"Моя фанатка с коньяком"

      Руки потеют.       Дрожат колени.       Сердце бьётся в бешеном ритме.       Всего пятнадцать минут, чтобы прийти в себя.       Ещё пять, чтобы показать себя на все сто.       Только пять.       Я хорошо помню, каким я был раньше. Будучи новеньким, я так и не смог вписаться в коллектив. Став невольным козлом отпущения, мне приходилось терпеть все издевки над собой, все ругательства в свой адрес и публичные унижения. Девочка, что мне нравилась, и которая, как мне казалось, даже потянулась ко мне, вдруг назвала меня слабаком и ушла к моему самому главному врагу. Интересно, как ты сейчас? Счастлива ли? Вряд ли такой агрессор сможет хорошо устроить твою жизнь. Но не только она оставила меня: отец ушёл из дома, назвав самым горьким разочарованием в своей жизни. Мать взмахнула руками и отныне я только слышал от неё: «Сынок, иди кушать» или «Сынок, спать». Она перестала спрашивать о моих делах, слушать мои капризы, давать мне советы и поддерживать. Даже когда я поздно приходил домой, весь побитый и в слезах, она упорно этого не замечала. Кажется, я и для неё стал лишним тяжким грузом.       Жизнь была кончена.       Все отвернулись от меня.       А мне было только пятнадцать.       Пару раз я бросался под машину, резал себе вены или прыгал с крыши, но меня постоянно, кто-то упорно возвращал: бабушка, из соседнего подъезда, случайный прохожий… один раз даже собака. Словно и небесные силы были против меня.       «Какого черта?!» - спрашивал я у себя, - «Неужели я даже смерти стал противен? Почему он не хочет забрать мою, и без того жалкую, жизнь?»       «Ты не одинок. Я тоже такой. Давай дружить и жить всем обидчикам на зло?» - эти слова мальчик со шрамом на всю щёку сказал мне с такой искренней улыбкой, что я и сам невольно улыбнулся (хотя считал, что давно уже разучился улыбаться!). Так у меня впервые за всю мою жизнь появился друг.       Вместе мы нашли ещё троих, таких же несчастных. Один коллекционировал кукол в память о своей погибшей сестре, другой был слишком самодовольным и считал людей ошибкой природы, а третий был не той ориентации. Не смотря на такую разность между нами, мы, крепко держась друг за друга, и преодолели все: новую порцию обид, разочарований, депрессий и трудностей. Плевать, что у нас нет ни матерей, ни отцов, ни подружек. Плевать, что мы отбросы общества. Мы есть друг у друга.       И теперь мы здесь.       Совсем скоро наша судьба решится окончательно.       Но мы готовы к любому исходу.       В зеркале вместо меня сейчас отражается совсем чужой мне человек: ярко подкрашенные черной подводкой глаза, проколота губа и бровь, искусственно нарисованные шрамы на лице и торчащие в разные стороны тёмные волосы, как у заядлого рокера. На руках блестящие серебристые кольца с ручной гравировкой, цепь на поясе, черные джинсы и футболка с надписью «He is not dead. He was reborn!».       Воспоминания о прошлом, о том, что нам пришлось пережить, помогли немного успокоиться, хотя мысли предательски раз за разом возвращались к тому, что меня ждет. До моих ушей доносился гул мужских и женских голосов. Невольные, избалованные, жаждущие хаоса.       Я слонялся из угла в угол, пытаясь унять вибрирующую дрожь внутри меня. Уже не раз я чувствую себя загнанным в ловушку, но тогда всегда был выход, а сейчас его нет.       И все зависит от меня.       Горло загудело.       Осталось десять минут.       Я вытер вспотевшие руки о джинсы и сел на диван.       Дрожь нарастала.       Холод пробирал до костей.       А вдруг ничего не получится? Вдруг они забросают нас помидорами и выгонят? Вдруг я забуду слова или вообще ничего не смогу сказать? Господи, как же страшно! Зря мы вообще всё это затеяли. Бросить всё сейчас и уйти? Да, это будет лучшим решением.       Но как же ребята?       Они так верят в меня.       Соскочив с места, я на ватных ногах бросился к коньяку. Его горьковатый привкус не принёс никакого успокоения. Кстати, откуда он вообще здесь? Ах да, подарок одной из фанаток. Как полный дурак я пялился на бутылку и не мог поверить, что раньше его в руках держала хрупкая девушка. Наша преданная фанатка. Первая! Раньше моя мать много пила и для меня оценить стоимость бутылки с первого взгляда не составляло труда. Коньяк был чертовски дорогим. На глаза навернулись слёзы. Сбежать?! Я что, зря все дни и ночи проводил в студии и на тренировках, пытаясь повысить свою выносливость? А парни зря стирали все руки в кровь, играя на инструментах? Друг со шрамом на щеке не раз пальцы ломал, играя до посинения на гитаре. Я не могу их предать!       В комнату заглянул лысый мужик в наушниках с микрофоном. Он сказал, что осталось шесть минут до выступления и исчез, после моего короткого кивка головы.       Шесть минут.       Еще глоток коньяка, и ещё, и ещё…       В голове постепенно всплывали строки из уже назубок заученного мной текста.       Поставив почти пустую бутылку обратно на стол, я упал на колени и в последний раз взмолился.       - Господи, - шептал я, - пожалуйста, помоги мне. Я сделаю всё, что угодно, только пожалуйста, пусть у нас все получится!       Неожиданно я почувствовал себя лучше. То ли коньяк дал о себе знать, ударив в голову, то ли кто-то неземной неожиданно спустился ко мне и снял всю тревогу с моего сердца. Как бы то ни было, я почувствовал себя лучше. Прошла минута, прежде чем я вышел из комнаты и едва это сделал, как нарастающий гул многократно усилился, а работники, посетители и просто такие же музыканты как и я засновали как тараканы по разным сторонам. И каждый из них был занят своим делом. Чужие стены, чужие лица, чужая обстановка, но только тут я чувствую себя лучше, только тут никто не смотрит на меня как раньше!       Парни ждали меня в самом конце. Все взрослые, изменившиеся, не такие сопляки как прежде. Каждый из них был сосредоточен. Голоса зрителей выкрикивали наши имена.       Я мысленно поблагодарил каждого из друзей за всё, что они сделали для меня, для нас, и мы все вместе шагнули на сцену, освещенную ярким прожектором света.       Дрожь исчезла.       Ладони перестали покрываться потом.       Дыхание стало ровным.       Зрители тянули к нам свои руки, выкрикивали наши имена и где-то там, в толпе, была она, наша ярая фанатка с коньяком, которая помогла мне вновь поверить в себя.       И я запел, как никогда в жизни.       Запел только для нее одной.