on being a girl

Мицки красива в своей утонченности. У нее изящные руки, и она бесспорно элегантна во всем, что делает: от потягивания чая из фарфоровой чашки до небрежного перелистывания страниц книги. Иногда Мирай ловит себя на том, что слишком долго смотрит на ее шею — длинный изгиб, подобный океанской волне, — или на тонкую прядь волос, игриво касающуюся обнаженной кожи ее плеча. Мирай не завидует, нет, скорее, чувствует себя очень неуверенно, будучи в ее обществе. Это подобно нахождению рядом с принцессой, неприкосновенной и гордой: Мирай чувствует себя никем по сравнению с ней. Мирай восхищается ей так сильно, что это отдается болью в груди. Акихито, к примеру, не идеален: легкомысленный мальчик, который улыбается и шутит — в конечном счете, он вполне доступен. Но даже когда Мирай просто сидит рядом с Мицки в магазине, она чувствует огромную пропасть между ними, душную и пугающую. Хирооми в этом схож с сестрой, но он обладает аурой надежности, уверенности в себе, заманчивой, но не отчуждающей. К тому же, он парень, а у Мирай нет желания доказывать свою значимость противоположному полу. Мицки популярна и умна, и всё вокруг соответствует ей так правильно, в то время как Мирай едва ли оправдывает ожидания. Рядом с Мицки давление невообразимо; Мирай, которая всю жизнь была одна, больше не хочет быть одинокой. Но потом, потом. — В конце концов, мы все одиноки, — тихо говорит Мицки, скользнув по ней взглядом, и захлопывает книгу. Она идет закрывать магазин, и глаза Мирай расширяются, пока силуэт Мицки отдаляется дальше и дальше от нее, к двери, напоминая о том, как все, что ей дорого, неизбежно ее покидает. Потом Мирай вспоминает Акихито — он вторгся в ее промозглую жизнь и остался там. Она больше не одинока. Почему-то, Мицки, вокруг которой всегда было много людей, хочет быть одна, и это немного досадно. Акихито наполнил одинокую жизнь Мирай задатками дружбы, и возможно, Мирай могла бы сделать то же самое для Мицки. Решившись, Мирай чувствует дистанцию между ними еще острее, чем обычно, и все ставит фонарики выше и выше, пытаясь заполнить пустоту чем-то теплым. — Курияма-сан, — внезапно говорит Мицки, и Мирай вздрагивает, — Не хочешь сходить на фестиваль? «Да, и я так счастлива, что ты говоришь со мной», могла бы сказать Мирай, или «Да, ты ведь так высоко надо мной, неприступная и холодная, я очень рада, что ты тянешься ко мне». Вместо этого она почти выкрикивает: — Да! — и Мицки улыбается ей — улыбается! К концу ночи Мирай замечает, что Мицки выдает эти маленькие смешки, очаровательно дуется, и подвигается к ней чуточку ближе, чем раньше. Это почти похоже на сон, и за своим приятным шоком Мирай молча понимает, что Мицки ей очень, очень нравится.