Лабиринт солнечных зайчиков
Утро выдалось солнечным. Сквозь паутинные ниточки прозрачной шторы в комнату пробивались лучи еще не до конца проснувшегося солнца. Непослушные солнечные зайчики бегали по комнате, теряясь в лабиринте разбросанных вещей. Чонин проснулся от того, что замерз. Альфа начал слепо нащупывать одеяло, чтобы натянуть его повыше, но одеяло по каким-то причинам никак не хотело нащупываться, из-за чего пришлось приоткрыть правый глаз. Чонин долго не мог понять, почему вместо любимого мужа рядом с ним лежит огромный ком чего-то. Ком этого самого чего-то вдруг начал издавать какое-то недовольное кряхтение и зашевелился, кажется, поворачиваясь в сторону Чонина. Альфа даже приоткрыл второй глаз, чтобы лучше рассмотреть то, что лежало рядом с ним. Ком сопел и крутился еще несколько секунд, затем из-под него высунулась рука и ударила Чонина по лицу. Тот несколько раз рассеянно моргнул, нахмурился и только потом произнес: «Ауч!». Ком вдруг вновь зашевелился, высунулась вторая рука, которая оказалась более дружелюбной в отличие от первой, а затем Чонин увидел сонное лицо Кёнсу, который забавно причмокивал своими пухлыми губами. Чонин улыбнулся столь милой картине и уже вновь закрыл глаза, дабы продолжить спать, как вдруг Кёнсу громко вздохнул, что-то пробормотав, и вплотную придвинулся к альфе. Чонин в напряжении замер, боясь сделать лишнее движение. Омега, вновь что-то невнятно пробормотав, закинул на него свою ногу. Весь сон как рукой сняло. Кёнсу находился непозволительно близко, обжигал своим дыханием обнаженную грудь альфы и чарующе пах, так, что каждый вдох превращался для Чонина в настоящую пытку. Он старался дышать ровно и не обращать внимания на жар, внезапно окутавший все его тело. Чонин попытался как можно аккуратнее, чтобы не потревожить сон, снять с себя омегу, но тот протестующе забубнил и больно ущипнул Чонина за плечо. — Ауч! — на этот раз без промедления отреагировал альфа. Кёнсу испуганно подскочил на нем, ударив макушкой по подбородку, отчего альфа вновь болезненно взвыл. Сонный омега в недоумении взглянул на отца, который хватался одной рукой за плечо, а второй — за подбородок и что-то причитал себе под нос. — И тебе доброе утро, сынок, — хриплым ото сна голосом произнес Чонин, и Кёнсу вздрогнул, а все тело покрылось мурашками. Соблазнительный голос альфы по утрам звучал еще более соблазнительно. То ли от этого, то ли от своих неправильных мыслей, но омега так густо покраснел, что поспешил спрятаться под одеяло. — Не-е-ет, малыш, так дело не пойдет, — Чонин, подумавший, что Кёнсу решил продолжить спать, навалился на него сверху и принялся щекотать. — Отец, — слышался заливистый смех из-под одеяла, — прекрати-и-и, пожалуйста-а! — Что? — не переставая щекотать дергающийся ком, притворялся Чонин. — Что ты там бормочешь? Не слышу-у-у! Чонин не прекращал «пытку», пока Кёнсу наконец не вылез из своего укрытия. Тяжело дышавшие после долгой борьбы и смеха они раскинулись на кровати, омега вновь закинул свои ноги на альфу, а тот подложил свою руку ему под голову. Оба чувствовали себя легко и непринужденно. Казалось, будто инцидент с исчезновением омеги был лишь обычным кошмаром, от которого наутро не осталось и следа. Кёнсу хотел, чтобы так оно и было, чтобы эта легкая атмосфера между ними никогда больше не рассеивалась. Однако омега не привык игнорировать возникшие проблемы и делать вид, что ничего не произошло. Слушая мерное дыхание отца, Кёнсу думал, что более подходящего момента для разговора может и не представиться. — Отец? — тихо позвал он альфу. — Можно спросить? — Да, — отозвался тот. — Скажи, а теперь… — Кёнсу замялся, не зная, как бы правильно задать волнующий вопрос. — Я хотел спросить про, эм… — Просто скажи, как думаешь, Су-а, — Чонин взял его руку в свою и переплел их пальцы. Альфа знал, что это успокаивало омегу. Еще с детства, когда Кёнсу терялся, не зная, что сказать и как поступить в сложившейся ситуации, или начинал паниковать, оказавшись в многолюдном месте, Чонин брал его за руку, переплетая пальцы, и крепко сжимал ее. Тем самым альфа как бы говорил, что он рядом и ни за что не даст в обиду. Омега мгновенно успокаивался, чувствуя себя защищенным рядом с Чонином. — Что теперь будет с нами? — набравшись решимости, озвучил свой вопрос Кёнсу. — Я имею в виду, что, эм, нам о многом надо поговорить, верно? Ты же не собираешься вновь… избегать меня? — последние слова прозвучали укоризненно, но омега лишь сильнее сжал руку отца. — Нет, Кёнсу, не собираюсь, — тяжело выдохнул альфа. Слова омеги окатили его огромным чувством вины. Конечно, теперь сын не доверял ему как прежде, ведь Чонин подвел его. Но, пожалуй, самым худшим было то, что он совершенно не знал, что должен говорить. Как объяснить причину своей отстраненности? Ведь Кёнсу не отступит. — А почему избегал? — Понимаешь, родной, все совсем не так просто, как ты думаешь… — начал альфа, но Кёнсу не дал ему закончить, резко подскочив на кровати. — Да сколько можно? — возмущенно воскликнул он, отчего Чонин впал в минутный ступор. — По-твоему, я такой наивный дурачок, который ни черта не смыслит в этой жизни? — Кёнсу… — Нет, подожди! Ты считаешь, что в моем представлении никаких трудностей нет? Все легко и решается по какому-то взмаху волшебной палочки? Или ты взял меня за руку и все — меня уже ничего не волнует и говорить со мной не о чем? Омега тяжело дышал от злости, а альфа не знал, как реагировать. Действительно, Чонин считал, что Кёнсу — пока всего лишь маленький несмышленый омежка, о котором надо заботиться, которого нельзя впутывать во «взрослые дела», ведь тот еще совсем ничего не понимает. Чонин игнорировал тот факт, что время не стоит на месте и Кёнсу взрослеет. Он думал, что если не говорить с омегой о каких-либо проблемах, то они таким образом его не коснутся. Но Чонин просчитался, а Кёнсу был прав — альфа по-прежнему видит в нем только ребенка. И как они будут идти дальше? — Ты ведь сам себе противоречишь, — еле слышно произнес Су. — Что? — Ты говорил, что хочешь, чтобы я начинал становиться более самостоятельным, поэтому перестал баловать меня, уделять слишком много внимания… — Да, так и есть, — нахмурился Чонин. — В самом деле? Тогда почему скрываешь что-то от меня? Почему продолжаешь обращаться как с ребенком? Ты думаешь, что если будешь избегать меня, то тем самым решишь проблему? — Кёнсу, ты даже не представляешь, о чем говоришь! — вспылил альфа, поднимаясь. — Ну так объясни! — крикнул в ответ омега. — Объясни мне! Ведь именно это я и прошу — объяснить, в конце концов, что происходит! Но ответить Чонину не дал осторожный стук в дверь, от которого оба взволнованно вздрогнули, уставившись друг на друга, словно их вот-вот застукают за чем-то крайне неприличным. — Д-да? — неуверенно произнес Су, косясь в сторону двери. Та медленно открылась, и в комнату вошел Хань. — Мне показалось, что вы ругаетесь. — Нет, — поспешил ответить Чонин. — Да, — одновременно с ним сказал Кёнсу, и оба родителя в недоумении взглянули в его сторону. — У нас, эм, возник некий спор… — По поводу? — искренне удивился Хань, а Чонин в напряжении продолжал сверлить Кёнсу внимательным взглядом, что тот старательно игнорировал. — По поводу того, что у тебя сегодня нет выходного. — Ах, это! — отмахнулся старший омега. — Я попросил Квона подменить меня сегодня, иначе бы я распугал всех клиентов своим не выспавшимся злым лицом, — Хань слегка хихикнул, но сразу же вернул серьезное выражение на лицо. — А вот что насчет вас, молодой человек? Почему ты не в школе? У тебя как раз точно нет выходного. — Это я разрешил ему не идти сегодня, — вмешался Чонин. Хань перевел недовольный взгляд в сторону мужа. — Что? Два часа сна — это не дело. — Это бы послужило ему уроком! Чтобы впредь не сбегал из дома ночью, когда на следующее утро рано вставать. — Лишение сна еще никому… — Хватит его защищать, Чонин! — неожиданно для всех выкрикнул Хань. — Он должен научиться отвечать за свои поступки! Он уже не ребенок. А теперь немедленно поднимайтесь и идите завтракать. Раз все остались дома, значит, будете помогать мне. С этими словами омега вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. Чонин перевел взгляд на совершенно спокойного Кёнсу, который невозмутимо доставал вещи из шкафа. Эти омеги со всеми их странностями скоро сведут альфу с ума. — Ну, и что это было? — Папа уже с утра не в духе, но его можно понять… — Я не об этом, — отмахнулся альфа. Омега непонимающе посмотрел в его сторону. — Я про твое выступление с выходным. Такое ощущение, будто ты… — Будто я не настолько глуп, как ты считаешь? — хмыкнул Кёнсу. — Что? — Да, — омега встал напротив все еще сидевшего на кровати альфы, испепеляя его внимательным взглядом ореховых глаз, — я не настолько глуп, чтобы не понимать, что при папе заводить разговор явно не лучшая идея. — Чонин удивленно выдохнул, не найдясь с ответом, а Кёнсу снова неоднозначно хмыкнул. — Я пошел в душ. И омега вышел из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь, оставляя альфу в растерянности. — Я точно недооцениваю тебя, Кёнсу-а.~~~
Хань, как и обещал, забрал у Кёнсу телефон и запретил приближаться к компьютеру и телевизору. Весь день юный омега помогал ему с уборкой, готовкой и прочими домашними делами. Чонин же, чтобы не путался под ногами, был отправлен в магазин с огромным списком покупок, как выразился он сам: «Запасы на случай приезда китайских родственничков». Расстроенный тем, что им так и не удалось поговорить, Кёнсу взглядом проводил отца. Кажется, серьезные разговоры по каким-то причинам сами избегают омегу, что до ужаса злило. — Кёнсу, — послышался голос Ханя откуда-то снизу, — как закончишь убирать в ванной, спустись ко мне на кухню поговорить. — Мда, — обреченно выдохнул омега, надевая огромные резиновые перчатки оранжевого цвета, — пожалуй, этот разговор я бы сам предпочел избежать. Но делать было нечего, поэтому, как только все темные углы с наверняка живущими там страшными пауками (не то что бы Кёнсу боялся, но лучше не видеть, конечно) были вымыты, а белье благополучно загружено в стиральную машинку, Кёнсу поспешил к кружившемуся на кухне Ханю. Тот был в довольно миролюбивом расположении духа и что-то напевал себе под нос, включая духовку. — Пап, я все. — Отлично! — Хань вытер руки о свой голубой фартук с кроликами и повернулся к сыну, жестом указав тому сесть за стол, и сам сел напротив. — Помнишь, мы хотели обсудить твое странное самочувствие? — Кёнсу вздернул брови в недоумении. — Ну, утром еще, когда пили чай. — А! — воскликнул омега, сообразив, о чем говорил волновавшийся Хань. — Ну и, э-э-эм, что ты хотел сказать мне? — Я думаю, что все твои перепады настроения и прочие выходки неспроста, — Кёнсу закатил глаза. — И нечего гримасничать! — старший в недовольстве отвесил сыну щелбан, на что тот обиженно надул губы. Затем вздохнул и уселся поудобнее. — Ты ведь уже почти взрослый омега, а это значит, что не за горами твоя первая течка. — Ох, ну па-а-а-а-ап, — застонал Су. — Что папа? Ты лучше слушай, что говорят, а не изображай из себя страдальца! Кто, как не я, расскажет тебе о том, что тебя ждет? Для начала… — все это растянулось на долгие часы. Хань изредка отвлекался от чтения лекции, проверяя свои кулинарные шедевры. Кёнсу стойко все выдерживал, не перебивая старшего. Закончилось все словами: «И помни, что я тебе говорил по поводу головы и альф», — крепкими объятиями и разрешением позвонить Бэкхёну, чтобы узнать домашнее задание. Разумеется, одним домашним заданием разговор не ограничился. Бэкхён устроил многочасовую трагедию, обвиняя Кёнсу в легкомысленности и эгоизме. Жаловался, что не спал всю ночь из-за страха за любящую приключения задницу друга, а наутро после столь эмоциональной и бессонной ночи отправился в школу («в отличие от некоторых эгоистичных тунеядцев»). Там он застал не менее раздраженного из-за недосыпа Исина, который, ко всему прочему, отказался ему что-либо рассказывать, и в итоге они очень сильно поругались («чертов китайский партизан»). Конечно, к концу учебного дня они все-таки помирились («он купил мне йогурт»), но это не изменило того факта, что Исин — «молчаливая когда не надо стерва». Под конец разговора Бэкхён ревел во всю трубку о том, как волновался за друга («я так переживал за тебя, Кённи, что чуть не упал в обморок»), и обещал, что непременно надерет ему задницу, если Ким все не расскажет («я перекрашу тебя ночью в роковую блондинку»). В конечном счете трагедия Бэкхёна имела счастливый конец, наполненный шутками про «бестолкового Чанеля, который до сих пор не умеет завязывать шнурки». Кёнсу от души посмеялся, понимая, как же ему повезло с друзьями, и уже готов был сбросить вызов. — И последнее, — голос Бэкхёна вдруг принял серьезные нотки, — Кёнсу… — Да? — Хотя бы напиши Чунмёну смс-ку, ладно? Он сильно переживал за тебя все это время. — Хорошо, обязательно напишу. — Вот и славненько, — вновь игриво проговорил Ву, — до скорого, Кённи, детка. — До скорого. Кёнсу сбросил вызов и озадаченно уставился в потолок. Чунмён. Что ему писать? А что говорить при встрече? Как вообще смотреть альфе в глаза? Безусловно, Кёнсу чувствовал вину и перед родными, и перед друзьями, но вот перед Чунмёном он почему-то ощущал себя виноватым особенно сильно. — Как будто я его предал, — выдохнул омега и взглянул на погасший экран телефона. — Нет, глупости. Я же не изменил ему? Хотя о какой измене может идти речь, когда я даже… — Кёнсу провел пальцем по экрану телефона, разблокировав его. С фотографии на заставке на него смотрела пара улыбающихся кофейных глаз. Кёнсу как-то слегка смущенно улыбнулся и начал писать сообщение. Кому: Прапор♥ От кого: Шкипер Сообщение: Эй, тебя унесло в Китай? (-_-") Кому: Шкипер От кого: Прапор♥ Сообщение: Видеться с родственничками Ханя слегка не входило в мои планыㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋㅋ А вообще, ты забыл, как твой папочка составляет список? ㅋㅋㅋㅋㅋ Кому: Прапор♥ От кого: Шкипер Сообщение: Я передам ему твои пожеланияㅋㅋㅋ Кому: Шкипер От кого: Прапор♥ Сообщение: Эй-эй, Кёнсу! Ты собираешься подставить своего отца? Я не так тебя воспитывал ヽ(ｏ`皿′ｏ)ﾉ Кому: Прапор♥ От кого: Шкипер Сообщение: Хочу медовые хлопья и хоттоки (⌒▽⌒) Кому: Шкипер От кого: Прапор♥ Сообщение: Шантаж — это низко, ты знал? Кому: Прапор♥ От кого: Шкипер Сообщение: А дедушка всегда привозит сладости (`･ω･´) Может, намекнуть папе… Кому: Шкипер От кого: Прапор♥ Сообщение: (-_-") будут тебе хоттоки! Кому: Прапор♥ От кого: Шкипер Сообщение: И коробочка Pepero? ^ㅂ^ Кому: Шкипер От кого: Прапор♥ Сообщение: (-_-") вымогатель Кёнсу победоносно усмехнулся. Кому: Прапор♥ От кого: Шкипер Сообщение: Люблю тебя! Возвращайся скорее ヽ(´▽`)/ Довольный собой Кёнсу гаденько хихикал. Теперь у него будет много вкусняшек. Все-таки есть плюсы в том, что ты омега — парочка миленьких смайликов (ну и угроз), и вот тебе уже нельзя отказать. Однако все веселье сошло на нет, как только Кёнсу вспомнил, что должен был написать Чунмёну, а не дурачиться с Чонином. Тяжело вздохнув, омега собрался с мыслями и начал писать новое сообщение. Кому: Чунмён От кого: Кёнсу-а Сообщение: Дорогой Чунмён! Я хочу извиниться за то, что заставил тебя волноваться. О случившемся расскажу при встрече, хорошо? Папа очень разозлился на меня и посадил под домашний арест, а еще запретил пользоваться телефоном, поэтому я не могу тебе позвонить (ТоT) Пожалуйста, не беспокойся обо мне и вовремя кушай♥ — Ну вот, так-то лучше, — с облегчением выдохнул Кёнсу, отправив сообщение. Он уже хотел возвращать телефон обратно Ханю, но вдруг раздался входящий вызов. Увидев, кто звонил, Кёнсу широко улыбнулся, слегка покраснев. — Алло? — Эй, Шкипер, — послышался недовольный голос Чонина, отчего омега лишь негромко засмеялся, — с каким вкусом Pepero желаете?~~~
Чунмён сидел в своей комнате без света и слушал музыку в наушниках. Тао заглянул к нему, чтобы позвать на ужин, но альфа отказался — аппетита совершенно не было. Все, о чем он мог сейчас думать, — как быть дальше. Он забыл, с какой именно целью приехал в Корею. Чунмён никак не ожидал, что так скоро встретит своего истинного омегу и встретит именно здесь, в Сеуле. Омегу, который столь не вовремя вскружил альфе голову. Однако неожиданный звонок из Китая спустил Чунмёна, как говорится, с небес на землю, заставив вспомнить об истинной причине его приезда. — Алло? — Алло, сынок, привет! Как ты там? — послышался родной, слегка хрипловатый из-за болезни голос. — Привет, папуль, все хорошо. Почему ты звонишь? Что-то случилось? — Чунмён предусмотрительно вышел на балкон в своей комнате, чтобы его никто не услышал. — Ох, Мённи, я не хотел тебя тревожить, но твой дед… — Что он хочет? — довольно резко спросил альфа, из-за чего омега тяжело вздохнул в трубке. — Чтобы ты возвращался обратно. Он думает, что практика — это пустая трата времени и что… — Пап, послушай, скажи ему, что я беспрекословно принял все его условия, поэтому пусть он примет мое и перестанет наконец давить на меня через тебя! — Я понимаю, что ты хочешь провести больше времени со своими… родителями, — Чунмён уловил дрожь в голосе своего папы, — но не забывай о риске быть пойманным. — Дело даже не в этом, — устало выдохнул альфа, глядя на постепенно сгущающиеся над городом сумерки. — А в чем же тогда? Чунмён? — Пап, я… — он потер переносицу, — я встретил омегу. Своего омегу. — Что? — пораженно выдохнули по ту сторону трубки. — Ты не рад? — Мённи, это немного не та ситуация, понимаешь? — Да, понимаю, — Чунмён сжал ладонь в кулак и ударил по подоконнику. — Я очень рад за тебя, но, сынок, ты ведь знаешь, что вы… ну, в общем-то… — Я понял, папа. — Мой мальчик, — по голосу омеги было слышно, что он еле сдерживает слезы, — ты ведь знаешь, что я буду на твоей стороне при любых обстоятельствах, но твои дед и отец не одобрят это. — Просто скажи, что практика еще не окончена, ладно? А с остальным я разберусь сам. — Хорошо. Мённи? — Да? — Я люблю тебя! Очень-очень сильно, сынок! — И я люблю тебя, папочка! — Чунмён улыбнулся, чувствуя, как постепенно закипает от злости. — Спасибо! До скорой встречи. — До скорой встречи, родной! Послышались быстрые короткие гудки, и Чунмён положил телефон на подоконник. Тот загорелся, уведомляя о новом входящем сообщении, но альфа не придал этому значения. Он громко выдохнул, усмехнувшись, и сжал ладони в кулаки. — Я справлюсь, — тихо сказал Чунмён и поежился от прохладного вечернего ветра, — справлюсь…