Лабиринт

Новенького подняли на ноги легко, слишком он был тщедушный. Темно-синяя майка на размер больше болталась на нем как на вешалке, свободные спортивные штаны держались на завязках. Впору были только кроссовки, новенькие и практически чистые. На вид ему было лет двадцать, хотя по азиатам точно и не скажешь. В растянутом вороте футболки виднелась бледная кожа, пробитая в трех местах круглыми металлическими гайками разных диаметров – от пяти миллиметров до сантиметра. Не сказать, что он был совсем дохлым – скорее замученным, как после долгой болезни. Сухие жилистые руки и сутулые, но все же широкие плечи выдавали в нем не то плохого спортсмена, не то хорошего любителя. Он медленно осмотрелся, щурясь от света. Не пытаясь убежать, зарыдать, наброситься на окружающих или обделаться, сжал подставленное плечо и медленно выпрямился. К нему подошел Тео – в группе из тридцати восьми человек он был старшим. Коренастый широкоплечий мужчина вырос над азиатом и поднял обе руки, демонстрируя отсутствие оружия: -Ты в безопасности. Азиат оглядел огромные гладкие стены Колизея, уходящие на несколько сотен метров в высоту, потом группу мрачных взъерошенных мужиков, окруживших его со всех сторон, огромного небритого блондина с пудовыми кулаками и ехидно оскалился: -Я в жопе. Безопасность выглядит по-другому. Тео смешался и нервно усмехнулся, ему на выручку поспешил темнокожий Мак: -Мы не причиним тебе вреда. Вздохнув, азиат чуть прихрамывая направился к бревну, лежавшему в паре метров от Колодца. С трудом опустившись на него, вытянул ноги и осторожно размял ноющую лодыжку: -Можно каких-нибудь подробностей? В голове так пусто, как будто кусок мозга вырезали. К вечеру на азиата успели посмотреть все жители Колизея - исключительно мужчины не старше тридцати лет. Их выходило не слишком много: восьмерка Охотников, шесть подростков шестнадцати – восемнадцати лет, Старший по лагерю, Тео, его чернокожий заместитель Мак, с горем пополам выполняющий работу медика, двое его помощников и еще двадцать молодых мужчин, выполняющих непонятную работу в «Колизее». Колизей, названный так обитателями по какой-то всплывшему в памяти отголоску, был по сути круглым куском земли в несколько километров в диаметре, окруженным толстыми каменными стенами, уходящими в небо. В стене была всего одна зазубрина – Врата. Врата смыкались к ночи и раскрывались к рассвету. За Вратами был меняющийся лабиринт комнат и блоков без единого намека на выход. Местные жители – то есть те, кто провел в Колизее не меньше пары лет – утверждали, что состояние полной амнезии для новичков нормальное. Правда, оно не проходило, но в конце концов к нему привыкали. Находились счастливчики, которые вспоминали свои имена и периодически мучились кошмарами из прошлого, однако эти кошмары не несли никакой смысловой нагрузки и, скорее всего, являлись просто истерикой подсознания. Бледный, чуть шатающийся азиат жадно и внимательно слушал, ерошил короткие, торчащие ежиком волосы и поправлял съезжающий ворот майки. На него смотрели с легким изумлением, потому что почти все обитатели – даже подростки – обладали как минимум хорошим здоровьем и твердой походкой. А среди Охотников, Тео и Могучего Мака он выглядел просто зародышем человека. Совет, собравшийся в маленькой хижине в глубине леса, решил растянуть для новенького адаптационный период на десять дней. Слишком уж хреново он выглядел. Его долго пытали вопросами, но практически на все он отвечал «не знаю» или «не помню». Добиться информации про дно Колодца, с которого узников поднимала платформа, тоже не вышло – новичок был в таком глубоком обмороке, что парни еле добудились его наверху. После Совета к совершенно потерянному новичку приставили Эрика, девятнадцатилетнего паренька со светло-рыжими кудряшками, обрамляющие голову не хуже нимба, и определили на постой в четвертый навес. -Повезло, - сообщил ему Эрик, выдавая сэндвич и стакан горячего чая, заваренного из трав, растущих в лесополосе вдоль стен Колизея. – Я четыре дня за решеткой просидел. Не мог успокоиться, на людей кидался. А тебя сразу на постой определили. Что за постой, азиат определил сразу. В небольшом но крепко сбитом домике-навесе кроме ангелочка-Эрика с ним были еще шесть человек. И вся компания больше всего напоминала мужской бордель. Это как-то неуловимо сквозило в их движениях, взглядах и голосах. Видимо, этот четвертый навес для новичков был своего рода отстойником – либо поднимется, либо кто из жалости приютит и приласкает. Но ему, измотанному и обессиленному, было до фонаря на вечерние оргии. Он залез в гамак, на ходу дожевывая сэндвич, свернулся как мог и выключился, надеясь что утром кошмар кончится и начнется какой-то другой, чуть более человечный. Провал ночи стал настоящим провалом в сознании. Он летел глубоко вниз, дальше и дальше. Так быстро и глубоко, что казалось, пережимает дыхание, и органы пытаются набиться в горло и покинуть обреченную оболочку. Ощущение падения сменилось тупой ноющей болью в стянутом теле – по всему позвоночнику, словно прибитому к стене. Перед глазами кружили белые стены, стекла, мигающие экраны, летящие точки, радары. Мысли метались в голове со скоростью света. Красная вспышка. Тьма. Он очнулся и мягко помассировал пережатое горло. Крик в нем застрял, но так и не вырвался – в других гамаках мирно спали соседи, отсутствовали только пара человек. В рассветных сумерках мир выглядел нечетко, рвано и одновременно нежно. Как будто зарождался день, и вместе с ним всегда зарождалась надежда – эти тонкие переплетения голубого, бежевого, розового все-таки что-то рождали в душе. Это что-то держало расползающееся от собственной пустоты сознание. Он натянул рукава толстовки, которую ему выдал Тео после осмотра его сомнительного костюма, поглубже спрятал озябшие руки и сполз с гамака. Хотя температура была постоянной, достаточно комфортной, тело никак не желало к ней привыкать. Единственное сооружение, которое худо-бедно заслужило его мысленное одобрение (вслух он пока не высказывался из чувства самосохранения) – это сортир, а точнее по одной такой самобытной будке позади каждого навеса. Отдельного упоминания заслуживал чей-то утонченный порыв к искусству – на стене был сколочен из подручного материала женский безголовый и безногий силуэт. Оставили все главное, несколько гиперболизировав каждую деталь. Заметив у Врат небольшую группу, он медленно направился туда. Щель в стене расползалась и в ней поочередно исчезали четверо мужчин, одетых совсем налегке. У пары человек были длинные ножи. Их провожал Эрик, узнаваемый по нимбу кудряшек над головой. Первого, высокого блондина с длинным конским хвостом, он поцеловал и получил в ответ легкий шлепок по попке, а последнему послал украдкой воздушный поцелуй. Крепкий поджарый азиат смерил его презрительным взглядом и нырнул следом за группой. -Охотники ушли, - заметил новичка Эрик и быстро преодолел уже непосильные для парня двести метров. -Почему Охотники? – зябко поежившись, спросил он. -Охотятся на тайны лабиринта… или типа того, - отмахнувшись, сказал Эрик. – Какая разница. -И много поймали? – отдышавшись, он продолжил свой путь в сторону Врат. Эрик увязался за ним следом: -Это лучше у Тео узнать. Они строят схему лабиринта. Мы – мотыжим. От нас там никакого толку, только местной фауне на корм. -Там кто-то водится? -Пауки. Или типа того. Скрежещущая хрень с восемью ногами, носится под стенами и иногда нападает на Охотников в лабиринте. Поэтому Охотниками становятся только те, кто хорошо бегает и быстро соображает. А здесь у нас мемориал, - невпопад заметил парень, показывая на кусок стены, заполненной ровными строчками. – Ты свое имя не вспомнил? -Нет. -Тогда тебе стоит придумать кличку, - Эрик натянул один завиток и он распрямился. – Пока этого не сделали наши ребята. -Акума, - сказал он, рассматривая выбитые в камне надписи. Одна под одной. -Что? -Акума – это демон по-японски. Строки списка зарябили перед глазами как строки программного кода. Цифры и символы прорезались из выбитых в камне букв, растекались, заполняли и смывались со стены невидимым цифровым дождем, выбеляя ее в слепящий белый свет. -Какого хрена вы здесь делаете, - рявкнул сзади Могучий Мак. И замахнулся для подзатыльника Эрику. – Брысь. -Акума – это демон по-японски, - увернувшись, доложил тот. И торжественно удалился. Азиат внезапно качнулся и стек в обессиленный обморок. -Нам тут демонов, мать твою, не хватало, - процедил сквозь зубы негр, вскидывая на плечо тело немощной нечисти. *** Отблески костра плясали по его лицу. Кожу согревали теплые волны, а вид огня, пляшущего на поленьях, успокаивал и возвращал присутствие духа и спокойствие. В руке была теплая кружка с обжигающим пойлом – нечто вроде смеси горячего чая и бормотухи. Редкая гадость, но со своей задачей она справлялась, примиряя с лабиринтом и Колизеем хотя бы на ночь. В Колизее у Агона начался четвертый месяц. Лабиринт был исхожен им вдоль и поперек. Лабиринт был исхожен не только им одним, но выхода все не находилось. Он не мог смириться с тем, что останется здесь навечно – в тюрьме, отбывая наказание за эфемерное преступление. Возможно, в этой или прошлой жизни он где-то здорово накосячил, потому что других причин для этого кармического наказания в голову не приходило. Абсолютно пустая память, в которой как последний огурец в банке с рассолом, плавает свое собственное имя. Иногда приходили сны – красные зарева, огонь, горящие дома. Люди бегут и кричат, тащат в руках оружие. Стреляют, бьют, прорываются. Происходящее затягивает его в себя, как в воронку. Он не находит ни выхода, ни смысла, ни самой завалящей зацепки. Проваливается в водоворот и летит, теряясь в бесконечности… И просыпается в чертовом гамаке, окруженный психами и каменными стенами. Рядом с ним опустился на бревно кудрявый уродец. К местным давалкам Агон чувствовал почти физическую неприязнь, пусть даже в условиях жесткого сексуального голода. Он не хотел этого мальчика, не хотел ни одного из тех, кто пытался ему предложить скрасить заключение. Разве что убить. Он ненавидел весь мир, от миллиардов безликих людей, до этих безумных жителей Колизея. Отщипывая маленький кусок лепешки, мальчишка игриво улыбнулся, наклонил голову и спросил: -Как переводится Акума? Немного удивившись оригинальности подката, он не согнал Эрика сразу: -В каком смысле? -Новичок сегодня смотрел на стенку с именами. Сказал «Акума – это демон по-японски» и выключился до заката. Мак еще час орал, что врач, а не экзорцист и оставил в медпалатке на пару дней, - его рука мягко коснулась запястья Агона. Агон вперил взгляд в парня и минуту смотрел без отрыва. Год жизни в Колизее для Эрика даром не прошел. Осторожно и неспешно убрав руку, он поднялся с бревна и перекочевал к Руту, старшему среди Охотников. Там его компании оказались рады. Охотники здесь были кастой уважаемой, но не слишком живучей. Как только ты терял способность быстро бегать, тебя либо вышибали, либо лишали звания посмертно. Хоть лабиринт был единственным шансом выбраться, желающих в него лезть было не слишком много. Рисковых Охотников старались по мере сил оградить от бытовых забот и создать максимальный комфорт в имеющихся условиях. Он взболтал пойло в склянке, отставил и поднялся. Посылать смертников – заведомо проигрышное дело. Значит, заморышного новичка просто не успели откачать до нужной кондиции. Куда спешили? Почему? До обители Мака было три минуты быстрым шагом. Агону не хотелось откладывать этот вопрос на похмельное утро. В шалаше было тихо, только Мак и Тео играли в самодельные шахматы на разрисованном пеньке. -Демона пришел посмотреть? - хохотнул Мак, пожимая руку. – Пожрал и спать, как хомяк. Работать не может, бегать не может, трахать вообще стыдно. На хера он нам сдался? Лучше бы еще одну корову прислали. -Идей нет? Мак посмотрел на сурового азиата. Ни ему, ни Тео этот парень не нравился, слишком уж был обособленный, раздражительный и себе на уме. Но тайну лабиринта знал, молчал и все-таки казался предприимчивым сукиным сыном. Поэтому Старший поднялся и провел в закуток, где, растянувшись на сбитой койке, спал новичок. Скатав наброшенный клетчатый плед, Тео чуть приподнял факел, освещая. На голой спине вдоль позвоночника было вбито восемь круглых металлических разъемов, не более сантиметра в диаметре каждая – такие же, как и под ключицами. На украшения разъемы не тянули, а больше на теле отличительных знаков не было. Ни пирсинга, ни татуировок, ни шрамов. Абсолютно белый лист с разъемами. -Киборг? – предположил Агон, присаживаясь к Тео на топчан. -Что я, кость от металла не отличу? – проворчал Мак, отдавая ладью. – И потом, чего он тогда такой дохлый? Мужчины задумались, каждый о своем. В Колизее Демон был тридцать девятым жильцом. Всего за три года подняли в бетонный капкан пятьдесят три человека. Все разные - и крепко сбитые здоровяки, и компактные проворные бегуны, и сухие долговязые верзилы вроде Рута и Януша из Охотников. Даже кудряшка Эрик мог лететь быстрее ветра, жалко только, мозги ему тем же ветром выдуло - более простодушной варежки здесь еще не было. Новенького им дали как ключ, как ошибку надзирателя. С ним все было вопиюще не так, совершенно неправильно. Все боялись его - как предвестника конца и как мучительную призрачную надежду, что у них все еще есть шанс выйти отсюда, разгадать загадку лабиринта и пробить душащие стены. -Пауков давно видел? - прерывая затянувшееся молчание, спросил Тео. -Недавно, - усмехнулся Агон, поднимаясь. - Они теперь тоже по двое тусят, но шахмат с собой не брали и в жопоебле замечены не были. -Поживи тут с мое, - мирно предложил ему Мак, переставляя фигуру на заштрихованую клетку. Агон вышел, подумав, что лучше уж сдохнуть, чем провести в Колизее три года, как Тео или Могучий Мак. Этот странный, вывернутый наизнанку мир его бесил. Но каким мир должен быть - он практически не помнил. В памяти всплывали странные строки и образы, но в безумной мешанине он никак не мог разобраться. Картинки техники, одежды, истории мелькали в голове, как страницы книги - одна за другой, одна за другой. Как вбитые в спину разъемы, восемь штук - один за другим. Перед глазами снова встали худое плечо, безвольная длинная тонкая кисть, острый нос, скулы, пляшущие на стенах отблески огня и пронизывающий ветерок. Все это было странно, дико и мучительно, как привычка к страху, привычка к монотонности. Он не хотел сдаваться Колизею, как многие здесь. У него все еще есть надежда - настоящая, живая. Он все еще мог идти. *** К Демону понемногу привыкали. Настоящее имя он так и не вспомнил, а шуточная кличка закрепилась за ним намертво. Это произошло очень вовремя, потому что больше чем демона всклоченный худой парень в капюшоне напоминал домашнего хомяка. За пять дней его видели либо жующим, либо в отключке. Прикипевший к своему единственному нормальному пациенту, Мак терпеливо его откармливал и водил на скудные экскурсии по территории лагеря. Несколько раз разрешил заглянуть в лабиринт и сразу же увел, чтобы не бесить Охотников. От такой трогательной заботы по лагерю поползли было слухи, но скончались в зародыше - Мак через день продолжал заглядывать к Ричу и коротать с ним час-другой за скромное вознаграждение. Надо признать, Демон умел слушать. Он смотрел очень внимательно, чуть наклоняя голову. Тер подбородок длинными грубоватыми пальцами, ухмылялся и не мешал лишними словами и междометиями. Мак говорил. Впервые говорил много и почти без перерыва, потому что его слушали. Он рассказывал все три года взахлеб, выпуская из себя все, что раньше не говорил даже Тео. В Колизее он был доктором - со всеми своими скудными умениями - и говорить приходили к нему. И умирать приходили тоже к нему. Он жадно проговаривал все абсурдные, безумные и дикие ситуации, которые происходили у него на глазах, все, что с таким трудом умещалось у него в душе. На вечерние встречи иногда приходил Тео и тоже не отказывал себе в праве на пару слов. Демон был из тех людей, которые умели хранить знания бережно - это читалось в его острых глазах. Зеленый мальчишка выходил на деле не таким уж и зеленым, в нем было что-то опасное, сильное и глубокое. Через десять дней работать его так и не пустили, ленивая жизнь в Колизее, в отличие от прочих жителей, Демону шла на пользу. Азиат отъелся и перестал напоминать ходячий скелет. Он таскался на оздоровительные прогулки до маленького озера в лесу, вдоль ручья, и через пару-тройку часов приползал обратно к Маку, валился на топчан и спал. Ему не хватало ночи. Понемногу окрепнув, он стал обшаривать лес по собственному плану, раз за разом обходя все новые уголки. Все рассказы про то, что в лесу так ничего полезного и не нашли, казались ему бредом. Охотники три года изучают лабиринт, а внутренний периметр важен ничуть не меньше. На маленькую хижину он набрел уже к закату. Несколько секунд раздумывал, стоит ли входить - но все-таки вошел. Сегодняшний вечер у дока был занят, черт его знает, как повезет со следующим. На широком расчищенном столе высился план лабиринта. Миниатюра из дерева, переплетения дорожек и стен, внутренний и внешний круг. Хаотичный, но красивый рисунок. Никакой надежды на выход. Он медленно обвел пальцем стену с надписью “6” и заглянул в жерло внутреннего круга. Под тяжелыми ботинками зашуршала листва и он быстро поднял голову. Внутри нехорошо заныло от напряжения - Охотник Агон был опасен, один из трех лучших. С Рутом или Янушем Демон смог бы договориться, они, несмотря на напускную агрессивность, легко шли на контакт. А Рут, которому приелся ангелок Эрик, иногда даже подкатывал - впрочем, скорее из охотничьего азарта. Агон только казался дружелюбным. Он мог убить взглядом со ста метров - к нему не лезли обитатели четвертой палатки, а все прочие ограничивались рукопожатием и парой фраз, стараясь держать дистанцию. Разве что безмозглый Эрик иногда тормошил его, но очень быстро отставал. Он ничего не говорил, даже не двигался, но сознание отчаянно сигналило - ОПАСНОСТЬ! ОПАСНОСТЬ!! Обманчиво расслабленная поза и медленный шаг в его сторону - ОПАСНОСТЬ!! Сердце зашлось в груди, отдаваясь в висках громким биением пульса. Демон опустил взгляд, цепляясь за маленький выструганный колышек стены. Так становилось немного легче дышать и вой сирены в ушах утихал. Вместо него появлялось размеренное биение пульса мягко подступающего мужчины. Он словно заранее чувствовал, какой шаг Охотник сделает следующим, и также медленно отступал. У Демона почти не было шансов - мужчина был старше, опытнее и сильнее. А еще он был феноменально быстр. С другой стороны, далеко бежать было необязательно. Здесь совсем рядом есть небольшой обрыв и висящая лиана. Нужно просто перемахнуть на другой его край и затаиться, в лесу деревьев много, все проверять не станет. Шестое чувство шептало, что мужчина готовится к броску - ускоряется пульс, напрягаются мышцы. Всего сотня метров. Демон, по прежнему глядя в устланный листьями пол, сделал шаг назад, отзеркалив движение. Правша. Обойти справа, попасть в слепую зону и быстро на выход. Успеть уронить дверь и попробовать выиграть забег на сотню метров за счет неожиданности. Удар сердца прозвучал как набат. В эту же секунду Охотник сделал быстрый выпад вперед. Вывернувшись вправо, Демон метнулся мимо, уперся рукой в стол и перемахнул через него, оправдав свои самые высокие ожидания. Еще один рывок - упавшая дверь и рука, почти схватившая за край одежды. Лиана была слишком близко. Слишком близко, чтобы успеть. Рывок за капюшон - он уже улетел назад. Сознание снова разорвалось сиреной и он быстро сделал кувырок, повинуясь силе, тянущей его в обратное направление. По инерции он улетел в другой конец поляны, с трудом поднялся и замер. Взгляд хорошего не обещал, а движения были также замедленны - Агон очень хороший Охотник. Его тяжелые ботинки на шнуровке - вот настоящая опасность. Один удар в живот и Демон не поднимется. Он снова опустил глаза, вниз и в сторону. И снова поймал его этим непонятным шестым чувством. Быстрое дыхание, быстрый пульс. Раздражение, ярость, бешенство - и отчаяние. Много Демон не набегает, но нужно все же постараться уйти живым и без синяка в форме подошвы сорок третьего размера. Четыре ухода от молниеносных бросков, четыре выигрыша и почти двести метров в плюсе. Против Охотника это убойный результат, но Демона уже мутило от слабости. Еще немного и он просто свалится Агону под ноги, так что тому не придется даже напрягаться. В пятый раз ему не повезло, его поймали на противофазе - расчет расчетом, но физические данные и скорость реакции были не в пользу новичка. Удар был на удивление щадящий. Задыхающегося Демона Охотник поднял за капюшон и поставил на ноги. Тот сразу уцепился за ближайшее дерево и жадно хватал воздух ртом. -Какого хера ты тут делаешь? -Я… не заметил… надписи… не входить, - проговорил он и медленно побрел к соседнему дереву. -Далеко собрался? -Док приказал падать в обморок только на территории лагеря, - постояв у него, Демон снова медленно двинулся к ручью. - Таскать заебался. Охотник вернулся, поправил завалившуюся дверь и нагнал парня у ручья. Он шел медленно, неспешно, не пытаясь помочь, но и не добивая. Его острый взгляд прожигал в спине дыры. Демон передернул плечами и отпустил дерево, планомерно двигаясь в сторону лагеря. -Я готов выслушать все остроумные комментарии, - он взялся за крепкий сук и повернулся. - Только сначала скажи - что все остальные делают здесь три года, обладая таким бесспорным преимуществом? Лицо мужчины стало каким-то жестким - он ведь всего года на три-четыре старше, - подумал Демон. Оно было властным и уверенным. Агон был тем из немногих, кого еще не сломал Колизей. -Они уже не верят, что выйдут, - тихо сказал Демон. - Они не понимают, что убьют себя сами. Охотник заметил, как его качнуло и, придержав за шкирку, медленно опустил собеседника на землю. В фляжке оставалось немного воды, так что Агон быстро привел в чувство новичка. Потом набрал воды из ручья, протянул ему и опустился на корточки, напротив. -Почему? -Правила очевидны - ты должен выйти из лабиринта. Ночью двери смыкаются, давая отдых и защиту. Днем Пауки не проникают в Колизей, нам почти регулярно поставляют припасы. Когда выбывает один член, ему на смену приходит новый. В тот момент, когда мы не захотим выходить, мы умрем. Никому не нужна игра, в которую не играют. Но даже если мы играем достоверно, никто не захочет смотреть на это вечно. -Идти сможешь? -Вперед или назад? - уточнил Демон, заметив зажегшийся во взгляде огонь. -Я завтра не в смене, - поставив новичка на ноги, Охотник быстро зашагал к выходу из леса. - Днем поговорим. Он устало и медленно осел вдоль ствола. Иногда единственное, чем можно нейтрализовать противника - это его заинтересовать. Через десять минут в лесу появилась темная фигура Могучего Мака. Он уже привычно перекинул тщедушного на своем фоне Демона через плечо, обматерил и зашагал в сторону лагеря. В эту же секунду у новичка словно выключили питание и он провалился в густую вязкую темноту. *** На следующий день Мак запретил новичку высовывать нос из палатки, но к нему занесли придурка, пропоровшего на спор руку заостренным деревянным колом и Демон по-быстрому смылся. Доедая завтрак на ходу, он нырнул в лес, стараясь не мозолить глаза работающим в маленьких огородах и на вышке. А в загонах ребята и так не отвлекались. Охотник ждал его у ручья, полоская ботинок в холодной воде. Казалось, мысленно он был где-то на другом конце Вселенной, но стоило ветке хрустнуть под кроссовкой, как он сразу же оглянулся и прокрутил в пальцах короткий нож. Демон вскинул руки вверх и пародируя внушительную, солидную манеру Тео говорить, оскалился: -Ты в безопасности. Его смерили полным презрения и снисхождения взглядом, который, однако, сильно на самооценку не повлиял. Если новичка что-то и пугало, то это были тяжелые ботинки и паршивый характер. А взгляд синяков не оставляет. Рут его этими взглядами ежедневно раздевает и трахает, собственно - пусть наслаждается. Никаких претензий, пока задница нетронута. До места дошли в полном молчании. Агон поправил несколько сбитых ими палочек, обошел лабиринт кругом и начал быстро и емко рассказывать. Стены меняют свои расположения циклами. Внутри все блоки пронумерованы, каждый отсек блока тоже содержит кодовую схему. После блоков выстраиваются коридоры-лезвия. Все коридоры, вне зависимости от циклов, упираются в глухую стену. Закрытия блоков происходят по ночам. Ночами же в лабиринте царствуют Пауки - существа-киборги с металлическими ногами и живыми внутренностями в крепком металлическом корпусе. Они убивают, пробивая насквозь тонкими лезвиями в ногах или языком-жалом. -Вы их хоть раз убивали? - уточнил Демон. Агон самодовольно оскалился и крутанул в пальцах полоску ножа. Новичок взял ее без всякого пиетета, покрутил в руках и задумчиво спросил: -А что внутри? Он поморщился: -Не успел рассмотреть. Дело было к закату, пришлось уходить. Забрали пару конечностей на оружие и свалили. -За это время погибло пятнадцать человек, - сменил он тему. - От чего? Кого прислали на замену? Кто был последним? Запутавшись в вихре вопросов, Агон ответил на последний: -Карен и Виктор. Они вместе в лабиринте были. Мужчина невпопад отвечал на допрос новичка, невольно засматриваясь на худое скуластое лицо с четко очерченными глазами. В нем проступало раздражение от недостатка информации, но Агон выдавал все, что вообще смог собрать за четыре месяца. Наконец, Демон замолчал, насупился и присел на край стола, спрятав кисти рук в подмышки. -Карен от жала, - медленно потянул он. - Виктор от лезвий. Кто был первый? -Я свечку держал? - огрызнулся Агон, оторвавшись от бесконечности лабиринта. -А идеи есть? - не обращая внимания на недовольство, Демон закусил ноготь на указательном пальце. -Я думаю, Вик. Он бы тело не бросил. -На кого-нибудь еще нападали последнее время? -На всех, - спокойно пожал плечами Охотник. - Их сейчас в лабиринте много и все по двое. Только успевай ноги уносить. Они еще немного помолчали. Наконец, Демон что-то решил: -Узнай, кто спал с Виком. -Зачем? Он сбился с мысли и злобно огрызнулся: -Меня заводят подробности о сексе с мертвыми мужиками, - он медленно обошел стол. - Какие блоки завтра точно открыты? -Пятый, третий, восьмой. Скорее всего шестой. -Пятый, - потянул он. - Ладно, сойдет и пятый. Номера, толщина, возможное направление движения стен, - пальцы очертили ровный квадрат у внешнего кольца, там где пятый блок граничил с четвертым. - Постарайся не слишком привлекать внимание напарника. -Не доверяешь? -Я и себе не слишком доверяю, - тоскливо вздохнул Демон. Его точеный профиль казался высеченным в теплом рассеянном свете. Агон смотрел на него и с мыслями, с памятью, с сознанием творилось что-то странное. Когда Демон поднимал взгляд и упирался в него темными глазами, с легкой зеленью в глубине, в основание шеи впивались тысяча мелких иголочек. Мурашки бежали по телу, а руки холодели. С новичком было что-то не так. Но это скорее вселяло уверенность и надежду. Охотник медленно кивнул и, проводив взглядом фигуру, удаляющуюся вдоль ручья, пошел своим кружным ходом. *** В пятой секции Рут извертелся. Однообразие и монотонность лабиринта его утомили уже давно, все мысли занимал новичок. Агон безмолвно закатывал глаза и спрашивал себя, чем он настолько прогневал небеса и кому можно начинать молиться, чтобы это кончилось. Тео и Мак периодически уставали играть в шахматы вдвоем и звали относительно интеллектуальное подкрепление на посиделки в палатку дока. Так как там же прописался вечно жующий новичок, у Рута была масса поводов и ни одной достойной победы. Все попытки распечатать парня разбивались либо о глухую стену непонимания, либо о насмешки и издевки дока и Старшего. Впрочем, самому доку доставалось от Демона не меньше - все его выпады Мак встречал с громким хохотом и особенно не обижался. С Тео новенький изысканно не шутил, у Старшего с иронией были какие-то слишком сложные отношения. Как правило, он ее просто не различал и юмор ценил попроще и позабористее. На минуту заткнувшись, Рут повернулся к стене и раздраженно спросил: -Что ты там ищешь? -Не знаю, - ответил Агон и выпрямился. - Что-то. Это здесь поймали Вика с Кареном? -В четвертом блоке, - мрачно ответил Рут. - Не стоило их вдвоем ставить. -Почему? -Тут, знаешь, - он пожал плечами. - Кто-то на стены лезет, кто-то на напарника. Вик вроде подкатил… Я ему говорил, напряжение надо скидывать в четвертой палатке. Привалившись спиной к нагретому камню, Агон задумчиво посмотрел на него, заодно окидывая взглядом периметр: -А он не ходил? -Ходил, ходил. Но Томас парень деловой, у него на поговорить времени не оставалось. А Вик романтик. И ты сходи, - неожиданно закончил он. Скривившись, Агон заодно обошел еще одну стену, выискивая на ней номер. -Нервы не к черту, - недовольно сказал Рут. - Этот ебучий лабиринт всю жизнь высасывает. Надо выдыхать. А с рукой, знаешь, много не выдохнешь. Принципы - так хер его знает, памяти нет. Может, ты этим всю жизнь занимался. Может, нет. Только нет уже того человека. Мы – люди Колизея. В принципе, неприязнь в Агоне вызывали сами парни. Какое-то легкое ощущение брезгливости, вроде как к стиранному гандону. С попользованной в хвост и в гриву четвертой палаткой много каши не сваришь. И еще неясно, что себе заработаешь. К тому же безысходность и вынужденность вызывали раздражение, бешенство и ярость. Запертый в клетке, загнанный в жесткие рамки и не имеющий никакого шанса. Он не хотел сдаться как все. Хотя еще месяц – и он, наверное, сломается. Интересно, будет ли у него этот месяц? Раздался легкий шорох из правого рукава дороги. Оба мужчины замерли и напряженно застыли. За шорохом пошел мягкий, едва слышный цокот нескольких пар ног по каменному полу. Рут беззвучно поднялся и кивнул в противоположную сторону. До выхода было далеко, но шансы уйти всегда оставались. Охотники отступали медленно и бесшумно. На их стороне было еще одно небольшое преимущество – в отличие от почти безоружных жителей Колизея, у каждого было по длинному мечу из отвоеванных у лабиринта паучьих лап. Ценный трофей достался только Руту, Агону и Янушу. Сайрусу перешел по наследству от напарника. Паук был один. Охотникам уже давно не попадались одиночки, так что Агон крепко перехватил меч и остановился сразу за поворотом. Рут колебался, но авантюрная жилка в нем все же была. Ловили, как всегда, на живца. После того, как они вчетвером смогли свалить одного из пауков практически голыми руками, твари почти всегда стали ходить вдвоем. Вооруженные Охотники чаще всего отбивались, но старались быстрее уйти из лабиринта – кто знает, сколько еще Пауков бродит по смежным дорогам. Рут повернулся спиной к проходу и опустился на одно колено, словно завязывая шнурок. Меч лежал перед ним, а до стены оставалось достаточное количество места для хорошего удара. Наточенные мечи хорошо рубили, и если правильно приложить усилия – успех обеспечен. Мягкий перестук металлических ножек о каменные плиты стал чаще, приближался. Сделав глубокий вдох, Агон закрыл глаза и отсчитывал про себя секунды. Быстрый сильный взмах – и он с размаха разрубил тонкую перегородку между головой и телом. Наполовину механическое, наполовину живое существо – нужно знать слабые места и бить. Удар Рута пришелся в сочленение ног – одна обломилась и отлетела, но обезглавленное существо пыталось ползти в их сторону и оставалось почти таким же опасным, как минуту назад. Тем не менее, успех воодушевлял. Они быстро разошлись в стороны и приготовились к еще одной точечной серии ударов. -Рууут!! Кричали из третьего блока – сегодня там были Джет и Ричи. Быстрые, но не слишком сильные парни. Бросать дело на середине не хотелось, но выхода не было – Рут бросился первым, Агон, поколебавшись, подхватил отрубленную конечность, прошмыгнул мимо бестолково тыкающегося в стену паука и побежал следом. Впрочем, спешить уже не стоило. Пауки ушли, когда на них с криком выскочили два человека с оружием – ребята все-таки успели их помять их, так что когда прибыло подкрепление, твари в темпе убрались. Тело Ричи Джет тянул на себе – ну, большую его часть. Но в остекленевших глазах Охотника была пустота. Майка на боку была разодрана и там темнела маленькая точка от жала. Кожа вокруг нее постепенно темнела, наливаясь синевой. Через час он перестанет узнавать людей, начнет бросаться и биться в истерике, а после недолгого припадка ослабнет и выключится навсегда. Такое в Колизее видели не один раз. *** Вечером пили молча и все больше поодиночке. Разве что возле четвертой палатки был аншлаг. Это безмолвное напоминание - как дешево стоит их жизнь и как безнадежно будущее - каждый старался заново забыть. Агон все еще злился на Демона, хотя объективно он был совершенно ни при чем. Неважно, кто из них пойдет в лабиринт и сдохнет там от стальной спицы в голове или распаханой от уха до бедра спины. Рано или поздно это должно было произойти. Важно, что он получил информацию. Но Агон злился все равно. Проблема была в самом Демоне, в его сочувственном взгляде, в понимании, в острой неловкости от того, что он не может пойти в лабиринт сам. В его приспособившейся душе занимался ураган: Агона крутило от страха, обжигающей жажды действий, телесного голода и ярости. Все это сводило с ума и уже не умещалось внутри, рвалось наружу. Охотник валился в свой гамак измотанный, с разодранной в клочья душей, и мучительно не хотел засыпать - там его ждали такие же жуткие кошмары. Ночью небо было чистым и луна висела высоко, без единого облачка. Рвущееся из грудной клетки сердце понемногу затихало. Глаза закрылись, и он не успел испугаться, просто провалился в сон. Сон впервые стал островком безмятежности. Теплый солнечный свет заливал комнату, согревал растянувшегося поперек широкой кровати мужчину. Высокий потолок, смятые белые простыни, многоэтажки за окном, разбросанные по комнате вещи – от каждой детали веяло настоящей, свободной жизнью. Демон тоже был рядом – непохожий на себя теперешнего, легкий, горячий, уютный, почти раздетый. Ключицы были чистыми, кожа гладкой, влажные волосы – со светлыми перьями, с ними он напоминал колючего ежа. Рухнув на жалобно скрипнувшую кровать, он склонился над Агоном и улыбнулся, ласково и ехидно одновременно. Ладонь мягко легла на его щеку, пальцы пробежались по короткой щетине и остановились. От них горела кожа, по телу развивались жар и желание. Он не слышал голоса, только по движению губ угадывал слова. -Пора вставать, - тронул его за плечо часовой. В обязанность сменившегося на рассвете часового входил подъем охотников. Агон с трудом встал, потер ледяные ладони друг о друга. Его трясло. Безумно хотелось зайти к Демону, рассмотреть его еще раз, сравнить, разбудить и снова услышать. Это грезы или воспоминания? Как понять? Как отделить правду от безумного бреда? Он шел медленно, с трудом включаясь, чувствуя себя безнадежно больным, разбитым. Задачу на сегодня ему уже поставили. Выполнить ее - не самый худший способ отвлечься. Рут поставил его в пару к Янушу. Это большая удача - молчаливый парень, языком попусту трепать не любит, а в деле достаточно хорош. Пробежка разогнала кровь, успокоила и помогла сосредоточиться. Он бегло осмотрел все примыкающие к внешнему кругу блоки и, наконец, нашел тот, который искал. С этой стороны номера не нашлось, но царапины совершенно точно были вчерашние, оставленные в смежном пятом отсеке. Они все-таки вычислили статичные стены. Януш лабиринт осматривал равнодушно, словно для галочки - он знал, что на следующий день найти останки Паука совершенно невозможно. Но вместо того чтобы поддаться соблазну вернуться в лагерь, Агон начал исследовать плиты под ногами. Демон опять оказался прав. Охотники считали, что плиты смыкались только при помощи поворотов, но судя по строению дорожки, они могли подниматься - полностью меняя внутреннее строение лабиринта. Странно, что им давали всего один повторяющийся цикл целых три года. Закончив осмотр, Агон двинулся к выходу. Охотникам дали несколько дней на восстановление сил, хотя Тео грозился общим сбором и корректировкой плана действий. Но у него внезапно появился еще один рабочий проект. Укрытия, которые мастерили невостребованные жители Колизея, Охотники назвали херовыми сразу, но очевидным это стало только после окончания работ. Точнее, Агон почти на сто процентов был уверен, кто именно донес до тугодума Тео эту нехитрую мысль. К тому же, система лестниц вдоль стены, заброшенная несколько месяцев назад, снова взялась в работу – туда отправили четверых, закончивших ремонт часовой вышки. В лагере началось странное движение, понемногу разгоняющее сонное отупение жителей. Днем были заняты все, кроме Мака и Охотников – Тео за этим зорко следил. От безделья среди мужчин вспыхивали драки и какие-то мелочные истерики, которые всегда заканчивались трупом или калекой, так что опытный старшина держал всех в ежовых рукавицах. Агон рассчитывал, что возле озера будет пусто, но там уже лежал Демон – без футболки и обуви, уткнувшись в сгиб локтя и подставив спину с серебряными разъемами теплому солнцу. К работам его так и не припахали, только сняли у Мака громилу Джефа и отправили на лесные работы, а вместо него оставили местную нечисть. Решение, хоть и вызвало завистливое недовольство, в целом было понятным – почти все видели, что пока Джеф блевал дальше чем видел, Демон помог Маку с обоими телами: и мертвым, и временно живым. Руту вправили вывих и выставили вон, наказав принять пол-литра обезболивающего и ложиться спать. Он быстро разделся, побросав одежду кое-как, и нырнул в воду. С волосами каждый крутился как умел: заплетали, отращивали и сбривали. Агон нашел универсальный способ – месяц назад сбрил все лишнее под ноль и теперь неспешно обрастал. Наплававшись, сполоснул мокрую и пыльную после лабиринта одежду и вытянулся на берегу в одних штанах. Без штанов валяться не стоило, старички здесь оголодавшие и порой непредсказуемые. Новичок шевельнулся, поднял голову и сонно потер глаза: -Нашли что-нибудь? Охотник неопределенно пожал плечами. У него на спине была татуировка с драконом, цветная, до самой поясницы, то немногое, что ему оставили от прошлой жизни. Когда-то в нормальном мире Демон наверняка был хорошим психологом. Он терпеливо ждал, пока Охотник перестанет тянуть паузу и демонстрировать характер – и, конечно, дождался. Выспросив все детали, он опустился обратно, уткнулся в согнутую руку и надолго замолчал. Агон рассматривал коротко остриженные темные волосы и острые торчащие уши. Потом незаметно скользнул взглядом по худому животу и маленькой косточке, ниже которой сполз пояс штанов. Внутри болезненно тянуло от страха. Память неохотно выталкивала из-за непроницаемой стены кусочки воспоминаний. Неясных, мутных, истлевших – и вместе с тем настоящих, подлинных. -Еще запросы будут? – едко уточнил он, дождавшись внимания. -Принеси Паука, - выдохнул Демон в сгиб локтя. *** После этого заявления они не виделись два дня. Охотник взорвался. Объективно, Демон был не виноват, но его захлестнуло и понесло. Агон не помнил, кричал или говорил, не помнил слова, не помнил ударов, не помнил, как его оттаскивали Януш и Мак, как полночи пил, пока не свалился. Он просто выключился перед закатом и проснулся на следующий день – перед закатом, отдохнувшим и обессилевшим. Тело было в полном порядке, но легкий озноб и мучительное нежелание двигаться никак не удавалось сбросить. Он дополз до сортира, попил, сжевал кусок хлеба с мясом и свалился обратно в гамак. Перед тем как провалиться в сон, успел подумать, что у него Синдром Демона – в лагере таким периодически болеют все, но поименованную болезнь можно вписать в местную энциклопедию первой. Весь следующий день, несмотря на усиленные поиски, новичка он не нашел. Охотник планомерно обошел весь лагерь – под разными предлогами – успел осмотреть плоды двухдневных трудов и пообщаться, но цели так и не достиг. Даже Мак возился со своими поделками один, кипятил тряпки и бинты и запасался лубками для любителей что-нибудь сломать. Под вечер он совсем было отчаялся, но налетел на него у ручья. Налетел в прямом смысле, забывшись и не заметив, так что Демон не устоял на ногах и свалился. Пока поднимал, успел рассмотреть разбитую губу и ссадину на скуле – видно, целился в висок, но парень вертляв как змея, ушел. -А Мак сказал, ты еще дня три в припадке будешь, - спокойно сообщил он, отряхивая штаны от листвы. -Не на курорте, - раздражаясь от чувства неловкости, огрызнулся Охотник. -Точнее не скажешь, - усмехнулся Демон. - Тео просил собрать вас в палатке с картой. Я за Маком, Охотники с тебя. Агон почти полчаса собирал свою группу: в Колизее к вечеру каждый находил какое-то невероятно важное занятие - то нажраться, то потрахаться, то на луну повыть. От намеченного отрывались неохотно, шли лениво. Он замыкал шествие и думал, в какой момент придется сломаться и смириться? Когда свобода перестанет звать и манить, когда каждый шанс он станет воспринимать так обыденно и безразлично? Сегодня он зачеркнул двадцатый столбик. Сто дней в аду. Ад скучен и уродлив. Даже если он здесь сдохнет и попадет в реальный ад - там гарантированно будет веселее. Охотники вошли в зал и с удивлением покосились на Мака и Демона, разжигающих факелы и расчищающих пятачок рядом со столом. -Жертвоприношение кровавым богам лабиринта? - уточнил Януш, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо. -Раздеваемся до пояса, - без прелюдий потребовал Тео. -Зачем, командир? - Рут, тем не менее, живо сдернул с себя майку и навис над азиатом, демонстративно поигрывая мышцами. Тот вдруг вскинул руки, взял лицо в ладони, провел большими пальцами за ушами и ощупал шею до самых ключиц. Потом убрал руки и рявкнул на застывшего от неожиданности мужчину: -Спину. Агон молча стащил майку и подошел к Маку. В конце концов, Охотники всегда узнают новости первыми. Ему так же прощупали основание шеи, ключицы и позвоночник до самого копчика и отпустили. Демон закончил с Рутом и, получив предложение провести более подробный осмотр позднее, взялся за Найджела. Он внимательно следил за осмотром и первый заметил, как странно напряглось лицо Януша. Тео и Мак переглянулись и Старший спокойно резюмировал: -Хорошо. Второй раз Мак довольно крякнул, ощупывая спину Сайруса. У Демона никто из осмотренных Охотников ажиотажа не вызвал. -В чем дело? - нервно повторил вопрос Рут. -Мы осмотрели тела, - спокойно ответил Мак, подвигая скамью на место и опускаясь за стол с моделью лабиринта. - след от жала напоминает разъем для подключения. Демон смущенно потер пальцем ключицы, закрытые майкой. На нем подобных был десяток и не заметить их было сложно. Поэтому Агон с сомнением покачал головой: -Мы бы давно знали. -Если с разъема снять верхнюю насечку, - Мак неопределенно взмахнул рукой в сторону новенького. Он как раз повернулся спиной и на загривке блеснул маленький кружок. - Он затянется и станет почти незаметен. Найти можно на ощупь, там остается небольшой провал под кожей и уплотнение в самом центре. Новость сложно было отнести в разряд приятных, но до тех пор, пока от нее никто не умер, Охотники огорчаться не спешили. Януш и Сайрус вопросов не задавали, но белые губы и напряженные лица говорили о том, что безумного чувства восторга они не испытали. Агон задумчиво смотрел на Демона - он опустился на скамью рядом с Маком и расшатывал палочки, изображающие стены восьмого блока. Все идеи, взятые в работу за последние три недели, не обошлись без его участия. Это совершенно необъяснимое влияние и то, как спокойно он отдавал все заслуги Тео и Маку, вызывали у Агона раздражение. Он отчаянно старался усмотреть в их отношениях скрытый подтекст, но все никак не удавалось. В нем кипела болезненная ревность. Внутренний голос шептал “МОЁ”. Этот человек принадлежал его памяти, его прошлому, его жизни. Этот человек давал надежду на будущее и желание жить. Именно он захватил все сны и мысли. Почему с ним рядом все время находится кто-то еще? Он весь, от пальцев ног до кончиков ушей принадлежит ему. Это его чертова собственность, со всеми своими разъемами. -Мы можем что-нибудь сделать? - тихо спросил Сайрус, когда все замолчали. Агон был уверен в ответе на двести процентов - он уже поймал смущенный взгляд Демона. Тот быстро отвел глаза, лизнул разбитую губу и принялся стирать пальцем пыль с внешнего круга. За него ответил Тео: -Нам нужен целый Паук. *** Весь вечер и часть ночи Охотники спорили до хрипоты. Идти в лабиринт за киборгами еще никто целенаправленно не пробовал. Их убивали по одному, но так их удавалось поймать только перед самым закатом, когда Врата закрывались и счет шел на секунды. Никто не жаждал остаться на ночь в лабиринте. Впрочем, соображения насчет лабиринта у Демона были. Он уже прикинул несколько комбинаций и мучился, что не может высказать их вслух: так пришлось бы раскрыть свою работу с Агоном. Он долго смотрел на огонь и никак не решался уйти спать. Охотники уйдут в лабиринт на рассвете - и он чувствовал, что должен успеть поговорить. Агон прошел мимо костра, бросив на него короткий взгляд. Демон едва заметно качнул головой в сторону озера, потом поднялся и растворился в темноте, прежде чем этот маневр заметил Рут. Возле воды, под деревьями, было темно и очень тихо. Никаких шагов, шума лагеря и лабиринта - ночами он гудел и скрежетал. Деревья гасили любой лишний звук, помогали отключиться, сосредоточиться на цели и работать несмотря ни на что. Было немного страшно снова связываться с Агоном, потому что кулаки у него тяжелые. И отпечаток ботинка на правом боку болел и мешал удобно устроиться на жестком топчане. Но какое-то шестое чувство говорило - ему можно верить. Не всегда и не во всем, но именно сейчас он был спасением. Его сила, ловкость и быстрота компенсировали недостатки Демона. В этой сцепке Агон был руками, четко и уверенно выполнявшими приказ головы. Он был достаточно сообразителен, удачлив и азартен. Он все еще хотел свободы. -Ну? - тихо шепнул Охотник, опускаясь на корточки рядом. -Я рассчитал повороты и порядок закрытия стен. Предположим, мы берем шестой блок, - он быстро начертил на расчищенном кусочке земли шестой и два смежных блока. - Там будет стабильное закрытое пространство, вроде клетки. Потом стены развернутся и уйдут в пятый блок. Потом... Вслух этого никто не говорил, но все понимали, что охотиться лучше всего ночью, ближе к рассвету, когда закончится смена блоков. Если желающих лезть в лабиринт было ничтожно мало, то провести там ночь не хотел вообще никто. Агон закусил губы и записывал в мозг каждое его слово. Он не рвался в лабиринт, он не рвался на охоту, но каждой клеткой тела чувствовал, что других вариантов нет. Демон выкладывался на полную, кропотливо выстраивая для него схему действия. В этом он действительно был лучшим. А бежать в ночь и размахивать заточенной железякой доставалось Агону - и сложно было спорить о справедливости. После четырех бесцельных месяцев Агон голосовал за опасную, но от начала и до конца распланированную вылазку. Договорив, Демон шмыгнул носом и потер его тыльной стороной ладони. Он ждал реакции разрываясь между надеждой и страхом - никто не обязан рисковать жизнью. Но Агон по-деловому кивнул и встал, отряхивая джинсы. Он так и не придумал, что еще можно сказать. Банальные слова застревали в горле. Демон протянул руку и коснулся щеки кончиками пальцев. Пять точек, пять огненных вспышек в мозгу. Осторожно погладил и поднял за подбородок, заглядывая в глаза. Агон положил руку на затылок, ощущая под пальцами холодный металл разъема, и прижался губами к губам. Если это был поцелуй, то какой-то вывернутый наизнанку, недвижный, парализованный. Пальцы мягко скользнули чуть ниже, там где бился пульс. Мысли как будто разделились на двоих, смешались, стали мутными и неразборчивыми. Перед глазами загорались картинки, расфокусированные и рассыпающиеся. Реальность утекала сквозь пальцы как вода. На стыке двух кошмаров - огненно-красного и ослепительно-белого - не осталось совсем ничего, только покой и умиротворение. Только ощущение того, что сейчас абсолютно правильно, именно так, как надо. Они не закрывали глаза, не двигались и не дышали… Потом Агон беззвучно прошептал в приоткрытые губы: -Еичи. Демона дернуло, как от удара током, и новичок завалился вперед, в подставленные руки, безжизненно уронив голову на плечо. Крепко прижав его к себе, Охотник напряженно думал, как объясняться с Маком, когда в голове ни единой идеи и сам он стоит из последних сил. *** За пару часов в каменном мешке Агон изрыл всю память в поисках молитв. Он не вышел из лабиринта к закату и слышал, как вдалеке смыкаются Врата. От Пауков получилось уйти быстро, ночью они стали медлительными и направились к ближайшим к внешнему кругу стенам. Он издалека отследил, как часть исчезала в открывшемся провале той самой статичной стены и направился к “островку” - месту, где стены должны сомкнуться и закрыть его, а потом выпустить во временно закрытый пятый блок. В тот момент, когда он, уткнувшись в колени носом, поклялся себе выебать Демона за эту адскую ночь с особой жестокостью, стена двинулась. Охотник, вцепившись в меч, распрямился и выглянул в открывшийся проход. Если они все рассчитали правильно, то большая часть киборгов уходила в свои “норы”. У него не было причин не верить Еичи (имя сладко отозвалось во всем теле) - возле внешней стены действительно по ночам оставалось не больше пары-тройки тварей, их было слышно в лагере. Чувства обострились до предела, движения становились легче и бесшумнее. Как все же проще работать одному - напарник Агону только мешал, за ним приходилось присматривать. За пару часов он осмотрел нужные коридоры и повороты - они были пусты. В своем пятом блоке он разглядел двух тварей - одну совсем близко к внутреннему кругу, еще одну - на внешнем. После чего, привалившись к стене и прислушиваясь, терпеливо ждал когда небо начнет светлеть. Стены двигались всю ночь, вероятно, именно это заставляло тварей бродить по самым безопасным уровням лабиринта. Но те стены, в которых дожидался рассвета Охотник, были безопасны и не образовывали каменных мешков, вроде того, через который он перешел. Ночь понемногу светлела. Он встал и неторопливо двинулся к внутреннему кругу - неспешный цокот то затихал совсем, то приближался. Демон запретил тратить силы на конечности. Он обозначил нужные точки на туловище - три удара. Агон не знал, почему так слепо верит ему и своей разбитой и растерзанной памяти, но верил, потому что ему уже досталось много больше, чем всем остальным обитателям Колизея. Первый удар привычно пришелся в щель между головой и туловищем. Второй - снизу, в сцепку туловища и жалящего хвоста. Его задело ногой-лезвием, но не слишком сильно. Здорово досталось спине, когда он проехался на ней под брюхом Паука, чтобы оказаться сзади. За спиной с тихим шорохом начали разъезжаться Врата. Он вцепился в меч и был готов к чему угодно, но безголовая тварь дернулась, бестолково ткнулась в стены и завалилась на спину. В нем боролись жадность и практичность - Демон категорически запретил лезть под стальные конечности, но последний удар по незащищенному брюху можно было сделать только так. Либо бросить меч. Мысли о том, что он вправе потребовать награды, согрели и прибавили решимости. Он размахнулся и сделал точный бросок по касательной. Разом сомкнувшиеся конечности, перерубившие часть торчащего из середины меча, заставили его облиться холодным потом. Но, в конце концов, они разжались и бесконтрольно обвисли. Агон сунул руки в карманы и вразвалку пошел к выходу, где его встречал почти весь лагерь в полном составе. Демон нервно дернулся, но остался стоять на месте. Агон не возражал. Сначала проблеваться, просраться и выпить. А обнимашки можно и на вечер отложить. Что делали с убитым Пауком, Агону было похрену. Он выкупался в озере до скрипа и залег спать, забыв про еду. Ему хотелось срочно вернуть свою жизнь в привычные, условно безопасные рамки. *** Вечером Агон собирал поздравления у костра. Восхищение, восторги и растущий градус уважения - все это было приятно, но в целом ничего не меняло, хотя и грело без того завышенное самомнение. Выспавшись и умывшись, он понял, что решение истребовать моральную компенсацию с Демона никуда не ушло. Хотя после того убойного первого поцелуя времени поговорить у них не было. Агон пощечинами и водичкой вернул парня в сознание, но ничего внятного не добился, так ему было паршиво. Единственное, что он успел понять - не стоило трогать эти хреновы разъемы руками. Сначала он заскочил к Маку, но у него сидел только Тео и пара ребят из рабочей группы. Там от него быстро отмахнулись, потому что были заняты. Тогда он проверил палатку с макетом лабиринта. Демон сидел на скамейке, забросив ноги на стол и мрачно разглядывал миниатюру. -Мне запретили трогать жало, - сообщил он в пространство. Агон пожал плечами: удивительно правильное решение. Он же обязательно приладит его к своим разъемам и прости - прощай надежда выбраться из этого места. Хороших аналитиков нужно беречь, каждый должен выполнять свою работу. Еичи генерирует, Агон достает, Мак и Тео поддерживают, а тестировать будут на остальных. Возможно, кому-то покажется, что среди равных некоторые более равны чем остальные, но вчера в лабиринте он был один. Единственным медиком в Колизее считался Мак. Еще никому не пришло в голову занять место Тео и сохранять порядок в группе мужчин на грани выживания. Все идеи прорабатывал Еичи, основываясь на собранных в одиночку данных. С какого хрена они должны класть свою жизнь ради, к примеру, четвертой палатки? Если только потому, что ребята мастерски сосут яйца, то он точно не согласен. Ответственность требует жертв, но и оценивается соответственно. -Раз тебе все равно делать нехрен, не хочешь долги раздать? -Например, кому? - сложил он руки на груди и нахмурился. -Например, мне, - он недвусмысленно ухмыльнулся. -Ты меня ни с кем не перепутал? -Я совершенно точно помню, что никто больше не просил меня провести ночь в лабиринте. Он надулся и мрачно ответил: -Вообще, то что я попал в твои глюки ничего не значит. -Ничего, - согласился он. - Но ты же хотел общественно полезной работы? -Я не это имел ввиду. -Мир жесток, - хмыкнул Агон. - Пошли. Он вздернул нос и поджал губы: - Нет. Но Агон уже видел, это не принципиальный протест. Просто кое-кто ломается и набивает себе цену. Хотя куда уж выше. Он продолжал улыбаться и уши у Демона покраснели, хотя в остальном он отлично держался. Сученок с самого начала понимал, чем придется расплачиваться с мужчинами, идущими на риск. Он как-то умудрялся лавировать между Маком и Тео, игнорировать Рута и нескольких любителей разнообразия, да еще и выбрать самую разборчивую лошадку для реализации идей. Но сколько веревочке не виться... А на Агоне ему еще ездить и ездить. И уже давно пора прибиться к кому-то, за последнюю неделю он стал как бельмо на глазу у всего лагеря, ничей и неприкаянный. Интересно, что он делал ставку именно на Охотника. Номинальная власть в лагере полезна, но неудобна, грузом тянет ответственность. Охотник же всегда налегке, он помнит что здесь каждый за себя. Еичи кусал разбитую губу и не мог решиться, так что он подошел и протянул руку. Руку Демон все-таки принял. Ладонь была совсем холодная, а сам он - напряженный и растерянный. Агон не собирался ничего объяснять или просить, иногда лучшее что можно сделать - это просто сделать. Большая часть вопросов уйдет сама. -Куда? - с легким удивлением спросил Демон, когда они двинулись в противоположную лагерю сторону. -Хочешь, как в древности, при всех у костра? -Я как приличная девушка, - усмехнулся Демон. - С тобой - только в кусты. В Колизее нравы были свободные, далеко от лагеря, чтобы потрахаться, никто не уходил. По этой причине, кстати, и случались всякие забавные истории - например, месяц назад в кого-то умудрились запихнуть два шланга, но при попытке впихнуть третий, несущий член компании отсидел ногу, а центральная фигура при падении расколотила голову. Но поскольку ни одна жопа не пострадала, никто сильно не расстроился. Зато близость палатки Мака оказалась крайне приятным бонусом. Агон делиться ни с кем не собирался, с лагерных хватит и Паука. А местечко он проведал еще днем. Не то маленькая пещера, не то большая берлога - там он проводил время, когда организм требовал личного пространства. Докидал листвы на лежанку, забросил одеяло - дадут или нет (вероятность провала, правда, была ничтожна), а провести вечер в тишине и покое он планировал в любом случае. -Ты не веришь в возвращение памяти? - спросил Охотник, пока они неспешно шли через лес. -Я вообще ни во что не верю, - ответил Демон, поморщившись. - Я даже не верю, что я здесь, потому что я не верю, что я мог сам себя забыть. Я не верю, все закончится, когда мы выйдем из лабиринта. Я не верю, что ты мог вспомнить мое имя, потому что в тебя я уже тоже не верю. -В каком смысле? - уточнил Агон, пропуская его вперед. Он вцепился в голову обеими руками, взъерошил волосы и застонал: -Это не может быть реальностью, понимаешь? Так не должно быть! Охотник подошел, погладил острое ухо и поцеловал. Первый месяц самый тяжелый, самый страшный, поэтому люди здесь как правило сбиваются в стаи. Агон стаи ненавидел и первый месяц сходил с ума именно здесь - в этом лесу и в этой пещере. Но теперь, когда появился маленький кусочек настоящей жизни, когда внутри что-то екало при мысли о Еичи - ему нравилось чувствовать себя частью. Нравилось вести за руку там, где он потерялся. *** Ночью их на много не хватило, но на другое Агон и не рассчитывал. Так, подрочить на скорую руку, обняться и уснуть. Соблазн на что-то большее вроде и был, но сил не осталось. Проснувшись ближе к утру от холода, он крепко прижал к себе Еичи, уткнулся в отросшие волосы и прикрыл глаза, не желая отпускать от себя сладкую дрему. Его не отпускало чувство дежа-вю - словно у них все это уже было, не раз и не два. И их тела, несмотря на полную амнезию, друг друга узнали. Слишком хорошо было вдвоем. Агон был готов поверить, что он однолюб. Не совсем в общепринятом смысле. Людей он ненавидел. Он с этим чувством уже очнулся и каждый день, который он помнил, было именно так. Все окружающие его биологические существа воспринимались моральным и физическим отклонением от нормы, их приходилось терпеть, потому что других вариантов в чертовом Колизее у него просто не было. Но Демона принял почти сразу - как будто загорелся сигнал. С ним можно было идти куда угодно, с ним можно остаться вдвоем на необитаемом острове, его можно терпеть везде и всегда, Терпеть, конечно, но делать это с удовольствием. Он хотел бы вспомнить, что у них было в прошлой жизни. Застонав сквозь сон, Еичи вздрогнул и открыл глаза. Разъемы - сразу понял Агон. Они делали его очень чувствительным к тому, на кого он настраивался. Тогда, у озера, Демон старался держать внимание и не спровоцировать на очередной срыв, поймал настроение и его протащило через всю кашу в голове, через весь кошмар и неразбериху. А после разрыва контакта окончательно накрыло. Эту ночь они провели слишком близко друг к другу, не нужно было даже прикасаться к стальным кружочкам, чтобы его зацепить. Собственно, из-за них и не осталось сил. Секс такая простая и сложная штука одновременно - либо трахаешься механически, либо с полным погружением. Но как только случался разрыв контакта, Еичи давился воздухом и захлебывался слезами. После двух адских откатов Агон решил что трахаться в полном объеме они еще не готовы. -Сегодня нужно уходить, - вдруг отчетливо сообщил Демон, не делая попыток встать. -Почему? - глухо уточнил Охотник. -Вчера должны были прислать новенького. Сегодня ровно три года как сюда запустили первого человека, группа бесперспективна. Нас обнулят. -Почему сегодня, а не через год? Он пожал плечами. Охотник смотрел в темный свод и чувствовал, как подмерзает бок там, где ему не хватило одеяла. В словах Еичи он почему-то не сомневался. Этим объяснялось даже состояние, в котором Демона закинули в Колизей, словно последнюю надежду на успех. Они легко пройдут через лабиринт, у Агона и оружие новое уже есть. Главное - пройти сквозь статичную стену, которую с легкостью открывают Пауки. На ночь Агон успел рассказать Демону все, что видел и слышал в лабиринте. Теперь решение было за ним. И все что будет дальше - тоже сможет разгрести только он, так как времени действительно не осталось. -Врата уже открыты? -Еще не светало, - пробормотал Охотник. Еичи перевернулся на другой бок, к нему лицом, погладил по щеке и задумчиво сказал: -Надо забрать жало. -Я хренею с такой постановки задачи, - зевнул Агон. Выбравшись из-под одеяла, Демон окончательно замерз. Он потер плечи и выбрался из логова наружу: -Вставай. Я поговорю с Тео. Жало - твоя забота. С заботой Агон справился в пару минут. В самом деле, что можно спрятать в деревянной палатке? Охотники знают все тайники, это заранее было обговорено. Поэтому он не стал терять времени и быстро собирался. Януш подошел, когда он подтачивал новый меч, сидя на бревне у пепелища костра. Несколько минут наблюдал за работой, потом опустился рядом: -Тео решил, что пробовать открыть ход мы будем на Сайрусе. Агон пожал плечами - решить просто, когда рисковать не тебе. Вероятно, у Сайруса имелись какие-то идейные возражения. -Вчера на совете мы решали, стоит ли уходить, если получится открыть лабиринт. Но строители считают, нам нужно подождать еще неделю. Сайрус с ними, он не станет рисковать раньше времени. -И? Обычно Януш не трепал языком попусту, но сегодня он нервничал и к цели разговора шел медленно: -Мы с Рутом, Мак и Тео, хотим идти в лабиринт сегодня. Тео считает, Демона подключать нельзя и я с ним согласен. В общем… Я согласен. -Ты решил излить мне душу перед смертью? -Я знаю, что это ваша совместная работа. Я видел вас перед тем, как ты остался в лабиринте. -Ну, предположим, - меланхолично отозвался Агон. -За это я прошу взять с собой Эрика, когда мы будем уходить, - выдал, наконец, Януш и замолчал. -У него есть двадцать минут, чтобы собраться, - не меняя положения, ответил Агон. - Не беги, сходи спокойно. В лагерных сплетнях Агон разбирался неважно, но точно помнил, что с Эриком Януш ни разу не спал. Они оба жили в Колизее почти год, но Януш выбился в Охотники, а Эрик как-то сломался. Наверное, эти двое тоже зацепились друг за друга, как и они с Еичи - чтобы выжить и чтобы сохранить в себе человеческое. Он видел, как Демон выскользнул из палатки и кивнул ему - зайди. Мак и Тео сидели на топчане с задумчивыми лицами. Агон привалился ко входу спиной, готовый в любой момент свалить - он чуял развязку, она была очень близка, казалось, ее можно было потрогать руками. Еичи тронул его за рукав и спросил: -Как бы ты провел зачистку? -Проще всего спустить Пауков ближе к ночи, - подумав, ответил он. - Здесь негде спрятаться. Сказал и испугался. Страшно было не то, что здесь пройдут Пауки. Страшно, что он уже понял план Еичи и мучительно не хотел его выполнять. Дело было даже не в том, что с ним будут люди. С ним будет Демон. Ему нельзя чувствовать страх, а бояться придется за двоих. И его притянет этим страхом, протащит и будет только хуже, измотают друг друга и сдохнут в сотне метров от выхода. -Я не хочу в бетонный мешок, - простонал он. -Мир жесток, - спокойно срезал его Еичи. - Собираемся за час до заката. *** Чем ниже садилось солнце, тем больше Агон сознавал свою ошибку. За весь месяц он еще ни разу не видел Демона в деле - только настороженным, внимательным, собирающим по крупицам информацию. Еичи был собраннее всех, жесткий и предельно четкий. -Сбор на лестнице возле Врат, за четверть часа до заката. День был странный. В лагере чувствовались раскол и брожение, но пока еще смутные, негласные. Люди потерялись в ощущении привычки, в обманчивой безопасности убежища. Колизей поглотил их, заставил обжиться и сбиться в пугливую стаю тех, кто уже не хотел ничего менять - но где-то на задворках разума еще жило понимание неправильности происходящего, извращенности этой жизни. Тео не лез на рожон, только скупо огрызался, что все претензии готов принять на вечернем костре. Это Еичи решил максимально оттянуть все события и разборки на вечер. Когда закатное солнце обожгло долину и она утонула в теплом оранжевом свете, Агон выбрался из палатки. С собой он практически ничего не брал - только новый меч, жало и короткий нож. За спиной привычно болтался рюкзак с едой и водой. Демон, Тео и Мак тоже были налегке - они спокойно осматривали постройку из лестниц, тянущуюся вверх по стене Колизея. За две недели удалось пройти почти сто метров вверх, но до конца осталось еще несколько таких же ярусов. Снизу крутился Рут, опирающийся на перекладины. Это не вызывало удивления, потому что за месяц Охотник стер язык в кровь, пытаясь обратить на себя внимание Демона. Совсем в стороне, возле края построек, стояли Януш с Эриком, которого было не узнать - он сбрил свои кудряшки и стал старше, резче. Каждый испытывал смутный страх, что Демон ошибся - но вместе с тем и острое желания завершения, каким бы оно ни было. Солнце опускалось все ниже, Агон чувствовал, как с каждым шагом отбиваются секунды и сердце замирает в ожидании все больнее. Лицо Еичи было спокойным, но очень жестким - рядом с ним расслабился даже Тео, сгрузив всю ответственность на его плечи. Засмотревшись на своего Демона, Охотник не сразу заметил странную дрожь земли под ногами. Он покрутил головой и увидел, как на противоположной глухой стене внезапно размыкаются такие же Врата. А за ними еще двое, разбив внутреннее кольцо на четыре ровных части. Вся их небольшая группа рывком взлетела на второй ярус лестниц - и вовремя. В проем первых Врат закопошились Пауки и бросились в сторону огней лагеря. Тварей было около десяти, с трех других сторон, скорее всего, столько же. Демон не стал ждать, пока косяк вернется обратно, а, отвесив отрезвляющий пинок по заднице Тео, рявкнул: -В лабиринт. Перемахнув через деревянный поручень, Агон нырнул в проход первым. За ним уже торопливо подобрались Януш с Эриком, удивительно проворный Демон и Рут. Замыкали Мак и Тео - оба с плотными джинсовыми рюкзаками и короткими ножами. Охотники уже привычно вытянулись в цепочку по одному и бежали знакомой дорогой в седьмой блок. Там Демон уже высчитал статичные стены, так что у них было укрытие на случай возвращения Пауков. Впрочем, как раз киборги беспокоили их меньше всего. Еичи успел осмотреть жало вдоль и поперек, разве что на зуб не попробовал. Металлический корпус с тонким выдвижным стержнем на конце. На самом корпусе были две матово-белые полосы и две притапливаемые кнопки До стены долетели в сорок минут и сбились в потерянную стаю. Никто не ждал, что Демон так точно угадает с днем - это пугало, ошеломляло и вселяло надежду. Вместе с тем, обнаружилось, что к группе прибилось еще двое - мрачный Томас из все той же четвертой палатки и Итан, который был на лестнице вместе с Тео. Возвращаться в лагерь следом за стаей Пауков у них желания не возникло. Януш, не дожидаясь отдельного приглашения, сдал меч Эрику и стянул майку. Окинув голую спину взглядом, Еичи провел пальцами по едва заметной метке у позвоночника - вроде бы по-деловому, но Агон все равно испытал болезненный укол ревности. Без нормального секса чувствовать себя полноправным владельцем не получалось. Мак приладил прибор к спине, как большой неудобный шприц - от контакта с кожей полоски засветились светло - синим. -Не дави резко, - пробормотал побледневший Демон. -Не болтай под руку, - огрызнулся Мак. Стержень мягко, хотя и болезненно, вошел в кожу. Януш вздрогнул всем телом, но не сдвинулся с места, продолжая упираться в стену руками. Вместо него повело Демона. Агон уже понял, что Еичи его "поймал", но вместо воспоминаний смотрел те же картинки, которые вспыхивали перед глазами Януша. Только его стена не держала. Подставив плечо, Агон услышал знакомый цокот металлических ножек. Как назло, Демон занимал ведущую правую руку, и ему пришлось взять меч левой и понадеяться на остальных. Тот полностью повторил позу сросшегося со стеной Януша и вцепился в камень подрагивающими от напряжения пальцами. Решив, что хорошего помаленьку, Агон слегка встряхнул его и процедил на ухо: -Еичи! Он дернулся, захлебнулся стоном и отпрянул от стены, вжимаясь в Агона. С досадой потер мокрую щеку и рявкнул Янушу: - Открывай! Мужчина неожиданно послушался, толкнул стену и она поддалась, ушла в верх. За ней с знакомым Агону шипящим звуком один за одним открылись три отсека коридора. Это произошло очень вовремя, потому что им наступали на пятки два Паука, не покинувших лабиринт с остальными. Мак заколебался, не зная как поступить с Янушем - жало не отсоединилось даже когда он отпустил зажимы. Еичи окинул взглядом конструкцию, заправил корпус за пояс штанов и затянул снятой майкой: -Не отключай пока. Мак на пару секунд задумался, потом закинул слегка отмороженного Януша на плечо и потрусил вперед. Оглянувшись, Еичи поискал взглядом Агона - он, вместе с Томасом, Эриком и Рутом теснил Пауков к медленно ползущей стене. Вариант был беспроигрышным: киборгов либо размажет, либо запрет. За удачливого Охотника беспокоиться не стоило, так что он нырнул в переходную зону сразу за доком. Каждый отсек коридора был словно вырезан в толстом слое бетонной кладки. Дверь обозначали металлические кольца-проемы, которые открывались по запросу подсоединенного к системе киборгизированного Паука, но следующие проходы рассчитывались на людей, поэтому требовался кодовый доступ. Демон на минуту замер, потом на удачу ввел шестизначный код статичной плиты. Код не подошел, но у него было еще как минимум два варианта. Впрочем, он угадал со вторым - последовательность движения блоков, начиная с текущего. Из выхода, открывающегося с тугим скрипом, их обдало затхлым воздухом. Отодвинув Демона, первым внутрь шагнул Тео. Мак потянулся было за ним, но Еичи решительно остановил его, заметив пульсацию прибора, присоединенного к Янушу. -Его дальше не пропустит, отсоединяем, как только пройдут остальные. Мак поставил долговязого Охотника на землю, прислонил к плите и обернулся. В длинном пустом коридоре срабатывали датчики движения и медленно, неохотно, включалось освещение. К ним в темпе приближались остальные. Из короткой схватки с пауками вышли без потерь, если не считать разодранного плеча Томаса и сбитых коленей Итана. Мак и Демон занимались отключением Януша: при мягком нажатии на пазы стержень стал уходить обратно в корпус. Когда полосы перестали пульсировать синим, отсеки стали закрываться один за одним. Мак быстро подхватил Януша и втащил в пустой коридор. Дверь с внутренней стороны закрылась и щелкнул кодовый замок. -Куда? - уточнил Агон, пытаясь отдышаться после последней схватки. Еичи пожал плечами: -Я бы пошел направо. Свет включался в том направлении. Эхо шагов и голосов бетонный коридор гасил и втягивал в себя. Беглецы шли медленно, чувствуя, как настороженность и страх накрывают их все сильнее. Никто не знал, что ждет за поворотом. Но в провале в стене обнаружилась только старая дверь с облупившейся краской и световой табличкой "Выход". *** Надпись на хлипкой ободранной двери показалась в высшей степени издевательской. Агон толкнул ее и осмотрелся. Повсюду лежали тела людей в белых халатах. Запах крови и пороха был сильным и тяжелым. Посреди кладбища, у темных высоких мониторов стоял мужчина в кожаной куртке, яростно подгонявший еще троих, мечущихся возле рабочих пультов: -Отключай эту хрень, там сейчас совсем некого будет спасать. Наклонившись, Агон подобрал с пола пистолет. Он лег в руку удивительно правильно, словно был там всегда. Щелкнул затвором и спокойно отозвался: -Можно не спешить, выжившие вас не ждали. С появлением новых лиц беглецы перетасовались: главным снова был Тео, центром внимания - очнувшийся, но обессиленный Януш, опирающийся на подставленное Эриком плечо. Демон вдруг ушел на второй план, надел маску потерянного мальчика и прижался к Агону. Охотник быстро ухватил идею - слегка обдолбанную парочку трогать не будут, так что они получат возможность увидеть представление со стороны. Он поймал его холодные пальцы, переплел со своими и внезапно облегченно вздохнул: вот именно так, с оружием в одной руке и Демоном в другой, мужчина чувствовал себя всемогущим. Еичи смотрел на лежащие тела и свежую кровь, на мониторы, показывающие выпотрошенный лагерь в Колизее, на список новых подопытных, разбитый по неделям, и вполуха слушал Картера (так звали мужчину в кожаной куртке). Здоровый, полный, очень подвижный мужик лет пятидесяти, лысый и с кустистыми бровями - невероятно колоритный и словно слепленный из противоположностей. Он говорил долго, взволнованно и не слишком понятно - о многоуровневом проекте компании Новый День, о каких-то людях с особенностями в ДНК, о том, что на них проводили сложные психофизические испытания и как организация, в которой трудится Картер, пересекает бесчеловечные эксперименты. Поймав взгляд Агона, Еичи многозначительно кивнул в сторону трупов и хмыкнул. Охотник наклонил голову и украдкой дернул уголком рта. Хороши спасатели, положили в три раза больше, чем спасли. Конечно, речь шла об их жизни, но Агон, как и Демон, не верил ни единому слову. Они оба понимали, что ввязались в многоуровневую сложную проблему и просто подошли ко второму этапу. Им требовалось разобраться, вырваться за границы стандартного ожидаемого решения и сломать систему. Из зала наблюдения они вышли в огромную пустыню, раскинувшуюся вокруг Колизея и лабиринта на сколько хватало глаз. Над горизонтом оставалась тонкая розовая полоса, а с востока на землю наползала непроглядная темнота. Вдалеке на горизонте виднелся город: серый оазис технологической жизни с высотные здания, вывески и трубы заводов. Картер с командой приехал на трех вездеходах, возле которых уже ошивались несколько ребят откровенно бандитского вида. Но ошалевшие от счастья и усталости узники Колизея не привередничали, желая убраться от каменного склепа на чем угодно, лишь бы подальше. Чем ближе подъезжали к городу, тем больше он казался мертвым и заброшенным. Разбитые окна, перекошенные дома и заваленные обломками пустые дороги создавали мрачную атмосферу. -Здесь есть люди кроме нас? - тихо спросил Томас, почти отключившийся от усталости. -Если правильно искать, - жизнерадостно отозвался Картер и хлопнул по плечу. Поморщившись, парень отвернулся, сунул ладони в подмышки и задремал. Все слишком устали, чтобы удивляться. Машины остановились возле одного из низких полуразвалившихся домов. Беглецы вышли спокойно, с некоторой долей обреченности готовясь к тому, что новое место обитания будет немногим лучше бетонного колодца. Но когда открылась подвальная дверь и их обдало запахом духов, еды и сладковатой травы и стали слышны тяжелые проигрыши электронной музыки, они потерялись окончательно. Безумнее всего подействовал вид танцующей на шесте женщины, о существовании которой в этом мире жители Колизея почти забыли. Накатила страшная, почти отупляющая тоска и усталость, а вместе с ними – болезненное раздражение и злость. Сквозь зал с пульсирующей подсветкой, в котором за дальними столиками сидели люди, прошли еще ниже. На минусовом подвальном этаже было нечто вроде отеля – отдельные комнаты, стилизованные под корабельные каюты. Нигде не было окон, только круглые иллюминаторы с детскими полустертыми рисунками зверей на стекле. Еще более выносящей разум оказалась ванная комната – страшная, облезшая, но по крайне мере, напоминавшая знакомо-незнакомую жизнь в обычном мире. Вокруг них уже суетились несколько женщин, делавших взгляды пришибленных и потерянных мужчин голодными и стеклянными. Они быстро устроили всю компанию из девяти человек в комнатах – кого по двое, кого по одному. Агон так и не отпустил от себя Демона, хотя их попытались разделить – достаточно было легонько шлепнуть его по заднице и притянуть к себе, чтобы девушка игриво хихикнула и отстала. Оказавшись в тишине и пустоте комнаты, за закрытой дверью, Еичи повернулся и осторожно погладил его по разбитой скуле. Охранники у Картера были неплохие, но отобрать у Охотника пистолет так и не смогли. Агон привалился к двери и прошептал Демону в шею: -Я ничему не верю. -Я тоже, - согласился он, перебирая жесткие волосы на загривке. В дверь постучали – женщины притащили им ворох чистых тряпок и обуви, помогли подобрать то, что по размеру. Они не стали отказываться от передышки, тем более что она была недолгой. Сразу за девочками заглянул Картер и сообщил, что как только они будут готовы, подтягиваться в центр подземного этажа. Демон выслушал его внимательно, кутая голые плечи в полотенце. Потом быстро натянул майку и толстовку на молнии. Светить своими ключицами и спиной он не торопился. *** Несмотря на нечеловеческую усталость, расходиться никто не собирался. Вкус и запах вольной жизни бил в голову, адреналин подстегивал, и все сбились в толпу на верхнем уровне, в цветном дыме и грохоте музыки. Выпивка и несколько женщин, периодически исчезавших то с одним беглецом, то с другим, делали эту ночь безумной, безудержной, вырывавшейся за рамки Колизея. Разрядка требовалась всем - выдохнуть, вздохнуть свободно, почувствовать облегчение и отпраздновать окончание... Хотя бы первого этапа. Поправив ворот футболки, Демон отставил почти нетронутый стакан с обжигающим горло виски. Рядом с ним уже нарисовался один из встретивших их ребят, Робин. Он был здорово пьян и, начав с злобной попытки поддеть "лагерную подстилку", вдруг ушел в смутные воспоминания о своей жизни и философские рассуждения. Его, как и многих других до того, заворожил внимательный и пронизывающий до глубины души взгляд. Робин подливал виски, придвигал закуски и никак не мог наговориться. Еичи слушал жадно, впитывая каждое слово. Город действительно был разрушен, впрочем, как и все на этой планете. Этот мертвый островок использовался рабочими, мародерами и исследователями вроде Нового света. Раньше на планете, едва превышающей по размеру Земную Луну, были огромные залежи драгоценных камней и руды, но во времена Эпидемии и нападения Борга ее истощили. Про Эпидемию им рассказал Картер. С вторжением на Землю Борга, биотехнологического захватчика населенных планет Вселенной, за ним пришли его преследователи. Помимо нового оружия и технологий, они оставили после себя вирус, разъедающий кожу и внутренние органы под действием ультрафиолета. У тех, кто заразился, происходили кардинальные изменения ДНК. Со временем была выработана сыворотка, но действовала она выборочно. Ученым требовались специально подготовленные подопытные, к тому же как раз открыли хранилища - места, где держали тела ассимилированных. Часть ассимилированных низших уровней смогли разбудить, но ассимилированных старшего порядка - биологических организмов с высокими аналитическими способностями - вернуть не удалось. К тому же большая часть Хранилищ со времен войны оказались потерянными либо разоренными. С каждой рюмкой лояльность Робина росла, и беседа становилась все более расслабленной. Он уже закинул руку на плечо и крепко притиснул азиата к себе, рассказывая о гонках от местных стражей порядка, до самых потрохов купленных Новым Светом. Здесь тоже жили в крови и насилии, но клетка казалась шире чем в Колизее. Агон не сводил с них глаз. Ревность точила изнутри. Таким злым, раздраженным и обиженным он не чувствовал себя уже давно. С памятью, конечно, все так же было хреново, но в ощущениях Агон был более чем уверен. Он завяз в этом мире, с его уродскими законами, с попытками сохранить то, что вроде бы ему принадлежит по праву. Хотя в его личном мире сначала надо обозначить свои права и только потом получать в довесок обязанности. Если у них и было что-то в прошлой жизни, то теперь это не имело значения. В конце концов, пьяное тело почти свалилось на Демона. Тот поймал взгляд Агона и быстро кивнул. Вдвоем они подхватили Робина под руки и помогли спуститься вниз. Демон открыл дверь найденным в кармане ключом и тихо бросил: -Постой на стреме. Он привалился к стене и потер глаза. Усталость раздражение только усиливала, как и нервное напряжение, от которого просто невозможно было избавиться. Демона не было минут пятнадцать, и, хотя из комнаты не доносилось никаких провокационных звуков, Агон окончательно озверел. Поэтому когда Еичи выскользнул из комнаты и прикрыл дверь, он свалил к себе, не оглядываясь. Еичи нырнул в комнату следом за ним, улыбнулся и погладил по щеке, переложил ладонь на затылок и потянул к себе, подставляя губы. Как он успевал за всем уследить, оставалось для Агона загадкой. Его хотелось болезненно, как глоток воды или воздуха, как жизненно необходимое. Желание казалось почти безумным, но Агон списывал его на четыре месяца жесткого поста. Так он чувствовал себя почти нормальным и голодная одержимость имела объяснение. У Демона было все такое же худое тело, выступающие ребра и металлические кольца на спине царапали кожу. Он, как и месяц назад, казался нескладным, нелепым и угловатым, но в объятиях выгибался мягко и послушно. Сейчас этот страшный номер в гостинице казался почти дворцом после самостроя в Колизее. Особенно при наличии душа и кровати. Впрочем, он бы взял его сейчас даже в зале на столе, таким острым было желание. -А что с ними? - через силу оторвавшись, Агон потрогал выступающий на загривке металлический круг. -Я немного разобрался, как это работает, - смущенно отозвался Демон, помогая снять с себя футболку. - Если не отходить больше чем на метр, должно быть нормально. Он нерешительно повел плечами - металлические разъемы его смущали, но не настолько чтобы отказываться от секса. Когда Агон стал стаскивать с себя одежду, он смотрел с интересом, изучая тело и пытаясь почувствовать хотя бы отзвук узнавания. Но все было смутно - этот мужчина точно был его, притягивал к себе как магнит. От одного взгляда становилось горячо, прикосновения отзывались сильно, ярко, на сто процентов правильно. Они как будто читали любимую знакомую книгу, по случайности стершуюся из памяти. Настроенный, предельно чувствительный и возбужденный, Демон провалился в желание по самую макушку. Агон с трудом оторвался от голодного поцелуя и быстро уложил Еичи в кровать, попутно стаскивая штаны вместе с бельем. Старая кровать возмущенно скрипнула, но не развалилась - они были не первые и не самые тяжелые посетители. Чутье мужчину не обмануло, под мешковатыми тряпками, у Демона обнаружилась вполне приличная плоская попка и охренительные ноги. Одного взгляда на эти длинные ноги Агону было достаточно, чтобы понять, что именно так цепляло его в костлявом и упрямом парне. -Ты тяжелый, - капризно пробормотал ему в шею Демон, покусывая кожу и впиваясь в плечи дрожащими от напряжения пальцами. -Мне встать? - Агон оторвался от нетронутой ключицы и протолкнул в него смазанные пальцы. Несмотря на вспыльчивость, он успевал быть практичным в перерывах и обшарил пару комнат, пока Демон спаивал Робина. Ему хотелось так сильно, что дрожали руки. Отведенную в сторону ногу он стискивал до красных следов на коже. Еичи внутри был совсем узким, тесным и горячим, пальцы приятно и крепко стискивало мышцами. Несмотря на шумящую в ушах кровь, Агон все делал правильно, потому что в какой-то момент Демон сладко застонал, закусил губы и откинул голову, выгибаясь всем телом. Его терпение прошло все мыслимые рубежи, поэтому он просто добавил еще смазки, вытащил пальцы и подтянул прибалдевшего Еичи к себе. Что было дальше, они помнили с трудом. В сознание оба вынырнули всего на несколько секунд, чтобы прижаться друг к другу поудобнее и провалиться в сон. *** Ночь наполнялась красными отблесками огня и звуками выстрелов. Везде, насколько хватало глаз, валялись искореженные груды металла. Разрушенные стены казались вывернутыми ранами на телах домов, которые стояли пустыми, засыпанными пылью, осколками и щепками, опаленные огнем, иногда сожженными до самого остова. Вокруг была только ночь, длинная, бесконечная, изматывающая. Кто-то кричал, стонал и хрипел, с таким характерным бульканьем крови в горле, с присвистом. Кошмар казался обыденным, вполне нормальным. Особенно когда подмышкой был зажат автомат, а в кобуре – небольшой удобный пистолет. В голенище сапога – нож, а на груди, вместо медальона – пара стальных звезд. Во сне не было страха, только ожидание чего-то неизбежного, неотвратимого, только горечь и тоска. Навстречу вынырнул человек в темном костюме. Он был словно покрыт им с головы до ног, так что невозможно было разглядеть лицо или опознать фигуру, а впрочем, Агон и не собирался. Он снял его двумя выстрелами, подтянулся за выступ и мягко спрыгнул на пол. Вокруг него струился и дымился молочно-белый туман, такой густой, что в нем сложно было переставлять ноги. Отчего-то он понимал, что туман – это предвестник, предупреждение, попытка удержать его. В коридорах было много людей в белых форменных халатах. Они бежали навстречу, дергались и падали. На каждом белом халате расплывалось красное пятно. На лестнице в подвал туман стал еще гуще и обволакивал еще сильнее. Он чувствовался как желе, в котором приходилось напрягать все свои мускулы, чтобы продвинуться вперед. И вместе с тем, его тянуло вперед все сильнее, именно там была разгадка. Автоматические двери с надписью «хранилище В-14-185» пропустили его, и датчики движения включили освещение. Он шел по огромной белой комнате, уставленной овальными капсулами. Отчего-то он точно знал, что в каждой капсуле лежит человек. За каждым прямоугольным отверстием можно рассмотреть спокойное, неестественно-белое лицо. Но туман заволок пол и все вокруг, оставив только маленькую дорожку к третьей капсуле в предпоследнем ряду. Встав на отвоеванный у тумана кусочек, Агон почувствовал оцепенение. Он не мог пошевелиться, не мог сдвинуться. Тело сковало, как бы он не рвался, как не напрягался, пульс зашкаливал, стучал в ушах как барабанная дробь. Спину обожгло огнем и боль растеклась по телу. Агон хотел кричать, хотел, но не мог. Горло тоже было парализованным. Вместо него заорал Демон, поймавший его сон. Он двигаться мог и когда оттолкнулся – разорвал еще и связь, так что теперь хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. -Жив? - Агон подал руку и поднял взъерошенного Демона с пола, заворачивая в одеяло. -Вроде да. Они снова вытянулись в кровати, прижавшись друг к другу как можно теснее. Еичи сонно прикрыл глаза, но Агон вдруг вспомнил: -Что ты делал в его комнате? -Все еще ревнуешь? – усмехнулся Демон, не размыкая глаз. Задумавшись, Охотник погладил бок, пересчитал ребра и отозвался: -Меньше. А вообще… Не отвечай. -Почему? – он положил ладонь на грудь и приподнял голову. -Я чувствую, мне не понравится ответ. -Я уверен, что это не конец, - твердо и тихо сказал Еичи. Вздохнув, Агон закрыл глаза. Это был самый худший вариант ответа и он твердо знал, что именно его и услышит. Чем больше отголосков воспоминаний в нем поднималось, тем больше он полагался на Демона. -Почему? -Потому не верится мне в такой конец, - объяснил Еичи. - Сдохнуть в этой дыре, с мародерами? Не пройдет и недели, как нас выкурят из этого города, погонят в оговоренном направлении. А мы до сих пор не знаем ничего: кто закрыл нас в лабиринте? Кто позволил вырваться? Почему ты меня помнишь, кто финансирует всю эту дрянь и для чего это делается? Нет ни одного ответа, так не бывает. Это даже не начало, это предыстория. Вздохнув, Агон уставился в потолок. Слова Еичи всегда звучали правильно, тем более что полностью повторяли его мысли. Но если раньше он просто рвался на свободу и не имело значения, какая она будет, то теперь у него был Демон. И каким-то образом с ним все становилось по-другому. Критерии качества данной свободы повышались. Страх жрал его изнутри – какой-то мучительный, вытягивающий душу. Он был новым человеком всего четыре месяца, а тот парень, еще до Лабиринта, свою жизнь без Еичи не представлял. Возвращающаяся память страшила еще сильнее, он и без нее чувствовал мучительное влечение. Охотник завидовал Демону - его память была кристально чиста, в отличие от всех пленников Колизея, мечущихся в бреду неясных кошмаров. Там не было даже намека на воспоминания. Только красные вспышки и бегущие на белом фоне строки. Казалось, это наказание, запрет начинать жизнь с чистого листа. Привилегию заработал себе только Еичи. Он единственный не испытывал желания копаться в памяти, твердо уверенный, что там пусто. Для него мир открывался и наполнялся заново, отвечая на любой вопрос и исполняя любое желание. Под эти невеселые мысли Агон забылся тяжелым сном без сновидений. А проснулся от того, что полностью одетый Демон тряс его плечо. -Что? - сонно пробормотал он, с трудом разлепив глаза. -На улице крики и выстрелы, - коротко сообщил он. - далеко, но у меня плохое предчувствие. В гостинице пусто, людей Картера нет. Все тело Агона ныло и болело, как после тяжелой работы. Мимолетный отдых слишком быстро закончился, не дав насытиться им в полной мере. Он с трудом сполз с кровати, натянул на себя одежду и, качнувшись, выбрался в коридор - Демон успел поднять всех остальных раньше него. Мак и Тео, такие же пасмурные, как Агон, уже пошарили в комнатах других обитателей, но из оружия нашли только свое, с которым прорывались из лабиринта. Рут смотрел на сборы свысока: -Глупо выходить из нормального укрытия туда, где стреляют. Агон посмотрел на него зло, но ответ пришел от Томаса: -Глупо оставаться в ловушке без окон, когда в городе стреляют. Выскользнувшего первым Демона Агон придержал за шкирку и отправил в задние ряды. Потом, помучившись с минуту, украдкой сунул ему пистолет с пятью патронами . Запасной обоймы не было, но все-таки такое оружие - лучше чем ничего. А давать меч в руки человеку, который от перегрузок весь месяц хлопался в обмороки, затея хреновая. Между тем, выстрели стихли, но на смену пришли дикие нечеловеческие крики. Пробежав по заброшенным улицам с полуразвалившимися домами, мужчины попали к площади, откуда и слышался шум. В самом центре стоял автобус с пробитыми шинами и несколько машин, на которых вчера их вывезли из лабиринта. На крыше автобуса из последних сил оборонялись Картер и еще двое ребят, отпихивая от своих ботинок руки странных получеловеческих существ. Люди в жуткой ободранной одежде тянулись к ним сухими костлявыми руками. А еще несколько групп обступило лежащих на земле убитых в черной форме с нашивками и деловито растаскивало их по подворотням. Нападавших было около тридцати, но Тео решительно метнулся в самую гущу. Пошарив взглядом вокруг себя, Демон и Томас быстро вооружились стальными штырями и по возможности держались сзади. Впрочем, о безопасности речи не шло - два самых субстильных беглеца быстро сообразили, как подстраховать друг друга. Кое-как раскидав самую настырную часть недочеловеков, Мак влез в автобус и попытался его завести. Машина с трудом прочихалась, но сдвинулась с места. Мужчины на крыше легли и вцепились руками за выступы. Далеко на автобусе уехать не вышло, он заглох через пару километров, но жуткая толпа все же осталась позади. Картер сполз с крыши, слегка ободрав выпирающее над штанами пузо. За ним спрыгнули остальные ребята. Агон вдруг мстительно оскалился - о тело Робина он споткнулся на площади и с трудом подавил желание сдвинуть с дороги хорошим пинком. Парень был не виноват, но Демон принадлежал ему и в Охотнике жила кровожадная ревность. -Нам… - с трудом отдышавшись, пробормотал Картер. - припасы везли. Пришлось отстреливаться. Патроны кончились. За ними на другой конец города, склад только там… Кто знал, что эти долбаные вирусняки заполонили город. -Мы сможем до него добраться? - Мак выбрался с водительского сиденья и внимательно осматривал содержимое пакетов и рюкзаков. Они действительно были набиты едой - некоторые даже выпивкой, но сейчас на нее было жалко тратить место. -Спятил, - отмахнулся Мартин, длинноволосый мужчина с сухими загорелыми руками. - Валить отсюда надо. Если перейдем через пустыню за три-четыре дня - можем отжать у местных грузовой корабль. Демон выразительно посмотрел на Агона. Охотник только горько вздохнул - эта маленькая сучка опять оказалась права. Впрочем, другого плана все равно не было. Рюкзаки пришлось паковать быстро и бросать выпивку. Стонали в основном Картер и его парни, остальных лабиринт научил довольствоваться малым. По городу разгуливало действительно много странных ободранных существ, так что приходилось пробираться переулками, а потом и вовсе уйти в канализационные тоннели. Эрик тихо спросил: -Откуда эти существа? Кто они? Картер приотстал и спокойно объяснил тоном бывалого экскурсовода: -Когда подопытные - без иммунитета - у Нового света заражаются и доходят до определенной стадии, они сбрасывают партию вирусняков в заброшенный город. Правда, обычно забрасывали только в Южный город. Координаты, что ли, перепутали? Или Южный переполнился… *** -Что в нем такого особенного? -Хер поймет. Какие-то гребаные разъемы. Нам за тонну руды столько не платили. -Стремно. Как бы нас в конце не кинули. -С нас - проводить, чтоб не сдох. Как только он пройдет ворота в ангар - ноги в руки и валим через туннель. Оттуда до Западного рукой подать, там вирусняков еще нет. Осталось месяц доработать и я сваливаю. Лучше лапшу в забегаловке крутить, чем здесь между психами и трупами жопу жарить. Агон застегнул молнию на штанах и просочился в щель между разваленными домами. Они шли через пустыню полтора дня, не сбавляя шага и прерываясь только на короткие передышки. К утру им повезло остановиться в небольшой разрушенной и засыпанной песком деревне. Он заметил, что Картер и его люди как-то особенно трепетно приглядывали за Янушем. Демон, в темной майке и куртке со сбившимся воротом, своими серебристыми метками не светил. К тому же он до сих пор не вышел из роли тихой лагерной шлюшки, что помогало ему без лишних подозрений общаться с Маком и Тео. Все остальное время он шел с Томасом. Длинного худого Януша и тощего Демона можно было запросто спутать, если иметь только общее описание и не видеть стальных шайб на теле. К тому же, группа Картера точно знала, кого подключили к жалу, чтобы выйти из лабиринта. Поймав внимательный взгляд Агона, Еичи поднял голову и прекратил жевать батончик. Охотник вздохнул, ощущая смесь нежности и раздражения за способность заранее предсказывать проблемы необъятных размеров. Когда Картер предложил бежать на грузовом корабле, до которого чесать целых четыре дня под испепеляющим солнцем в пустыне, Тео обвел взглядом всех беглецов. Его доверенные лица - Демон и Мак - молчали, а значит вариантов для обсуждения не было. Поэтому Старший коротко сказал “Идем” и принялся паковать рюкзак. Передышка подходила к концу - несколько часов сна, полчаса на подкрепиться и выйти из развалин к началу заката. Жар потихоньку спадал и идти ночью было легче. Агон переставлял ноги и мучительно думал, как поступить. Рассказывать Еичи о подслушанном разговоре не было смысла. Оказывается, пока беглецы отсыпались в гостинице, Демон успел не только помыться, но и на пару с Томасом пошарить в номере мертвецки пьяного Робина и разжиться картами тоннелей, о которых говорили люди Картера. До ближайшего спуска, находившегося на окраине еще одной заброшенной деревни, оставалась половина ночного перехода. Картер явно дал понять, что задерживаться в этом месте он не собирается и остановится в пещерах у холмов за которыми находится ангар. Но между Демоном, Тео и Маком шел ожесточенный спор - стоит ли беглецам отделяться от группы. Теперь от группы отделиться стоило в любом случае, но Агон предпочел бы более радикальные меры отделения. Между тем густые сумерки пустыни принесли не только прохладу, но и пронизывающий ветер. Он почти сбивал с ног, а откуда-то с востока нес тяжелую черную тучу. Чертыхнувшись, Картер прибавил ходу и крикнул, что нужно ускориться и укрыться в том самом поселении. Вся его группа выглядела взволнованной и перешла с быстрого шага на торопливую трусцу, бросая на тучу напряженные взгляды. Когда на землю стали падать первые капли дождя, Мартин и Берт перегруппировались и держались ближе к Янушу. После выхода из лабиринта Охотник немного оправился, но все еще был бледноват и двигался медленнее чем обычно. Наклонившись, чтобы проверить шнуровку, Агон незаметно вытянул из-за голенища короткий нож. Он инстинктивно чувствовал возможность проредить группу Картера без лишних вопросов. Трогать охранников Януша он не собирался, а толстяк Картер двигался в опасной близости к Тео, зато двое других, Ник и Соло, замыкали строй. Агон не задавал себе лишних вопросов - зачем и для чего он это делает. Он просто знал. За четыре месяца предчувствие ни разу не обмануло его в лабиринте, реакция не подвела. Охотник также не спрашивал себя, почему старается защитить Демона, но как только тому угрожала настоящая опасность, в нем вспыхивал первобытный страх. Тот парень, которым он раньше был, прорывался к нему из подсознания и требовал сохранить эту жизнь любой ценой. Как будто от этого зависела его собственная. Вспышка молнии расколола небо и раскатисто загромыхал гром. Дождь наконец обрушился на пустыню в полную силу. Деревня маячила черной тенью на горизонте, до нее было не меньше полутора часов ходьбы. Демон сравнялся с ним и попытался что-то сказать, но раскаты грома перекрывали его голос. Тогда он просто ткнул пальцем за свое плечо и Агон увидел, как молния кривой белой стрелой ударила в землю и веером разлетелся песок, подсвеченный следующей вспышкой. Мужчин прибавил хода, крепко стиснув рукоятку ножа в рукаве. Они бежали уже двадцать минут, деревня становилась все ближе, а молнии наступали на пятки. Когда столб песка взметнулся в пяти метрах от них и Мака свалило волной, Агон понял - пора. Со следующей вспышкой он нашел Соло и пристроился к нему в хвост, отставая на пол-корпуса. Когда свет утонул в темноте и все еще гремел раскат грома, он сделал короткий замах и с силой всадил нож в шею, целясь в сонную артерию. Тело свалилось на землю без лишнего шума. Следующая молния ударила в нескольких метрах от него, так что Охотника засыпало песком с ног до головы, но Агон успел заметить, что Еичи и Тео успели поднять Мака, а Картер держится Януша, Эрика и их охраны. Оставалось снять Ника и, если будет возможность, заняться Картером. Молния смешала этот план, ударив в промежуток между Мартином и Итаном, державшимся рядом. От безумных криков и запаха горелой плоти закружилась голова, но это только подстегнуло мужчин. Все ускорились, стиснув зубы. Толстяк Картер отставал от Януша, натренированного месяцами в лабиринте. Удостоверившись, что с Демоном все в порядке, Агон сместился и сравнялся с главным. Еще одна вспышка и еще одна песочная волна стали прикрытием. Охотник всадил нож, целясь в шею, но промахнулся. Толстяк открыл рот от обжигающей боли в плече, куда нож ушел по самую рукоять, но его никто не услышал. Свалившись на песок, Агон выдернул нож - и Картер навалился на него, заливая кровью и пытаясь придушить. Честная и благородная игра никогда не были его сильной стороной, поэтому Агон с силой врезал по яйцам и распорол горло от уха до уха. Потом обтер нож об одежду дергающегося толстяка и взял низкий старт. До деревни было рукой подать. Люди набились в первую же развалину с черным провалом на месте двери и устало попадали на пол. Агон спрятал нож обратно в сапог, привалился к стене и закрыл глаза. От слабости, холода, мучительного желания уснуть, от саднящей боли во всех мышцах тряслось все тело. Он даже не заметил, как провалился в сон. *** Он шел по пустому зданию с высокими потолками. Коридор был разрушен и то там, то здесь сквозь проломы в стене виднелись большие залы со столами. В аудиториях валялись рюкзаки, обгоревшие тетради, со стен свисали закопченные плакаты. Табличка на двери “411” покосилась и висела на одном гвозде. Агон толкнул дверь и она открылась со скрипом. Отчего-то болезненно защемило в груди. За столом приемной комиссии сидел, откинув голову назад, сухой скрюченный человек. Еще одна мумия в женском костюме, лежала на полу. Несколько тел - у самой двери и на ступенях между партами. Он обошел всю аудиторию, но нигде не остановился, ни на ком не сфокусировал взгляд. И только перед самым выходом, между кафедрой и доской, наклонился за черным прямоугольником - разбитым смартфоном, с наклейкой в виде ящерицы на треснувшей сзади панели. Внезапно пол заволокло туманом, как раньше. Его замутило и накатила слабость, страх и усталость. За туманом не стоило идти, но он шел - человек, проснувшийся в лабиринте, хотел понять что произошло с человеком, потерявшимся в тумане. Ноги сами вынесли его в коридор, но уже не учебного заведения, а того самого, правительственного, с огромным хранилищем капсул в подвале. Туман протащил его сквозь пол, в самый низ, к комнате с капсулами. В его руке был пистолет и на него что-то надвигалось из темноты. Но не было сил поднять руку и выстрелить. Грудь и место между лопатками обожгло сразу в трех точках, он медленно качнулся и упал между рядами. Уходить, умирать было страшно и ужасно раздражающе. Ему нужно было знать, что в капсуле, чтобы больше не возвращаться в этот кошмар. Поэтому он привстал, собирая последние силы и отмахнулся от тянущегося к нему тумана и струи морозного воздуха с потолка. Сквозь квадратное прозрачное стекло было видно белое, недвижное и заострившееся лицо Демона. Без волос на голове, с гладкой пластиной на виске и тремя серебристыми шайбами в ключице. Он захлебнулся немым криком и проснулся. Дождь понемногу стихал, небо светлело. Выжившие после грозы вповалку спали на полу. Агон осмотрел свою одежду - дождь смыл почти все следы его охоты. Он лег на деревянный пол, подложив под голову рюкзак и уставился в стену. Сквозь брешь в блокировке просачивались воспоминания, искрами загораясь в мозгу. Не все и не полностью, они наполняли его постепенно, по капле. Он снова забылся сном и проснулся уже от жары, привычно раскалившей пустыню. Из группы Картера осталось всего два человека, которые сникли под пристальным вниманием Тео и Мака. Мужчины разложили карты, в которые жадно уткнулись Януш, Томас и Еичи. Агон сел и потянулся за бутылкой воды. Стало немного легче, хотя тело ныло, стонало и требовало оставить в покое хотя бы на несколько дней. Сам себе он все больше казался роботом: чувства притупились, обозначив только самое главное. На человечность, понимание и взаимовыручку сил не осталось, переход в режим выживания срезал все лишнее. Он оставался человеком только потому что Еичи нравился именно таким. Потому что именно за это получал мягкие ехидные улыбки и «Доброе утро». -Мы нашли большой объект, больше чем ангар, - Демон сел напротив, скрестив ноги по-турецки. Агон молча кивнул. Ему чертовски хотелось лежать и не шевелиться. Хорошо что наступила чертова адская жара, потому что за ночь в мокрой одежде он промерз насквозь. -Туда ведет тоннель, до него чуть меньше двух километров отсюда. Я думаю, нам стоит идти через него. Он снова кивнул, хотя план Демона ему был известен и заранее не нравился. Агон знал, что первоначально карты получилось достать, сделав подключение через разъем в шее. Еичи и Томас сумели подключиться к местным техническим системам, но соединение пришлось разорвать, как только Демон потерял сознание. Из локальной сети сведений удалось достать совсем немногое, но это внесло ясность в понимание мира, поэтому Демон нацелился на более информативные аппараты. -Как вы развели этих жлобов на карты? -Ребята сникли без Картера. Тео решил надавить. Парни Картера, однако, оказались хитры. Поняв, что Новый свет теперь не заплатит, а благодарности от беглецов не дождешься, они согласились частично вскрыть карты. Убрать бы их всех, но не зная системы этих тоннелей, лезть внутрь Агону не хотелось. Демон недовольно потер нос. Его руки были в свежих ссадинах и синяках, впрочем, остальные выглядели не лучше. Куртку он не снимал и украшениями не светил, что Агона успокоило. Зато Еичи сладко зевнул, потянулся и свернулся на занесенном песком полу, закрыв глаза. Ночная пробежка ему тоже далась нелегко. Он смотрел на Еичи каждый день, и каждый раз оставалось смутное ощущение того, что в нем есть нечто совершенно неправильное. И только сейчас Агон понял: его смущала эта мальчишеская угловатость, мягкость в чертах лица. Между ними не должно было быть разницы в возрасте, но она кричала о себе. И чем дальше Охотник анализировал этот факт, тем яснее осознавал: ночной кошмар – это не просто кошмар. Один из них действительно умер раньше. Демон открыл глаза и задумчиво посмотрел на него: -Ты в порядке? Внутренности скрутило от напряжения. Можно было придумать миллион других объяснений, но именно это отозвалось во всем теле. Он через силу кивнул и хрипло отозвался: -Просто устал. *** Свет фонаря выхватил из непроглядной темноты уходящую метров на сто вниз лестницу. Под ней виднелся вход в тоннель, похожий на тот, что огибал лабиринт. Мужчины спускались в полном молчании, неспешно и сосредоточенно. Первым в этот раз спускался Рут - ему было не привыкать идти первым. Агон затерялся в конце, бросив Тео скупое замечание о том, что не слишком доверяет их новым друзьям. Демон с Томасом оказались в середине - у них постоянно находилось о чем поспорить, к тому же в дороге Еичи всегда держался от него подальше. Охотники в лабиринте тоже так делали, Рут говорил, он слишком удачливый. Но даже это было не главное. Еичи видел и слышал абсолютно все, а это сейчас только мешало. Коридор явно делился на блоки. Мартин объяснил, что раньше воздух на планете был в равном соотношении с другими газами. Здесь проводили эксперименты по изменению экосистемы, поэтому база оборудована герметичными отсеками во избежание отравления всего пространства базы. Через несколько километров этот тоннель начинал ветвиться: две ветки уходило к Западному и Северному городам, еще одна - на тот самый серый объект, который так заинтересовал Демона. Оставшиеся две ветки тянулись к частично пересохшим подземным озерам. Следующий час был слышен только шорох подошв по бетонному полу коридора. Самая болезненная проблема беглецов была в оружии. С остро заточенными железками против хорошо и современно вооруженных охранников шансов практически не было. Разве только у Демона, которому Агон предусмотрительно пристроил пистолет и запасную обойму, найденную при обыске сумок парней Картера. Под свободным мешковатым балахоном Еичи нашлось достаточно места, чтобы спрятать и пушку, и комплект фамильных драгоценностей. Проблемная зона ожидалась километров через семь, на самых подступах к серому объекту на карте. Скорее всего, охрана шатается в окрестностях и не появляется в дальних коридорах, однако страховки от несчастного случая никто из группы не оформил. От мук неизвестности отвлекали другие болезненные мысли, так что Агон переключился уже на них. Он обходил второй этаж дома, такой же заброшенный и занесенный песком, как и десяток других убогих домов в этом поселке. Обломки посуды, мебели, истлевшая и выцветшая ткань. Демон возник за его спиной неожиданно, как и всегда. Стряхнул осколки стекла с подоконника, набросил на него ободранную тряпку, выполнявшую когда-то роль занавески, и сел, привалившись спиной к раме. -Моя память пуста, - коротко сообщил он, сложив руки на груди. Агон сунул руки в карманы штанов и пожал плечами. Вздохнув, Демон взъерошил свой коротенький ежик и пояснил: -Почти у каждого есть вспышки воспоминаний – лица, имена, места, кошмары. Они появлялись на первой-третьей неделе здесь. Я не помню ничего. Каждое понятие имеет совершенно четкую картинку, но не имеет принадлежности. Тело помнит тебя, - он смущенно потер шею и опустил руку на колено. – Но в голове ничего нет. -Поэтому…? – подогнал его Охотник. -То есть сам факт того что я не буду тем, кем был, тебя не напрягает? -Я точно помню что «больной на голову» - это твое обычное состояние, - он не понимал, что Еичи хочет услышать, но испытывал смутную тревогу. – О чем этот разговор? -Я не хочу быть должен тебе больше, чем смогу отдать. -Ты хочешь уйти от меня? -Этого я не говорил, - быстро поднял руку Демон, внимательно глядя в глаза. – Но пользоваться чужими чувствами для выживания не совсем правильно... Вообще, - он вдруг встал и разгладил большим пальцем напряженные морщинки у Охотника на лбу. – Забудь все, что я сказал и не забивай себе голову. Я ничего про тебя не помню, так что приходится разбираться заново. Слово «правильно» вызывало в Агоне острое раздражение. Интуиция говорила о том, что правильного в его жизни было немного. Он не любил людей, он ненавидел общину и не хотел, чтобы кто-то мешался рядом. Эта группа держала его только необходимостью для выживания. Когда появился Демон, жизнь стала нормальнее. Появилось понимание того, ради чего он вообще выживает и терпит. Еичи люди нравились, он с ними общался, помогал… Вообще, если бы он макраме плел или деревянные ложки вырезал - и эту дрянь пришлось бы освоить, так что спасение идиотов казалось Агону не самым отстойным хобби. Его поцеловали и оставили в мучительном недоумении. Конечно, Демон его не помнит. И, возможно, он сразу не поймет, как безразличие и бесчувственность к массам компенсирует всепоглощающая нежность к единицам. Для него Еичи – всегда один, проблема памяти, равно как и любая другая, несущественны. Как минимум, до тех пор пока он дает. Агону очень хотелось чтобы его приняли как есть, но, похоже, придется делать скидку на неокрепшую психику. Полутемный бетонный коридор напоминал ставки в битве за мораль и нравственность. Не самое удачное время доказывать свои права и совершать подвиги, когда за неудачу платишь смертью. Спустя полтора часа спокойствие было нарушено: за новым изгибом тоннеля, практически на самой развилке, раздались глухие выстрелы. Одна пуля расчертила стену, вторая вошла в возглавлявшего группу Маркуса и положила на месте. Все быстро свалились на пол, Агон раздраженно зарычал и потянул из сапога нож – к сожалению, только один. Но лишаться единственной и самой верной защиты ему не пришлось. Три сухих щелчка и в полной тишине стало слышно, как закрывается ход. Демон быстро сунул пистолет за пояс, Мак и Тео метнулись вперед, подбирая оружие и проверяя лежавших на полу парней. Каждый из трех выстрелов попал точно в цель, так что Еичи слегка побелел, но вполне твердым голосом рявкнул: -Дверь закрывается, быстро внутрь. Агон впихнул в щель замешкавшегося Томаса и метнулся сам, но в его штанину вцепился захлебывающийся Маркус. Он рывком стряхнул его, но драгоценные секунды были утеряны. К узкой полоске подлетел Демон и приказал: -В нижний правый ход и держи направление. Здесь не оставайся. Отказав себе в удовольствии как следует пнуть Марка, Агон обыскал охранников (полезными оказались только фонарь и личная карта старшего, остальное похватали с пола Рут и Януш) и торопливо вернулся к указанному ходу. Метров сто дорога просто уходила вниз, а потом был провал в темноту – там начиналась лестница. Главной задачей было во-первых не сдохнуть от бессильного бешенства, а во-вторых – не отклониться от заданного курса. Грела только надежда (к счастью, обоснованная), что Демон прекрасно постоит за себя, если остальные идиоты облажаются. Десять минут спустя он услышал странный влажный звук. Нервное напряжение, которое скрутило его, отступило и Агон смог собраться. Воздух стал реже и, как ни странно, свежее, а пустота в глубине тоннеля переливалась в свете фонаря. Внутренности свернулись в узел, когда Охотник понял, что перед ним бесконечная гладь подземного озера. Почему-то именно вид озера стал конечной точкой в череде катастроф. Агона накрыл чудовищный приступ паники, заставил свернуться на ступеньках, хватая ртом воздух и захлебываясь им. Проблевавшись и продышавшись, Охотник нашел в своем рюкзаке бутылку воды и решил, что жить можно. Ужас прошел окончательно, когда он рассмотрел под самым потолком череду переходов. Перезвона и шума воды не было, только редкие капли срывались с влажного потолка. Он перебирал ногами по влажным проржавевшим решеткам и думал о Демоне. Сначала воспоминания тянулись неохотно, но под пристальным вниманием распустились как цветы на солнце. За пару часов он вышел на первый перекресток, где дорожка уходила в нужном ему направлении. От воды и мягкого перезвона мутило, поэтому Агон свернул не задумываясь. Ему нравилось идти одному. Выживать выходило проще. Голоса звучали приглушенно и казались незнакомыми. Охотник приготовился к новым испытаниям. *** Группа остановилась на привал через час. Мак устроился на полу, вытянул ноги и прикрыл глаза. Он испытывал двойственные чувства. С прошлой ночи, ночи безумной грозы, в голове все смешалось. Смерть Картера пошла им на пользу – с самого начала пути Демон уперся и не уставал твердить Тео, что идея с грузовым кораблем бред сумасшедшего и им жизненно необходимо уйти с протоптанной для их группы тропинки. Очевидно, он был прав, но Тео держался до последнего: без карт и ориентиров у них не было шанса выжить в пустыне самим. Ребята Картера, все как один, держались спокойно и уверено. Они не кололись и при любой попытке завести разговор о планете и пустыне, уводили его в сторону. Тео прижал их только благодаря странной случайности – Мак видел короткую схватку Агона с Картером и кровавый веер во вспышке молнии. Это помогло выбрать нужный момент. Но и терзало на протяжении ночи и дня. Потерять хотя бы одного члена команды сейчас казалось катастрофой. Но Агон – это проблема, проблема с тех самых пор, как этот парень очнулся в Колизее. Его пытались пристроить к лагерным работам, пытались помочь войти в коллектив. К его работе невозможно было придраться, но он никогда не напрягался сверх меры. К его поведению придраться тоже было невозможно, но общаться с ним было невыносимо тяжело. Он делал все, чтобы от него отъебались и оставили одного. За две недели от него взвыли все лагерные кураторы, так что Тео предложил ему стать Охотником в надежде, что он сдохнет в лабиринте и перестанет действовать всем на нервы. Какая бы причина не заставила его убить Картера – это было убийство. Он взял на себя право решать за всю группу, но взял и ответственность. Ни Мак, ни Тео не могли решить – то ли наказать его, то ли просто смолчать и взять под неусыпный контроль. В моральных вопросах весь последний месяц их здорово выручал Демон, но, приняв во внимание их странные отношения, Мак не мог об этом рассказать. Четыре месяца Агон злился и огрызался, отталкивая людей, скалился над местным борделем, чтобы выйти из Лабиринта крепко сжимая за руку костлявого Демона. Эта странная и безумная парочка казалась трогательной, погруженной в себя. На те крохи времени, которые они проводили вдвоем, их отключало от мира. И когда дверь перед Охотником сомкнулась, у Мака внутри что-то оборвалось. Ему нравился Демон. Каждый в этой группе понимал, насколько странная и значимая фигура им досталась. Он соображал с невероятной скоростью, знал едва ли не все на свете, просчитывал варианты и умел реагировать быстро. С одной стороны, парень был полностью зависим от группы, потому что месяца в лагере на полную реабилитацию не хватило. С другой – группа оказалась бы обречена без любой из его идей. Сейчас в лице Демона появилась странная застывшая жесткость, почти злость. И это выглядело жутко. Тео опустился напротив Мака, вытягивая из рюкзака батончик мюсли: -Хоть бы этот козел выжил. Док с удивлением вскинул брови. Меньше него Агона любил только Тео, которому за первые две недели лагерные кураторы сожрали мозг. И каждый день в течении всех четырех месяцев охотно добавляли. -У меня яйца сводит от этого взгляда, - мрачно пояснил Старший, показав большим пальцем себе за спину, где грыз и без того короткие ногти Демон. -Может, все-таки сказать ему про Картера? – предложил Мак. -Скажи, - усмехнулся Тео. Бросив быстрый взгляд в сторону, Мак поерзал и вздохнул: -У моих яиц сегодня тоже повышенная чувствительность. -Что с планом? Вы пришли к соглашению? Старший поскреб в затылке. Они с Демоном еще в Колизее сбились с языка, споря, могут ли они оказаться на другой планете. Странные климатические условия, купол, накрывающий Лабиринт, отсутствие дождя и тумана – это Тео еще мог объяснить изолированной экосистемой, но увидев в ночном небе две луны, он уже не смог отвертеться. С другой стороны, второй бледно-серый объект на ночном небе мог оказаться спутником или еще каким-то световым эффектом. Для выживания им нужна была информация. А ее можно было добыть только одним способом – подключив Демона, как они уже опробовали в логове Картера. Здесь Януш ему не помощник, для полного подключения пришлось использовать треть имеющихся разъемов. -Ищем местный информационный центр. Он подключается и подбирает варианты, Томас следит за состоянием, я – передаю сигнал о спасении, если найдем кому. С остальных защита группы. Мак, мы не можем его перегрузить. Он и так еле идет. Еще этот мудак отстал… Как же мы не уследили? -Тут бы самому не подохнуть, - мужчина пожал плечами. Субтильный и неказистый на фоне остальных, Демон тем не менее держался лучше многих. С характером и силой воли у него было все в порядке, но поставившие на него все что имели Тео и Мак старались по возможности парня разгрузить. Кто знает, насколько того хватит. -Поднимаемся, - твердо и четко сказал Демон. Ему никто не возразил и группа снова двинулась вперед. *** Тяжелые сапоги прогрохотали по полу. Со своего места в глубине извивающегося спуска Агону виднелась небольшая камера с тонкими зеленоватыми решетками. Двое мужчин с оружием придерживали за локти третьего, высокого, в кристально-белой униформе. Еще один человек, отложив оружие, открывал эту странную камеру. Вместе с будущим пленником Агон насчитал четверых, но когда они все оказались на виду, сбоку зазвучал еще один голос и он в отчаянии зажмурился. Четыре тренированных вооруженных человека, против которых у него только короткий нож. Четыре - и они не собираются расходиться. Он лежал и просчитывал варианты, напряженно думал. Это, очевидно, один из блок-постов. Значит, он забрался достаточно глубоко и нет никаких гарантий, что дальше охраны будет меньше. Это чудовищно тяжелый, но реальный шанс раздобыть хоть какое-то оружие. И у него нет сил уходить обратно к озеру. Медленно ползти по решеткам над едва плещущей и поблескивающей под ногами пропасти он уже не сможет. От одной мысли об этом внутренности скручивало в тугой болезненный узел. Сняв со спины рюкзак, Агон стащил с себя толстовку - она будет только мешать, а ему нужна максимальная свобода движений. Все лишнее он сейчас оставит здесь и будет надеяться, что не оставил в рюкзаке удачу. Короткий нож удобно лег в руку. Сейчас - только убивать, мгновенно убивать. Ему казалось, он уже делал это раньше, потому что дыхание выровнялось само собой, тело настроилось и Охотник все глубже проваливался в привычное состояние неравного сражения. В ушах четко отдалось биение сердца, полностью отключая все лишние звуки. Ровный равномерный ритм, который въелся под кожу и помогал - убивать, выживать. Страх отступил на задворки сознания, все существо напоминало готовое к схватке животное с обострившимися до предела инстинктами. Агон выдохнул и сделал рывок из укрытия. Первая шея оказалась слишком доступной. Нож вошел глубоко, по самую рукоятку, вспорол и с чавканьем высвободился. Второй, стоявший вплотную, выбросил руку вперед, и Охотник нырнул под нее и распрямился за спиной, всаживая лезвие над воротом водолазки. Он не держал тело долго, а сразу толкнул на звук выстрелов. Оставшиеся парни - их все же было пятеро - спохватились. Но число уже не имело значения, пульс стучал в ушах и тело подчинялось единственной программе - убивай чтобы выжить. Спрятаться в комнатке было решительно некуда, но от истекающего кровью охранника валил густой дым и тяжелый запах горелой ткани и плоти. Агон прыгнул на стол и оттолкнулся. Тяжелый металлический стол качнулся и упал, проехав по полу прямо к третьему и сбив его с ног. Развернувшись, метнул свое единственное оружие в висок четвертому. К пятому он не бросился напрямик, а быстро метнулся к стене, где пытался подняться третий охранник. Стрелять в еще живого товарища всегда боялись и это был его любимый, давно опробованный трюк. Всадив ботинком в бок - с размаха и до хруста - поймал тело за рукав и бросил вперед. Битва за секунды была выиграна. В руках Агона было оружие, которым он не умел пользоваться по прямому назначению, но достаточно тяжелое, чтобы проломить череп. В повисшей тишине стало слышно, как захлебывается четвертый. Охотник осмотрел тяжелый предмет в руках - короче ружья, по размеру скорее обрез. Спусковой курок мягкий, утопленный. Предохранитель снят. Он опробовал его под глухой вскрик и повернулся. Мужчина в белой униформе вцепился в решетку, сравнявшись по цвету со своей одеждой. Опасаться больше было некого, спасать Агон тоже желанием не горел, поэтому забрал свой рюкзак, поставил оружие на предохранитель и собрался уходить, как вдруг мужчина хриплым голосом сказал: -Вы должны мне. Охотник только усмехнулся. Он не любил когда беседу начинали с этой фразы. -Серьезно? -Я разбудил последнего, я разбудил его потому что вы родились в одном городе, я дал шанс. Поэтому вы выжили, а меня сюда упрятали. Агон задумался. С одной стороны, если оставить мужика здесь - никто и не узнает. С другой - это прекрасный трофей для Демона. Оправдывающий, вроде как почти великодушный. Хотя, конечно, если выбирать, Агон предпочел бы мужику шоколадку. И карман меньше тянет, и его принцессе приятней. Но этот Еичи и тот, что жив в памяти, разные. Этот еще может разочароваться. -Я первый разбудил ассимилированого выше пятого уровня! Вы не представляете, какой это прорыв в науке и медицине!!! Технические вопросы Агона мало интересовали, единственное о чем он мечтал - чтобы после того как они свалят из адской пустыни их, наконец, оставили в покое. Но его ума хватало чтобы понимать - Демон особенный даже для их особенной группы. А этот долбанутый мужик вполне может быть залогом светлого будущего. Прежде чем обесточить и открыть клетку, он с интересом уточнил: - Откуда у вас образцы для экспериментов? -Из хранилищ полный подвал навезли, - раздраженно отозвался ученый. - сначала воруют, потом думают. Пришлось пробовать пробуждать то что есть. Вы их увидите, выходить наверх нужно через хранилище. Подумав, Агон открыл дверь и кивнул, предлагая идти вперед. Оружие взять не позволил, да мужчина и сам понимал, что выстоять против машины убийства в одиночку не сможет. Пока шли по длинному полутемному тоннелю, ученый втолковывал Агону, что шансы вырваться из системы Нового света у них практически нулевые. Но можно попробовать уйти с планеты... полностью повторенные Картером слова вызывали жгучее желание всадить пулю в подставленный затылок, но Агон все же решил не спешить. Когда они вошли в хранилище, Агон с трудом удержался на ногах. Белые капсулы ровными рядами стояли на полу - и это был не сон. Туманные призраки прошлого набросились на него со всех сторон, но он сцепил зубы и усилием воли отогнал рой мыслей. Безудержный поток воспоминаний сейчас был ни к чему. Ученый толкнул ботинком одну из них и крышка качнулась. Капсула оказалась пустой - тот что-то непрерывно говорил про заморозку и сохранение тела в течении двух веков подряд. Помимо воли руки Агона крепко стиснули автомат и приложили им мужика в белом по затылку. Интуицию не пропьешь, хотя память подсказывала, что он все же пытался. Он долго смотрел на лежащее тело, а потом еще дольше возился, впихивая в капсулу длинноногого ученого. Сложнее всего было побороть искушение и клацнуть крышкой до хруста, не ногами же этот мудак Демона пробуждал. Но прежде чем негабаритный ученый окончательно вывел Охотника из себя, тот все же успел сложить из него тетрис и приладить на место крышку. Приборная панель оказалась простой и интуитивно понятной, так что в случае смерти Агона ученого ждало счастливое будущее в следующем веке. Возможно, к этому времени люди научатся лечить хронический идиотизм, так что мужик даже выиграет. *** За последний час в группе снова произошла эта непонятная перетасовка, когда Тео и Мак отступали в тень, а главным становился Демон. Словно щелкал невидимый тумблер и любое его решение принималось как общее, без возражений. Из всей ветвистой сетки тоннелей, сплетающихся под серой точкой на карте, Еичи выбирал самую удачную комбинацию – длинные, но запущенные и пустые. Он не сбивался, ровно и спокойно шел вперед, и уже за ним тянулись остальные. На кусках стен, выхваченных из темноты круглым лучом фонаря, периодически проступали цифры и буквы, непременно оканчиваясь знаком «гамма». Эти странные обозначения Демона напрягали – он уже усмотрел в них закономерность и чувствовал, что цель близка. До этого им чудом удавалось обходить охраняемые зоны, но вероятность падала с каждым шагом и вот они приблизились к критической отметке. Он пропустил вооруженного Мака и Эрика вперед, коснулся рукояти пистолета за поясом и почувствовал, как внутри все болезненно сжалось. Без Охотника рядом мир обрывался, каждый шаг становился пыткой. У остальных были крохи воспоминаний, отголоски событий, чувств. А у Демона не было даже кошмаров, только белая светящаяся стена с красной матрицей. Агон помогал ему чувствовать себя практически нормальным, стал его точкой отсчета в этой жизни, хоть каким-то ориентиром. Его действительно узнавало тело, откликаясь на каждое прикосновение, настраиваясь даже на взгляд. Этот жуткий, жестокий и трогательно влюбленный в него мужчина Еичи нравился. Он был действительно красивым, с глубоко посаженными темными глазами и высокими четкими скулами, с рельефным телом и жесткими руками. Еичи потер синяки на бедре сквозь ткань – за пару дней они пожелтели и донимали уже меньше, хотя, встав в первый раз с кровати, он едва не выл. Демон не боялся монстров. Такие люди как Агон были просты, честны и понятны – они всегда действовали в своих интересах. А сейчас в интересах Охотника было вытащить их живыми. Эта единственная мысль поддерживала и давала надежду, что первобытный зверь все же выживет в подземелье и придет, чего бы это не стоило. Признаться, Демон был благодарен ему. Зачистка группы Картера – совершенно точно его рук дело. Он не советовался и не задавал лишних вопросов. Агон точно знал, что никто из беглецов не сможет прямо сказать «убей», поэтому такие решения принимал сам. Его можно было ненавидеть, можно было бояться, а можно было просто принять. Все мыши задушены, вся сметана съедена – баланс добра и зла соблюден. К чему праздные разговоры? Выстрелы раздались неожиданно, Демон даже не успел выхватить оружие – Януш повалил его на пол. Он пролежал лицом в пол не более пары минут, когда Тео громко сказал: -Нас заметили. Теперь надо быстро прорваться. Рут, зажимающий простреленное плечо, предупредил: -Ни шагу из центра. Свалят тебя – мы отсюда никогда не выйдем. Тео хорошо выучил карту, поэтому, окончательно вооружив группу, они быстро рванули вверх. Основной зал был поднят на третий уровень и шел над тоннелями. Они уже не пытались вести себя тихо, просто скашивали охрану выстрелами и бежали изо всех сил, как от вчерашней грозы. Преодолев лестничный пролет первым, Томас влетел в большой зал. Люди в белых халатах подняли головы и замерли. -Всем встать, - приказал Мак. Ученые сбились в стаю, всего в зале их было около двадцати. Мужчины подняли оружие. Тех, кто пытался бежать, не догоняли. Все прекрасно понимали, что на базе еще достаточно охраны и не так сложно вызвать подмогу. В опустевшем зале Эрик, Януш и Мак спешно блокировали двери, разбираясь со сложным полу-ручным механизмом. Тео и Томас расчистили место перед основным блоком и отключали от смежных устройств нужные провода. Демон оглянулся и подошел к Руту, возившемуся с повязкой на руку. Плотно затянул узел и убрал руки за спину. Они дрожали. Для него сейчас реальность сравнялась со страшным сном. Тело стало ватным и совершенно бесчувственным. Ужас, в котором Еичи тонул, был беспросветным. Он крепко стиснул спинку стула и, решившись, стащил с себя рубашку. Потом сел, нашел на приборной панели одного из пультов свободное место, положил на нее руки и уронил голову. Не было смысла говорить о том, какая адская боль пронзала его при отключении. Не было смысла говорить, какой силы паника захватывала его при постепенном присоединении и отсоединении. И чем больше разъемов было задействовано, тем тяжелее было выходить. Здесь каждый жертвовал ради выживания всем, чем мог. Парни, прожившие в лабиринте полный срок, скорее всего махнулись бы с ним не глядя. Томас похлопал его по плечу и подключил первый шнур. Стиснув панель пальцами, Демон повторил про себя задачу - взломать систему, выйти на спутники, вывести данные и координаты для Тео и сделать передачу записанного сообщения по всем открывшимся каналам. И выжить. Очень хотелось выжить. Работать стало возможным после третьего подключения. Еичи уже с трудом помнил себя, но четко помнил задачу. Он выполнял ее, чувствуя, как возможности растут с каждой вспышкой-подключением. Только технические характеристики, только минуты и секунды. Демон закрыл глаза - детали перед глазами расплывались и мешали сосредоточиться - и погрузился в привычный белый мир с красными рядами кода. Он словно провалился в него, привычно обходя знакомые и пока неизвестные цифровые ловушки, пробираясь по привычным тропинкам из данных и легко выполняя нужные действия. Он не слышал, как на основной экран вывелось изображение Тео. Он не слышал уже заготовленных слов и произнесенных координат, не видел, как выводил на экран изображение лабиринта и карт. Просто выполнял поставленную задачу настолько четко, насколько это было возможно. Дойдя до точки, остановился. В зале поднялась легкая суматоха, когда обессиленный Тео рухнул в кресло. Мак бросился к Томасу и потребовал: -Отключай. -Медленно, - зло процедил сквозь зубы Томас. - Очень медленно, иначе будет болевой шок. Мак покорно заткнулся и придержал бесчувственно вытянувшееся на приборной панели тело. И только после этого Томас отсоединил первый разъем. Едва слившись с привычными алгоритмами, Демон почувствовал как его снова выбрасывает и провалился в спасительный обморок. Следующие три или четыре разъема извлекли без особого труда, но на последнем тело пронзила такая острая вспышка, что его буквально выбросило в сознание паникой, ужасом и болью. Он вскинулся и широко распахнул глаза. -Ебануться, - сказал вдруг Тео. - Такого просто не бывает. Повернув голову, Демон заметил предмет пристального внимания Старшего. На экране из смежного с залом перехода мелькала уже знакомая фигура Охотника. Дым и электрические разряды постепенно перекрывали обзор. Он поднял глаза на Тео. Старший молча взял оружие и открыл одну из заблокированных дверей. Агон буквально зашвырнул внутрь тяжеленного Тео и ввалился сам. Взмокший от пота, взъерошенный, с рваной раной на боку и содранной кожей над виском, Охотник больше походил на берсерка, не чувствующего боли. Заблокировав двери, он уперся в колени и с трудом отдышался. Опираясь на Томаса, Демон встал и тихо сказал: -Надо продержаться еще три-четыре часа, - и кивнул на закрытые створки четвертого выхода. -Там будет безопаснее. Все лишние системы управления я отключил. Дверь с трудом получилось раскрыть в ручном режиме сантиметров на сорок. Группа протиснулась в узкую щель и сомкнула их обратно. В пустом просторном помещении в центре стояла платформа. Странное, жуткое чувство испытали почти все присутствующие. Этот лифт был знаком каждому, он снился в кошмарах и его видели наяву. Полуголый Демон вошел внутрь, сел на пол и завернулся в наброшенную на плечи толстовку. Агон вошел следом, свалился рядом и положил голову ему на колени. Сознание покидало его - от усталости, от ран и мучительного облегчения. -Мы опять вернемся в Колизей? - нерешительно спросил Эрик. -Да, но не в наш, - ответил Демон. - мы из объекта Бета. Этот - Гамма. Всего на несколько часов, - и, стерев кровь с виска, тихо попросил Агона. - Потерпи. *** Перед глазами постепенно светлело. Агон медленно качнул головой и она отозвалась яркой саднящей болью. Пришлось открыть глаза. Над ним склонилась женщина в белой футболке с короткими рукавами, в ее руках был шприц с длинной тонкой иглой. Охотник попытался что-то сказать, но она замахала руками и залепетала: -Не двигайтесь, молчите. Недовольно дернув головой, Агон окинул взглядом пространство и понял, что один. Он дернулся и приподнялся на локте, чувствуя мучительный приступ тошноты. Женщина замахала руками и шприцем, навалилась на него и попыталась всадить иглу в руку. Он отшвырнул ее к стене, сполз с узкой койки и вцепился в стену. На шум в комнату влетел молоденький паренек с нелепым здоровым оружием в руках. Агон схватился за дуло, всадил в живот прикладом и, шатаясь, вывалился в пустой коридор. Красными огоньками замигала сигнализация, послышался топот и коридор наполнился людьми в белом и черном, толпа расплылась в одно мерцающее пятно. Стиснув покрепче оружие, которое тянул за собой, Агон нащупал руками приклад и спусковой курок, но из соседней двери вылетел Демон - босой, в черных штанах и футболке. Он поднял обе руки и тихо сказал: -Спокойно. Все хорошо. Облегченно вздохнув, Агон провалился в обморок. *** Три недели спустя Агон сидел в небольшой каюте, выделенной под кабинет психолога. Он лениво качал носком кроссовки и рассматривал пейзаж на стене. Почти месяц они провели на орбитальной станции “Генезис” - в широких окнах виднелась Земля, но их все никак не решались выпустить из отстойника. Большую часть освобожденных пленников из четырех лабиринтов - от альфы до дельты - уже рассортировали. Те, кому требовалось лечение, были направлены в санатории, те, кто физиологическую и психическую проверку прошел, уехали на адаптационную к жизни в современном мире программу. На станции оставались только самые сложные случаи - психологически сложные, возможные носители инфекций и Демон. Еичи таскали на все тесты, которые только можно было пройти на этой убогой станции. Он действительно оказался редкой находкой и все одиннадцать разъемов на теле произвели у местных ученых фурор. В восторге был практически весь ученый состав орбитальной станции и тот десяток ученых, которых на нее допустили. Все, кроме Демона и Агона. Еичи замучили постоянные осмотры и опросы, а Агона - то, что у Демона на него не оставалось ни сил, ни времени. Поэтому сейчас он продолжал терпеливо качать кроссовкой и настраиваться на встречу с психологом. Дверь в каюту открылась, но вместо одного из четырех несчастных, успевших обломать об Охотника зубы, на пороге возник высокий мужчина с легкой сединой на висках. Одет он был в военную форму и, судя по знакам на погонах, Агон был близок к завершению своего плана как никогда. -Добрый день, господин Конго. Позвольте представиться, капитан Касл. -Добрый день, капитан, - согласился Агон, не меняя расслабленной позы. Капитан орбитальной станции опустился за стол, приподнял ручку с ежедневника, рассмотрел накарябанную мордочку и отодвинул его в сторону. -Видите ли, господин Конго, сегодня я получил заявления на перевод от четырех моих психологов в связи с профессиональной непригодностью. -Я вам сочувствую, капитан, - скучающе отозвался мужчина. -Все мои сотрудники представили четыре разных отчета по вам, но не в одном ясно не сказано, имеете ли вы психические отклонения и готовы ли к нормальной жизни. Однако все отчеты отмечают ваши умственные способности как исключительные. -Благодарю, капитан. -Не могли бы вы меня сориентировать, по какой причине вы не желаете проходить тест и доводите моих сотрудников до состояния стресса. -По-моему, все логично, капитан, - спокойно ответил Конго. - Вы бесите моего парня, он бесит меня, я вывожу из себя ваших психологов. Как только вы отпустите его, я свалю с вашей орбитальной станции со всеми своими манатками. Капитан встал и медленно прошелся по каюте. Они оба понимали, что разговор ведется не только о четырех психологах, но и о других членах личного состава и о всех прочих диверсиях, которые Конго уже успел обстряпать на станции. Только вот пойманным Охотник еще ни разу не был. К тому же, при принудительной депортации могут возникнуть сложности с деассимилированным Хирумой Еичи. Молодому человеку тоже приходится непросто, характер у него сложный, но в отличие от этого мужчины, он пока не проявлял его в полной мере. -Господин Конго, вы должны понимать, что за последние сто лет это первый деассимилированный одиннадцатого уровня. У нас есть множество капсул, в том числе вывезенные с планеты ГАС-112, в которых лежат ассимилированные не ниже четвертого порядка. Без него мы не сможем их разбудить. -Скажите, капитан, - Конго покрутил головой, разминая шейные позвонки. - Вы действительно полагаете, что он сам себя разбудил? -Господин Конго, к сожалению, у нас нет информации о том, кто его разбудил. Агон задумчиво покрутил в пальцах ручку, дождался, когда мужчина снова сядет напротив него и вздохнул: -Так вы бы оценили эту информацию в материальном, капитан. Вдруг найдется. Седой мужчина слегка вздрогнул и положил руки перед собой. Он понемногу понимал нежелание всех четырех психологов работать с этим молодым человеком. За все время разговора Конго Агон не сделал ни одного лишнего движения и не потерял своей спокойной уверенности. Он быстро прогнал у себя в голове все досье. Этот мужчина из группы Бета был единственным, кто пропал из виду беглецов на двенадцать часов. Продержался один и прорвался через оцепление охраны Нового света. Информация о том, как он провел эти двенадцать часов, в докладах отсутствовала. -Вы ждете предложения именно от меня? - переспросил Касл. -Я жду существенного предложения от господина, являющегося членом совета Объединенной Академии наук, обладателя премии года в области военной биологии и руководителя орбитальной станции. Я полагаю, это именно вы. -Вы очень осведомлены, учитывая ваше положение, - коротко сказал капитан. -Я привык выживать, - пожал плечами Агон. -У вас есть данные о том, кто смог разбудить отключенного ассимилированного? -Скучно, капитан, - вздохнул Агон. - Скучно и очень долго. Давайте так, я меняю одного парня на другого. Вы обеспечиваете нас жильем в зеленом секторе и пару-тройку лет вообще не вспоминаете наши имена. -Зеленый сектор? А вы не боитесь, господин Конго? -Очень боюсь, господин капитан. Поверьте, нам действительно лучше не ждать того момента, когда взорвется он. Шесть часов спустя, когда господин Стивен Сарто был вынут из капсулы НН-125-38, разбужен и допрошен, Агон перекинул через плечо сумку и подтолкнул Демона в спину. За ними наконец-то прибыл катер. Когда за парочкой закрылся люк, персонал орбитальной станции и капитан Касл облегченно вздохнули. Они подозревали, что мстительный и обидчивый Охотник успел напакостить напоследок, но радовались мысли, что это было совершенно точно в последний раз.