Фейерверки

— Неудобно все-таки вышло, — сказал Акая. — Нам влетит, наверное. Сарай догорал. Это было даже красиво — густая тяжелая синева над головой, черные зубья гор, закрывающие полнеба, и в этой темноте — яркое рыжее пламя. Дым поднимался столбом и тянулся далеко-далеко наверх. А от жара хотелось снять спортивную куртку — мешала. Все четверо раскраснелись, но уходить в темноту не хотелось, лучше уж тут... у костерка. Хотя вряд ли в темноте их мог поджидать кто-то страшнее собственных капитанов. — Наверное, влетит, — тоскливо согласился Зайзен. Хиеши стоял схватившись за голову. Они уже успели пошутить, что ему надо подарить клей — он сможет руку ко лбу приклеить и больше не тратить усилий на удержание фейспалма, а то все равно его туда постоянно тянет. Если начать рассуждать, виноват был Нио-сэмпай. Да, вот именно, Нио-сэмпай. Потому что за ужином он рассказал Акае, что руководство лагеря заказало фейерверки, и теперь эти фейерверки лежат в сарае у самого забора. Если б Нио-сэмпай промолчал, они бы никуда не пошли. С другой стороны, Кайдо тоже был страшно виноват. Это он начал спорить с Акаей, что Акая все равно ночью туда не пойдет, потому что боится темноты и привидений. Акая никакой темноты и привидений не боялся и немедленно оделся, чтоб отправиться в путь. Кайдо ни капли не поверил и тоже начал одеваться — должен же, сказал он, кто-то проверить, что ты и правда дошел до подсобки. А Зайзен сказал, что если там фейерверки, никто и не узнает, если парочка пропадет, и глупо не ходить, если можно запустить фейерверк. А Хиеши сказал, что не намерен оставаться тут один, пока они делают глупости. Сначала все было хорошо. Неслышные, словно тени, прокрались они мимо тренажерного зала. Там был вице-капитан Санада, но, на их счастье, к окну он стоял левым боком, а на левом глазу все еще носил повязку. На крыльце беседовали старшеклассники — один здоровый и страшный, второй милый, улыбчивый и в очках, только его Акая еще больше боялся. Потом надо было пройти мимо кортов, но уж это проблем не вызвало — на кортах если кто и мог бы играть, не заметил бы даже десант инопланетных жуков-гигантов. Теннис — он затягивает. Потом дорожка закончилась, и пришлось свернуть в кусты. Тут-то и выяснилось, что фонарик никто не взял — каждый думал, что возьмет другой. — У меня есть спички, — сказал Зайзен. — Будем идти перебежками. Сарай-подсобка обнаружился не сразу. Небольшой, деревянный — не чета хайтековским корпусам. Дверь, когда Акая ее тронул, отчаянно заскрипела. Зато замка не было. Наверное, никто из взрослых не предполагал, что сюда занесет их подопечных. — Ну что, лезем? — спросил Акая. — Зайзен, дай спички. В сарае было темно. Акая на что-то наступил — под ногой хрустнуло. Выругался, чиркнул спичкой — в горсти затанцевал огонек. Ящики. Еще ящики, поменьше. На фейерверки не похоже ни капли. — Кирихара, что ты там застрял? — Да не пойму нифига. Сейчас, подождите!.. Он зажег вторую спичку и посмотрел под ноги. Его левый кроссовок стоял прямо на кости — она-то и хрустнула. — Ы, — сказал Акая и поднял голову. В углу блеснуло серебристым. "Это луна, — сказал он себе, — отразилась луна, а там зеркало, вот и все". Он храбро поднял голову и встретился с немигающим пустым взглядом. Сэмпаи никогда бы так не поступили. Да никто б, наверное, так не поступил. Но Акая чиркнул восемь спичек за раз — сколько ухватил, — швырнул их навстречу взгляду и выскочил из сарая. Он припустился бы дальше, но его затормозили в шесть рук. — Ты чего? — спросил Зайзен. — Там... там кто-то был! — Да не было там никого, — вздохнул Хиеши. — Кирихара, там зеркало стояло. А я вдруг нашел фонарик — простите, что раньше не вспомнил, — и решил тебе подсветить. А ты заорал, как будто капитана в неглиже увидел, и выскочил. — Эээ, ребята, — напомнил о себе Кайдо. — У нас проблема. Сарай заполыхал. Наверное, не стоило бросать горящие спички на деревянный рассохшийся пол. Акая загрустил. Он хотел как лучше, а получилась такая фигня, что и рассказать стыдно. — Знаете что? Давайте хоть сфоткаем на память. Тоже... фейерверк, вон в небо улетает. Сквозь кусты к ним уже кто-то бежал и, наверное, готовился убивать или приносить ритуально в жертву на ими же возожженном костре, но пока еще оставалось несколько секунд синевы — и огня в ее сердце.