Король и девочка. Берег.

— Люди всегда хотят того, что им совершенно не нужно и проходят мимо по-настоящему важного. — А что хотят эти двое? — Попробуй узнать сама. Шерри хитро взглянула на него снизу вверх. Кроули понял, что вызов принят и приглашающее кивнул в сторону причала. Шерри сунула ему в руки ведёрко с лопаткой и помчалась к катерам. Кроули усмехнулся и поковылял следом. Неуклюжий толстячок в дурацких разноцветных шортах и рубашке с попугаями, простофиля-курортник, которому мешает ходить глубокий песок. Когда он доплелся, Шерри уже болтала на причале с двумя парнями, работавшими на прокате катеров и аквалангов. — Папа! — заныла она противным голоском. — Хочу покататься на катере. Хочу-хочу-хочу-хочу! — Конечно, деточка, — таким же противным голосом отвечал Кроули. — Сейчас поедем кататься, моя конфетка. Давайте нам, парни, посудину да поживее. — Папа, они сказали, тут водятся ракушки с жемчугом! Хочу ракушку с жемчугом! Поймай мне ракушку с жемчугом. А то я маме всё расскажу, что ты к той рыжей шлюхе в бунгало ходил. Ты думал, я сплю, а я всё видела! Видела-видела-видела! И расскажу, что ты выпивку покупал тому лысому чуваку в баре! — Поймаем тебе ракушку, деточка, — пыхтел покрасневший папаша и делал страшные гримасы парням, чтобы побыстрее показали катер. — Самую красивую поймаем, вот увидишь!       Девчонку посадили в катер, папаша бросил прокатчикам смятый комок денег, торопливо забрался сам, завёл мотор, и, едва не вывалившись за борт, когда катер тронулся с места, погнал посудину прочь от причала. Девчонка продолжала что-то визгливо требовать. — Шерри, ну ты даёшь! Ты где так шантажировать научилась? Телевизор смотришь? — Ага. Ты тоже молодец, ничего не напортил. Смешной папка получился. — Я старался. И что узнала? — Один хороший, Олбин. Тот, что худее. Добрый. А рыжий кабан — дурак. Когда Олбин сказал, что тут очень красивое дно, рыжий фыркнул в сторону. А когда Олбин сказал про жемчуг, у рыжего аж зубы заскрипели и взгляд был, будто весь этот жемчуг у него кто-то украл. Точно как у тёти Лиззи, когда соседи покупают себе что-то новенькое. — Значит рыжий хочет разбогатеть. Ладно, полдела сделано. Умничка, смотришь внимательно. Давай покатаемся, а потом я тебе что-то подарю, не зря же мы сюда пришли.       Покатались с ветерком. Поехали туда, где океанский прибой поднимался крутыми волнами. Кроули заставил катер прыгать с гребня на гребень, скользить по волнам, как по горкам, нырять и взлетать над водой, как ракета. Демон бил хвостом и требовал скорости. Кроули ждал, что посудина развалится на лету, но ничего, обошлось. Зато ребёнок остался доволен. Она ничего не боялась, абсолютно ничего. Может, потому, что рядом был всемогущий папочка, но ведь это не сильно меняет дело, когда человеку семь лет от роду, правда?  — А что ты собрался подарить? — спросила Шерри, когда катер успокоился, спрятался в уютной бухте и мирно закачался на невысокой волне метрах в двухстах от берега. — Жемчужину, конечно, — усмехнулся Кроули. — Ты ведь обещала сдать меня с потрохами, если я её не достану. Я пойду, поищу, а ты следи за мобилой. Если позвонят «Лось» или «Не лось», ответь, пожалуйста, и скажи, что мы заняты. Пусть катятся куда подальше, я просил их не лезть ко мне в выходные дни. Остальных просто игнорируй. Всех. Хорошо? Шерри кивнула, лукаво улыбаясь. — Хочешь бусы? Шерри снова кивнула. — Ну, тогда я пошел. Кроули подмигнул ей и нырнул.       Он мог бы добыть чёртов жемчуг, не тратя лишнего времени. Но чувствовал, что это было бы неправильно. В конце концов, радость-то не от самих жемчужин, а от предвкушения добычи, от того, что за ожиданием появляется хороший результат. В первый заход он провозился больше часа, увлёкся. Когда вынырнул, увидел, что Шерри читает. — Шерри, тебе не скучно, малышка? — Нет, папочка! — Тогда держи. Кроули высыпал в подставленные ладошки горсть белых перламутровых шариков. — Ещё немножко, моя принцесса, и у тебя будет лучшее украшение на свете. — Спасибо, папочка. — Подождёшь? Я больше не буду пропадать надолго. Кроули погладил согретую солнцем, смуглую от загара ручонку, улыбнулся названной дочке и снова ушел в прохладную глубину. Туда где водились самые лучшие в мире жемчужины. Что ни говори, а была своя прелесть в этом занятии. Кроули вытаскивал их, не вскрывая раковины. Пусть себе живут. Он старался, обшаривал десятки квадратных миль дна в поисках самых ровных и самых красивых. Выныривал с добычей — обросшее, встрёпанное страшилище с красными от воды глазами, кто угодно испугается — и его приветствовали радостный смех и вопросы: «Папа, ты не устал?» или «Папа, тебе не холодно?»       Времени было потрачено много и звонков пропущено немало, но! Восторженные глазёнки Шерри того стоили. Да и то сказать, чей ещё папочка такое может? Когда собрались обратно, у Шерри было не меньше стакана замечательных белых жемчужин. Не очень больших, потому что украшение планировалось для маленькой девочки, но зато одинаковой величины и правильной формы. Шерри сидела довольная-предовольная. Потому что они заодно обсудили, что именно будут делать, какие и из чего сделают застёжки и цветочки-висюльки, ну и ещё массу важных деталей. — А эта зачем? — Шерри указала на крупную жемчужину. — Не пойдёт, большая. — Эту мы забудем в катере, — объяснил Кроули. — Мне тоже стало интересно, о чем мечтает толстяк. Очень уж презрительно он на меня смотрел. — Приманка, — кивнула Шерри. — Ловись, толстяк, большой и противный.       С причала рыжий Бак заметил белую чёрточку катера, спешившего к берегу. — Гляди, возвращаются. Тот чокнутый англичашка с девчонкой. — Сдачу приготовь. Зажилишь — утоплю. — Я сам тебя утоплю! Ты тупица, бабло в руки идёт, а ты не берёшь. — Поговори мне ещё.       Лопух — англичашка причалил так, что чуть катер не помял. Девчонка испугалась и разревелась, как пожарная сирена. Олбин терпеливо объяснил курортнику, как надо сбрасывать скорость и подходить к причалу, чтобы не случалось казусов. Тот слушал, виновато пыхтел и благодарил. Олбин отобрал у Бака сдачу, отдал курортнику. От чаевых отказался, только бы досадить напарнику. Бак улыбался приклеенной улыбкой и скрипел зубами. — Иди, проверь катер, — сказал ему Олбин. — Я их провожу, мало ли что, неуклюжий он какой-то… Бак, ругаясь, наклонился над катером. И сразу же увидел её. Закатившуюся в угол под банкой жемчужину. Здоровенную белую жемчужину. Суетясь, Бак полез в катер, долго ловил перламутровый шарик трясущимися пальцами и выбрался на причал, ничего не видя вокруг, кроме своей чудесной находки. И налетел на Олбина. Тот молча смотрел то на Бака, то на жемчужину. А потом развернулся и крикнул вслед курортнику, тащившему на буксире вопящую девочку: — Эй, мистер! Вы кое-что потеряли, погодите! И протянул к Баку руку ладонью кверху: — Отдай игрушку ребёнку, сейчас же. — А то что будет? — Не отдашь — узнаешь. — Мне так страшно, что просто ужас. Олбин дернул тушу Бака на себя, а когда Бак от неожиданности полушагнул, полуупал в его сторону, Олбин пропустил мимо полтора центнера мяса и забрал только руку с жемчужиной. Бак завыл и опрокинулся, а Олбин спрыгнул с причала. Он протянул жемчужину замолчавшей от неожиданности девочке, и сказал: — Возьми, ты потеряла в катере… — Спасибо! — Вы честный человек, — заметил папаша. — Нет, сэр, я как все. Просто у меня свои принципы. Курортник повел ребёнка восвояси, поминутно оглядываясь через плечо на Олбина. Девчонка снова начала реветь.        Олбин стоял и смотрел им вслед, пока они не скрылись из виду за машинами на стоянке. Его ждала драка. Бак не простит унижения и разочарования. Он схватит монтировку, нападёт с руганью, и снова будет бит и сброшен с причала в море. И снова, в который уже раз, Олбин будет напоминать себе, что этот меркантильный урод, с каждым годом всё больше и больше теряющий остатки совести и человеческий облик, всё же Бак. Тот самый Бак, с которым они однажды пришли на берег в поисках мечты. Тогда, в детстве, им казалось, что где-то лежит волшебная ракушка, которая может исполнить все желания. Они упорно искали её несколько лет. Но находили только обычные раковины, хотя и очень красивые порой. Они даже организовали маленький бизнес: продавали добычу отдыхающим. Делали из ракушек зверей и корабли, и даже приносили домой какую-то выручку.       Детство незаметно прошло. Волшебная ракушка так и не попалась, хотя берег продолжал давать им доход, правда, теперь иначе. Для Бака волшебная ракушка осталась мечтой, но превратилась в ракушку с жемчужиной внутри. А Олбин решил для себя, что она просто не нашлась и лежит где-то в море, ждет своего часа и своего счастливчика. Олбин не напоминал Баку о прошлом. Давно бросил это дело. Он вернулся к причалу и просто хорошенько отметелил озверевшего напарника. На том кончился день.       Бак с горя закатился в бар. Он не заморачивался причинами поступков, он злился на идиота — Олбина и хотел хорошенько надраться. В полутьме бара из сигаретного дыма и мерцания лампочек возник давешний англичашка. — Привет. Бак выдвинул вперёд челюсть и сжал кулаки. Но коротышка ногой отодвинул табуретку и уселся рядом с Баком. Кивнул бармену: — Чего-нибудь покрепче. Дерьмо не наливай. Взял поданный стакан, пригубил. — Сойдёт. И повернулся к Баку. Бак зарычал, но наткнулся на очень спокойный, наглый и откровенно насмешливый взгляд. — Паршивый день, лапуля? Хочешь исправить? Куда подевался растяпа с маленькой девочкой на прицепе? Бак заёрзал на табурете. Тип, что говорил с ним сейчас, вызывал страх. Баку захотелось убраться и как можно скорее. Но коротышка положил перед ним на стойку жемчужину. — Возьми. Я не хотел тебя огорчать. Это всё твой приятель. Он вмешался и вмешался зря. — Э… ам… — Ой, брось, лапуля, — поморщился опасный коротышка. — Дочка всё равно потеряла её. Дорогущая игрушка просто пропала бы. Ты её нашёл. Возьми, она твоя. И давай познакомимся. Меня зовут Кроули. Пока Бак дрожащими руками убирал неожиданное богатство в карман, Кроули заказал ещё выпивки и с серьезной миной сказал Баку: — Ты классный чувак, а жизнь — штука несправедливая, правда? У тебя есть мечта?       С раннего утра Олбин возился на причале, поджидая клиентов. Бак сильно запаздывал — нонсенс! Бак, не опустивший в карман первую выручку? Так просто быть не могло. Интересно, много ли он выпил вчера и что выкинет сегодня?       Огромный, чёрный внедорожник появился на стоянке и, не сбавляя ходу, вылетел на пляж. Олбин с интересом наблюдал, как «хаммер» заложил крутой вираж и, взметнув каскад сырого песка, затормозил у причала. Из машины выскочил шофер и открыл дверцу салона. Показалась нога в светлой штанине и лакированном штиблете. За ней вынырнула и зарылась в песок какая-то немыслимая золочёная трость. Потом показалась вторая лакированная нога. Наконец из-за дверцы выплыл крупногабаритный, розоволицый господин преклонных лет. С блестящей лысиной, торчащими ушами и одышкой. Утопая сияющими туфлями в разрыхлённом машиной песке, господин проковылял к причалу и остановился прямо перед Олбином. Олбин спрыгнул на песок и сделал шаг к … Баку. Он смотрел на лысый, полированный череп со старческими пигментными пятнами, на остатки белого пуха, которые вчера ещё были рыжими патлами, на толстые пальцы-сосиски с перстнями, на золочёную трость, дурацкие дорогущие штиблеты, которые он сам не напялил бы, даже будучи престарелым денежным мешком. На слезящиеся, мутноватые глазки и рыхлый нос картошкой. И почему-то ему хотелось плюнуть от досады. Эх, Бак! — Опаздываешь, между прочим, — сказал Олбин напарнику. — И что за хрень ты устроил? Мне тут что, за двоих теперь отдуваться? Бак набычась смотрел на него, губа начала презрительно выпячиваться. Бак был на коне. Бак торжествовал. Олбин уже понял, что Бак отыскал-таки свою волшебную ракушку. Что ж… — Теперь ты доволен? Ты получил то, что хотел?  — О, да! Я получил всё, что хотел! — Бак запнулся. — Почти всё. — Осталась одна вещь — надавать мне по морде, да? — Да. И ты своё получишь, — золочёная трость оторвалась от песка и ткнула Олбина в грудь. — Чувак, — засмеялся Олбин, глядя в остекленевшие от ярости глаза Бака. — Будешь лупить меня при шофёре? Не солидно, мистер. — Нет, — прохрипел Бак. — Ты прав, я придумаю что-нибудь получше. Сегодня мой день, я тебя песок жрать заставлю. Моё время пришло! — Поверить не могу. Мне плевать, как ты осуществил свою мечту. Рыбку поймал, ракушку нашел, фею трахнул или джинну дал. Это всё равно. Но у тебя был шанс. И на что ты его угробил? На вот этот розовый, жирный мешок, который сам себя едва носит? Какие миллионы этого стоят? У меня слов нет. Зачем тебе бабло, если ты не успеешь промотать его в кайф? У тебя есть яхта? Держу пари, у тебя есть какая-нибудь океанская мегапосудина. Зачем она тебе? Ведь тебя тошнит на самой малой волне. У тебя есть самолёт. Да, точно такой, какой мы видели в прошлом году. Но ты боишься высоты, Бак! У тебя есть стая цыпочек, а среди них такая аппетитная шоколадка в серебряной сеточке. И что? У тебя стоит, Бак? Даже если стоит, они всё равно увидят тебя, старого пердуна, и твоё жирное пузо! Ох, Бак!.. Зачем тебе «хаммер», Бак? Это машина с характером, а ты — трус. Куча ненужных тебе вещей, которые мы видели в кино и тут, на пляже во время сезона. Тебе не нужна была та жемчужина, которую ты хотел украсть у девчушки. Короче говоря, ты сильно продешевил, Бак. — Ты очень наглый юноша, Олбин, — просипел Бак. — И ты ещё пожалеешь.       Утопая в песке, Бак поковылял обратно и забрался в роскошный внедорожник своей мечты. Машина взревела, и, обдав Олбина песком, помчалась прочь. — Он решил, что я идиот, — рявкнул Бак. — Ну, мы посмотрим ещё! Эй, шофёр, как там тебя. А ну давай, задави его нахрен. — Вы уверены, сэр? — вежливо осведомился водитель. — Да, чёрт возьми! Дави! Больше не будет насмехаться. И не ссы, никто не заметит. — Да, сэр, как скажете, сэр, — согласился водитель. Машина набирала скорость. Бак вцепился в дверцу. — Скорее, скорее, сволочь! Гудел под колёсами сырой песок, казалось, время остановилось, машина таранит пространство и вот, вот сейчас будет мягкий удар. Баку не хватало воздуха. — Скорее! — прохрипел он. И словно молния пронзила его вспышка боли — Ско…       Олбин стоял и смотрел, как «хаммер» развернулся на асфальте стоянки и снова ринулся на пляж, набирая скорость. Прямо на него. Олбин представил, как три с половиной тонны железа на бешеной скорости врезаются в причал. Неужели Бак решил побыть мужиком напоследок? Но машина остановилась. — Тебе нужна эта тачка? — спросил знакомый хрипловатый голос. Олбин оглянулся. Вчерашний знакомый и его дочка шли к нему по причалу со стороны моря. — Нет, — пожал плечами Олбин.- Я не вожу машину. — Ну ладно, — англичанин щёлкнул пальцами и «хаммер» пропал. — А что с Баком? — Инфаркт. Так хотел тебя переехать, что сердечко лопнуло. Слабак. Но ты не переживай, он умер почти счастливым. А у тебя есть мечта, лапуля? Обращайся, пока я здесь. Олбин задумался. Потом покачал головой. — Ничего такого, что я хотел бы получить немедленно. Нет, сэр. Все мои желания интереснее выполнить самому. Англичанин испытующе посмотрел Олбину в глаза и кивнул: — Ты не врёшь. Что-то в последний год мне стало везти на редкие экземпляры. Как будто кто-то хочет намекнуть, что не всё для вас, людей, потеряно. Интересный ты чувак. И приятеля ты не испугался… Мерзко выглядела его мечта, правда? Я не изуверствовал, я просто в точности выполнил то, что он хотел. Бог свидетель, если бы он хоть на миг пожалел о своем решении, я бы всё вернул, как было. Вот, ради неё, — англичанин кивнул на серьёзно молчащую девочку. — Но он не усомнился ни в чём. Его выбор, его судьба. — Сэр… Ведь вы тот, о ком не любят говорить в церкви? — Ты спрашиваешь, Сатана ли я? Нет, Бог миловал от такой чести. Я Кроули, король ада. И? — Шерри ваша дочь? — Шерри … Эта девочка одной-единственной фразой справилась со мной. Был случай, — Кроули положил руку на гладко причёсанные тёмные волосы девочки. — Она моя принцесса. Моя названная дочь. Шерри из настоящих людей, парень. Не бойся за неё, папочка её не обидит и никому не позволит обидеть. Пока, будь счастлив. Король ада махнул рукой и исчез вместе с ребёнком. Олбин постоял, посмотрел на следы «хаммера» на песке. Пожал плечами и отправился проверить акваланги. Скоро кто-нибудь пожалует.       Олбин отработал шумный, весьма удачный день и пришел домой, прокручивая в голове утренний разговор с королем ада. С ума сходить он не собирался и в реальности происшедшего не сомневался. Чего только не бывает. Среди почты обнаружился желтоватый конверт без подписи. Внутри конверта перекатывались пять жемчужин удивительного золотистого цвета, Олбин никогда таких не видел, такие не водились у их берега. И была короткая записка: «Если потратишь на «необходимое», я тебя найду и заберу в ад. Хватит тупить. Купи, наконец, ту чёртову гитару».