Это любовь

Иногда, когда есть свободное время, деньги, и водка срывает тормоза, Кирилл идёт в единственное в Питере место, которое может удовлетворить действительно все его потребности — закрытый гей-клуб «Последняя слабость». Бармена зовут Алекс, и он профессионал своего дела — все коктейли просто убойные и ни одного дерьмового на вкус, а ещё Алекс — знаток местного контингента, и благодаря ему Кирилл находит того, с кем можно переспать. Эдвард — сын богатеньких родителей, мальчик, у которого в руках весь мир. Он курит травку, и ему абсолютно наплевать на профессию Кирилла. Зато уже на второй минуте знакомства Эдвард бесстрашно лапает Кирилла за задницу, и киллер целую секунду всерьёз размышляет: а не отстрелить ли эту наглую руку? В первый раз они перепихиваются прямо там, на диванчике, — Эдвард со знанием дела осёдлывает его и насаживается с таким рвением, что у Кирилла звёзды пляшут перед глазами. После того, как он отходит, Эдварда уже и след простыл. Во второй раз они встречаются на улице. Ночь, Кирилл пьян — клиент почти сумел уйти, и пришлось серьёзно за ним погоняться. Нервы уже на пределе, и вдруг на другой стороне улицы он видит застывшего от изумления Эдварда. Тоже узнал, думает Кирилл, когда переходит дорогу, хватает парнишку под локоть и тащит в подворотню. Эдвард шипит как кошка и матерится, когда Кирилл впечатывает его лицом в стену и спускает рваные мажорские джинсы, добираясь до аппетитной задницы, но киллеру глубоко фиолетово — едва растянув узкий проход двумя пальцами, он толкается внутрь и не вслушивается во всхлипывания парнишки. Так хорошо. Он, конечно, ссадил нежную кожу ануса Эдварда, но ему в кайф втрахивать зажравшегося пацана в мокрый холодный кирпич. Он кончает с глухим хриплым стоном, не выходя, и сперма течёт из Эдварда, окрашенная в розоватый цвет кровью. Голубые глаза, наполненные слезами, почему-то вызывают жалость, и Кирилл прижимает парнишку спиной всё к той же стене, мокро вылизывая его ухо, и дрочит ему, как получается. — Блядь, — говорит Эдвард, когда его сотрясает оргазм, и Кириллу неожиданно хочется услышать ещё раз это смачное вымученное «блядь» при таких же обстоятельствах. В третий раз Эдвард находит его сам и приходит на квартиру, где, как Кириллу казалось, никто не может его найти. «Дядя в разведке», - смеётся Эдвард, и Кирилл неожиданно вспоминает, где видел человека с похожим оттенком глаз. — Никитин? — переспрашивает он, и Эдвард кивает. В третий раз всё, наконец, по-нормальному. На одноместной, правда, кровати, но теснота не мешает Кириллу втрахивать Эдварда, стонущего как распоследняя блядь, в отчаянно скрипящий матрас и ставить засосы на ключицах и шее. Сегодня они долго лежат рядом и молча курят, а потом Эдвард предлагает себя снова, и Кирилл не отказывается. В следующий раз Эдвард помогает ему скрыться от преследования и найти врача, потому что он ранен и совершенно озверел от того, как его в этот раз усиленно ловили. Чёртовы американцы, думает Кирилл, пока его зашивают наживую, без анестезии, но Эдвард стоит рядом, белый как мел, и он так и не начинает орать от боли и бессилия так, как хочется. В этот раз, чтоб хоть как-то смягчить боль, парнишка впервые отсасывает ему, и крыша едет от того, как хорошо ему в этот момент. Кирилл перестаёт считать их встречи тогда, когда осознаёт, что в его жизни Эдвард Никитин занимает какое-то крайне немаловажное место. И, хоть киллерам и не пристало привязываться к кому-либо, Кирилл знает, что перегрызёт глотку любому, кто прикоснётся к Эдварду даже одним пальцем. Потому что это, блядь, любовь.