Ещё один невероятный шанс

Перебраться, цепляясь за резные украшения и выступы, на палубу и затаиться оказалось делом легким. Пираты сгрудились вокруг деревянной скамьи, отпуская соленые шуточки. Блад понял теперь, почему так просто оказалось проникнуть на корабль — не было даже впередсмотрящего. Вся команда собралась на палубе, чтобы полюбоваться творившимся там непотребством. Скамья не пустовала. Привязанный к ней человек был красив, и было в нем какое-то особенное благородство, какого не помнил Блад у настоящего Левассёра. В его больших серо-голубых глазах не было страха, лишь отвращение. В склонившемся над ним громиле Питер Блад с содроганием узнал Нэда Волверстона. Сердце рванулось в груди, застонав от боли, так похож был он на его старого друга. Рядом стоял тонкий и изящный парень, но в нем Блад не сразу узнал Джереми Питта. Слишком не похож был этот красавчик с щегольски завитыми усами и бородкой и печатью всех пороков на правильном лице на простого, чистого и благородного Джереми его мира. Левассёр болезненно дернулся, натягивая путы, когда Волверстон грубо рванул его за волосы, оттягивая голову и обнажая шею, затем хохотнул и впился в горло пленника злым поцелуем. Левассёр забился, но не проронил ни звука. Блад видел, как на его прокушенных губах выступила кровь, и капли окрасили веревки на узких запястьях. В широко распахнутых светлых глазах было отчаяние, отвращение, но ни тени страха. — Ну, ты скажешь нам, где спрятал сучек? — лениво протянул Джереми Питт. Блад судорожно стиснул пистолеты. Его выворачивало от омерзения, ярости и душевной боли. Он успел уже не единожды мысленно проклясть Нуаж и её мистические фокусы. — Нет, — с трудом произнес Левассёр, — никогда... — Что ж, — хрипло рассмеялся Волверстон и положил руку на его грудь, проведя по загорелой коже, — тогда ты сам ублажишь всех нас. Я слышал, французы это умеют не хуже любой шлюхи. "Здесь всё не так, как кажется", — неслышно прозвучал в мутящемся сознании Блада голос Нуаж. Питер Блад взглянул на извивающегося в путах француза, затем на Питта и Волверстона, со смехом рвущих на нем остатки одежды. Подняв пистолет, он выстрелил в воздух, тут же сунул его за пояс и вытащил заряженный. — Отойдите от него! Если бы у ног Волверстона взорвалось ядро, он бы не был так перепуган. При виде Блада кровь схлынула с его лица, как и с лица Питта, который постарался спрятаться за спину гиганта. — К-капитан, — дрожащим голосом произнес кто-то в толпе матросов, — это капитан! — Ты же мертв! — выдохнул Волверстон, отступая. — Я же видел... Блад подошел к Левассёру, который с трудом переводил дыхание. — Что бы ты ни делал со мной, Ле Сан, ты ничего не узнаешь, — побелевшими губами произнес француз. Голос у него был совсем слабый, осипший. Блад понял, почему, только когда перерезал веревки и помог Левассёру подняться. Рубашка на спине пленника висела кровавыми лоскутами вперемешку с клочьями сорванной кнутом кожи. — Станьте мне за спину, — тихо сказал Питер, поддерживая его за руку, — и не удивляйтесь ничему. Я на вашей стороне. Он не сводил глаз с пиратов, которые пятились, глядя на него с ужасом и ненавистью. Пистолет был направлен в грудь Волверстону, но Блад был готов выстрелить в ответ на любое угрожающее движение. Это была не его команда, не его Нэд Волверстон, не его Джереми Питт. Он смотрел в перекошенные лица тех, кто выглядел, как его друзья. Но в глазах их была лишь черная злоба и страх. За спиной Волверстона Джереми Питт судорожно дергал застрявший в перевязи пистолет. Медленно, прикрывая собой Левассёра, Блад отступил к борту. — Спускайтесь вниз, там лодка, — сквозь зубы произнес Блад, обращаясь к Левассёру. Но француз неожиданно вытащил кинжал из ножен на поясе Питера и стал рядом с ним: — Я вас не оставлю. Левассёр пошатывался от слабости, ноги его едва держали. Но неукротимое мужество и сила сверкали в его глазах, и Питер Блад понял, что драться он будет до последнего. — Спускайтесь, — Блад быстро взглянул на француза, — я следом за вами. Пристрелю любого, кто посмеет дернуться. Левассёр колебался лишь несколько мгновений, потом подчинился. Блад передал ему саблю и прижался спиной к борту, продолжая держать пиратов на мушке. Те скалились, точно злые псы, но не осмеливались лезть под пулю. — Сдохни! — взвизгнул Питт, неожиданно вынырнув из-за спины Волверстона. Пистолет в его руке грохнул. Блад ощутил удар в плечо и выстрелил, метя в сероватое облако порохового дыма, затем перевалился через борт и спустя миг с плеском вошел в воду. — Назад, псы! — голос капитана Гонсалеса перекрыл гомон ошалевших от ярости пиратов, у которых из-под носа увели добычу. Грохнули два выстрела, и двое самых нетерпеливых отправились в ад — пули, выпущенные из пистолетов Гонсалеса, вышибли им мозги. Бросив разряженное оружие на дно лодки, капитан выхватил вторую пару пистолетов. Пираты отпрянули от борта. Кто-то завопил про пушку, но измученное сознание отказывалось воспринимать эти слова. От плеча боль пульсирующими волнами расходилась по груди. Блад мог грести лишь одной рукой, и едва не пошел ко дну, но тут его ухватили за волосы, подтягивая к лодке. На корабле снова завопили. Левассёр и Гонсалес втащили обливающегося кровью Блада в лодку. — Вы ранены! — выдохнул кастилец, набрасывая на Питера Блада свой короткий плащ. — Не страшно, — Блад облизал губы, пытаясь дышать ровно и спокойно. Голова кружилась от боли. Левассёр, сев за весла, уводил лодку подальше от корабля. Блад поразился его выдержке, сообразительности и силе духа. Француз еле держался, но действовал так, как действовал бы сам Блад. — Давайте я помогу, — пробормотал Блад, борясь с обмороком. Левассёр бросил на него быстрый взгляд. — Лучше зарядите пистолеты, — сказал он, поворачивая лодку к скалам, опоясывающим мыс Разбитого Сердца, — и зажмите рану, не то кровью истечёте. — Не знал, что вы смыслите в медицине, — слабо произнес Блад, стаскивая с шеи платок и засовывая его под рубашку. Кость, по крайней мере, задета не была, он мог немного шевелить правой рукой. Это утешало. Блад перезарядил лежащие на дне лодки пистолеты и едва успел пригнуться — прямо над лодкой пролетело пушечное ядро, второе немного не долетело, и "Фуриосо" окутало белым пороховым дымом. — Лягте на дно, — Левассёр был белее мела, на лице выступили крупные капли пота, но весла по-прежнему ходили ходуном в его могучих руках. — Держите, — Гонсалес сунул ему пистолеты и сел за вёсла. Под его мощными гребками лодка понеслась как птица. Из-за мыса уже выплывал красавец-капер, на борту которого сияло позолоченное название "Ла Фудр". Загрохотали пушки, и окутанный белым дымом корабль устремился к "Фуриосо". А рядом, обгоняя его, мчался фрегат, чьи паруса были украшены арабской вязью, а формы поражали изяществом. — "Фатима"! — с гордостью выдохнул Гонсалес. — Амайрани всё-таки привела её! Блад обессилено откинулся спиной на банку. Омерзительная легкость — предвестник близкого беспамятства — расплывалась в груди. Он успел услышать возглас Левассёра и почувствовал его руку на своей щеке, прежде чем провалился в душное черное небытие.