Жертва

- Джей, ты точно уверен? - на десятый раз вопрос кажется еще более глупым чем в третий, когда излишне-приевшаяся участность одного и облегченное подтверждение другого переросли в массовое убеждение о необходимости посещения мед-блока. Мало ли что могли подкинуть расшатавшиеся в экстренной ситуации нервишки, и главное - не собьется ли степень тщательности исполнения служебного долга. Если уж нет возможности отвертеться, то посылать кого-либо стоит наверняка, так, чтобы обошлось без внезапных осечек. Один промах, и все - пиши пропала вся глобальная программа. В подобной ситуации, любой другой бы уже не сдержался - вмазал последнему шутнику, вздумавшему издеваться над его решимостью и послал всех к черту. Не нравится - вольны сделать все сами. Смеющееся же чуть округлое лицо Джея с проступившими от улыбки аккуратными темными ямочками, казалось, могло напугать сильнее предстоящей угрозы. - Йен,- обратился к стоящему у дальней стены лаборатории на удивление мрачному парню сам виновник нарождающегося разрыва стандартов. - Ты последний остался. Можешь спросить меня, если хочешь, отвечу тебе тоже самое. Чувак, я в курсе на что иду. Джейми, тряхнул своим светлым, почти-что белым, выгоревшим под излучением искусственного солнца, ежиком волос и неуклюже зашагал к товарищу, сжимая-разжимая кулаки в просторных карманах белого форменного халата. В условиях образовавшейся тишины стук металлической подошвы ни капли не удобных ботинок о кафельный пол казался еще более громким чем обычно, отрезвляюще, однако, сказываясь на застывшую публику. Сидящие вдоль стен, в большинстве своем уже не молодые люди, охая и вздыхая что-то подозрительно похожее на "Слава Богу, пронесло", начали потихоньку расходиться из комнаты, заодно прихватывая с собой стопки немногочисленных - уже - бумаг и ящики с электроникой. Последний, не заметив ничего более ценного, пожав плечами, утащил сэндвич и оставленный еще с утра полупустой картонный стакан кофе. Джей дождался и его ухода прежде чем заговорить снова. Теперь они остались с Йеном одни и явно следовало чем-то его подбодрить, хотя и неизвестно чем конкретно можно обрадовать при таком раскладе дел. - Ты придурок, Джеймс Кларк Сайерс, - хмуро прервал череду мыслей сам Йен. - Придурок и распоследний имбецил-самоубийца. - Закрытые густой тенью шатенистой челки, отросшей за долгие месяцы, безвылазно проведенные в давно прогнивших от сырой плесени стенах лабораторий, глаза невидяще смотрели в пол, а перекрещенная с левой правая нога выстукивала мелодичный ритм давно забытой мелодии. Кажется, одной из тех, что они часами слушали в детстве. Едва ли заметно, что Йен Смит, вечно спокойный, высокомерно-безразличный холодильник-Йен бессильно колотился бешенстве, узнав, что его единственный друг всерьез собрался назначить себя на роль единственной необходимой для блага всеобщего дурдома жертвой. - Да ладно тебе, кто-то же должен был это сделать. - на плечо в доверительно-успокаивающем жесте мягкой тяжестью опустилась побледневшая ладонь, а светлые глаза нервно скосились с сторону под тяжелым ответным взглядом. - К тому же, наверняка бы они выбрали кого-то из нас. Эти старые пердуны слишком высокого мнения о собственной значимости и заключенных в них "необходимых возродившемуся человеку" знаний. Да и кишка у них, торчащих на короткой руке со смертью, тонка нажать на кнопку. - Это ничуть не значило, что стоило вызываться тебе, - выпрямившись и сбросив с себя руку, прошипел парень. - Но Йен... - Я иду с тобой, мразь. Хрен ты съебешься на тот свет в одиночку. - Озлобленный хук с левой не оставил возможности возразить.

***

- О Господи, за какие грехи ты свалил на мою душу это недоразумение? - Чувак, грустно тебя огорчать, но в Бога ты лет с двенадцати не веришь. Сейчас, непосредственно на пути к эшафоту идея казалась еще более абсурдной, чем раньше. Причем вся, целиком и полностью, не учитывая даже факт их прямого катализирующего участия в проекте. Какого черта они вообще считают что имеют право решать кому жить, а кому умереть? Конечно, их мир не идеален, отнюдь, но поступать подобным образом - зверство даже для них. Миллиарды живых людей, тысячи городов, зданий, музеев и произведений искусства, образцы чудес техники и достижений инженерной мысли, животные, птицы, насекомые меньше чем через полчаса, как ластиком графитные линии на желтоватой бумаге, будут стерты с лица Земли. Да так, что прилетевшим - а вдруг? - пришельцам в их дребезжащих тарелках НЛО и в голову бы не пришло, что планета была вполне себе обитаема, и даже, чего греха таить, в определенном смысле технически развита. Хотя нет, густое облако смога и воцарившаяся над всем сущим ядерная зима будут яркой табличкой светить на всю галактику, сообщая "Здесь жила кучка самовлюбленных идиотов, уничтоживших своими руками родной мир!". По сути, так оно и есть. Ступеньки, ведущие на крышу главного здания исследовательского - ужели? - комплекса потихоньку заканчивались. - Хей! - прикрыв глаза от слишком яркого солнца проорал на ухо другу Джей. - Пустая, в футбольное поле масштабом блядская крыша с пультом посередине, чем не идеальный финал нашей никчемной жизни, а Йен? Теперь волнение, скрытое в напускной радости было почти осязаемым, а нервные содрогания рук уже не скрывал даже мешковатый халат. Вот и он, финал комедии под названьем жизнь. Вопрос о том, быть иль не быть, уже решен. Мгновенье, проведенное под ласковыми лучами настоящего, теплого, в противовес холодному искусственно-созданному для жизни в бункере, солнца, не остановится, сколь не было бы прекрасным. На негнущихся ногах они прошагали до самого края, откуда простирался вид на многие километры живого, пока еще, города. В обшарпанной высотке напротив, на балконе, дети с радостным визгом вскрывали задушенную, судя по веревкам на шее, собаку. Насколько Йен был осведомлен в свежих поправках в системе моралей, в последний годы это стало довольно популярной детской забавой - резать животных. С ее помощью ранее бессильные власти легко справлялись с проблемой возросшего числа беспризорных животных в городах. Хотя, кажется, все началось с антисанитарии и горстки крыс. - У нас будет в запасе не более десяти минут, - сейчас, как надеялся Йен, его монотонные интонации должны были успокоить. Неизвестно, правда, кого в большей мере: его самого или стоящего рядом, тепло улыбающегося, сложившего дрожащие руки по швам, Джея. -Мы могли бы попробовать вернуться. - Все-таки он настоящий придурок. - Ты же знаешь, эти трусы захлопнули дверь прямо за нашими спинами. Не думаю, что в их планах было принимать нас обратно. - Джейми опять попытался засмеяться ничуть не удивляясь, что выходит, мягко говоря, херово. Этот надрывный хрип даже тенью прошлого заразительного потока беспричинной радости назвать нельзя. Обычно, даже в моменты трудностей он ржал как конь, больной своей свободой. - Ко всему прочему, не просто же так они оставили этот дьявольский пульт снаружи. Мы ценные жертвы, чувак! - На алтаре вселенской глупости. - Ты слишком жесток! Давай сюда руку. Дернув товарища что есть мочи, Джей уверенно зашагал к центру крыши, к панели управления ядерными боеголовками, нацеленными на весь мир. Смирился, значит. Или же просто пора? Но почему именно они? За что? Не хочется умирать. Блондин сжимает его руку, хотя Йен и не пытался вырваться, с тем же счастливым, что и всегда, лицом заглядывает в глаза и свободной рукой начинает вводить комбинации необходимых паролей и наводок на цели, шатен также включается в роль палача. На ввод необходимых параметров уходит от силы пара минут. Последняя последовательность, с замиранием сердец, вводится сцепленными, до белизны на костяшках, руками. - Знаешь, у нас осталось всего пять минут чувак, - будничным тоном сообщает Джейми. - Я в курсе, засранец. Мы сами это устроили, - он никогда бы не подумал, что его голос мог воспроизводить такие эмоции как страх. Наверное, это называется дрожью. Темный овал микрофона поднимается на уровень серых глаз, с интересом рассматривающих губчатую поверхность девайса, связывающего их с каждым жителем страны. Джейми объявляет об атаке и десятиминутной до нее готовности. Стоя здесь, на крыше, тяжело представить, что все это взаправду: скоро должны открыться врата в преисподнею, а сучье небо до сих пор безмятежно синее. Не слышно даже предсмертных визгов обреченных. Тишь да гладь. - Ты же сам только что говорил мне про время, - безразлично укоряет Йен . Признаться, ему совершенно наплевать на то, что случится с ними дальше, но надо же напоследок сказать хоть что-то. - Сам знаешь, большинство этих кретинов не имеет ни малейшего понятия ни о том как выглядит убежище, ни где оно находится, и есть ли оно вообще. Что толку-то? Все равно все уже одной ступней за чертой, - он делает шаг, перепрыгивая с одной ноги на другую, утягивая за собой друга, смеется и протягивает руки к небу, находя глазами плывущий вдали заряд. - Спасибо, что не оставил меня, чувак, - на удивление серьезно вздохнул блондин - если мы попадем за безбожие и косвенное убийство более чем восьми миллиардов человек на сковородку, я бы хотел жариться рядом с тобой, как с разделившим мою печальную участь. - А я бы сейчас хотел пакет картошки, жареной во фритюре. Чтоб была тонна масла и канцерогенов, и печень стенала в страшных муках. - Я тебе тут про Ад заливаю, а ты картошкой кроешь? - Не хочу о плохом перед смертью. Дерьма мне и в жизни хватало, так может хоть сейчас отойдет? К тому же, мир, жизнь и смерть понятия настолько относительные, что просто ужас. Может мы и правду пережили конец света уже множество раз? - Ты веришь в ту ересь, что наш мир существует лишь пока мы его видим? - Почему бы и нет? - Хах, надеюсь, ты прав, и мы сейчас проснемся в новом придуманном мире, в шикарном поместье с новейшими приставками и сверх быстрым интернет-соединением. - Увидимся в новом мире, Джейми. - Бывай, Йен. Последняя на долгие годы ослепительная вспышка озарила мир. На метры городских руин тяжелой поступью ступали клубы пыль, убаюкивая обугленные трупы безликих горожан.