Вот так

На самом деле, в Изае было много всего интересного. В чертах характера, в поведении, в ходе мыслей – всё буквально кричало о том, что этот человек явно не такой, как все остальные, выглядевшие на его фоне серой массой с самыми примитивными привычками. Одни привязывались к любимым людям, другие – пристрастились к алкоголю за неимением ранее упомянутых, третьи – отчаянно прокуривали собственные лёгкие, а четвёртые же делали последнее ещё и демонстративно, держа в руках дорогую кубинскую сигару и распространяясь о своей недавней поездке на родину этих самых сигар, дабы выглядеть в глазах окружающих самодостаточным, если не сказать зажиточным, человеком. Но Орихара Изая предпочитал нечто иное. Взрослые игры, интрижки, перестрелки, в которых он сам, конечно, не участвовал – лишь наблюдал откуда-нибудь из-за угла за плодами своей собственной, одну ему известной политической линии, слившись с тенями вечерних сумерек. А ещё – Намие Ягири. Секретарь, правая рука, преданный работник, и, наконец, красивая женщина, которая вполне могла удовлетворить неугомонного информатора и как собеседника, и, впрочем, как полноценного здорового мужчину. А для неё, на самом-то деле, сам Изая всегда вставал неизбежным знаком вопроса в конце любого из собственных рассуждений, потому что понять его мотивы ей действительно не представлялось возможным, как, в принципе, и свои собственные. Она ложилась с ним спать в одну кровать в его же доме, она ублажала его в его же ванной по его же собственному желанию, она готовила ему поесть, в конце концов, будто верная хозяюшка-жена, а он улыбался ей изредка и притягивал к себе по ночам, когда она притворялась, что к тому времени уже успела заснуть. Хотя, и в Намие всегда было кое-что, что, казалось бы, и от приручившего её Орихары было сокрыто за семью печатями, словно это что-то такое грязно-тайное или, наоборот, слишком чистое и светлое, чтобы быть облапаным погрязшими в крови руками информатора. И, тем не менее, он умел непринуждённо отдавать ей приказы, и она слушалась его, хоть и с неохотой и иногда с нескрываемым в голосе сарказмом, который так и пестрил скрытой желчью. - Намие-сан, потри мне спинку. Ягири усмехается в который раз и открывает дверь в ванную комнату, где с самым что ни на есть довольным лицом, в полной пены ванне, восседает её работодатель. Она подходит ближе, чувствует, как её обдаёт душным горячим воздухом и запахом геля для душа, таким терпким и совсем немного притягательным, таким, какой предпочитает известный в Токио игрок чужими жизнями. - И что бы ты без меня делал, - безэмоционально бросает Намие, касаясь белоснежной и, кажется, даже чересчур бледной кожи тонкими пальчиками. - Вот уж действительно! – восклицает на это Изая, сводя лопатки, и на секунду задумывается над тем, что бы ему предпринять в следующий момент. Однако, путём нехитрых логических размышлений, он всё же отклоняет самую очевидную в данной ситуации мысль, ибо по тону его секретарши вполне можно было бы догадаться о её не совсем хорошем настроении. Хотя оно и понятно – столько работы сегодня у бедняжки, а тут ещё и вдобавок ко всему занимайся личной гигиеной своего совершенно бессовестного босса, понимаете ли! Впрочем, «совершенно бессовестный босс» останавливаться на достигнутом отнюдь не собирался. Из душа Его Величество пожелало выйти, обмотав вокруг бедёр белое махровое полотенце, да и… да и всё, в общем-то, благо мотивчик имелся – на дворе стоял жаркий июль, душащий всех в своих горячих объятиях. Ягири, бросив взгляд на столь разодетого Орихару, только глаза успела отвести, чтобы не задержаться на натренированных мышцах и не заметить, как на безупречной коже поблёскивают капельки воды. - Да ла-а-адно тебе, Намие-сан, - противно протянул Изая в своей излюбленной манере, - чего ты там не видела?.. - Пошёл к чёрту, - чётко ответила ему Намие. В руках её грозно блеснул увесистый ножичек для нарезки мяса, и Орихара на секундочку задумался. - Не, - откликнулся он наконец, прерывая установившуюся тишину, - мне к чёрту нельзя, я ему должен. - Хм, и что же, мне интересно? – не менее ехидно поинтересовалась Ягири. - Душу, Намие-сан. А Намие бы и поверила. Вот правда, даже без сомнений полностью доверилась бы - этой тёмной лошадке и вправду было в пору заключать сделку с самим дьяволом. Если он, конечно, этим самым дьяволом ещё не являлся. Впрочем, сегодня всё идёт по-другому. Нет, в ангела Изая не превращается – это было бы чересчур экстраординарно даже для такой непредсказуемой личности, как он, - но ужин проходит сравнительно без происшествий, и информатор умудряется даже похвалить стряпню своей сожительницы, благо, она действительно хорошо готовит. А потом, наступая на горло душной жаре, в Синдзюко приходит прохладный вечер, несущий с собой приятный, лёгкий ветерок, и Ягири вдыхает наполненный влажностью воздух, стоя на небольшом балкончике, выходящим из спальни, и Орихара осторожно приобнимает её за плечи, будто боясь, что спугнёт какое-то наваждение. Да и кто её знает, эту Намие, в самом деле! То она ругается, то язвит, то бесконечно распространяется о красоте своего ненаглядного братца… да и сам факт того, что в Сейджи она влюблена больше, чем полюбит кого-либо даже в собственном будущем, уже доказывает её принадлежность к людям с какой-то особенной психологией. И ему, Изае, даже странным кажется, что он чего-то, да недопонимает в этой разыгранной, как по нотам, жизни. А потому сегодня он решает не играть. Не ставить заранее пластинку и не прокручивать приевшийся сценарий, когда они ложатся в совместную кровать, не отпускать колкие шуточки и не касаться её ежесекундно, чтобы убедиться, что в этой пустой квартире есть ещё кто-то помимо его самого. А она не знает. Не понимает или не хочет понять, что же с ним такое, что же такое с ней самой, и почему – чёрт подери! – всё так сложно. Вот так, в один единственный вечер, когда эти двое всё же решаются снять с себя все маски, вопросов становится только больше, будто и зависимость эта – обратная, как функция, где, чем весомее аргумент, тем дальше от целого значения полученный и такой долгожданный ответ. Вот так.