Безумие

Каждый новый день, проведённый рядом с Кевином, медленно, но верно приближал Дженсона к безумию. Когда их только представили друг другу, Дженсон придирчиво осмотрел парня. Конечно, ни по одной черте невозможно было бы прочесть ту скорость, которая помогла этому юному дарованию одержать победу в Формуле Рено. Разве только по характерному огню в глазах, который у того же Феттеля и во времена его дебюта, и сейчас было видно за километр. Скорость и жажда победы. Но ясные голубые глаза Магнуссена излучали лишь спокойствие. Казалось, он был совершенно равнодушен к тому факту, что его пригласили боевым пилотом в такую команду, как МакЛарен. Дженсон едва заметно скривил уголки губ. Наверняка ему, как старшему и более опытному, придётся приглядывать за этим парнем, носиться с ним, как неизвестно с кем… Всё это было знакомо Дженсону по опыту с Чеко, и не сказать, что тот опыт был самым приятным в его жизни. - Что ж, будем работать, - Баттон протянул руку парню. Что ни говори, а даже в общении пилотов этикет превыше всего. И полной неожиданностью стал для Дженсона ответ. - Будем гоняться, - молодой датчанин широко улыбнулся, до россыпи тонких морщинок вокруг глаз. И в них тотчас же полыхнул огонь, тот самый, которого Дженсон не увидел вначале. Рукопожатие парня было крепким и приятным. «Пожалуй, сработаемся», - решил для себя Дженсон и одарил нового напарника ответной улыбкой. Тот момент, когда что-то в его отношении к Кевину вдруг изменилось, Дженсон пропустил. И это было ошибкой, которая стоила тысячи ошибок в гонках. Вокруг всё было по-прежнему: солнце над трассой светило, изредка сменяясь дождём, Гран-при следовали одно за другим в установленном порядке, мир в очередной раз проносился перед глазами. Никакой разницы. Только вот Дженсон отчего-то стал дольше задерживать взгляд на фигуре Кевина, облачённой в гоночный комбинезон. Порой этот взгляд длился едва ли не с десяток секунд – и тогда перед носом Дженсона кто-нибудь из механиков махал рукой и спрашивал, всё ли с ним в порядке. Баттон спешно отводил глаза и заверял, что всё отлично. А позже столь же долго смотрел на тщательно уложенные волосы Кевина и ловил себя на мысли, что ему хочется дотронуться, запустить в них пальцы и гладить, проводя по ним сотни раз. Иногда в своих фантазиях Дженсон заходил куда дальше этого безобидного проявления ласки, и тогда он щипал тыльную сторону ладони, чтобы вернуться в реальность. Вспышка боли обжигала, вместе с ней приходила и действительность – та самая, в которой они с Кевином просто напарники по команде и добрые приятели, ничего более. И лучше от этого, само собой, не становилось. А сам Кевин будто бы ничего не замечал, продолжая солнечно улыбаться, радостно приветствовать Дженсона по утрам и иногда каким-нибудь свободным вечером заходить в его номер в отеле, чтобы посидеть и поболтать по-дружески за чашкой чая, расслабляясь после напряжённого дня гоночного уикэнда. Дженсон не хотел признавать этого, но такие вечера стали его зависимостью. Он и ждал с нетерпением прихода Кевина, и боялся. Боялся однажды не сдержаться, дать волю своим чувствам и совершить непоправимое, испортив тем самым прекрасные отношения с напарником. Вечер накануне очередной гонки выдался тихим и спокойным. После квалификации Дженсон почти сразу вернулся в отель: ему хотелось отдохнуть и расслабиться, чтобы потом предельно сконцентрироваться на предстоящем заезде. В этот раз Джессики не было с ним, и Дженсон с чувством вины сознавал облегчение от этого. Он очень любил эту девушку, но порой ощущал, что им просто необходимо провести какое-то время отдельно друг от друга. К тому же в свете странного чувства, которое он испытывал к Кевину в последние недели, Джессика казалась едва ли не чужой. Дженсону было действительно стыдно перед ней и перед собой, но он ничего не мог с этим поделать. Или мог, но не хотел, что было бы гораздо хуже. В дверь номера постучали. Дженсон, до этого лежавший на кровати и погружённый в собственные мысли, автоматически приподнялся на локтях и замер в такой позе. Никто, кроме Кевина, это не мог быть – он уже научился на слух отличать стук Магнуссена от чьего-либо другого. Снова вечерние посиделки с чаем. Но что-то подсказывало Дженсону: если в этот раз он впустит Кевина, то он не просто лишится возможности наедине с собой сосредоточиться на завтрашней гонке. Не имея препятствия в лице Джессики, он наверняка не выдержит и сотворит что-нибудь глупое и ненужное. Ох, чёрт… …Спустя пару мгновений Дженсон, мысленно проклиная всё на свете и себя в первую очередь, стоял у дверей и возился с замком. - Я уж думал, тебя здесь нет, - Кевин светло улыбнулся, когда дверь номера наконец распахнулась и на пороге показался Дженсон. – Почти ушёл обратно к себе. «Было бы лучше, если б ушёл», - обречённо подумал Баттон. Стараясь не задерживать взгляд на лице напарника лишние доли секунды, он повернулся к Кевину спиной и приглашающе махнул рукой: - Я просто задумался. Проходи. Кевин не преминул воспользоваться приглашением. Закрыв за собой дверь, он сразу же направился к кровати Дженсона и забрался на неё с ногами. Поёрзав, выбирая наиболее удобное положение, он уселся по-турецки и начал что-то рассказывать, пока Дженсон ставил чайник и раскладывал заварку по кружкам. А у того в голове в эти минуты роем носились мысли, от которых невозможно было избавиться. Дженсон не слушал напарника. И когда он в третий раз произнёс невпопад: «Угу», - чтобы не выглядеть совсем уж оторванным от реальности, Кевин понял это. - Дженс, что-то случилось? – обеспокоенно спросил парень, заставляя Дженсона обернуться и встретиться с ним взглядом. - С чего ты взял? – натянуто усмехнулся Баттон. Голубые глаза завораживали. Дженсон почти физически ощущал, что они тянут его к себе. Он пробовал сопротивляться, но это было бесполезно. Дженсон подошёл к кровати и опустился на неё в полуметре от Кевина. - Ты ведь совсем не слушаешь. Только что согласился с тем, что подарить победу Мерседесам было бы отличной идеей. - Они всё равно её получат. - Возможно. Но не так же просто! Дженсон не ответил. Он смотрел на широкий воротник футболки Кевина, из-за которого выглядывала небольшая часть татуировки на груди, и чувствовал, что сходит с ума окончательно. - Алло! Земля вызывает Дженса! Нет, серьёзно, ты точно не заболел?.. «Ааа, значит, теперь это так называется…» - с горьким ехидством подумал Дженсон. Кевин протянул руку к его лбу, вероятно, желая проверить наличие повышенной температуры, и в это же мгновение он решился. Будь что будет, носить запретное чувство в себе больше не представлялось возможным. Перехватив руку Кевина и резко подавшись вперёд, Дженсон впился в его губы требовательным поцелуем. Кевин широко распахнул глаза, но не отшатнулся. Дженсон отметил это лишь краем сознания, сейчас ему было всё равно, что сделает напарник. Он водил по губам Кевина кончиком языка и нетерпеливо покусывал их, мысленно вкладывая в свои действия всё, что хотел высказать в последнее время. И, к удивлению Дженсона, спустя полминуты датчанин начал отвечать. Дженсон ослабил хватку на его запястье, и тот, высвободившись, обвил руками шею британца, привлекая его ещё ближе к себе. Запустив пальцы в светлые волосы парня, Дженсон принялся их гладить, ни на секунду не отрываясь от губ напарника. Им обоим не хватало воздуха, но они продолжали целоваться так отчаянно, будто от этого зависела чья-то жизнь. Все сомнения, которые терзали Дженсона, словно испарились, уступая место одному: желанию как можно дольше находиться рядом со своим напарником. Первым остановился Кевин. Оторвавшись от Дженсона, он сделал глубокий вдох и внезапно присвистнул. Это почему-то ужасно развеселило Баттона, и он засмеялся, уткнувшись носом в плечо датчанина. Его реакция была настолько заразительной, что Кевин и сам рассмеялся. - А ведь ты действительно болен, Дженс, - сквозь смех выдавил он. - Чем это? - Ну ты даёшь, это же так очевидно… конечно, мной. - От скромности ты явно не умрёшь, - Дженсон шутливо ткнул напарника кулаком в бок. Однако после этих слов в его мысли закрался вопрос. Посерьёзнев, он строго посмотрел в лицо парня. – Стоп, и как давно ты это понял? - Ну… - возведя глаза к потолку, Кевин на секунду задумался. – Где-то месяц назад. - И ты молчал?! - А что я тебе должен был сказать? И как вообще реагировать? Ты же меня взглядом проедал просто! Если бы я на тебя тоже начал пялиться, все вокруг точно заподозрили бы что-то неладное. И как бы это выглядело, по-твоему?.. В какой-то момент в голосе Кевина зазвучала едва ли не обида. Его щёки горели лихорадочным румянцем. А Дженсон из всего сказанного напарником уловил то, что заставило его сердце резко ухнуть вниз. - То есть ты тоже… - Это ты «тоже». А я – почти с самого начала. - Ого… - удивлённо выдохнул Дженсон. Кевин лишь кривовато ухмыльнулся. - Да ещё и эта твоя Джессика постоянно рядом была… - Сейчас её нет, - автоматически заметил Дженсон и сам поразился тому, как быстро и легко он это произнёс. Будто намекая на то, что, пока её нет, можно позволить себе некоторые вольности. И Кевин расслышал эту интонацию. Его глаза сверкнули. - Значит ли это, что… «Дженсон, ты что собираешься сотворить?! Ладно целоваться, тем более что один раз не… не считается, но вот ЭТО!.. Остановись!..» - сигнальной сиреной взвыл здравый смысл в голове британца. Однако Дженсон слышал призыв разума словно через толстый слой ваты. Уже один блеск глаз Кевина из-под полуопущенных ресниц заставлял тугой узел внизу живота пульсировать от желания. - Да, - хрипло сказал Дженсон. Кевин облизнул губы, чуть задержавшись в том месте, где британец неосторожно прокусил их до крови (как он будет завтра отвечать на вопросы по этому поводу - неизвестно), и стянул с себя футболку, обнажая татуировку, которую никому до этого не показывал. Дженсон сглотнул и прикоснулся к ней пальцами, проводя по груди парня вниз. Тот запрокинул голову и издал тихий стон. И звук его голоса начисто вымел все мысли из головы Дженсона, оставляя только инстинкты. Путь к отступлению был отрезан, но он уже и не искал этого пути. В конце концов, Джессики рядом нет. И раз уж начал сходить с ума, то будь любезен довести дело до завершения, не бросая на половине. А для полноценного безумия у Дженсона впереди была целая ночь. И эта ночь обещала запомниться надолго.