***
Тим не знает, когда его жизнь окончательно пошла под откос.
Когда он полностью забросил учёбу и попытки строить из себя «золотого» мальчика из благополучной семьи. Когда ушёл из дома и довёл родителей до самой крайней точки кипения. Когда по глупости связался с криминалом и втянул своих друзей, заставив и их рисковать своим будущим. С каждым новым заданием Саши или поехавшего Вадика (его, кстати, Тим начинает понимать все острее, что не может не пугать), парень отчётливее осознает: он не хочет быть частью всего этого. Он видит измученное лицо Жука, который с радостью бы продолжал посещать тренировки, водить Иру в кино каждую пятницу и надеяться поступить на бюджетное место в каком-нибудь самом простеньком институте, ссылаясь на свои привилегии спортсмена и сироты в одном флаконе. У Гоши полно проблем с тем, как вытащить отца из тюрьмы, не вылететь из колледжа и возможно (это уже за гранью фантазии) найти подружку. И даже Цыпа, которому терять по сути нечего, выглядит слишком отрешённым и не бежит на встречи с Вадиком с прежним энтузиазмом. Он устал, он почти готов сдаться и послать все условия и договоры к черту, признав, как был не прав, когда уговаривал пацанов заниматься этим. Но только вместо этого он просто принимает ещё одну (n-ную по счёту) таблетку обезболивающих, которые теперь достаёт сам, и небрежно падает на кровать, растворяясь в блаженной эйфории. Из колонок доносится знакомый трек Bring Me The Horizon, под который Тим с особым рвением подпевает:- Salt my wounds but I can't heal the way…
Он не думает больше ни о чем. Его сознание сбегает из этой прогнившей действительности в какой-то другой мир, где все гораздо проще и понятнее. Обрести наркотическую зависимость кажется ему не самым страшным. В отличие от зависимости в собственной сестре. От этих мыслей побег ему организовать не удаётся.Тим не может влюбиться в свою же сестру.
Его прерогатива — разыгрывать красивую школьную любовь (после выпуска они явно даже не позвонят друг другу) с местной принцессой Лёной. Водить блондинку в кафе, говоря заученные и всем известные нежности; дарить ей до тошноты смазливых, как и сама обладательница подарков, плюшевых медведей и затем трахать её, вдавливая своим телом в матрас на такой же нелепой кровати с ажурным каркасом, — посредственно, но правильно. Десятки минут рассматривать спящую Лизу, но самому прятаться от пристального взгляда шатенки; испытывать целый ураган эмоций, стоит сестре совсем невесомо коснуться своими губами его щеки и наслаждаться её звонким смехом, — менее правильно. Кричать на неё, портить свидания с другими парнями и бороться с желанием сломать Цыпе пару рёбер, чтобы выбить всякое стремление говорить и думать о Лизе, — уже ненормально. — Кажется, кто-то у нас опять страдает от творческого кризиса? — раздаётся знакомый женский тембр, от которого у Тима буквально что-то взрывается внутри. Лиза аккуратно ступает на паркет в комнате Тима, приближаясь к кровати брата, и плюхается рядом. Девушка буквально сканирует Тимофея, который всё так же глядит в навесной потолок и, похоже, не обращает на сестру никакого внимания.Она глубоко ошибается.
Тим только сейчас, к сожалению, заметил, что это глянцевое покрытие потолка отражает лучше любого зеркала. Он может разглядеть внешний вид собеседницы до малейших деталей. Копна шоколадных волос рассыпается по причудливо-цветастой поверхности простыни, прямое ярко-красное платье рябит пятном на постельном белье совершенно другого оттенка, а глаза, густо подведённые черным карандашом, направлены прямиком на Тима. Любимый трек заканчивается и наступает гробовое молчание. Лиза ждет хоть какого-нибудь ответа, а в голове Тима не крутится ничего хорошего. Сестра вряд ли будет рада услышать, что она — его главная проблема — Нет у меня никакого кризиса. У меня все отлично, — цедит сквозь зубы молодой человек и закрывает глаза. - Лиз, я спать хочу. Мне не до разговоров. Тим надеется, что врёт убедительно. Или, по крайней мере, на то, что у сестры есть дела куда поважнее, чем поникший братец. Скрип пружины и тяжёлый вздох указывает на то, что одна из двух надежд явно оправдалась. Шатенка поднимается и уже намеревается покинуть помещение, как замечает на столе брата знакомую упаковку. Тимофей открывает глаза и ему за долю секунды удаётся догадаться, отчего лицо сестрёнки перекосило от нарастающей злости. Он успевает только принять сидячее положение да что-то промямлить в своё оправдание, но поздновато. — Опять эти чёртовы обезболивающие! Ты охренел, Тим?! Девушка тут же хватает таблетки, проверяя, сколько же успел пригубить ее брат и открытие приводит её в ещё большую ярость и страх. Он, что, хочет сдохнуть в этой же комнате?! — Тим! — сестра повышает голос до самого максимума, отчего даже у неё режет уши, и со всей силы ударяет его по плечу. — Ты же обещал мне! Молодой человек точно не ожидал такой бурной реакции сестры, да и вообще не ожидал, что та узнает о том, что тот вновь принимает эти препараты. Он около двух недель с успехом скрывал сей факт от Елизаветы, а сейчас потерпел провал. Раздражение на самого себя появлялось у Тима не менее быстро, чем на истерику Лизы. — Пожалуйста, успокойся и отдай мне их. Это последняя упаковка. Больше такого не повторится… Тимофей старается говорить как можно спокойнее и увереннее, медленно оказываясь напротив сестры и заглядывая в ее широко распахнутые глаза, которые буквально испепеляют его. Девушка хмурит свои брови, точно не веря в сказанное братом, а ее губы крепко сжаты, демонстрируя всю обиду. Будь перед Тимом Лена или любая другая девица, то он давно бы прижал ее к себе, затыкая неугомонную поцелуем. Но перед ним Лиза. Его сестра. Тогда, какого черта, он хочет сделать это ещё с большим рвением? — На этот раз окончательно, хорошо? — предпринимает последнюю попытку Тим. Лиза, казалось бы, почти сдалась и вот уже ее вновь обволакивает прежнее спокойствие, ей очень хочется поверить брату, но здравый смысл подсказывает совершенно другое: — Я выкидываю их. И больше не желаю видеть в своей квартире. Ты меня понял? — Лиза, отдай таблетки. Я сам все выкину, — всё так же мягко продолжает Тим, хотя и сам чувствует, что теряет всякое терпение. — Нет. Резкий рывок с места и вот девушка уже открывает окно, запуская поток холодного воздуха в помещение, а заодно и в своё сознание. Ещё чуть-чуть и ненавистная упаковка полетит прямиком вниз, но приземлится явно не скоро. Порывистый ноябрьский ветер унесёт её далеко-далеко и, как хотелось бы верить Лизе, этот же ветер сможет прогнать прочь все накопившееся проблемы. Только жаль, эти проблемы никак не уместить в одну коробочку. Девушка выпускает из рук медикаменты и с облегчением наблюдает, как те хаотично кружатся в воздухе, то поднимаясь, то опускаясь под влиянием стихии. Её губы изгибаются в довольной ухмылке, а возможность подхватить простуду, стоя на сквозняке, кажется такой мелочной. Елизавета ощущает победу. Искренне считает, что сыграла исключительно положительную роль, спасая брата от губительной зависимости.Но хотел ли он быть спасённым?
Эта мысль приходит в голову к Лизе так же неожиданно, как и цепкая хватка Тима, ощутимая для девушки острой болью в запястье. Молодой человек силой тянет её на себя, отчего та теряет равновесие и буквально впечатывается в него самого. От прежней усмешки не осталось и следа, теперь Лиза смотрит на Тима с большим опасением, прекрасно понимая, к чему привела её выходка. Он опять вышел из себя. Неужели, кое-кто забыл, что играет с огнём? — Ты чего творишь?! — сквозь зубы шипит брат, не прерывая зрительный контакт с шатенкой. Вечно собранная Елизавета не может проронить ни слова. Ей по-настоящему страшно. Конечно, глупо бояться собственного брата, но вот только Лиза видела, что сейчас перед ней совершенно другой человек. Это не Тим. Нет. И, кажется, он тоже подзабыл, что перед ним родная сестра. По крайней мере, во взгляде парня Лиза не могла уловить ни малейшего намёка на здравый смысл. Сплошная темнота. Никаких эмоций. Бездна, в которую постепенно затягивает и саму Елизавету. — Тим, тебе нужно было закончить с этим.., — набравшись смелости, начинает Лиза, больше не выдерживая этого напряжения. — Я ведь сказал тебе, отдать таблетки! — перебивает Лизу Тим, переходя на повышенные тона, — Какого хрена ты их выкинула?! Девушка не успевает среагировать на реплики молодого человека, а уже чувствует, как её плечи грубо сжимают руки Тима. Даже через относительно плотную ткань платья Елизавета ощущает, насколько у него холодные пальцы, но какую обжигающую боль они причиняют. Останутся следы: уродливые синяки, портящие белоснежную кожу Лизы. Надо бы закричать, дать брату знать, что ещё чуть-чуть, и он рискует серьёзно навредить сестре, но Лиза молчит. Она не отводит глаз от лица брата, сдерживая нарастающий в горле комок обиды и страха. Тим же выжидающе смотрит на Лизу, сам не понимая, какой ответ хочет услышать. Он практически не контролирует свои действия. Он не понимает, зачем с такой злостью вцепляется в плечи сестры, повышает голос и готов чуть ли не покалечить её. Это всё не он. Всё просто какой-то спектакль, дешёвая драма, разыгрываемая на его глазах… — Прости, — только и выдыхает Тим, выпуская Елизавету и отходя назад, будто боясь вновь причинить боль сестре. Парню хочется провалиться под землю прямо сейчас. Испариться. Исчезнуть. Не знать самого себя. Осознание того, что он только что творил, распространяется в его голове подобно алкоголю. Накрывает все сильнее и сильнее, а ты уже не можешь это контролировать. Тиму бы начать сыпать тысячими извинениями в адрес сестры, раскаиваться и говорить, как же ему стыдно, но ему достаточно и одного ее взгляда, чтобы понять, что ему лучше не произносить ни слова. А он и вправду не знает, что сказать. — Уходи. Уезжай к родителям. Здесь ты больше не живешь. — Лиза, ты… — Убирайся из моей квартиры! Я даже видеть тебя не хочу! Истерический женский возглас ударился о стены комнаты, и продолжил эхом раздаваться в голове молодого человека. Хуже любого приговора. Тим делает несколько шагов назад, по направлению к двери, но все еще не останавливая зрительный контакт с сестрой. Бесполезно.В ее глазах он — самый опасный враг.
Входная дверь хлопнула, и в квартире наступила полнейшая тишина. Тишина, в которой можно захлебнуться. Лиза хватает с письменного стола брата какие-то книги, тетради и прочий канцелярский хлам, а затем все летит прямиком на паркет. Девушка дрожащими руками продолжает срывать со стен цветные плакаты с символикой и изображением различных рок-групп, выкидывать с полок диски, рамки с фотографиями. Кажется, если бы она могла, она бы и вовсе хотела уничтожить эту комнату к чертям. Но она не может. Она не хочет. Может быть поэтому, спустя уже пару минут, она обессиленно падает на кровать, окутываясь пледом. Слезы сами высыхают на щеках шатенки, а тело перестает трястись от судорожных рыданий. Тепло и пахнет мужским парфюмом. Парфюмом Тима. Лиза засыпает за восемь минут.