Красавица и Чудовище

Эмма Свон, сделав последний глоток крепкого кофе, подписала обвинительное заключение и положила его в дело Белль Френч. Настроение у неё было просто отвратное, как и вкус у выпитого ею натощак, почти полностью остывшего кофе без сахара, который именно сегодня так некстати закончился. А вообще Эмма любила свою работу. Она уже в двенадцать лет чётко определилась с выбором своей будущей профессии, поэтому её родители несколько лет откладывали деньги, отказывая себе буквально во всём, и таки смогли насобирать вполне приличную сумму, благодаря чему им удалось осуществить заветную мечту их любимой дочери, отправив её изучать юриспруденцию в Нью-Йорк. Счастливые Дэвид и Мэри Маргарет, радуясь первым успехам Эммы и читая её восторженные письма, мечтали о том, что она после окончания престижного университета найдёт там работу и больше не вернётся в родной, оторванный от всего мира городишка. Они, конечно же, очень скучали по своему единственному ребёнку, но прекрасно понимали, что лучшее, что они могут для неё сделать – это помочь ей навсегда покинуть Сторибрук, где ничьи желания никогда не исполняются, и дать ей шанс прожить свою жизнь так, как она этого хочет. Сначала Эмма регулярно писала и звонила своим родителям, потом количество её писем и звонков стало резко уменьшаться, а потом они и вовсе прекратились. Мэри Маргарет и Дэвид очень волновались за свою дочь, но денег на поездку в Нью-Йорк у них не было, поэтому, когда она в один прекрасный день сама постучала к ним в дом, они были безгранично рады, что она вернулась живой и здоровой, а всё остальное уже не имело значения. Эмма ничего не рассказывала своим родителям о том, почему она вдруг после третьего семестра бросила престижный университет и вернулась в Сторибрук, а они, видя, как она целый день слоняется по дому, словно безмолвная тень, а потом ночами плачет в подушку, ни о чём её не спрашивали. И только через два месяца Эмма наконец-то призналась им, что она беременна, а отец её будущего ребёнка погиб. Мэри Маргарет и Дэвид хоть и очень расстроились из-за того, что эта беременность разрушила все их надежды на счастливое будущее их любимой дочери, но без единого упрёка стали ей помогать и всячески поддерживать её морально. Этот малыш придавал Эмме сил и желания жить дальше. Узнав, что у неё будет мальчик, молодая девушка сразу же решила, что назовёт его в честь своего погибшего любимого и будет любить их общего сына за двоих. Но в Сторибруке счастье никогда не приходит в дом к его жителям, обошло оно стороною и семейство Свонов. Во время родов ребёнок Эммы умер и с тех пор бедная девушка больше ни о чём не мечтала. Её не обрадовало даже внезапное предложение Реджины Миллс стать новым шерифом этого города, но она этому очень удивилась, потому что знала про огромную личную неприязнь мэра к их семье. Тем не менее, она согласилась, ведь такая работа была её давней мечтой, к тому же им очень нужны были деньги. Эмма честно призналась, что она не окончила университет, на что Реджина лишь, хмыкнув, сказала, что для неё главное, чтобы шериф во всём её слушался, а остальному при наличии мозгов можно обучиться из соответствующих книжек. Девушка так и поступила, с головой погрузившись в эту работу. Вот только Эмме совершенно не нравились довольно-таки частые распоряжения мэра Сторибрука, сводящие её любимую работу фактически к подтасовке фактов в пестрящих грубыми нарушениями законодательства делах по обвинению неугодных Реджине жителей города. Четыре года назад шериф уже собиралась отказаться от своей должности, но именно в тот момент в её жизни появился Генри – весёлый кареглазый мальчишка, обожающий сказки, с которым она случайно познакомилась, решив в свой обеденный перерыв съездить в местный парк. Тогда Эмма просто сидела на скамейке и с грустью думала о том, как бы могла сложиться её жизнь, если бы её сын и любимый мужчина были живы. А Генри, проехав на роликах мимо неё, споткнулся и упал, ударившись при этом головой об асфальт, потому что тайком от мамы катался без шлема. Молодая девушка среагировала мгновенно. Она быстро подбежала к нему, а увидев на его голове кровь, несмотря на все протесты мальчика, повезла его в больницу. Всё оказалось не так страшно, всего лишь счёсанная кожа и лёгкий ушиб, поэтому уже через полчаса Эмма отвезла Генри домой, с удивлением обнаружив, что он оказывается сын мэра Сторибрука. Всю дорогу они очень мило проболтали о всякой ерунде, а потом он попросил её зайти к ним домой, сославшись на то, что при постороннем человека мама не будет ругать его за самовольное катание на роликах. После этого, несмотря на явное недовольство Реджины, Генри почему-то начал тянуться к Эмме, которая, в свою очередь, всей душой полюбила этого мальчика. Так между ними завязалась крепкая дружба и они часами могли разговаривать обо всём на свете. Только Генри мог развеселить Эмму так, как когда-то это делал её любимый. Это случалось не часто, но иногда от какой-то по-детски наивной шутки этого мальчика на лице постоянно грустящей девушки появлялась тёплая, искренняя и радостная улыбка и она хотя бы на несколько минут забывала о своей душевной боли. Вот и сейчас на лице шерифа промелькнула тень улыбки, она вспомнила, как сын мэра называл её: - Ты – настоящая Царевна Несмеяна, потому что никому не удаётся тебя рассмешить. Но знаешь, однажды к тебе придёт мужчина, который сможет это сделать. Потом вы поженитесь и ты всегда будешь счастливой и радостной! Эмма грустно вздохнула, во всём мире только одному мужчине была под силу эта задача. Сжав рукой кулон в виде сердечка – последний подарок её любимого, в котором она теперь хранила единственную имеющуюся у неё его фотографию, девушка в очередной раз повторила свои однажды сказанные ему слова: - Нил Кэссиди, я клянусь, что всегда буду любить только тебя! Мистер Голд, остановив машину возле полицейского участка, вышел из неё и направился к местному шерифу. - Добрый день, мисс Свон! – сказал он, войдя в кабинет Эммы и обнаружив её стоящей возле окна с задумчивым взглядом, направленным куда-то вдаль. От неожиданности девушка вздрогнула, повернулась к нему и тоже поздоровалась: - Добрый день, мистер Голд. Вы ко мне? - Именно к вам, мисс Свон. Сегодня утром вы изволили повесить на меня свою проблему с избавлением от предыдущих хозяев и их вещей, просто подбросив мне всё это, поэтому я считаю, что вы должны заплатить мне за уборку этого старого хлама с моего двора. Думаю, что четвёртая часть от месячной арендной платы будет вполне справедливой ценой за ваше дальнейшее спокойное проживание в вашем новом доме. От этих его слов Эмма смутилась, она действительно оставила во дворе мистера Голда несколько чемоданов с немногочисленным имуществом и вещами семейства Френчей. Но шериф сделала это только потому, что Мо Френч категорически на этом настаивал. - И зачем только я послушалась отца Белль и уехала, не дождавшись окончания его разговора с Голдом? – подумала она и спросила: - Скажите, а где теперь мистер Френч? - Он там, находясь где, он больше не будет вас беспокоить, мисс Свон, поэтому, будьте добры, оплатите эту мою услугу. - Но Мо Френч живой человек, а не вещь! К тому же, он очень болен, что вы с ним сделали?! - А что я, по-вашему, должен был с ним сделать? Пожалеть и приютить у себя дома? И о чём вы только думали, когда привозили его в логово к чудовищу? Только не говорите мне, что вы не знали, как я с ним поступлю. Вы не первый день знаете меня, шериф, поэтому фактически вы просто избавили себя от лишних проблем с беспомощным стариком, который вам очень мешал, но у вас самой просто не поднималась рука выставить его на улицу. В голове Эммы мысли лихорадочно сменяли одна другую: - Нет! Я хотела ему помочь! Я даже не думала об этом! Но я ведь знала, что мистер Голд действительно настоящее бесчувственное чудовище! Да какая разница, о чём я думала, он прав, фактически я поступила именно так… Она ничего ему ответила и просто, вынув из кошелька нужную сумму, молча положила деньги на стол. Мистер Голд взял их и не спеша направился к двери, но, уже почти подойдя к ней, он вдруг резко развернулся и сказал: - Ах да, я совсем забыл, мисс Свон, дайте мне, пожалуйста, дело мисс Френч. Я хотел бы с ним ознакомиться. Эмма отдала мистеру Голду дело и он какое-то время внимательно изучал его, сидя за её столом. Затем, посмотрев на часы и увидев, что она уже опаздывает к судье, шериф подошла к Румпелю и сказала: - Мистер Голд, извините, но я вынуждена прервать ваше чтение, потому что сейчас мне необходимо будет отвести это дело и саму Белль Френч в суд, через полчаса уже начнётся заседание. Мужчина поднял голову и, смотря на неё невозмутимым взглядом, спросил: - Я не понимаю, какое дело вы собрались куда-то везти, мисс Свон? - Мистер Голд, не валяйте дурака! Это дело в отношении Белль, которое вы сейчас держите в руках! - Разве вы видите в моих руках чьё-то дело? – с удивлением спросил Румпель, резким движением разрывая его напополам. Продолжая дорывать испорченные документы, он с улыбкой на лице добавил: - Никакого дела Белль Френч в вашем участке нет и, заметьте, никогда и не было! А теперь приведите сюда, пожалуйста, мисс Френч, ведь у вас нет никаких оснований, чтобы держать её в камере. Она должна быть рядом со своим отцом, куда я её сейчас и отвезу. Несколько минут Эмма просто смотрела на мистера Голда, мысленно повторяя сказанные им слова, будучи не в силах поверить, что всё это ей не послышалось, а затем сказала: - А как же миссис Миллс? - О, не беспокойтесь о Реджине! Поверьте, наши с ней мнения всегда и во всём совпадают. Так что просто сделайте то, о чём я вас только что попросил и не забудьте потом убрать из вашего компьютера все ошибочно занесённые туда данные по никогда не существовавшему делу. Шериф, молча кивнув, пошла освобождать Белль, но внезапно передумала и вернулась. Она посмотрела на мистера Голда, который сидел с ничего не означающим выражением лица, положив обе руки на ручку трости, затем быстро подошла к нему и, прикоснувшись к его руке, произнесла: - Спасибо! Мужчина, вздрогнув от её прикосновения, внимательно посмотрел на неё и спросил: - За что вы меня сейчас благодарите, мисс Свон? - За то, что вы сегодня сделали мою мрачную и почти безрадостную жизнь немножко счастливее! – улыбнувшись, сказала Эмма и пошла за Белль. Шериф вышла из кабинета очень быстро, поэтому она уже не услышала, как мистер Голд, горько усмехнувшись, произнёс: - Ты просто не знаешь, что это именно я сделал твою жизнь такой. Прошёл уже почти час, а Эмма всё не возвращалась. Мистер Голд, в четвёртый раз взглянув на часы, встал и направился к двери. Вообще-то у него были важные дела, которыми следовало бы заняться ещё утром. Приехав сюда, Румпель думал, что сейчас быстро заберёт Белль, отдаст ей ключи от небольшой квартирки над городской библиотекой, которая всё равно пустовала, затем отвезёт её в больницу к отцу и всё, дальше их пути разойдутся. Эта девушка имела на него слишком сильное влияние, он и так ради неё опять отступил от своих принципов. В этот момент в кабинет вошла Эмма, чуть не столкнувшись с мистером Голдом. Он слегка отошёл в сторону, собираясь произнести очередной язвительный комментарий в отношении её долгого отсутствия, как вдруг увидел Белль и почувствовал, что сейчас он просто не может дышать. Его сердце на несколько секунд остановилось, а затем забилось с утроенной силой, она стояла прямо перед ним, опустив взгляд в пол и держа за руку Эмму. На неестественно бледном лице дочери Мо Френча виднелись синяки, на разбитой губе запеклась застывшая кровь, её волосы были растрепаны, а верхние пуговицы её старенького пальто были расстёгнуты, открывая всеобщему взору голую шею, на которой темнели засосы, оставленные Гастоном. - Белль! – произнёс Румпель, не выдержав подобного, ранящего его в самое сердце зрелища, а затем добавил с зарождающейся в нём злостью на всех её обидчиков: - Что они с тобой сделали? Девушка никак не отреагировала, продолжая стоять в той же позе. За неё ответила Эмма: - Это сделал Гастон. Он рассказывает всем, что она первой ударила его вазой по голове, якобы пытаясь сбежать с украденными деньгами, но я ему не верю. А Белль ещё со вчерашнего дня, с того момента, как оказалась здесь, не хочет разговаривать. Но если вчера она хотя бы как-то реагировала на то, что ей говорят, даже написала письмо и попросила меня передать его Мо Френчу, то сегодня она ведёт себя абсолютно неадекватно. Утром бедняжка не притронулась к завтраку и до теперешнего времени, не двигаясь, просидела в одном и том же положении. А когда я сказала ей, что она свободна и вы сейчас отвезёте её к отцу, она даже не подняла головы. Мне пришлось самой надевать на неё пальто и за руку вести сюда. Мистер Голд, мне кажется, что Белль больна и ей нужна медицинская помощь. Румпель, с теплом и нежностью смотря на дочь Мо Френча, осторожно приподнял её лицо за подбородок и вздрогнул. Словно в кошмарном сне, он увидел её пустые, невидящие глаза и ничего не выражающий взгляд. В голове мистера Голда промелькнула страшная мысль, больно царапнувшая по его сердцу: - А ведь это из-за меня она стала такой! И тут блистательный разум Тёмного, окончательно проиграв в неравной схватке с переполненным любовью к Белль сердцем Румпеля, был послан его обладателем ко всем чертям. Чудовище молча взяло за руку свою Красавицу и увело её в свой замок, радостно улыбаясь и понимая, что это навсегда. Мистер Голд, остановив кадиллак возле своего особняка, вышел из него, затем открыл дверь машины со стороны пассажирского сидения, взял за руку Белль и помог выйти и ей. Девушка безропотно подчинялась любому воздействию, но сама никаких действий не совершала. И сейчас она просто стояла перед ним, словно красивая кукла, со своим неизменным молчанием и невидящим взглядом прекрасных голубых глаз. Несколько минут Румпель просто любовался дочерью Мо Френча, внимательно рассматривая каждую черточку её милого лица. Внешне он был абсолютно спокоен, но внутри его всё буквально кипело от избытка различных чувств. Мужчина чувствовал к Белль нежную любовь, безудержную жалость и страстное желание. В то же самое время Тёмного переполняла ненависть к Гастону и подставившему её Уиллу, он уже знал, каким образом он отомстит за неё им обоим. Взяв девушку за руку, мистер Голд уже собрался идти с ней в дом, как внезапно увидел вышедшего из леса и стремительно приближавшегося Генри, который нёс какую-то корзинку. Поравнявшись с ними, мальчик поздоровался, достал из неё букетик подснежников и, улыбаясь, протянул его Белль. Увидев, что она никак на это не отреагировала, Генри удивлённо посмотрел на мистера Года и спросил: - А что это с ней? - Это психическое расстройство, приобретённое вследствие пережитого стресса. Когда окружающая реальность стала ужасней, чем девушка могла вынести, в её организме сработала своеобразная система самозащиты, которая отключила в её головном мозге функцию переработки и восприятия получаемой из вне информации. Теперь, несмотря на то, что у неё нет физических проблем со зрением и слухом, она фактически ничего не слышит и не видит, - ответил на его вопрос местный психиатр Арчи Хоппер, который внезапно появился за их спинами. Затем он, взглянув на вопросительно смотрящего на него мистера Голда, добавил: - Мне позвонила Эмма и всё рассказала. Чтобы сказать вам что-то ещё мне необходимо будет пообщаться с Белль. Румпель кивнул головой и повёл девушку в дом, все присутствующие направились за ними следом. Пока Арчи занимался психиатрическим осмотром дочери Мо Френча, мистер Голд разговаривал с приехавшим по его звонку Джефферсоном, а Генри, на которого никто не обращал внимания, с интересом наблюдал за всеми действиями психиатра Закончив осмотр, Арчи Хоппер попросил мальчика позвать хозяина дома, а дождавшись его, сказал: - Пожалуй, я не скажу вам ничего нового, мистер Голд. Мой предварительный диагноз полностью подтвердился. - То есть вы считаете, что от всех навалившихся на неё бед Белль просто сошла с ума? - Нет, она не сумасшедшая, с точки зрения психиатрии… - К черту психиатрию! Мистер Хоппер, она может снова стать нормальным, здоровым человеком? - Конечно! - И как скоро? - На этот вопрос, к сожалению, не существует ответа. Подобные заболевания характеризуются тем, что нельзя точно предсказать, когда они могут возникнуть или прекратиться. Возможно, мисс Френч уже завтра проснётся совершенно здоровой, но нельзя исключать и того, что она может остаться такой до конца своих дней. - Она будет нуждаться в стационарном медицинском лечении? - Да, но исключительно потому, что сейчас она абсолютно беспомощна, как новорожденный ребёнок, а впрочем, наверное, даже ещё хуже него. Окружающего мира для неё не существует, она живёт в своей собственной иллюзорной реальности и её не волнуют физические потребности своего собственного тела. Я думаю, вы понимаете, что это означает. Проблема не в том, что её нужно лечить какими-то особенными процедурами, пару таблеток можно выпить и дома, но вот соответствующий ежедневный уход она может получить только в больнице. Так что я думаю, что самым правильным решением будет положить её к нам уже сегодня. - Спасибо вам за консультацию, мистер Хоппер. Я попрошу вас выписать все необходимые таблетки и быть готовым в любой момент приехать ко мне. Вот, возьмите, это деньги за сегодня и за ваши последующие визиты, а мисс Френч однозначно останется у меня дома. - Но, мистер Голд, вы даже не представляете себе, насколько сложно ухаживать за подобными больными! - О нет, мистер Хоппер, я слишком хорошо знаю, как это делать! Для Румпеля, ухаживавшего за своим сыном с самого первого дня его жизни, это действительно не было проблемой, тем более что он уже решил, кто станет ему в этом идеальным помощником. Арчи Хоппер, не скрывая своего удивления, отдал мистеру Голду свои рекомендации по поводу лечения и ушёл. Румпель вошел в комнату, где лежала Белль, и увидел сидящего возле неё Генри, который рассказывал ей какую-то очередную сказку: - И тогда он понял, что сломать это проклятье может только поцелуй настоящей любви, и поцеловал Красавицу. Она сразу же очнулась, открыла глаза и с благодарностью и любовью посмотрела на своего спасителя. Тёмный улыбнулся, этот мальчик своей добродушной улыбкой, карими глазами и неизменной привычкой, думая о чём-нибудь, смешно хмурить лоб так сильно напоминал ему Белфайера, что рядом с ним он из главного чудовища Сторибрука мгновенно превращался в заботливого отца. - Кажется, кому-то уже пора возвращаться домой, - произнёс он, обращаясь к увлечённому своим рассказом Генри. Тот сразу же обернулся, посмотрел на висящие на стене часы и вскочил с кровати, сказав: - Ой, мистер Голд, вы правы! Мне нужно поторопиться, а то я не успею к ужину и мама будет очень сердиться. Взяв свою корзинку и подойдя к Румпелю, он добавил: - Не слушайте того, что говорит Арчи Хоппер, он ничего не понимает! Белль не больна, просто она, попав под действие страшного проклятия, заснула и превратилась в Спящую красавицу. И в этой ситуации ей не помогут никакие лекарства и врачи, её может спасти только поцелуй настоящей любви. - Значит, ты мне предлагаешь отправиться на поиски прекрасного принца? – усмехнулся мужчина. - Нет, не нужно искать никакого принца! Понимаете, она совершенно случайно превратилась в Спящую красавицу. На самом же деле она – Красавица из другой сказки, поэтому она любит не прекрасного принца, а Чудовище. А это значит, что поцеловать её должны именно вы! – выпалил Генри на одном дыхании. В этот момент Румпель просто не поверил своим ушам и удивлённо спросил: - Я?! Почему именно я?! - Потому что в Сторибруке живёт только одна Красавица и это - Белль, я узнал её на картинке в моей книге. А вы, мистер Голд, единственный, кого все в нашем городе называют Чудовищем. Мужчина, усмехнувшись и взъерошив улыбающемуся мальчику волосы, перевёл свой взгляд на дочку Мо Френча, которая лежала на кровати с закрытыми глазами как будто на самом деле просто спала, а затем произнёс: - Я обязательно попробую снять с Белль проклятие предложенным тобою способом. А сейчас Джефферсон отвезёт тебя домой. До свидания, Генри! - До свидания, мистер Голд! А можно я попрошу Джефферсона, чтобы он завёз меня сначала в полицейский участок, я хотел бы передать букетик подснежников Эмме. - Конечно! Иди и сразу же скажи ему об этом, он всё равно собирался заехать к мисс Свон по моему личному поручению. Оставшись один, Румпель задумался. В отличие от всех остальных жителей этого города, его совершенно не удивляла крепкая дружба, возникшая между сыном Реджины Миллс и шерифом Сторибрука. Но что ему никак не удавалось понять, так это то, почему Генри так просто удалось проникнуть и в его сердце. Сделав пару стаканов свежевыжатого сока, мистер Голд вернулся вместе с ними в комнату, где находилась Белль, догадываясь, что сейчас она наверняка страдает от жажды. Он нежно провёл рукой по её лицу, она сразу же открыла глаза. Румпель осторожно приподнял несчастную девушку, помогая ей сесть в кровати, и приложил к её губам стакан с соком, немножко наклоняя его. Она начала жадно пить, делая такие большие глотки, что вскоре закашлялась, от чего сок полился по её шее, сразу же намочив её жёлтое платье. Он, дождавшись пока бедняжка откашляется, промокнул пролившийся на неё напиток салфеткой и помог ей выпить и второй стакан. Затем мистер Голд просто обнял её, крепко прижимая к себе, и начал разговаривать с ней, казалось, совершенно забыв о том, что она сейчас всё равно его не услышит: - Бедная моя девочка, сколько же тебе пришлось вынести! В этом, конечно же, есть и моя вина, но я обязательно исправлю эту свою ошибку. Я клянусь тебе, Белль, я сделаю всё, чтобы ты как можно скорее стала такой, как ты была раньше! Потерпи немного, скоро придёт Мэри Маргарет и поможет тебе принять ванну, а потом она приготовит нам что-нибудь вкусненькое … Больше никто и никогда не обидит тебя, я обещаю тебе это! Ой, ты вся дрожишь, наверное, здесь слишком холодно. Позволь, я сниму с тебя это промокшее платье. Расстегнув все пуговицы и осторожно сняв с дочери Мо Френча её скромный наряд, он увидел, что всё её тело было в жутких синяках и ссадинах. Особенно много их было на груди и животе молодой девушки. Лицо Тёмного скривилось от несдерживаемой ярости и он прорычал: - Я собственноручно сниму кожу с этого слизняка, а затем растопчу его! Он завернул Белль в тёплый плед и, посадив к себе на колени, начал тихонько качать её, словно маленького ребёнка. Вскоре девушка закрыла глаза и действительно задремала, а мистеру Голду вспомнились слова колыбельной песни, которую он напевал, укачивая не желающего засыпать Белфайера. Как же давно это было. Ему казалось, что с тех пор уже прошло не тридцать, а триста лет. С головой погрузившись в воспоминания, Румпель продолжал качать свою любимую Белль, нежно целуя её в носик и напевая: - Пролетит над миром сказка, звон раздастся поднебесный, Моя радость, закрой глазки, ты увидишь сон чудесный.