Ещё один невероятный шанс

Прошел ещё час. Солнце клонилось к закату, а Блад так и не сумел отыскать мисс Гонсалес. Тревога грызла его сердце, сводила с ума. Где же Амайрани? Где могла она укрыться от солдат? Сам не свой от отчаяния, он прислонился к стене одного из домов. Почему-то всплыло воспоминание об одном из вечеров, что они с мисс Гонсалес проводили за игрой в шахматы. — Я люблю Аннабу, — улыбаясь, говорила Амайрани, — там я родилась, ведь моя мать была знатного рода и принадлежала к дому правителей этого места. Но она полюбила моего отца, прекраснейшего из мужчин, что когда-либо ступали на землю Аннабы. Полюбила так сильно, что заболела от своей любви. И старшие братья, пусть и с неохотой, но отдали её за моего отца. Правда, с замужеством она лишалась всего имущества, кроме маленького домика на краю Аннабы, там, где канал Сафв разделяется на три части. Блад с улыбкой передвинул ферзя, столкнув с доски пешку. — Вам шах, мисс Гонсалес, и мат, — сказал он, любуясь её милым лицом, на котором огорчение и философское смирение сменяли друг друга. — Вы слишком хороший игрок для меня, — наконец, рассмеялась девушка, — и мне следует лучше учиться. — Вы бываете в том домике? — спросил он с любопытством, глядя, как она заново расставляет фигурки по доске. Амайрани кивнула. — Да, всякий раз, когда приезжаю в Аннабу. Это маленький дом, в нем всего три комнаты размером с эту каюту. Но я люблю его, ведь я провела там детство, и так весело было объедаться мандаринами прямо с дерева и купаться в канале. Я жила там до семи лет, пока отец не перевез меня и маму в Толедо, где у него был дом и семья. Там я и познакомилась с моим братом и двумя сестрами, его детьми от первого брака. Блад удивленно покачал головой. — Я думал, вы родные брат и сестра. — По отцу, — кивнула девушка, — но мы с Алехандро сразу почувствовали друг к другу привязанность. И когда дом наш пал, я не пожелала оставить брата и на свои деньги и украшения, что были на мне во время нашего бегства, купила этот вот корабль. Алехандро назвал его в честь женщины, которая спасла нас и вывезла из Толедо в своей карете. — И потом вы вернулись в Аннабу? — Да, спустя долгое время мы вернулись... Блад очнулся от размышлений. Почему он сразу не подумал об этом домике? Сердце забилось сильнее, снова вспыхнула надежда. Торопливо, прячась в тени домов, он двинулся к каналу. Туда, где тот делился на три части. Маленькие дома попадались все чаще. Многие из них были белеными, обихоженными, их Блад обходил стороной. Обходил и большие дома с пышными садами. Там, где канал делился на три части, он увидел, наконец, крошечный обшарпанный домишко за разваленной стеной. Единственное мандариновое дерево было укрытием его. Питер Блад мысленно взмолился небесам о том, чтобы догадка его оказалась правильной. Прибавив шагу, он вскоре очутился возле дома, перебрался через полуразрушенный забор и подошел к двери. Изнутри пахнуло затхлостью и нежилым помещением. Сердце оборвалось от тоски. Прихожая была пуста. Блад с тихим отчаянным стоном прислонился спиной к стене. — Амайрани, девочка, где же ты! — невольно вырвалось у него. Что-то шевельнулось в густом сумраке. — Педро? — жалобно произнес знакомый голос. — Господи! — выдохнул он, протягивая руки. Спустя миг девушка очутилась в его объятиях. — Педро, ты здесь... — всхлипывала Амайрани Гонсалес, гладя его, сорвав повязку с лица, — это правда ты! — Амайрани ... — прошептал он, пытаясь заставить себя разнять объятия. — Боже, спасибо тебе! Амайрани Гонсалес с детской доверчивостью положила голову ему на грудь, и Питер Блад с невыразимой радостью прижал её к себе. — Педро, как же ты нашел меня? — всхлипывала девушка. — Аллах всемогущий привел тебя ко мне... но брат и Лив... и Адела, и девочки... Педро, я должна вернуться, но я не знаю, как... как их спасти... — Тише, — сам не свой от охватившего его облегчения, Блад погладил её склоненную голову и прижался губами к макушке, — мы что-нибудь придумаем. Амайрани кивнула, улыбаясь сквозь счастливые слезы. На ней было самое невообразимое одеяние — мужское исподнее, а поверх замотан отрез блестящей ткани. И сверху каба, разодранная так, словно на её хозяйку напала стая собак. Блад снова обнял девушку, и она с радостью обхватила его, видимо, чувствуя себя спокойнее в его объятиях. Спустя десять минут в маленькой жаровне, найденной в одной из комнат, потрескивало веселое пламя, и покряхтывал медный котелок с водой. Амайрани отыскала чай, оставшийся с незапамятных времен. Не ахти что, но ничего другого у них не было. — А теперь расскажи, что же случилось там, и как ты смогла выбраться? — произнес Блад, разливая чай по деревянным пиалам. — Не торопись... Амайрани кивнула, отпив немного чаю и отставив свою пиалу в сторону. — Нас схватили сразу, как только мы вошли в придел, где положено встречать гостей. Лива и брата оглушили, а Аделу и девушек вытащили из паланкина и уволокли во внутренние покои. От меня эти глупцы не ждали худого, удалось обмануть их слезами и покорностью. И когда они тащили брата и Лива в яму, двое повели меня к хозяину дома. А дальше было легко. Я просто приставила нож к глотке этого трусливого сына греха и велела выгнать слуг. А потом связала и заткнула рот. Пришлось взять его одежду, потому что пока эти дети свиней волокли меня к нему, сорвали почти всё, что на мне было. Она плотнее запахнула мужскую кабу. Но даже в этих лохмотьях она выглядела, словно ангел, сошедший на землю. — И как ты выбралась из дворца? — Через задний двор, — вздохнула девушка, — меня вывел пожилой слуга, человек с голубыми глазами. Не араб. Я никогда не видела его раньше и поначалу приняла за врага. Но он велел мне идти следом и выпустил через маленькую дверь в задней части стены, что выходит к садам. — Ты запомнила, каким путем он тебя вел? — Блад наклонился, подкинув в жаровню короткое поленце. Амайрани кивнула. — Да, запомнила. И смогу нарисовать примерный план дома. Но там сильная охрана, а после моего побега её ещё усилили. — Нарисуй мне план, — Блад сбросил немного пепла из выдвижного лотка под жаровней, и разровнял его на полу. Амайрани принялась чертить на пепле, а Блад размышлял, перебирая варианты спасения друзей. Понемногу план сложился в голове, но требовалось собрать все куски головоломки для его завершения. — Одни мы не справимся в любом случае, — наконец сказал он, глядя на хитросплетения линий в пепле, — тебе придется пробраться к Бухте Слёз. Я знаю, это опасный путь, но мне больше некого послать. Там нас ждут оба корабля. — Бухта Слёз! — Амайрани едва не бросилась ему на шею. — Ты переправил их туда! Вот почему я обнаружила причал пустым! Я ведь бросилась вначале к пристани... — Послушай, дитя, — Блад потер пальцами глубокую складку между бровей, — скажи, как относятся к моему двойнику здесь, в Аннабе? Как относятся к нему простые люди, я знаю, но мне нужно знать, возможно ли заключение союза с хозяином дворца. Насколько я понял, он поддерживает пиратов и имеет несколько кораблей. Брови Амайрани поползли вверх. — Ты с ума сошел, Педро! Тебя убьют! — Не убьют, если все так, как я думаю. Я бродил по городу, пока не додумался придти сюда. И слышал разговоры о том, что хозяин дворца, повелитель Сахль по прозванию аль-Гуль, был бы не прочь заключить союз с лучшими капитанами пиратов. Лучшими — значит жестокими. Лишенными жалости и принципов. А я не знаю никого, кто превосходил бы в этом плане моего двойника. Амайрани придвинулась к нему и взяла его руку в свои маленькие ладони. — Это безумие, и ты это знаешь! Один шанс из тысячи, что тебе удастся обмануть этого проклятого. — Тем не менее, это шанс, — ответил Блад, — шанс получить Лива и Алехандро живыми. А теперь слушай меня внимательно, девочка...