Играя чувствами

      Вечерний Париж оказывается ещё более прекрасен, чем дневной. Как и Нью-Йорк, я люблю гулять здесь вечером, в окружении сумерек и тысячи светящихся огней в окнах домов и на улице.       Марсово поле находится на приличном расстоянии от нашего отеля, поэтому нам с Тобиасом пришлось взять такси. Вечер, пробки, всё как и в Нью-Йорке. Мы выходим за несколько кварталов до нашего места назначения, расплатившись с водителем.       Мы оказываемся на пересечении проспекта Рап и проспекта Бурдонье. Уже отсюда я вижу верхушку Эйфелевой башни. Как и в прошлый раз, когда мы были были здесь, она ещё не светится.       Тобиас ведёт меня за собой по проспекту Жак Рэюф, мы быстро доходим до самого Марсова поля, где я уже вижу Эйфелеву Башню в полный рост. Внезапно Тобиас останавливается и встаёт передо мной. Он сначала смотрит на свои часы на руке, затем переводит взгляд на меня.       Он щёлкает пальцами, и в этот момент включается подсветка Эйфелевой башни. Этот миг заставляет меня ещё больше полюбить Париж. Не отрывая взгляда, я смотрю на переливающиеся огни на башне, это очень завораживает. Fountains of Wayne — Prom Theme       Я беру Тобиаса под руку, и мы подходим всё ближе и ближе к башне. Я оглядываюсь вокруг: приличное количество людей сидят на газоне, кто-то отправляется на смотровые площадки башни. Сначала я тоже тяну туда Тобиаса, но моё внимание затем привлекает музыка и танцующие пары. Первая моя мысль — это какой-то бал, но затем, когда я присматриваюсь к лицам танцующих, я понимаю, что это дети, школьники.       — Это выпускной, — поясняет Тобиас. — Родители этих детей много заплатили, чтобы им устроили выпускной у самой Эйфелевой башни.       — Разве они здесь проводятся? Я помню, мне ещё в школе рассказывали, что Франция отнюдь не славится выпускным вечером.       — Это не просто дети, Трис. Это Первый округ города; это парижский Верхний Ист-Сайд.       Этим детям можно всё, в том числе и провести свой выпускной в самом сердце Парижа. Тобиас хочет сказать ещё что-то, но одна песня сменяется другой, и я слышу знакомые мне мотивы. Я беру его за руку и улыбаюсь ему.       — Ты помнишь эту песню? — тихо спрашиваю я. Тобиас отрицательно качает головой. — Она играла, когда мы были в том клубе в Чикаго. Сразу после того, как нас объявили королём и королевой выпускного бала.       — Кстати, об этом, — говорит Тобиас, и начинает что-то искать в своей сумке и достаёт что-то, завёрнутое в синюю бархатную ткань. Развернув её, он показывает мне потрясающую диадему, украшенную, по крайней мере, сотней фианитов или даже бриллиантов. — Я давно должен был сказать тебе, что я один из Гримальди, — с этими словами он надевает её на мою голову.       — Ты хочешь сказать, что я принцесса? — широко улыбаюсь я. И я правда чувствую себя королевской особой. — Беатрис Гримальди... мне нравится, — произношу я, словно пробуя это сочетание на вкус. — Никогда не могла бы подумать о том, что выйду замуж за короля выпускного бала, — я перехватываю взгляд Тобиаса и тут же исправляюсь, — за принца Монако, прости.       Мы оба заливаемся смехом, и я обнимаю его. Мы танцуем на одном и том же месте. Мне приятно стоять здесь рядом с ним и обнимать его, у самого подножья Эйфелевой башни. Сейчас до меня доходит, что эта диадема — его свадебный подарок, хотя я долгое время думала, что его подарок — это две недели в Париже, которые уже подходят к концу.       — Обними меня, — говорю я. — Обними меня покрепче, я хочу вспомнить наш выпускной, ведь сейчас — это лишь воспоминание. Как и наш медовый месяц, который сам только что стал воспоминанием.       Тобиас берёт меня за подбородок и прислоняется своим лбом к моему. Слушая эту песню, я сама возвращаюсь в тот день, когда танцевала, будучи выпускницей. Я танцевала с тем же человеком, с которым танцую сейчас.       — Давай вспомним, как это было несколько лет тому назад, — Тобиас отходит от меня на пару шагов, и мы становимся друг напротив друга, приготовившись танцевать.       Я прислушиваюсь к песне и вспоминаю тот танец, который мы исполнили под неё несколько лет назад. Мне трудно поверить, что я сама перестала быть школьницей уже давно, а сейчас просто танцую под культовую песню каждого выпускного в Америке, уже не будучи выпускницей. На эти несколько минут я становлюсь той самой школьницей, которая стала королевой своего выпускного.       Тобиас кладёт свою сумку на землю, и кто-то из толпы по-французски говорит, что присмотрит за ней. Рядом я ставлю свою сумку. Свободной рукой я поправляю свою диадему и обнимаю Тобиаса за плечо. Я киваю ему в знак своей готовности, и он становится ведущим в нашем танце.       Я делаю несколько шагов назад и оборот вокруг себя. Тобиас подхватывает меня и наклоняет вниз, затем резко поднимает. Я не успеваю опомниться, и он сразу меняет нас местами, делая ведущей уже меня. В последний раз подобный танец мы исполняли на моём выпускном в университете.       Я не могу с уверенностью сказать, что это точно такой же танец. По движениям он больше похож на тот танец из моего сна перед свадьбой Зика. Я делаю несколько шагов вперёд и делаю несколько оборотов вокруг себя, держась за его руку. Мы чередуемся в нашей роли того, кто ведущий в этом танце. На эти несколько минут я буквально выпадаю из реальности и возвращаюсь в Чикаго, на свой выпускной. Меня абсолютно не волнует то, что эта песня посвящена другим людям, мы просто танцуем для себя.       Мы повторяем одни и те же движения раз за разом, и это приносит колоссальное удовольствие. Совсем скоро Тобиас берёт всю инициативу в свои руки и буквально несёт меня за собой; я еле успеваю за ним передвигать ноги. Хорошо ещё, что я не обула босоножки на каблуке, и сейчас мне танцевать намного легче. Тобиас останавливается. Я убираю левую руку с его плеча и хватаюсь за пальцы правой рукой. Я оборачиваюсь несколько раз вокруг себя. В один момент всё застывает на месте, кроме музыки. Всё происходит будто в замедленном режиме. Я отчётливо вижу свои волосы, развевающиеся на ветру, я вижу улыбку Тобиаса, внимательные взгляды не только окружающих нас людей, но и даже самих героев этого вечера.       К реальности меня возвращает Тобиас, когда кладёт свою руку на мою талию. Он делает несколько шагов вперёд, заставляя меня идти назад, и наклоняет меня вниз. Его губы касаются моих губ. Я чувствую, как по моим волосам скользит диадема; я снимаю её с головы и, держа в руках, обнимаю его и отвечаю на поцелуй.       Придерживая одной рукой меня за голову, Тобиас медленно поднимает меня и опускает руки на талию, своим лбом прикасается к моему. Я отстраняюсь от него, снова надеваю диадему на голову и вновь обнимаю его. Мы медленно покачиваемся в такт песне.       — Слушай, мне надо кое-что сказать тебе.       — Не сейчас, — тихо говорю я и кладу палец на его губы. — Пожалуйста, не порть этот момент, что бы ты там не хотел сказать.       Тобиас кивает и снова целует меня. Мы продолжаем танцевать, покачиваясь на одном месте, как делали это несколько лет назад. Я закрываю глаза и кладу голову на его плечо. Его одеколон перебивает его естественный аромат, и с каждым разом я глубже вдыхаю воздух.       Я снова вспоминаю свой выпускной. То длинное платье цвета слоновой кости, замысловатая причёска с перьями в волосах, рассвет на военном пирсе, последнее свидание в Чикаго. А затем был Нью-Йорк, город моей мечты. А сейчас — Париж, спустя пять лет после того самого свидания в Миллениум-парке.       — Что ты хотел мне сказать? — не выдерживаю я под натиском школьных воспоминаний. — Опять собираешься меня бросить? — нервно смеюсь я. — Что ни выпускной, так нам обязательно надо расстаться.       — Когда мы были в Монте-Карло, мне позвонил шериф и сказал, что сразу же после окончания отпуска меня отправляют в Вашингтон на полтора-два месяца, как не больше.       — Ну, это не сильно отличается от того, что я сказала, — улыбаюсь я. — Конечно, я понимаю, что это твоя работа, это поможет тебе быстрее получить звание сержанта, но... уезжать сразу же после медового месяца?       — Зато потом мне дадут ещё две-три недели отпуска, у нас будет ещё один медовый месяц.       — Но мне-то никто не даст даже одну неделю выходных, — говорю я. — Наш медовый месяц окончен, завтра мы будем уже в Нью-Йорке в окружении наших друзей, всё будет так же, как и прежде, а сюда мы если и попадём ещё раз, то не за новыми впечатлениями, а за тем, чтобы вспомнить, как нам здесь было хорошо за эти две недели.       — У тебя слишком депрессивное настроение, — шепчет Тобиас мне на ухо. — У нас осталась ещё одна ночь, прежде чем мы улетим в Нью-Йорк. Мы можем гулять по городу всю ночь и разговаривать о чём угодно. Я даже не буду настаивать на сексе, — смеётся он, я тоже улыбаюсь.       Песня плавно переходит в другую композицию, и мы останавливаемся. Где-то вдалеке я слышу аплодисменты, но мне кажется, что они звучат для выпускников, а не для нас.       — Vous magnifiquement dansé.¹ — говорит нам женщина из толпы, когда мы забираем наши сумки.       — Merci, — улыбаюсь я. Я беру Тобиаса за руку, и обходными путями мы проходим к самой Эйфелевой башне, чтобы подняться на смотровые площадки.       Мы поднимаемся на третью, самую последнюю площадку башни, находящуюся на высоте двухсот семидесяти шести метров. Перед моими глазами открывается потрясающий вид на ночной Париж. Это всё очень похоже на Нью-Йорк, но здесь не так много небоскрёбов. В основном, здесь видно светящиеся на улице фонари и свет от фар автомобилей.       Я перехожу на другую сторону смотровой площадки, оставляя Тобиаса. Я смотрю в один из биноклей и даже нахожу наш отель. Внезапно рядом с собой я слышу чужой мужской голос.       — Mademoiselle, ici est bien, n'est-ce pas?² — рядом со мной становится симпатичный парень возраста Тобиаса. У него слышится британский акцент, но я не понимаю, почему он говорит на французском.       — Madame, — отвечаю я и показываю ему свою левую руку.       — Трис, — за моей спиной появляется Тобиас. — Не оставляй меня, ладно? Ты же знаешь о том, что я боюсь высоты.       — Четыре? Это реально ты? — по-английски начинает говорить мой собеседник. — Прости, что полез знакомиться к твоей жене.       — Дэн? — удивляется Тобиас ещё больше, чем я. — Мы не виделись больше года, а такое чувство, будто несколько десятков лет, — они обнимаются, и это ставит меня в неловкое положение.       — Тут недалеко есть бар, можем сходить, посидеть... — предлагает Дэн, и я смотрю на Тобиаса.       — Я обещал ей прогулку по городу, — говорит Тобиас, указывая на меня. — Мы завтра уезжаем в Нью-Йорк, и Трис хотела запомнить этот город.       — Всё в порядке, — улыбаюсь я. — Ты можешь пойти с ним в бар и посидеть, я, наверно, за две недели тебе порядком надоела. Я доберусь до отеля и соберу вещи, чтобы завтра было меньше дел.       Втроём мы спускаемся c башни и идём до ближайшей остановки общественного транспорта, где Тобиас ловит мне такси. Он даёт мне денег на дорогу и говорит водителю, куда надо меня отвезти. Он просит меня о том, чтобы я позвонила ему, как доберусь в отель, и вместе со своим знакомым уходит вниз по улице.