Подарок

В один из так редко выдававшихся свободных вечеров шеф Имперской службы безопасности Саймон Иллиан, удобно устроившись в глубоком кресле и закрыв глаза, слушал классические барраярские марши. Музыка звучала негромко, но торжественно, напоминая о вчерашнем приеме во дворце по случаю Зимнепраздника. Как всегда, находясь там по долгу службы, он весь вечер любовался Элис, - такой желанной, и такой далекой. Леди Элис Форпатрил… Нежное, влекущее, словно ласковый ручеек, имя. Его мысли снова и снова возвращались к моменту, когда она, оказавшись рядом, тепло улыбнулась в ответ на его официальное приветствие, и в ее глазах засветился веселый огонек, позволив самому бесстрастному в глазах высшего общества наблюдателю на мгновение окунуться в мир ускользающих грёз. Это было восхитительно и приятно,– просто смотреть на нее, украдкой думая о чем-то еще, кроме изматывающей лихорадки служебного долга. Постепенно разливающиеся по комнате музыкальные ритмы все больше поглощали его, проникая в самые отдаленные уголки сознания, отвлекая от окружающей действительности. Он прекрасно знал, что эти мелодии уже многократно записаны у него в мозгу, но каждый раз предпочитал вновь услышать чарующие аккорды, чтобы насладиться чуть ли не единственным доступным и неопасным для его памяти наркотиком, позволяющим хоть на короткое время отключиться от повседневного напряжения. Внезапно, к четкому музыкальному рисунку добавился легкий царапающий звук. Нехотя очнувшись от ласкающей слух мелодии, Иллиан увидел, что Нейсмит, сидя на комм-пульте, тщетно пытается ухватить лежащий на матовой панели диск с его любимыми записями. - Брысь! – негромко прикрикнул капитан. Серый котенок с белой грудкой даже ухом не повел. Хитро поглядывая на человека, он устроился поудобнее и продолжил «изучать» диск более основательно, как бы говоря всем своим независимым видом: «Сейчас я живо расправлюсь с этой штуковиной, и … посмотрим, что будет!» Иллиан, стараясь не делать резких движений, тихо поднялся с кресла и согнал на пол отчаянного бедокура. Этот маленький проказник стал одним из самых эксцентричных подарков Майлза своему начальнику. Озадаченный шеф Имперской СБ поначалу даже не знал, как отнестись к этому живому недоразумению, требующему постоянного внимания. Тем не менее, сам не зная почему, он не отказался от такого хлопотного во всех отношениях дара. Котенку тоже весьма приглянулась тихая квартирка, с хозяином, прощающим любые шалости, и покидать ее по своей воле он явно не собирался. Звереныш был гиперактивен и непредсказуем, как его предыдущий владелец. Уходя на службу, Иллиан неоднократно пытался ограничить шустрому жильцу доступ к стратегически важным местам в своей, по-холостяцки рационально оборудованной квартире. Но возвращаясь домой, он неизменно обнаруживал, что арестант снова умудрился сбежать, и хромая после очередного необъяснимого освобождения, носится по комнатам, наводя ужас на окружающий его порядок, бессовестно оставляя без внимания любые замечания и угрозы в свой адрес. Выключив музыку, Иллиан ласково приманил своего непоседливого подопечного и многообещающе почесал его за ушами. Затем, осторожно ухватив млеющего котенка за загривок, он, строго глядя на притворно затихший живой комочек, с привычным сарказмом принялся сочинять очередное серьезное взыскание, крайне необходимое двум родственным в душе и повадках субъектам, игнорирующим любую субординацию и доставляющих ему, каждый в меру своих возможностей, кучу проблем. Невольно вспомнив о Майлзе, Иллиан задумался. Его мысли с привычной тревогой, надежно спрятанной в глубине тоскующего сердца, при каждой личной встрече с молодым человеком, трансформировались в непреодолимое желание по–отцовски защитить своего самого гениального и не признающего никаких ограничений подчиненного. Думая о сыне великого государственного деятеля, которого он боготворил с молодых лет, Иллиан в который раз поймал себя на мысли, что именно таким ему хотелось бы видеть и своего, не сбывшегося в мечтах, сына. Жизнь невозможно отмотать назад, как запись сохраненного разговора на его чипе, поэтому одиночество с возрастом становится все более тягостным и безысходным, унося в небытие казавшиеся незыблемыми много лет истины… Тем временем, безошибочным животным чутьем поймав подходящий момент, когда капитан отвлекся от мрачных размышлений о будущем, котенок, мастерски изобразив на своей хитрой мордочке смиренный взгляд бездомного сироты, добился таки своего. Иллиан, тихо вздохнув, прижал его к груди и отправился в спальню. Уже ложась в постель, он позволил своему питомцу устроиться рядом с собой, на одеяле, а потом терпеливо наблюдал за тем, как свернувшийся в клубок прыткий непоседа мирно засыпает. Скорее для успокоения совести, а не для того, чтобы окончательно прекратить проделки маленького диверсанта, Иллиан перед сном твердо решил, - завтра же установить голокамеру, чтобы запечатлеть его очередной дерзкий побег во всех подробностях, - это хотя бы на время позволит принять конструктивные меры, дабы облегчить себе жизнь и пусть ненадолго навести в квартире порядок... Окончательно расслабившись рядом с громко мурлыкающим созданием, которому оказалось так мало нужно для абсолютного счастья, и уже находясь на грани перехода в призрачную реальность туманных ночных образов, Иллиан с глубоким удовлетворением почувствовал, как здорово осознавать, что хоть одно живое существо просто ждет каждый день его возвращения домой. Подарок Майлза обрел только ему одному понятный смысл и окончательно наполнил тоскующую душу покоем и легким теплом. В эту ночь его не тревожили тяжелые сны… ...Сладко посапывающий Нейсмит еще не подозревал, что на следующий день шефу Имперской СБ придет в голову гениальная мысль. Его дальнейшая судьба была уже почти решена...