Выбор невесты

Жарким полуднем августовского дня 18** года на веранде помещичьей усадьбы Рогозино, что в **ском уезде пили чай владелица оной усадьбы, вдовая генеральша Екатерина Петровна Деберова, дочь ее и наследница Анна Леонидовна – девица бледного вида и тихого нрава, настоятель местного храма отец Макарий – уважаемый всеми батюшка преклонных лет, – и его дьяк Амплий Иванович Николин – молодой, двадцати семи лет от роду, человек, мечтающий о рукоположении в сан. – Иночество есть вещь хорошая, ежели к тому склонность имеется, – оглаживая бороду, солидно произнес отец Макарий. – Но сие должно принимать от всего сердца своего. Екатерина Петровна согласно кивнула и добавила: – В столь юном возрасте солиднее будет найти себе подходящую супругу, которая станет образцом благочестия для прихожанок. А то совсем девки распустились, – пожаловалась она отцу Макарию. – Давеча я на кухню спустилась варенье проверить. Сами знаете же, что приготовление хорошего варенья – дело тонкое, надзору требующее, – дождавшись согласного кивка отца Макария, Екатерина Петровна продолжила. – Так что вы думаете! Кухонная девка, Акулька, вместо того чтобы за вареньем следить, в кладовке с конюшим непотребства вытворяла! Разумеется, я велела их выпороть, чтоб неповадно было. Так из-за этого еще и варенье подгорело. Ваше любимое, между прочим. Крыжовое. Отец Макарий поцокал языком, сожалея о пропаже варенья, а вслух сказал: – Непременно прочитаю проповедь о достойном поведении дев и жен замужних. Куда это годится – за хозяйством не следить, да блудом заниматься. А на Акулинку вашу я епитимью наложу. – Потому и надобен в приходе пример благочестия, – строго сказала Екатерина Петровна и, бросив суровый взгляд на Амплия Ивановича, повернулась к отцу Макарию. – С тех пор как померла супруга ваша, Марья Онуфриевна, все смешалось в приходе. – Ах, дражайшая Екатерина Петровна, я ж не от злокозненности своей об иночестве думы имел! – воскликнул Николин. – А токма от желания посвятить себя всего Господу нашему без остатка! – Разве ж благочестная матушка может стать тому помехой?! – отмахнулась Екатерина Петровна. – Напротив, достойная супруга есть надежный оплот в вере и делах благих! Вот, возьмите в пример меня: Леонид Глебович мой покойный жизнь свою положил на благо отечества: от капитана до генерала дослужился, живота своего не жалеючи! А я во всем его поддерживала, всюду следовала, даже Аннушку свою – и то на марше родила. А уж сколько мы с ним тягот разных испытали, пока в Рогозине осели – и не пересчитать! Так что найдите себе достойную супругу, а уж о скорейшем рукоположении я похлопочу. – Молюсь за вас ежечасно, благодетельница! – воскликнул Николин и припал к руке Екатерины Петровны, протянувшей оную с большой долей довольства. – Есть ли у тебя кто на примете, сын мой? – строго вопросил его отец Макарий. – Али в епархиальное училище писать будешь? – Как вы знаете, батенька мой, посвятивший себя служению Господу нашему, был третьим ребенком младшей дочери мелкопоместного дворянина Бенетова из **ской губернии. Той самой, где эпидемия холеры была, – Амплий Иванович помолчал, скорбно вздыхая. – Тогда много народу преставилось. В том числе и родичи мои почти все. В живых остались только старший сын помещика, ныне покойный уже, и его единственный ребенок, мой кузен. Екатерина Петровна с вниманием слушала его рассказ, порой кидая взгляды на дочь. Та сидела тихо, обмахивалась веером и на разговоры за столом не обращала ни малейшего внимания. – Так вот, – продолжил Амплий Иванович. – Кузену моему сыновей Господь не дал. Зато подарил взамен пять дочерей, про которых говорят, что они весьма недурны собой и воспитаны как положено девицам их положения. К сожалению, большого приданого за ними кузен дать не может, так что на хорошую партию рассчитывать девицам не приходится. – Негоже невесту выбирать себе по приданому ея, – пробасил отец Макарий. – Стяжательство есть грех! – Что вы, что вы, отче! – воскликнул Амплий Иванович. – Я же, напротив, помочь единственным оставшимся в живых родным хочу! Разве ж будет хорошо, ежели бедные девочки после смерти отца на паперть пойдут за подаянием?! Али хуже того, в прислуги?! Да и желание тайное имею – помириться с кузеном – единственным оставшимся в живых родичем, почитайте. Батюшка-то мой с егойным в ссоре до самой смерти был. Хоть так и не сказал о причине сего раздора. – Помощь ближнему своему есть высшая благодетель, – кивнул довольный отец Макарий. – Только не слишком ли близкое будет родство для святого таинства брака? – он нахмурился, шевеля губами. – Ах нет, отче, – вмешалась Екатерина Петровна. – Я же когда Аннушке своей жениха искала – сами ведь знаете, что мы с сестрицей моей двоюродной мечтали наших детей супругами увидеть, обратилась с вопросом таким к преподобному Иннокентию, так он сказал, что сие родство достаточно отдаленное, и таинство может быть совершено по разрешению архиерея. – Что ж, тогда другое дело, – огладил бороду отец Макарий, оставив попытки посчитать степени родства. – И ежели найдешь ты среди девиц Бенетовых достойную супругу, я лично вас благословлю. На том они и порешили, после чего вернулись к обсуждению предстоящего праздника, для которого Екатерина Петровна собиралась прислать в церковь двух девок в помощь, а позже – еще и цветов из собственного сада для украшения. – И не стесняйтесь гонять девок дворовых как следует, – наказывала Екатерина Петровна. – А то знаю я их – только с глаз долой, как тут же в грех ленности впадают. И звонаря вашего от них подальше держите. Милка хоть и рябая, но формами ее Господь не обидел. Амплий Иванович согласно воскликнул: – Диавольское искушение есть девица сия, на погибель достойных мужей рожденная, а потому держать ее надо в теле черном, да послушании великом! Отец Макарий солидно кивнул, с одобрением посмотрев на своего дьяка: – Истину глаголешь, сын мой, истину... Амплий Иванович довольно улыбнулся и шумно отхлебнул чаю из блюдечка – не зря он всю ночь делал выписки из наставлений святых отцов, в самый раз пригодилось. И госпожа Деберова посмотрела на него с одобрением, что лишь укрепило решимость Амплия Ивановича и далее следовать советам сей мудрой и добродетельной женщины. Именно поэтому спустя полтора месяца дьяк Николин въезжал в ворота усадьбы Лонгорново, жадным взором окидывая и ухоженный парк, и свежую побелку конюшни, и темнеющие вдали распаханные поля, и жалел, что поторопился с выбором будущего, и теперь уже никогда не сможет стать хозяином сего благодатного места. На крыльце его встречали: кузен Алексей Павлович Бенетов с супругой Александрой Саввишной и дочерьми – Иоанной, Елизаветой, Марией, Екатериной и Лидией. Тепло поприветствовав хозяев, Амплий Иванович весьма удачно ввернул комплимент красоте девиц и высказал надежду, что и характер у них соответствует внешнему благолепию, за что удостоился усмешки кузена и восхищенной улыбки Александры Саввишны, но сие его волновало мало, так как он внимательно рассматривал Иоанну Алексеевну, подмечая в ней и внешнюю скромность при несомненной красоте, и мягкое, кроткое выражение серых глаз, столь замечательно уместное для будущей матушки. Да, решено: именно Иоанна Алексеевна и удостоится чести стать его супругой. И Екатерина Петровна, несомненно, одобрила бы эту кандидатуру. Но, увы, уже за ужином его планы разрушила ненароком оброненная Александрой Саввишной фраза о том, что они со дня на день ждут, когда к Иоанне Алексеевне посватается их новый сосед – Карл Фридрихович Бингель, дворянин из обрусевших немцев, прибывших в Россию еще при императоре Петре Алексеевиче. Раздосадованный сим неприятным обстоятельством, Амплий Иванович перевел взгляд на вторую по старшинству девицу. Елизавета Алексеевна была младше сестры на два года, имела приятную внешность и блестящие темно-карие глаза, в которых отражались совершенно неподобающие будущей матушке живость ума и характера. Следующая сестра, Мария Алексеевна, хоть и обнаружила при послеобеденной беседе взгляды твердые и угодные Господу, но внешность имела столь простецкую, что на фоне остальных девиц выглядела почти дурнушкой. Прочие же сестры были, по мнению Амплия Ивановича, слишком малы, чтобы проникнуться высокой ответственностью предполагаемой роли. Таким образом Амплий Иванович ушел почивать в тяжких раздумьях о будущности своей, ибо ежели не найдет он супруги среди кузин, то придется ему тратить время на поиск достойной партии в епархиальных училищах, что, несомненно, отдалит столь приятное ему грядущее рукоположение в сан и заботу о, пусть и небольшом, но своем приходе. Наутро, так ничего и не решив, Амплий Иванович помолился, вверил себя Господу, полагаясь на мудрость его, и спустился к завтраку, коий был накрыт весьма обильно, но сообразно дню недели. За завтраком младшие девицы выразили желание отправиться в Марьино – ближайший к поместью городок, где они надеялись повстречать бравых гусар, чей полк был расквартирован в оном городке на зиму. Амплий Иванович на это заметил, что не должно юным девицам предаваться ленности и иметь мечтания непотребные, но слова его потонули в хохоте младшей дочери кузена – Лидии Алексеевны. Потому Амплий Иванович счел своим долгом сопроводить девиц в городок, дабы иметь возможность удержать их от опрометчивого шага. По дороге Мария Алексеевна, видя немалое расстройство Амплия Ивановича, взяла его за руку и с чувством напомнила, что Господь велик в своем всепрощении, а сестры ее несомненно образумятся, как только подрастут немного. Правда, громкий смех Лидии Алексеевны и ее комментарии увиденному по дороге, несколько умаляли слова Марии Алексеевны и вводили Амплия Ивановича в грех дурных помыслов, о чем он непременно решил покаяться на ближайшей исповеди. В Марьино почти все девицы Бенетовы немедля отправились по модным лавкам, попутно высматривая кого-то. И только Мария Алексеевна осталась подле Амплия Ивановича, прося пояснить ей одно непонятное место в Святом Писании. Амплий Иванович с большим удовольствием пустился в объяснения, благо тему эту он со всем тщанием изучил еще в семинарии. Мария Алексеевна внимательно слушала его, а потом вздохнула: – Ах, Амплий Иванович, как вы хорошо рассказываете-то, понятно. Я, помнится, просила батюшку отправить меня в епархиальное училище, да маменька воспротивилась – сказала, что негоже девице сильно ученой быть. Она покосилась на Амплия Ивановича и, после некоторой паузы, продолжила: – А вот Прокопий Лукашев свою дочь Карлетту туда отправил. Она теперь в начальной школе преподает географию и французский. – Карлетту? Какое странное имя, – выразил удивление Амплий Иванович. – Так госпожа Лукашева – французских кровей. Я совершенно не хочу распространять всякие слухи, но говорят, что она в девичестве при одном казанском театре служила под именем мадемуазель Жожо. Уж не знаю, правда ли это, но на ужинах ее до сих пор просят романсы французские исполнить, – Мария Алексеевна поджала губы, не забыв бросить быстрый взгляд на кузена. – Совершенно неподобающее развлечение, но кого это сейчас заботит. – Вы абсолютно правы, Мария Алексеевна! – воскликнул Амплий Иванович и задумался. А подумать ему явно было о чем: с одной стороны, супруга ему требовалась обязательно – ведь таково желание благодетельницы его, Екатерины Петровны, с другой – найти ее оказалось не так просто. Его сердце привлекла Иоанна Алексеевна, но, увы, Бенетовы явно предпочитают видеть ее супругом этого Бингеля. Елизавета Алексеевна же не имеет качеств, кои, согласно книгам богословским от отцов церкви православной, должны быть у достойной жены священника. Мария Алексеевна же, с другой стороны, оные качества имеет, но вот внешностью совершенно не блещет. И хотя желание иметь супругу привлекательную внешне есть пустое тщеславие, недостойное будущего сана, Амплий Иванович не мог отделаться от сожалений по сему поводу, изредка поглядывая на идущую рядом с ним Марию Алексеевну. Все решил, как обычно, случай: вечером, уже отходя ко сну, Амплий Иванович вспомнил, что собирался почитать на ночь «Беседу на четверодневного Лазаря», случайно обнаруженную в библиотеке Бенетовых накануне. Горя желанием приобщиться к великой мудрости святителя Андрея, Амплий Иванович как был – в ночном колпаке и халате поверх исподнего, – спустился вниз за драгоценной книгой. И надо же было такому случиться, что в это же время в библиотеке оказалась и Мария Алексеевна, одетая примерно так же. Разве что вместо колпака на ней был чепец. А в руках Мария Алексеевна держала тот самый вожделенный томик «Беседы», за коим Амплий Иванович, собственно, и спустился. Они долго смотрели друг на друга, и именно в этот момент на Амплия Ивановича снизошло откровение – вот она, его будущая супруга, верная матушка, помогающая и утешающая. Он встал перед Марией Алексеевной на колени и воскликнул: – Встреча сия есть провидение божие, ведь именно за тем, что у вас в руках, шел я сюда! Но теперь вижу, что именно вы волею Господа нашего назначены мне в супруги. Позвольте же мне немедля просить благословения на брак у батюшки вашего! На что несколько опешившая Мария Алексеевна смущенно пробормотала: – Батюшка уже почивать изволят. До утра беспокоить негоже. – Да-да, вы правы, душа моя! – воскликнул Амплий Иванович. – Немедля после утренней молитвы поговорю с ним и матушкой вашей! А сейчас позволите ли вы мне проводить вас до опочивальни? Мария Алексеевна опустила глаза и кивнула: – Но только проводить, Амплий Иванович. С этими словами она направилась к лестнице, довольно улыбаясь: она и надеяться не могла так удачно выйти замуж. И пусть как жена священника она не будет иметь больших богатств, зато почет и уважение ей обеспечены. Ну, а прочее... Мария Алексеевна покосилась на идущего сзади Амплия Ивановича. Не в одном только телесном единении счастие.