We never Be the same

      Мир только что был уничтожен, а люди по-прежн      ему ни о чём не догадываются.       Вроде бы обычный весенний день, всё куда-то спешат по своим делам или сидят дома. И никто не знает о существовании сына Сатаны, никого не будут волновать эти разговоры о Боге, о жизни и смерти, о прочих планах… Но, может быть, не только Бог и Сатана существуют на земле? Может, есть то, о чем они сами и не догадываются?       МакГаффину нужно сходить в магазин. Сходить в магазин, чтобы купить для Люциуса новые карандаши и альбом, а так же продукты.       Люциус ничего не делает, кроме как рисует. Даже если бы сам детектив наблюдал за ним, то никогда бы не догадался – старается ли мальчик? Рисунки, вроде бы, детские, невинные, что не скажешь об их авторе… Или, может, Люциус на самом деле – невинный, и не подозревает о том, что убивать – плохо?       А знает ли он вообще, что это такое – смерть?       Джонатан одевает куртку и зовёт Люциуса. Тишина. Ну, конечно, сын Сатаны никогда не отрывается от своих дел. Джонатан заворачивает за угол, идет по коридору и заходит в комнату без стука, так как дверь всё равно была приоткрыта. Он бросает взгляд в окно и уже отсюда видит, как серое небо сгущается над городом. Снова дождь. А Люциус сидит за столом и рисует, даже не смотрит на детектива.       – Люциус, могу ли я спросить?..       МакГаффин садится напротив мальчика, боясь спугнуть. Хоть тот и кивает, Джонатан помнит, как он вчера сбежал, произнеся лишь одно короткое слово. Интересно, почему он не говорит? Наверное, даже Вагнер младший не задумывался об этом. Но сейчас это не важно.       – Люциус, я… хотел узнать, что с тобой происходит, – начал детектив, положив руки на колени. – Ты говорил, что ты одинок. Точнее, я спросил, а ты ответил, но… Знаешь ли ты, что такое смерть? Тебе было всего шесть, когда ты узнал об этом. Ты ведь был просто ребенком…       Ты думаешь, что я наивный?       – ...И я хочу сказать, что, может быть ты... не думал о том, что смерть – плохо?       МакГаффин старается быть мягче с ним, но не потому, что боится, а старается вызвать то самое чувство. Чувство одиночества... МакГаффину кажется, что они с Люциусом чем-то схожи.       А мальчик вдруг замирает, перестав водить красным карандашом по рисунку. Он закончил. И этот рисунок не такой, как другие. Он мрачен, так как там есть черный человечек. И кровь. Люциус встает со стула и направляется к окну.       – Вы не правы, детектив, – тихо, но спокойно произносит он, остановившись. Но Люциус не смотрит на него. – Я никогда не был маленьким и невинным мальчиком. С самого рождения я – зло само в себе. И я не сын Сатаны, я... нечто другое.       Джонатан замирает от неожиданности, но не боится. Он чувствует лишь тревогу, которая будто сжирает изнутри. Но это не страх, нет.       – ...И я уверен, что вас так же мучают вопросы, что со мной не так. К вашему сожалению – я знаю, что такое смерть, но мной движет не только мой Господин. – Люциус наконец смотрит на него, а глаза горят красными огоньками. — Это любовь, мой дорогой детектив.       МакГаффин вскакивает, но не подходит к нему. Он не понимает... Нет.       Они на самом деле похожи. Оба одинокие, оба никому ненужные... Вот только есть один важный парадокс – Люциус демон, а МакГаффин всего-лишь человек.       – Ты хочешь сказать, что... – Джонатан сглатывает, – Ты убьёшь кого-то потому, что... любишь?       – Не всегда, – снова не согласен с ним мальчик, – Иногда я убиваю их потому, что они узнают слишком много обо мне. Хотя бы то, что я умею говорить и способен на чувства... Вы понимаете, о чем я?       Мужчина мог бы попятится, но он слишком заинтригован этим мальчиком. А тот в свою очередь приподнимает руку в его направлении и она будто бы расцветает желтым цветом. Нет сомнений – это огонь, и через пару минут маленький демон уже будет учить заклинание воскрешения, ведь Люциферу не нравится, когда убивают тех пешек, которые играют свою немаловажную роль.       А за окном голуби, спасаясь от дождя, улетят под крыши.