами, резвой ланью мчаться сквозь дождь, подсвечивая себе фонариком, к уже знакомой синей кабинке. Вернулась Алекс снова замерзшая, злая и мокрая, умудрившаяся из трёх кочек, имеющихся в округе, найти самую препротивную и поскользнуться на ней. Время было позднее, и пришла пора укладываться. По сравнению с температурой на улице, внутри шатра было тепло и уютно, но девушку все равно трясло. Холод свинцовой тяжестью разлился по венам, вымораживая внутренности, и вытеснить его снова оказалось куда труднее. Подобные перепады температур плохо сказывались на ослабленном организме. Палатка, сотрясаемая напором стихии, надёжно укрывала от осадков, но пространство, лишённое постоянного источника тепла, постепенно остывало, а от земли, несмотря на толстые карематы и коврик-пенку, тянуло влагой и сыростью. Спальный мешок Стенли был стареньким, потрепанным, со свалявшимся местами наполнителем, и от того не слишком тёплым, чего нельзя было сказать о новеньком спальнике Ли, рассчитанном на низкие температуры. Задушив на корню приступ лёгкой зависти, девушка змейкой заползла внутрь, натянув край до самого носа и застегнув молнию, скрутилась калачиком, подтянув колени к груди. Барабанная дробь дождя то сбавляла, то наращивала свою амплитуду. Капли отпружинивали от туго натянутого тента, разлетаясь в разные стороны. Некоторые из них задерживались на поверхности, чтобы плавно скатиться, объединившись со своими небесными сородичами. И все же, несмотря на все неудобства, было здорово быть именно здесь, сейчас, и именно с этим человеком. — У тебя есть любимое стихотворение? — вдруг спросил Ли, лёжа на спине, закинув руки за голову и рассеяно следя за тем, как стекают капли дождя, образуя маленькие ручейки по окошку в крыше палатки. Света от лампы хватало на то, чтобы насладиться этим зрелищем всласть. Раз уж они затронули тему литературы, весьма любимую обоими, почему бы её не развить. Всегда интересно поболтать со знающим собеседником. Девушка молчала, долго перебирая в памяти всех поэтов, которых когда-либо читала. Раньше любимым стихотворением было «Реквием по любви» Альфонса Доде, но сейчас оно казалось ей каким-то излишне патетичным, коробящим слух и чувства. Поэтому она решила зачитать то, которое соответствовало её душевным переживаниям на этот период времени, вскрывая вены на сердце не хуже консервного ножа. Мужчина, ошибочно подумав, что она уснула, собирался было последовать её примеру, как в тишине вдруг робко зазвучали рифмованные строки:— Предчувствую Тебя. Года проходят мимо — Всё в облике одном предчувствую Тебя. Весь горизонт в огне — и ясен нестерпимо, И молча жду, — тоскуя и любя. Весь горизонт в огне, и близко появленье, Но страшно мне: изменишь облик Ты, И дерзкое возбудишь подозренье, Сменив в конце привычные черты. О, как паду — и горестно, и низко, Не одолев смертельные мечты! Как ясен горизонт! И лучезарность близко. Но страшно мне: изменишь облик Ты.
Воцарилось продолжительное молчание, нарушаемое лишь трубными раскатами грома да барабанной капелью дождя о нейлон палатки. Невдалеке шумело волнами озеро. — Это было изумительно красиво, но я ни слова не понял! — наконец, произнёс актёр, улыбаясь в полутьму. Алекс даже не заметила, что начала декламировать на французском. — «Предчувствую тебя» Блока. Снова замолчали, вслушиваясь в буйство стихии и дыхание друг друга. Ли решался, споря сам с собой, стоит ли вновь поднимать эту тему или же оставить все как есть. — Алекс, — наконец, позвал он, и полумрак зашуршал, выпутывая Ли из объятий спального мешка. Актёр привстал, опираясь на локте, чуть подался вперёд, склоняясь над девушкой. — Что случилось во Франции? Та думала недолго, и ляпнула первое, что пришло в голову. — Французская революция? — Значит не ответишь? — уточнил Ли. — Нет. — Но когда-нибудь ты расскажешь мне? — Когда-нибудь, — пообещала девушка и перевернулась на бок, давая понять, что разговор окончен. Но снова обернулась, вспомнив, что тоже хотела кое о чем спросить у актёра. — А какое твое любимое стихотворение? — «Коль» Редьярда Киплинга, — отстраненно ответил мужчина, укладываясь обратно. Он все ещё думал об их диалоге. — Прочтешь? И он прочел. С талантом и страстью профессионального декламатора, неспешно и вдумчиво, так, как он сделал бы это со сцены театра для изысканной публики.— Коль головы своей ты не теряешь, Хоть все безумны, в том виня тебя, Коль полностью себе ты доверяешь, При том и критиков своих любя; Коль ты умеешь ждать неутомимо, Иль, будучи оболганным, не лгать, Иль, ненависть прощая терпеливо, Не тщишься превосходство показать; Коль грезишь, не порабощен мечтою, Коль думаешь не ради дум самих, Коль, встретившись с Триумфом и Бедою, Ты с равной силой усомнишься в них; Коль вынесешь, когда твое же слово, Переиначив, скормят дуракам, Иль рухнувшее дело жизни снова Засохшим клеем скрепишь по кускам; Коль ты способен ставить все на карту, Рискуя всем, что выиграть успел, И, проигравши, возвратиться к старту, Ничем не дав понять, что пожалел; Коль ты заставишь сердце, нерв и жилы Служить тебе, хоть им уже невмочь, Хоть все в тебе мертво, лишь Воля с силой Твердит: «Держитесь!», дабы им помочь; Коль помнишь, кто ты, говоря с толпою, С царями не теряешь простоты, Коль враг иль друг не властны над тобою, Коль ценишь всех, без предпочтений, ты; Коль важность каждой из секунд ты знаешь, Как спринтер, совершающий забег, Тогда всю Землю в дар ты получаешь, И, что превыше, сын, ты — Человек!
Боже! Как же ей нравился этот парень! Высокоморален, порядочен и не испорчен славой. Имеющий понятие о чести, готовый весь мир прикрыть своей могучей грудью, если понадобиться. — Прекрасный стих, — сонно похвалила его девушка, убаюканная низким хрипловатым голосом, — прекрасное исполнение и., — на этих словах она зевнула и совсем уж неразборчиво пробормотала, — и ты прекрасен. Усталость взяла своё. Сквозь навалившуюся дрему она услышала как Ли зовет ее, что-то спрашивает, но по телу разлилась слабость, усталые мышцы отказывались повиноваться, а голосовые связки обвисшими струнами издавали лишь невнятные хрипы. Голова казалась свинцовой, а язык ватным. Проваливаясь в забытье, девушка почувствовала копошение у себя за спиной, а затем сильные руки притянули ее безвольное тело ближе к их обладателю, а спина уперлась во что-то мягкое. И сразу стало тепло, хорошо и уютно, по-домашнему безопасно. Вот только было это полусном, спроектировавшим её желания, или явью, она так и не успела выяснить, под опущенными веками замелькали разноцветные картинки. Но прежде, краем затухающего сознания, Алекс успела отметить, что сегодня у неё получилось все, что она хотела… но как-то… через задницу.