Просто плотское влечение или ...?

      Пожелав ребятам удачно провести время на празднике в честь спасения королевства Семью Смертными Грехами, Элизабет, сославшись на усталость, помахала рукой и медленно пошла наверх, аккуратно переступая голыми ступнями по полу. Сердце до сих пор пребывало в смятении, заставляя снова и снова вспоминать тот сон наяву, когда теплые пальцы касались оголенных участков кожи, пробуждая волны мурашек пробежать по телу.       Если и правда Элизабет сходит с ума, то её, по сути, всё устраивает, лишь бы и дальше ощущать эти мимолетные прикосновения и кожей чувствовать чужое дыхание. Поправив тонкую ткань развевающейся сорочки, девушка вдохнула полной грудью, от некого отчаяния закусывая сильнее губу. Кончиками пальцев на подсознательном уровне она плавно вела по холодной стене, делая очередной шаг наверх. В здании было тихо, но тишина уютная, хоть и грозившая помочь лишиться рассудка, если девушка и дальше будет углубляться в свои мысли по этому поводу. Но не так просто держать себя в руках, когда в груди все рвется от обиды и досады.       Выдохнув, Элизабет аккуратно и без лишнего шума толкнула дверь от себя, заставляя пропустить хозяйку комнаты вовнутрь, где уже во всю обжился теплый вечер, пробравшись сквозь открытое окно. Как можно тише, словно боясь какого-то потревожить, деревянная дверь закрылась за девушкой, позволяя приятной вечерней темноте окутать ее, заставляя приковать свой взор к распахнутому окну.       Алым пожаром догорало лучистое солнце, сливаясь в одно целое с зеленеющей поверхностью полей. Темнота побеждала с каждой секундой, заставляя последние лучи отчаянно хвататься за всё в подряд. Солнце было влюблено в землю, отдавая себя без остатка. Небесное светило беспрекословно сливалось с гладью земной в губительном любовном унисоне.       Солнце умирало. Но делало это красиво.       Летний воздух аккуратно подхватывал прозрачную ткань занавесок, донося до Элизабет приятные цветочные дуновения уходящего дня, путаясь в ее волосах. Прикрыв глаза, девушка сделала шаг вперед. И еще один. Приятная дрожь пробежала по телу, когда новые поток воздуха облизнул ее обнаженные участки кожи, касаясь подола сорочки.       Проведя языком по сухим губам, Элизабет подняла взгляд, наблюдая за последними мгновениями угасающей красоты летнего дня. Вселенская грусть обволокла сознание девушки, которая старалась в мелочах запомнить каждую секунду, каждый миг. Что-то тяжелое давило на грудь, наблюдая как солнце отчаянно хваталось за любые попытки подольше остаться на небосводе.       Дыхание начало сбиваться, лишь пропало небесное светило с поля зрения. И слёзы крупным градом полились по алеющим щекам, когда огненные лучи продолжают господствовать на небе, меж пушистых облаков. Обхватив плечи дрожащими пальцами, девушка лишь начала плакать в голос, не стесняясь ни чувств, ни эмоций. Больно. Там. Глубоко внутри. Очень больно.       Элизабет сильнее смыкает пальцы, оставляя краснеющие следы на коже, надеясь, что хоть немного физические страдания помогут избавиться от тех, что сжирают глубоко изнутри. Чтобы хоть как-то вытеснить давящую боль неразделенной любви и слепого обожания, давая возможность сделать свободный вдох.       Девушка с шумом осела на деревянный пол, продолжая в голос плакать и сильнее смыкая пальцы на своей коже. Истерика поглотила Элизабет, вырывая из груди громкие всхлипы. Но только вот она так и не услышала, как за дверью остановились чьи-то шаги, не найдя в себе смелости зайти во внутрь.

***

      Дорогой Сэр Мелиодас.       Я Спасибо вам, что теперь Вы присматриваете за мной. Знаете, что мног я очень благодарна Вам. В этом письме я хотела бы многое рассказать Вам, ведь в реальности мне будет довольно сложно грамотно высказаться. Тем более, когда сердце так бешено стучит рядом с Вами.       Элизабет шумно выдохнула, сжимая пальцами перо и оглядывая написанные на бумаге слова, на поверхности которой плавно играл свет горевшей свечи. Написать письмо Мелиодасу показалось девушке очень неплохой идеей. Сейчас она может высказать все свои мысли, чувства и эмоции, которые хотела бы сказать Капитану Грехов. Но порой проще написать, чем сказать что-либо.       Перо снова коснулась бумажной поверхности, начиная повторять движение кисти Элизабет. Каждое предложение. Каждое слово. Каждая буква. Все они были пропитаны болью с примесью безграничной любви и нежности, которые девушка испытывала по отношению к адресату письма. Страдания с примесью наслаждения — довольно высокая степень мазохизма, но принцесса стойко принимала свою участь, продолжая исписывать бумагу своими чувствами. Слова словно сами подбирали себя, находясь всё это время на каком-то подсознательном уровне, готовые в любой момент слететь с уст девушки, но находят свое место лишь на пергаменте.       Высвобождая эмоции, Элизабет постепенно лишалась самой себя. Эмоциональное перегорание давило сильно, но рука сама продолжала писать, то обвиняя в том, что Мелиодас позволил ей в себя влюбиться, то прося прощения за своё существование во все. Благодарность за его заботу и теплые слова в его же адрес.       Последняя строка дописана и поставлена точка.       Девушка устало пробежалась взглядом влажных глаз по исписанной бумаге и улыбнулась легонько. Да, это именно то, что так давно Элизабет держала в себе, не смея когда-либо произнести вслух. То, о чём тревожилась ее душа и разбивалось каждый раз хрустальное сердце. Да, именно так она чувствует. Эта боль. Эта любовь. Это всё ее чувства, которые она пронесет с собой, но не выдаст их никому, продолжая дальше задыхаться в одиночестве.       Подхватив бумагу дрожащими пальцами рук, Элизабет любовно смотрела на имя адресата, красиво выведенному в начале письма. На долю секунду поднеся пергамент к лицу, оставила легкий поцелуй на родном имени, вкладывая всю свою нежность, отодвигая страдания на дальний план.       Да, и всё-таки любви было намного больше, нежели ненависти. Стоп. Ненависти? Девушка могла испытывать её к кому угодно, но только не Мелиодасу. Уж слишком дорог и мил сердцу был этот человек. А безответные чувства и не помеха этому. Ведь так?       С грустной улыбкой на лице и периодически хаотично вздымающейся грудью от жалкой пародии всхлипов, принцесса плавно поднесла свои чувства(письмо) к до сих пор горящей свече, которая являлась единственным источником света в комнате. Пламя осторожно лизнуло уголок бумаги, проверяя реакцию Элизабет, которая лишь сильнее сжала свободной рукой ткань сорочки, складочками собравшейся на бедре.       Пальцы предательски задрожали, лишь стоило огню коснуться первых букв, заставляя пропасть их вовсе. Слова, они же чувства, медленно и очень красиво съедались алым пламенем, разгоравшимся всё больше, оставляя лишь черный пепел, опадающий мелкими хлопьями на деревянный стол. Принцесса лишь закусила губу, подавляя всхлипы, и продолжала неотрывно наблюдать как сама убивает свой душевный порыв.       Мгновение и свеча тухнет, оставляя комнату в темноте. Девушка, всё еще держа маленькие клочок бумаги пальцами, поворачивает голову в сторону открытого порывом ветра окна и чувствует приятные мурашки от потока воздуха. Письмо, точнее то, что от него осталось, ложиться на деревянный стол, меж хлопьев пепла, тем временем как Элизабет осторожно поднимается со стула, после того как слышит оглушающий выстрел и после замечает, как ночное небо окрашивается разными цветами.       Девушка переступает босыми ступнями по полу и как можно скорее доходит до балкона, выходя на улицу, где ее любовно обвивает теплый летний ветерок. Очередной залп не заставляет себя долго ждать и с замиранием сердца девушка устремляет свой взгляд вверх. Яркий салют взрывается, разноцветными нитями спускается к земле, но так до нее и не доходя, растворяясь в воздухе.       Череда залпов заставляли приковать взгляд к ночному небу, усеянному крупицами звезд, и, словно, ожидать чуда в виде ярких огней. Элизабет прошла к массивным перилам балкона, не отрывая взгляда, и положила ладошку на прохладную поверхность.       Тем временем масштабность фейерверка набирала свои обороты, полностью покрывая небесную высь яркими огнями. Заворожённая этим зрелищем Элизабет сильнее оперлась кистями рук о перила, поднимаясь на носочки, словно таким образом обзор станет лучше. Выстрелов становилось всё больше, от чего девушка едва сдерживала восторженных возгласов.       Опустив голову на долю секунды, принцесса качнула головой и через пару мгновений она быстро залезла на массивные перила, осторожно выпрямляясь в полный рост. Страх высоты немного отступил, когда очередная череда залпов послышалась со стороны празднующего города. Огромная высота и вдали виднеющийся город отошли на второй план. Легкие порывы ветра сразу же подхватили ткань сорочки, развевая ее в воздухе. Кожа покрылась мурашками стоило лишь легкому вихрю успокаивающе пробежать по открытым участкам, переходя на серебряные нити волос, продолжая играть с ними.       Чувство свободы и умиротворения медленно прокрались в подсознание девушки, принося небывалое облегчение, после перенесённого эмоционального перегорания. Именно сейчас Элизабет была счастлива, просто потому что жила и могла чувствовать. Превосходное чувство.       Под стать птицам свободным принцесса плавно подняла руки в стороны, позволяя теплым потокам воздуха развивать легкую ткань сорочки, путаясь в волосах. Элизабет чувствовала каждой частичкой кожи то самое спокойствие, пока небо разрывалось от очередных залпов, а кожу любовно ласкал ветер. По-настоящему счастлива. По-настоящему свободна.       Девушка плавно поднялась на носочки, прикрыв глаза, отдаваясь этому прекрасному чувству. Полностью и без остатка. Ноги пробила лёгкая дрожь, но девушка не была напугана вовсе. Ей было хорошо, и она наслаждалась каждым мгновением, расправляя руки-крылья сильнее.       Но позади послышался отчетливый хлопок двери, шум падения и отчетливое, до боли знакомое: — Элизабет, остановись! Не надо! — И непонятно уже: реально это или может быть очередной сон наяву.

А небо так и продолжало разрезаться завораживающими нитями салюта.