Драко Малфой — спаситель магии // Schwer was los

Каминная сеть Бельгии не славилась надежностью, а на поезде от Гамбурга до бельгийской столицы ехать было почти семь часов, да еще с пересадкой в Кёльне, поэтому Драко выкупил все четыре места купе, чтобы провести это время в одиночку и выспаться. Проводник дотошно проверил его билет, помог забросить чемоданы на багажные полки и удалился. Диванчики в купе оказались мягкими, хотя слегка коротковатыми, поэтому ноги пришлось закидывать на стенки. Поезд мягко тронулся, мерно покачиваясь, и ничто вроде бы не препятствовало покою Драко, но сон не шел. Различные воспоминания вставали перед глазами, словно картинки в шаре иллюзий, который он обожал в детстве. Мать Драко мастерски управлялась с этим шаром — у нее даже получалось проецировать картинки наружу, на пол или на стол, где полупрозрачные, но все достаточно заметные герои сражались, путешествовали, влюблялись и погибали. Самой любимой была у Драко сказка о золотых мышатах и маленьком Мальчике — именно с большой буквы, потому что имени у мальчика не было, что позволяло маленькому Драко ассоциировать себя с ним. Он требовал от матери все новых и новых историй, которые она неустанно выдумывала, чтобы порадовать любимого сыночка. Где только мышата и Мальчик не побывали! Они исследовали дальние экзотические страны, спускались на дно океана и поднимались на высокие горы, а везде их ожидали фантастические приключения... — Дзинь! — из пальцев все же задремавшего Драко вывалился флакончик с успокоительным зельем и покатился по полу. Драко подскочил и, еще в плену полусна, растерянно заозирался. Он было принял блеск флакончика на полу за одного из золотых мышат, но вовремя сообразил, что они существовали только в детских историях. Зевнув, Драко осторожно подобрал флакончик, разглядывая его на свет. Мать успела до его отъезда из Готторфа прислать новую порцию столь необходимого ему успокоительного, но в небольшом объеме, и потому с ним следовало обращаться осторожно. Достав складной серебрянный стаканчик — по словам Люциуса Малфоя, обеззараживающее свойство серебра было незаменимым в дальних путешествиях — Драко налил себе лекарства, строго отсчитывая нужное количество капель. По купе распространился пряный запах трав, вперемешку с ароматом сдобы, которую собрала Драко в дорогу тетушка Адель. Опасаясь, что у него начнется мигрень, Драко решил проветрить помещение и открыл окно, впуская свежий ветер, и какое-то время бездумно разглядывал монотонный пейзаж — зеленые поля и деревья, но потом перестук колес опять навел на него сон. На этот раз Драко снова видел себя в Атлантиде, вместе с Серпентиной и еще какой-то незнакомой прекрасной девушкой. «Виперия?» — предположил Драко, в образе мотылька паривший над огромной лилией. Серпентина протянула тонкий изящный палец, и Драко послушно приземлился на него, ощущая под лапками мягкость и упругость нежной кожи. — Вы вели себя не самым достойным образом, господин Малфой, — печально и недовольно упрекнула его Серпентина. Вторая девушка согласно кивнула. Драко-мотылек мог только виновато опустить усики и сложить крылышки. — И я очень надеюсь, что вы все-таки исправите причиненный вами вред, — широко распахнула синие глаза Серпентина. Драко слегка обиделся: она говорила с ним так, словно это он был виноват во всем произошедшем в замке Готторф! А ведь он не обязан был отвечать за всех вокруг, Зигфрид и Мари уже совершеннолетние, да и Оксиген с Кларой наверняка уже закончили Дурмстранг, или что там они посещали. «Если таких странных созданий, как Клара, вообще принимают в школы для магов», — уточнил про себя Драко. — Однако сейчас вы на правильном пути, — сообщила ему Серпентина, слегка коснувшись пальчиком его усика. Драко, ощущавший себя слишком хрупким в теле мотылька, дернулся в сторону, поскользнулся на ее ногте и едва не свалился с пальца. — Главное, не забывайте о том, что вы — маг, и можете идти не только назад и вперед, и не только влево и вправо, — вмешалась вторая девушка. Голосок у нее был не таким высоким и чистым, как у Серпентины, но звучал мягче и волнительнее. Вот только глаза были грустные. — Вы меня слушаете? — склонилась она к нему. Драко пошевелил крылышками в знак согласия, в это время куда более заинтересованный необычным цветом ее глаз: не ярко-синий, как у Серпентины, а темный, глубокий, как морская пучина, как вечность, как... — Господин Малфой! — щелкнула пальцами Серпентина, и Драко чуть не сдуло от движения воздуха. — Господин Малфой, сконцентрируйтесь и запомните мои слова: используйте вовремя то, что у вас есть и идите туда и так, куда и как вы никогда ранее не ходили. Драко возмущенно переступил лапками: опять дурацкие загадки! Почему нельзя сказать все прямо и четко?! — Потому что Атлантида искажает ваше восприятие, — пояснила сестра Серпентины, то ли угадав его мысли, то ли прочитав их. — А теперь... Но что должно было случиться «теперь» Драко так и не узнал, так как громкий стук в дверь купе разбудил его. — Войдите, — на всякий случай он запустил руку в карман с палочкой. Бдительность терять не стоило даже на фоне всех этих происшествий с вольпертингерами, Атлантидами и дементорами. Точнее — особенно на фоне этих происшествий. А ведь где-то по свету бродили еще непойманные Пожиратели Смерти, ненавидевшие Малфоев, которым удалось отделаться не самым тяжелым наказанием. Но вошел всего лишь принесший обед проводник. Хотя аппетита у Драко не было, он здраво рассудил, что в Брюссель надо прибыть подкрепившимся — мало ли что его там могло поджидать! Вяло пытаясь наколоть на вилку уворачивающуюся и конвульсивно дергающуюся сосиску, разбрасывающую повсюду брызги масла и кусочки капусты, Драко хмуро размышлял о том, почему в магическом мире так любят «живую» еду, то есть такую, которая могла бы при случае даже дать отпор — как вот эта сосиска, довольно сильно ударившая его по подбородку, когда он поднес ее ко рту. «Ну да, считается, что, чем еда живее, тем она полезнее, стоит только сравнить приятное шевеление шоколадной лягушки на языке и тоскливое безволие обычных шоколадных батончиков — сразу же становится понятно, почему лягушка лучше. Но вот такая непокорная сосиска — это уже перебор! Я весь в масле. Придется использовать «Эванеско», а оно плохо влияет на качество одежды... И купе — очистит ли его проводник или мне самому придется исполнять роль домового эльфа? Ведь ехать дальше в такой грязи будет невозможно». Впрочем, все его переживания оказались напрасны: как только он покончил с сосиской и капустой, как снова возник проводник, который и привел в порядок и диванчики купе, и даже самого Драко, прежде чем тот успел возразить или хотя бы осведомиться, используется ли щадящее «Эванеско», чтобы не повредить ткань рубашки. Десерт вел себя поспокойнее — марципановое пирожное мирно подрагивало и извивалось, а желейных мишек Харибо (*1) Драко благоразумно вылавливал из пакетика по одному, не вытряхивая из пакетика всех сразу, чтобы они не распрыгались кто куда. Допивая чай, Драко раздумывал над словами Серпентины: «Идите туда и так, куда и как вы никогда ранее не ходили», но смысл этого пожелания ускользал от него. К тому же, все это могло быть — и, скорее всего, было — простым сном. «Но и совсем уж пренебрегать данным советом не стоит, — благоразумно решил Драко. — А то я уже напренебрегался тем, который был «подумай дважды»... Да и Эрхарду Петермэннхен неспроста говорил «не спешить». И если даже эти слова Серпентины — плод моего воображения, то разве же мое воображение не заслуживает внимания? Да одно мое подсознание куда умнее пяти Серпентин и ста пяти Поттеров — не к ночи он будь помянут», — Драко невольно покосился в окно, за которым, к счастью, было светло. Времени до Кёльна было много, а делать — нечего. Привезенные из дома романтические книги Джона Грина Драко дочитал еще в Готторфе и оставил там же, газеты в Гамбурге не удосужился купить — да и были они на немецком, а этот язык успел ему порядком поднадоесть. Можно было, конечно, достать так и не распакованные за все пребывание в Германии учебники, но настроения приступить к учебе сейчас не было. Так что Драко и сам не заметил, как от скуки потянулся за очками Коппелиуса. Сначала он представил себе отца и моментально увидел перед собой чье-то круглое лицо, азартно что-то высказывавшее, стучавшее кулаком по столу и требовательно повторявшее слово «Когда?» — как разобрал Драко из движений губ. Судя по всему, они с отцом находились в каком-то служебном помещений Министерства Магии — по крайней мере, по стенам были развешаны подписанные портеты государственных деятелей, на письменном столе круглолицего высились стопки подшитых бумаг и папок, а совы то и дело сбрасывали ему какие-то запечатанные министерскими печатями документы. Круглолицый продолжал говорить, брызжа слюной и тыкая в сторону Люциуса Малфоя пальцем, и Драко рассердился: «Когда? А когда они уже оставят отца в покое?! Что им теперь-то от него надо? Сначала требуют, чтобы он оставил все политические дела и уединился в поместье, а теперь, держу пари, сами же позвали его обратно. Да еще и ведет себя этот мордастый так бесцеремонно — а отцу вредно волноваться, у него больное сердце!» — от злости Драко сорвал с себя очки и пару минут просидел закрыв глаза и ритмично дыша, как его учила в детстве мать. Это помогло, но наблюдать дальше за отцом желания не было, поэтому Драко подумал о матери и тут же ее глазами увидел себя в художественной лавке, о чем-то спорящим или торгующимся с продавцом. Драко не мог не залюбоваться расставленными вокруг картинами пейзажами и портретами. Но вскоре его кольнуло раздражение: финансовое положение в семье было не из лучших, разве стоило сейчас тратить деньги на живопись? «Уж лучше бы она что-то полезное приобретала», — фыркнул Драко, снова снимая очки и задумчиво покручивая их в пальцах за дужку. Ему и хотелось подглядеть и за Мари Хексеншосс, или хотя бы за кем-то другим из замка Готторфа, и одновременно не хотелось этого делать. «Ну а что я там нового увижу? Только расстроюсь...» — вздохнул он, пряча очки в футляр. Драко еще немного подремал, на этот раз — без сновидений, а потом прошедшийся по вагону проводник через рупор громко объявил, что они подъезжают к Кёльну. К сложалению, поезд на Брюссель отходил через несколько минут, и потому Драко удалось поглазеть на высоченный кафедральный собор Кёльна лишь из окон вокзала — благо, собор располагался совсем рядом. Но с такого расстояния было не разглядеть знаменитые непотребные скульптурки, украшавшие стены собора и, по слухам, сотворенные недовольными оплатой мастеровыми (*2). Да и в магазин оригинальной кёльнской воды, одеколона, заглянуть не светило. Но делать было нечего. Пообещав себе, что как-нибудь еще выберется в Кёльн, Драко забрался в вагон первого класса, где был тут же остановлен какой-то чернокожей габаритной волшебницей, безуспешно пытавшейся пропихнуть в проход между вагонами коляску с ребенком. Выглядела она живописно: на крупную голову был накручен разноцветный тюрбан, на шее болтался длинный шарф, расписанное цветами платье слепило глаза нашитыми на него блестками, а пальцы ног веером торчали из давно не модных, как тут же отметил Драко, босоножек. Коляска тоже была яркая, с безвкусно намалеванными на ней звериными мордочками. Драко со своими чемоданами еще сильнее загромоздил тамбур, и волшебница на французском обрушилась на него с требованиями «немежленно выйти и зайти через другую дверь». — Quoi?! (*3) — не слишком-то вежливо отозвался на это Драко, но, во-первых, он еще мысленно не отошел от немецкого, и французские слова ускользали от него не хуже давешней сосиски с капустой, а во-вторых, апломб некрасиво одетой женщины с коляской ему совершенно не понравился. На ее повторившиеся настойчивые требования и сердитые сверкания темных глаз Драко только покачал головой: стоянка поезда вот-вот заканчивалась, и никуда выходить он не собирался. — Ba sort, quoi! Tu vois pas, qu’y’a plus de place ici? (*4) — взвизгнула мадам, пытаясь словно бы ненароком вытолкнуть Драко. — Попрошу отодвинуться от меня, — хватаясь за палочку, холодно произнес он по-английски, но глупая женщина явно ничего не поняла и, кажется, тоже попыталась достать палочку, роясь в складках одежды. Драко принял боевую стойку — насколько позволяло ему свободное пространство, мысленно прикидывая, какой заклинание произнести первым. Но драться ему, к счастью, не пришлось, так как вмешалась вскочившая на подножку проводница — на этот раз, в противоположность немецким и английским гномам, человеческого роду и довольно привлекательная на вид. Ситуация мгновенно разрешилась — темнокожую мадам заставили вынуть ребенка из коляски, которую тут же уменьшили и протолкнули дальше по проходу. Затем скандалистку сплавили в вагон второго класса, а Драко с почестями проводили в первый. «Что-то проводница слишком ласково мне улыбается... Наверняка на меня запала», — сообразил он, незаметно поправил волосы и стряхнул пылинки с мантии. — Vraiment desolee pour cette situation desagreable. Ca va aller, comme ca? (*5) — хлопотала проводница, усаживая Драко, и он приветливо улыбнулся ей, раздумывая, стоит ли узнать, что она делает сегодня вечером. — Хотите чаю? — справилась она, и Драко согласился, про себя решив, что заводить романов с проводницами все же не стоит: «Я Малфой, а это кое-к-чему обязывает», — хотя на этот раз привычная мысль не принесла успокоения или удовлетворения. «Возможно, дело того стоило... — запоздало подумал Драко, глядя вслед миленькой проводнице, но тут же повеселел: — Да что это я, в самом деле? Наверняка в Брюсселе будет полно прелестных девиц... Но стоп! Я ведь люблю Мари», — строго напомнил себе он, слегка смущенный собственной ветренностью. Запретив себе думать о ко бы то ни было другом, Драко решительно закрыл глаза и представил себе образ Мари. Однако, как ни хороша была фрау Хексеншосс, и как ни занимали мысли Драко планы по ее спасению от печальной участи остаться на всю жизнь сквибом, но к концу поездки он уже весь извелся от безделья, и невероятно обрадовался, когда потянулись пригороды Брюсселя. «Gare du Midi, Полуденный Вокзал», — прочел он мелькнувшую за окном надпись, пробираясь к выходу между зашевелившимися пассажирами. Перрон оказался забит пассажирами. Давешнюю темнокожую ведьму с коляской окружили такие же темнокожие и ярко одетые знакомые или родственники, но и без их гвалта вокруг было шумно и суетно. Драко пробирался сквозь толпу, левитируя чемодан и высматривая носильщика. — Monsieur, — жалобно и натужно взвыл кто-то у его локтя, — s’il vous plait, aidez moi! Je suis de Roumanie, mes dragons ont rien a manger... «Месье, пожалуйста, помогите мне! Я из Румынии, моим драконам нечего есть» (*6), — перевел про себя Драко. Но, прежде чем он успел предложить попрошайке попробовать себя в качестве корма для драконов, тот, видимо по брезгливой гримасе Драко, уже сообразил, что здесь ловить нечего, и бросился за другим хорошо одетым новоприбывшим магом. Проверив, на месте ли удерживающие кошелек чары, Драко решительно двинулся дальше. Разноцветная и многоязычная толпа гудела и бурлила, иногда людской поток застопаривался, но потом неизменно двигался дальше. Над головами парили чьи-то тяжелые сумки, задевая головы, вскрикивали птицы и животные в клетках, порой шли в ход палочки раздраженных магов и полыхали силой заклятия. «A la garre, comme a la garre»(*7), — переиначил известный афоризм Драко, наконец добравшись до левитируемых наверх ковров. Истершаяся ткань не показалась ему крепкой, да и отвечающий за левитацию маг выглядел усталым, но до лестниц было слишком далеко, а снова окунаться в толкучку у Драко не было никакого желания. Он встал на самый центр, с сомнением косясь на тяжелый багаж других пассажиров. Однако ковер поднатужился и оторвался от пола. Вопреки опасениям Драко, поднимался он плавно и быстро, так что через полминуты пассажиры уже были на верхем этаже, в холле вокзала. — Малфой! — чуть было не сбил Драко с ног вихрь объятий, белокурых локонов и кружевов. — Откуда ты здесь? Вот так встреча! А я смотрю — ты или не ты? Но угадала правильно! — рассмеялась Дафна Гринграсс, непонятно как очутившаяся на Полуденном Вокзале Брюсселя. — Даф? — изумленно разглядывал ее Драко, борясь с искушением пощупать, чтобы убедиться, что это не качественно наведенная иллюзия. Объятья Дафны, конечно, были вполне ощутимы, но подушечками пальцев сенсорные иллюзии распознавались куда лучше, чем другими частями тела. — Она самая, — выпятила губки бантиком Дафна и клюнула ими Драко в щеку. «Вроде не иллюзия», — решил Драко. — И откуда ты тут взялась? — Приехала на «Маджи Талис» (*8), — ослепительно улыбнулась она, и Драко невольно огляделся по сторонам в поисках зеркала, чтобы сравнить белизну ее зубов со своими. — Знаешь, говорят, скоро этим скорым поездом совсем заменят каминную связь между Лондоном и Брюсселем — он куда безопаснее, — сообщила Дафна. Драко недоверчиво поднял бровь: — Чепуха. Каминная связь функционирует сотни лет, а скорые поезда только-только вошли в моду. Какой дурак полностью променяет проверенное временем транспортное средство на почти неопробованную новинку? Дафна повела круглым плечиком под светло-серой тканью мантии — всего на тон светлее, чем мантия Драко. — Ты зануда, Малфой. Консервативный зануда, как многие из чистокровных. Новое не всегда хуже старого. — Не всегда, но очень часто, — упрямо возразил Драко, несколько задетый тем, что его назвали занудой. — Сначала новое надо проверить временем, а потом уже выносить вердикт... Позабыв о том, что они находятся на вокзале посреди толпы, он уже вознамерился прочесть Дафне нравоучительную лекцию о новомодных транспортных средствах и слишком экспериментирующих с новинками волшебниках, как очередная волна воспоминаний нахлынула на его: обрывки школьных событий, куски происходящего в Малфой-мэноре, когда там поселился Темный Лорд, разговор о чем-то с профессором Снейпом, застенчиво улыбающаяся плакса Миртл... Драко зажмурился и остановился. — А вот и Тео! Милый, а мы уж думали, что не найдем тебя в этой сутолоке! — неестественно высоким и сладеньким голоском воскликнула Дафна. — Малфой? — одновременно услыхал Драко удивленного и не особо обрадованного Теодора Нотта. Надо было открывать глаза, но поток воспоминаний все не стихал. — С тобой все в порядке? — встревожилась Дафна, приобнимая Драко, и от ее прикосновений ему стало легче, в голове прояснилось. — Да... — подчиняясь давным-давно вбитым в подсознание правилам поведения, он шагнул вперед и с улыбкой пожал руку Теодору, мысленно вопрошая: «А этот-то откуда здесь взялся?!». Нотт натужно улыбнулся, вяло отвечая на рукопожатие. — Мы с Драко решили навестить тебя, дорогой, а то ты совсем зачах здесь со своей наукой, — прощебетала Дафна, подхватывая Теодора под руку. — Ты видишь, мы даже проделали ради тебя весь путь из Лондона до Брюсселя. А ты, такая бука, не отвечаешь на мои письма. Я уж было подумала, что ты нас не встретишь. Драко одарил ее изумленным взглядом. Но так как он толком не понял, что за игру она вела, то решил пока не мешать и послушать дальше. — Ты не писала, что Малфой тоже приедет, — совершенно нелюбезно по отношению к Драко заявил Нотт. Драко резко вскинул голову. Раньше Нотт никогда не позволял себе отзываться о нем в таком тоне. — Это было спонтанное решение, — легкомысленно отмахнулась Дафна. — Мне подумалось, что присутствие друга развеселит тебя и заставит отвлечься от пыльных книг. — Друга? — иронично переспросил Нотт, и Драко едва не вспылил. — Ну да, разве он тебе не друг? — наивно округлила глаза Дафна, поглаживая Теодора по предплечью. — Я думала... — Ладно, — Нотт так быстро выхватил палочку, что Драко рефлекторно тоже вцепился в свою. Однако Теодор не собирался нападать: — Давайте выбираться из этой толчеи, — он хорошо отработанным заклинанием заставил чемодан Дафны взлететь, и потянул саму Дафну вперед: — Пошли к карусели. — Куда? — Драко едва поспевал за ними. — К карусели, — раздраженно, не оборачиваясь, повторил Нотт, словно бы не знать о какой-то там карусели было настоящим невежеством. Драко вконец разозлился: — Да что еще за карусель?! Почему ты не можешь нормально сказать, куда мы тащимся? В конце концов, он приехал в Брюссель не затем, чтобы слушать колкости от Теодора Нотта или любоваться белыми зубками Дафны Гринграсс, и вовсе не нуждался в их компании. Когда он был уже готов направиться в противоположную приятелям сторону, Дафна выпустила руку Нотта и остановилась: — Карусель — это выход. Чтобы выйти из вокзала и попасть в нужную часть города, надо пройти через карусель, — она уцепилась теперь за локоть Драко. — Идем, я покажу. Под отчетливый скрежет зубов Нотта, Драко задумался: «Дафна специально заставляет его ревновать ко мне... Ну, такие фокусы нам знакомы. Но что мне-то делать в данной ситуации? Что выгодно лично мне?». Подыгрывать Дафне Драко все же не стал, но и разоблачать не спешил. Тем более, что тут они подошли к той самой карусели, и все остальное совершенно перестало его занимать. В Брюсселе он бывал давно, еще с родителями, тогда они аппарировали через каминную сеть прямо в гостиницу, и потому вокзальную карусель Драко видел впервые. Это была самая настоящая карусель, но такая огромная, что в глазах рябило от мельканья белых, нарядный лошадок, карет, осликов, разукрашенных золотом лебедей и орлов, слонов и верблюдов. Высокие витые поддерживающие столбика обвивали ленты и цветы, шатер карусели был из белой блестящей ткани, а на самой верхушке красовался большой желтый ирис — символ Брюсселя. Развеселая песенка раздавалась из огромных воронок громкоговорителей: «C'etait au temps ou Bruxelles chantait C'etait au temps du cinema muet C'etait au temps ou Bruxelles revait C'etait au temps ou Bruxelles bruxellait... » (*9) В воздухе носился сладкий аромат бельгийских вафель, которые продавались с ярких лотков с надписью «gauffres», что и означало по-французски «вафли». Людской поток, достигнув карусели, дробился на маленькие группки и разбивался на ручейки на ее платформе. Нотт ловко заскочил на крутящийся диск карусели, и Дафна тоже готовилась туда шагнуть, но Драко так и стоял, пораженно разглядывая красочное великолепие. — Малфой! — окликнула его Дафна, и Драко, очнувшись, ступил на деревянный помост. На карусели оказалось неожиданно просторно. Нотт уверенно повернул налево, и Дафна с Драко последовали за ним, обогнув черного деревянного жеребца, в такт музыке перебиравшего ногами. Прямо впереди растянулся транспарант: «Bienvenue a BruXXL» (*10). Чуть ниже значилось: «Sortie Mammouths», и на английском: «Выход Мамонты». — Какие еще мамонты? — удивился Драко. — Понятия не имею, — засмеялась Дафна и соскочила с платформы. Но загадка с мамонтами разрешилась очень быстро: сойдя с карусели, они очутились в скверике перед собором Святых Михаила и Гудулы, где, помимо скамеек необычной формы, возвышались две деревянные плоские фигуры мамонтов. Теодор Нотт постучал по одной из них, той, что поменьше, и она со скрипом повернулась вокруг своей оси. Драко ощутил легкое головокружение, очертания собора и невысоких деревцев вокруг расплылись в нечеткие пятна, и воссоздались уже неширокой улочкой с красивыми домами. Видневшаяся невдалеке скульптура существа на велосипеде, с кошачьей головой, но человеческим телом, показалась Драко знакомой. «Кажется, я уже тут когда-то был, — огляделся он. — Это все еще центр». — Давай руку, аппарируем, — коротко приказал Нотт и почти сразу же взмахнул палочкой. Драко едва успел уцепиться за него и прихватить с собой багаж. Жилье Нотта располагалось на площади Святой Катрин, судя по виду из окон. Пока они поднимались на скрипящем лифте, Дафна успела тихо шепнуть Драко: «Всего неделю, пожалуйста». Он понял эти слова как предложение помучить Теодора ревностью еще целых семь дней, и задумался: играть навязанную ему роль уже расхотелось. Поэтому он промолчал, хотя Дафна и бросала на него встревоженные взгляды и долго медлила идти в душ, видимо, опасаясь оставлять Драко и Теодора наедине. И ее опасения были не напрасны — не успела она все-таки скрыться за дверью ванны, как Нотт почти сразу же спросил, буравя Драко неприязненным взглядом: — Что у вас с ней? Драко скривил губы в усмешке.: — Ничего, — он все еще не решил, стоит ли рассказать Нотту правду. — Ты с ней встречаешься? — не отступал Теодор. Можно было бы потянуть еще с ответом или вовсе не отвечать, но вид у Нотта стал совсем уж злобным, и Драко признался: — Нет. Между нами нет ничего такого. — Тогда почему вы приехали сюда вместе? — по Нотту было понятно, что он вот-вот сорвется. Драко сжалился над ним: — Мы не приезжали вместе. Я гостил в Германии у родственников, а потом появились кое-какие дела в Брюсселе. На перроне встретил Дафну, которая решила устроить этот спектакль, чтобы заставить тебя ревновать. Нотт несколько секунд молчал, переваривая услышанное, потом его лицо чуть посветлело, хотя он все еще смотрел на Драко с недоверием: — И что тебя привело в Брюссель? — А вот это уже не твое дело, — резко отозвался Драко. Наглость Нотта раздражала его все больше. — Могу только сказать, что я понятия не имел о твоем местонахождении, и меньше всего ожидал натолкнуться на вас с Дафной в Бельгии. Почему ты вообще тут? Теодор помолчал, исподлобья рассматривая Драко. Потом соизволил объяснить: — Занимаюсь научными изысканиями в УМБ. — «УМБ»? — переспросил Драко, не поняв аббревиатуры. — Universite Magique de Bruxelles (*11), — пояснил Нотт. — Магический Университет Брюсселя. Драко удивился: — Никогда о таком не слышал. Теодор с ноткой превосходства пояснил: — Недавно открылся. Мир не стоит на месте, все время появляется нечто новенькое. В академическом музее УМБ собрана неплохая коллекция фламандских артефактов, а я в последнее время занимаюсь волшебными вещицами. — Правда? — Драко соображал, может ли Нотт в таком случае быть ему полезен, но решил пока не торопить события. — Как интересно... — Конечно, интересно, — безаппеляционно отозвался Нотт. — Ты даже не представляешь себе, насколько... — О чем болтаете? — вышедшая из душа Дафна в тонком халатике, с мокрыми, вьющимися волосами выглядела весьма соблазнительно. Нотт вылупился на нее и Драко ехидно ухмыльнулся, пока не поймал себя на том, что тоже смотрит на Дафну приоткрыв рот. Она довольно улыбнулась и произнесла высушивающее заклинание. — Оно вредит волосам, — не удержался от замечания Драко. — Кончики секутся. — Ну, с одного раза ничего не будет, — захлопала ресницами Дафна. Нотт поморщился и неожиданно объявил: — А мы тут решили с Драко сходить в один ресторанчик, отметить встречу. Ты с нами, Даф? — В ресторанчик? — Дафна нахмурилась: — Не самая удачная мысль. Драко наверняка устал с дороги. — Нет, ни капли. Я чувствую себя свежим и полным сил, —он готов был отправиться куда угодно, лишь бы не проводить вечер наедине с приятелями. Уж слишком явно они пытались превратить его в пешку и использовать для собственной выгоды в своем глупом любовном сценарии. — А вот я устала, — капризно протянула Дафна. Нотт равнодушно пожал плечами: — Ладно, тогда отдыхай, а мы с Драко сходим проветримся. Дафна задохнулась негодованием и накинулась на него с упреками: — То есть, ты меня бросаешь?! Это не очень-то мило с твоей стороны. Сначала ты не отвечаешь на мои письма, потом ты меня бросаешь... — Постой, я не ответил всего на два письма — но я же объяснил тебе, что был очень занят! — возразил Нотт. Драко понимающе прищурился: «Ах вот оно что! Дафна мстит за пренебрежение». Присутствовать на намечающемся скандале ему не хотелось. — Я могу где-то переодеться? — обратился он к Нотту. Тот, не прекращая перепалку с Дафной, указал куда-то в глубь квартиры, где виднелась дверь. Драко подхватил свой чемодан и поспешил оказаться подальше от ссорящихся влюбленных. Примечания: 1. Желейные мишки «Харибо» — марка известных немецких желейных конфет. Часто делаются в форме мишек. 2. Кёльнский собор, высотой 157 метров, представляет собой очень красиво готическое здание, которое начали строить в 1248-м году. На самом деле, непотребные фигурки на стенах собора представляют собой скульптуры известных граждан города, попирающих людские пороки: http://www.pichome.ru/image/OEv http://www.pichome.ru/image/Ooh 3. Quoi?! (фр., «Куа?!») — Чего?! 4. Ba sort, quoi! Tu vois pas, qu’y’a plus de place ici? (фр. разговорный, «Ба сор, куа! Тю вуа па, кья плю дё плас иси?») — Да выходи, ну! Ты не видишь, тут больше нет места? 5. Vraiment desolee pour cette situation desagreable. Ca va aller, comme ca? (фр. разг., «Времан дезоле пур сет ситюасьон дезагреаблё. Са ва алле, ком са? ») — Я действительно сожалею из-за этой неприятной ситуации. Так хорошо? (Так сойдет?) В бельгийском французском повсевместно используется вариант формирования будущего времени с глаголом «aller» (например, on va aller, on va voir, on va faire вместо on ira, on verra, on fera, и т.д.). 6. Monsieur, s’il vous plait, aidez moi! Je suis de Roumanie, mes dragons ont rien a manger... (фр. разг., „Месье, силь ву пле, эде муа! Жё сюи дё Румани, ме драгон он рьен а манже...) — месье, пожалуйста, помогите мне! Я из Румынии, мои драконам нечего есть... На самом деле это не очень этичный с моей стороны стёб над румынскими попрошайками, коих имеется множество на Полуденном Вокзале в Брюсселе. 7. A la garre, comme a la garre (фр, «А ла гар, ком а ла гар») — На вокзале, как на вокзале. Парафразирование созвучного крылатого выражения «a la guerre, comme a la guerre» (А ла гер, ком а ла гер) — на войне, как на войне. 8. Маджи Талис ( фр., Magie Thalys) — образовано от «Талис» — название фирмы высокоскоростных поездов, курсирующих между Бельгией и соседними странами, и неправильно произнесенного Дафной французского слова «мажи» (magie) — магия. 9. «C'etait au temps ou Bruxelles chantait C'etait au temps du cinema muet C'etait au temps ou Bruxelles revait C'etait au temps ou Bruxelles bruxellait... » — слова из песни «Брюссель» известного бельгийского певца Жака Бреля (Jacques Brel): «Это было время когда Брюссель мечтал Это было время немого кино Это было время когда Брюссель пел Это было время когда Брюссель брюсселировал». («брюсселировал» — придуманное слово, означающее «вел себя по-брюссельски») https://www.youtube.com/watch?v=SX-8jLFvHCI 10. Bienvenue a BruXXL (фр., «Бьенвеню а Брюксель») — Добро пожаловать в Брюссель. «BruXXL», зачастую используемое в рекламе и искусстве, основано на схожем написании созвучного «Bruxelles» (Брюссель по-французски). Намекает на величие Брюсселя (XXL — большой размер). 11. Universite Magique de Bruxelles (фр., Юниверсите Мажик дё Брюксель), UMB — Магический Университет Брюсселя. По ассоциации с реально существующим Свободным Университетом Брюсселя (Universite Libre de Bruxelles, ULB).