Это у них взаимно

Гути лежал на кровати в миланской квартире Фернандо, изучая взглядом потолок. Он ненавидел Милан и все, что с ним связано. Хотя, казалось бы, такому моднику должно было быть комфортно тут, в городе, который считался эталоном моды. Но нет, его раздражало все, раздражал этот язык, эта погода, хоть и во многом она была схожа с испанской. И еще, что самое главное, его раздражало то, что теперь тут жил Фернандо. За столько лет он уже привык к перелетам в Англию, хоть они и были дольше. Просто... это дело привычки, которой он редко когда изменял. И вот теперь он только приехал в город и лежал на кровати, похожий на большого белого кота, который пригрелся в хозяйской постели. — Чем сегодня займемся? — спросил Фернандо, облокотившись о дверной косяк. — Не все же дома сидеть. Гути так не считал. Приподнявшись на кровати, он, упираясь о матрас локтями, хитро посмотрел на друга: — Ну, ладно. Покажи мне ваши клубы. Фернандо слегка растерялся, он не любил такие места, и, как следствие не бывал там. — Надо посмотреть, какие есть... — Ты серьезно? — насмешливо спросил Гути. — Серьезно никогда не был в клубе в Милане? — Ну, простите, по клубам меня таскаешь только ты, — надулся Фернандо, упирая руки в бока. — Может, все-таки в другое место? — Сегодня пятница, малыш, — Гути поднялся с кровати, подходя к оторопевшему мужчине, приближаясь к самым губам. — А что может быть лучше клуба по пятницам? Фернандо не нашел ответа. Вернее, он был, но Гути назвал бы его занудой. — Ладно, со мной не пропадешь, — покровительственно сказалГути. — Но можешь позвонить Пиппо и спросить, знает ли он какое-нибудь место. — Позвонить главному тренеру, чтобы уточнить, где мне лучше подхватить сифилис от какой-нибудь девки? Ты издеваешься? — Зануда ты, Торрес. И, во-вторых, я к девкам тебя не пущу. — А ты предлагаешь рассказать ему, что я сплю с тобой? — скептически спросил Фернандо. — Не, ну если ты очень хочешь — пожалуйста. Но некоторые люди ходят в клубы просто оттянуться — как, например, мы. — Расскажи мне хоть один случай, когда это не заканчивалось сексом. — А Торрес зануда,— по-детски выпятив губу, сказал Гути. Фернандо закатил глаза, уходя на кухню. Оставшись один, Гути, тряхнув волосами, уселся за ноутбук в поиске какого-нибудь клуба, где они могли бы отдохнуть незаметно для фотографов. Такое место действительно было. Так себе заведение — не сравнить, например, с мадридским ночным клубом, в котором можно было напиться в дрова, и никто бы об этом не узнал. Гути как-то некстати вспомнил свою бурную мадридскую молодость и решил побыстрее от этого отвлечься, пока не начало казаться, что он просто пытается молодиться, заигрывая и всячески подстрекая Фернандо на подвиги. Придя на кухню, первое, что он сделал — обнял своего вечно ноющего солнечного мальчика. Если бы была такая возможность, Гути бы все отдал, лишь бы не видеть грусти в бесконечно любимых глазах. Лишь бы не видеть больше слез отчаяния, которые он сцеловывал каждый раз. Но разве это помогало? — Я нашел идеальный клуб, — прошептал Гути в шею Фернандо. — Конечно, разве может быть то, что ты находишь, не идеальным? — Что за тон? — Накажи меня за него,— в карих глазах плясали бесенята, и Гути, не сдержавшись, поцеловал их, а после и вовсе накрыл губы Фернандо, сминая все сопротивление, которое было больше показным. Ведь все были в курсе, что Фернандо обожал поцелуи. Переместившись из кухни снова в спальню, Гути безошибочно нашел кровать, не отрываясь от своего малыша — будто бы он жил в этой квартире, а не Фернандо. — Мне кажется, твоя кровь такая же сладкая, как и ты, — шептал Гути, лихорадочно водя руками под футболкой Фернандо. — Как пошло, Боже, как пошло, — Фернандо давно закрыл глаза, выгнувшись кошкой, обласканной прикосновениями. Гути поднял на него взгляд. Он обожал видеть возбуждение, которое отражалось на лице Фернандо. Веснушчатые щеки вмиг покрывались лихорадочными пятнами румянца, который слегка переходил на шею. Карие глаза становились черными, напоминая горький, так любимый Гути шоколад. Он знал это тело даже лучше, чем свое. Знал, что вызывало у Фернандо крупную дрожь. Знал, что срывало с его губ приглушенные стоны. Единственное, чего Гути не знал — что будет, когда настанет момент, и его мальчик вырастет. Но это последнее, о чем он думал. Фернандо шипел каждый раз, когда Гути прикусывал его кожу. — Я мог бы пересчитать все твои веснушки. — А мог бы придумать что-нибудь более оригинальное. Но возмущение быстро оборвалось стоном наслаждения, когда рука Гути сжала член Фернандо, прикрытый мягкой тканью штанов. — Что-что ты сказал, малыш? — прошептал он, прикусывая ключицу Фернандо. Фернандо уже ничего не говорил. Он только стонал, пытаясь сократить расстояние между ними до минимума. Гути, тем временем, выцеловывал шею Фернандо с такой страстью, будто это было последним, что он мог сделать. Когда он почувствовал, что Фернандо себя уже не контролирует, что ему хочется только этих ласк, только касаний языка, то отстранился. — А то мы в клуб опоздаем. — Да Боже мой! Он работает всю ночь!— простонал Фернандо, закрывая лицо руками и пытаясь прийти в себя. Возбуждение сводило с ума. Или это делал Гути. Понять до конца было сложно. А думать, когда рядом находился такой человек, было чем-то из разряда фантастики. — Одевайся, малыш, — сказал Гути, облизывая губу Фернандо. — А я тебе не говорил еще, как тебя ненавижу? — Не волнуйся, у нас это взаимно. До клуба они добрались в тишине. Гути был сосредоточен на дороге, а Фернандо как-то даже обижено смотрел в сторону. Ну, подумаешь, тот не дал ему кончить. В первый раз, что ли? Вот именно, что не в первый. И это ужасно злило. Клуб оказался какой-то клоакой. Причем клоакой класса люкс. С какой-то стороны там было престижно (особенно если судить по ценам), но с другой — одного взгляда хватило, чтобы понять — тут тусовались детки богатых родителей. И это выглядело откровенно убого. Весь этот фарс, в который было укутано помещения клуба, от переизбытка золотого до такого же огромного количества различного антиквариата выглядел откровенно дешево. — Серьезно? Ты мог выбрать что-нибудь более приличное? — пытаясь перекричать музыку, сказал Фернандо. — Зато нас тут точно никто не узнает,— улыбнулся Гути, утягивая друга по направлению к бару.в направлении бара. Заказав по легкому коктейлю, они сели за один из столиков, наблюдая за тем, как танцевала молодежь, тесно прижимаясь друг к другу телами. — Я чувствую себя здесь убого, — сказал Фернандо, в очередной раз поморщившись от того, насколько противной была музыка. — Долбежка какая-то. — Ну, да. А ты зануда, — пожал плечами Гути. Его, похоже, ничего не смущало. — И что ты предлагаешь? — Пойти танцевать, ты же любишь. Фернандо невесело хмыкнул: на самом деле, он любил Гути, и все, что нравилось тому, как-то само собой входило в список интересов Фернандо. — Ну пошли, — оставив на столике коктейли, которые оказались излишне приторными, они направились в толпу людей, сливаясь с ними в одном ритме. Поначалу Фернандо не нравилось. Его разве что не передергивало от касаний чужих влажных тел. Но постепенно, закрыв глаза, он вливался в музыку и двигался как-то по-особенному пластично. Возбуждающе. Уж это Гути, смотрящий на него в упор, оценил сполна. Фернандо танцевал так, как будто рядом не было никого, как будто музыка играла в его голове. И это было чертовски возбуждающе. До того момента, пока песня резко не оборвалась, сменившись каким-то шумным миксом, который почему-то не смутил беснующуюся толпу. Фернандо же резко открыл глаза и посмотрел на диджейский пульт. — Да он обдолбан! — с каким-то восхищением прошептали его губы. Гути проследил за его взглядом и увидел дредастого парня, который был если и не под таблетками, то точно банально пьян. И даже это выглядело возбуждающим. — Добро пожаловать на планету обезьян — в единственную в своем роде деградирующую и, вместе с тем, прогрессирующую расу! — торжественно объявил Гути, беря Фернандо за руку. — А теперь пошли, мне надо в туалет, а если я оставлю тебя тут, то просто потеряю. Так они пробирались через скачущую, сходящую с ума толпу людей, пока не открыли дверь, ведущую в уборную. Когда она закрылась за ними, все звуки будто отрезало. Только приглушенный гул напоминал о том, что за дверью творился хаос. Туалет представлял собой подобие неких хором, где было слишком много мрамора. Он был холодным — особенно, когда тебя прижимали к нему лопатками, срывая поцелуи один за другим. Фернандо до того растерялся, что сначала даже не отвечал на них, а только ощущал контраст горячих рук Гути и холода камня. — Подожди, — шептал он, не пытаясь при этом отстраниться. — Сюда в любой момент могут зайти. — Какой ты все-таки зануда, — хмыкнул Гути, открывая дверь ближайшей кабинки и заталкивая Фернандо туда. — Что вообще на тебя нашло? — удивился Фернандо, обнимая Гути за шею. Кабинка туалета была большой и явно была рассчитана не на одного. — Просто пятница — повод для секса в туалете, — шептал, словно змей-искуситель, Гути, расстегивая пуговицы на джинсах Фернандо. Тот вцепился ему в ладони. Поцелуи поцелуями, но секс в общественном месте не входил в его планы. Гути, поняв его мысли, облизал нижнюю губу Фернандо, тут же оттянув ее зубами, отчего у Фернандо задрожали руки. — Трахаться не будем, сойдемся на минете. Сказав это, он опустился на колени, утягивая за собой последние элементы одежды. Да, конечно, Фернандо не горел желанием заниматься сексом тут. Но кто сказал, что его это не возбуждало? — Гути, мы... — Смотри в глаза, — оборвал его Гути. — Я сказал, в глаза. Командный тон сводил с ума. Трудно вообще сказать, что не сводило с ума Фернандо. Послушно опустив голову, он посмотрел в голубые, такие родные и шальные глаза, которые порою хотелось зацеловать. — Убери руки, — не делая тон ни мягче, ни жестче, попросил Гути. Но почему-то именно этой интонации хотелось подчиняться. Фернандо не задумываясь разжал пальцы и позволил прижать свои ладони к стене. — Извращенец, какой же ты извращенец, — на его щеках красными пятнами отражалось возбуждение. И это сводило с ума. Чёрт возьми, он дурел от осознания того, что Гути намеревался сделать ему минет в туалете клуба. А того, похоже, все устраивало. Обхватив ладонью член Фернандо, Гути провел языком по головке, собирая выступившую на ней смазку, и под аккомпанемент стона Фернандо вобрал в себя член наполовину, прикрывая глаза и расслабляя горло. — Черт, черт, черт, — шептал Фернандо, не в силах отвести взгляд от этого зрелища. Казалось, если он то сделает, то все рассыпется на тысячи осколков. А Гути с крайне невозмутимым видом тем временем ласкал языком уздечку и снова вбирал член в себя, втягивая щеки. Ему казалось, что это не диджей принял таблетки, а он сам — так его возбуждала обстановка. Адреналин сгущал кровь, заставлял слепнуть от переизбытка чувств и вбирать, вбирать и снова вбирать в себя член Фернандо. Гути обводил языком каждую венку, каждый участок кожи, как будто решил смазать этот член и насадиться на него сам. Но это не входило в его планы. Если раньше он слышал музыку, которая хоть и негромко, но доносилась из зала, то теперь его музыкой были стоны Фернандо. Сначала тихие, но постепенно набирающие обороты. Гути был готов поклясться, что больше всего Фернандо хочет оторвать руку от стенки и зарыться пальцами ему в волосы. Чтобы самому управлять действиями. Но он прекрасно знал, что Гути терпеть не мог, когда им командовали. Он хотел самоутверждаться абсолютно во всем. — Быстрее, прошу тебя, — возбуждение доходило до апогея, ослепляя, вызывая дрожь в коленях. Гути не надо было просить второй раз. Расставив согнутые ноги чуть шире и представляя, какие там будут синяки, Гути, ухватившись рукой за бедро Фернандо, стал вбирать член максимально глубоко, практически до удушья. Второй рукой он обхватил свой член, нещадно сжимая его сквозь джинсовую ткань. Воздух будто бы сгустился, и кабинка больше не казалась такой уж большой, теперь она была маленькой, будто специально суженной до ничтожных размеров, забирая такой нужный сейчас кислород. Фернандо в последний раз задохнулся собственным стоном, кончая, и откинул голову назад, глухо ударившись затылком о стену. Гути кончил в тот момент, когда почувствовал солоноватый вкус спермы во рту. Приняв сидячее положение и с отвращением ощущая влагу в штанах, он не удержался: — А вот были бы мозги, было бы сотрясение. — Пошел ты. Мало того, что затащил меня в какой-то подозрительный клуб, так еще и сделал так, чтобы наши стоны были слышны за квартал отсюда, — беззлобно проворчал Фернандо, одеваясь и заправляя футболку. Румянец возбуждения все еще не сошел, и колени предательски дрожали после полученного оргазма. — Ненавижу тебя. — Это у нас взаимно, — засмеялся Гути, притягивая не сопротивляющегося Фернандо к себе.