Он стоит за нашим окном

Я снова не мог уснуть. Я знал, что где-то там, за оконной рамой, стоял большой и старый карагач. Ветер бродил по пустым улицам, завывая свою гнусавую песню каждый вечер холодного ноября. Ветки дерева скрипели и казалось, тотчас же обрушатся. Я встал с кровати и на цыпочках подошел к комоду, выдвигая, с жутким шарканьем, ящик, и достал оттуда альбом и карандаши. Я рисовал, чтобы бороться с внутренними монстрами. Линия за линией аккуратно и точно ложились на гладкий лист. Я рисовал очередного монстра, так долго мешавшего мне заснуть. Карагач с кривыми, темными ветвями-лапами и большой пастью-дуплом. Сердце сжималось от страха и отвращения к этому существу. Я боялся, что он вот-вот постучит ко мне в окно. И, кажется, я уже слышал его шаги... Щелчок. Яркий свет озарил комнату, заставляя сощурить глаза и закрыть лицо рукой. Карандаш соскочил с пальцев, с тихим стуком падая на мой письменный стол. Мне не нужен был свет. Кто? — Джерард, что ты опять делаешь? — хриплый и тихий от недавнего пробуждения голос что-то спросил, но я не расслышал его. По всей голове как будто эхом разносился медленный и сдавленный топот. Я всё ещё слышал шаги... — Джерард, ложись спать, — снова говорит голос, но он уже не такой тихий. Внятный, громкий, знакомый. Я развернулся на стуле, устремляя ещё не до конца привыкший к свету взгляд в сторону входа в комнату. Фрэнк стоял там, съёжившись и продолжая держать руку на выключателе, видимо, ожидая, когда я снова лягу в постель. Но я не хотел больше спать. Не мог. — Прости, — тихо говорю я, вновь хватая со стола карандаш, который успел докатиться до самого края и лежал на столе только наполовину. Он чуть не упал. Но я поймал его. — За что? — непонимающе спросил Фрэнк, убирая, наконец, руку с белой панели и присаживаясь на край кровати, чтобы быть ближе ко мне. Мне нравится, когда он ближе. А ещё мне нравится, когда он разговаривает со мной. Так я не слышу шаги. Но я не ответил. Я просто хотел попросить прощения. Он сам знает, за что. — Ты принимал свои таблетки? — снова спросил он, проводя рукой по моему лбу. Ладонь такая тёплая. Это успокаивает, и я совсем прекращаю слышать шаги. Я продолжил молчать. Зачем говорить что-то, если он знает, что я не принимаю таблетки, по меньшей мере, уже две недели. — Джерард, ты даже не включил светильник. Ты не должен рисовать в темноте, — Фрэнк снова упрекнул меня, всё же не заостряя внимания на своём прошлом вопросе. Да, он точно знал, что я не принимаю таблетки. Он проверяет. — Прости. Я не хотел будить тебя, — наконец, озвучиваю я свою мысль. Вот за это я тоже должен был извиниться. Я и правда не хотел его будить. — Но ты всё равно разбудил меня, — констатировал парень, медленно поднимаясь с кровати. — Но я не сержусь. Пойдём спать, холодно, а ты без футболки. Это всегда так завораживает меня, когда он медленно и так нежно проводит своими руками по моей шее, что он и делает сейчас. Такой успокаивающее движение. Но мне не холодно. И я не лягу сегодня, нет. — Фрэнк, — тихо говорю я, привлекая внимание. Он поднял на меня свой немного сонный взгляд, продолжая гладить мои плечи. Он слушал. — Я ещё немного посижу, а ты иди ложись, — предложил я, перехватывая его руки и целуя каждую из них по очереди. Я не лягу сегодня, но он не должен сидеть со мной. Фрэнк отрицательно мотнул головой и устремил взгляд на стол, где лежал лишь недавно начатый мной рисунок. Уголок листа был слегка помят, но, когда Фрэнк взял его в руки, выправил кончик. Это я смял его? Пока он внимательно всматривался в линии, хмуря брови, я просто сидел и ждал. Ждал, когда Фрэнк отдаст мне лист, чтобы я закончил свою работу. Покончил с очередным монстром, шаги которого уже окончательно сошли на нет. — Джерард, это снова он? — я кивнул. Фрэнк очень догадливый. Мне это тоже нравится. — Он опять здесь? — Я снова кивнул, не отрывая взгляда от обратной стороны листа. Линии пропечатались. Так отчётливо. Надо же. Фрэнк аккуратно положил лист на место и взял меня за руку, призывая встать со стула. Он потянул меня в сторону незавешенного окна. А вот это уже зря. Я стремительно отдёрнул руку. Мне нельзя туда. Видя моё замешательство, Фрэнк снова подошёл ко мне и обнял, крепко прижимая к себе. Мне это тоже нравится. Но я не подойду к окну. — Почему ты не хочешь идти туда? — тихо спросил Фрэнк, но он ведь знал, почему. Зачем он снова спрашивает то, что знает? Я не ответил. Молча расцепив руки, он вышел из комнаты и направился куда-то по коридору. На кухню? Только не таблетки, Фрэнк. Снова с опаской посмотрев в окно, я сел за стол и продолжил работу. Я должен покончить с этим внутренним монстром. Если я не слышу его шагов сейчас, это ещё не значит, что он ушёл. Он здесь. И он может постучать в это окно. Он может разбить стекло своими уродскими кривыми пальцами, залезть в комнату. Он может сделать всё, что ему вздумается. Если это случится, надеюсь, Фрэнк успеет добежать из кухни сюда. Но Фрэнк не пришёл через три минуты. Не пришёл через пять. И, кажется, я снова услышал шебуршание за моим окном. Вот, чего я боялся. Я всегда боялся, когда в комнате нет Фрэнка. Мне ничего не оставалось, кроме как быстро соскочить со стула, снова бросив на стол карандаш, и побежать на кухню. Фрэнк был здесь. На столе стояли два глубоких бокала, в которые Фрэнк уже успел налить кипяток. Он просто делал чай. Так долго? — Прости, что оставил тебя там одного. Всё в порядке? — взволновано спросил он, выдвигая из-под стола стул для меня. — С тобой я в полном порядке, — сказал я, и частично это было правдой. Потому что из комнаты я не слышал больше не единого звука. Было тихо. — Может, я не пойду завтра... сегодня на работу? Я могу отпроситься на пару дней, и мы бы снова сходили... — Нет, Фрэнк, я же сказал, что в полном порядке, — отрезал я. Он был слишком взволнован сейчас. Его взгляд был устремлён точно на меня, и мне становилось жутко неловко. Я не хочу, чтобы кто-то смотрел на меня так. Это давит. И он как будто прочитал мои мысли. Чуть улыбнувшись, видимо, чтобы слегка подбодрить меня, он протянул мне готовый крепкий чай. Когда мы направлялись в гостиную мимо нашей комнаты, я не стал заходить в неё снова, зашёл только Фрэнк. На столе продолжал лежать мой незаконченный рисунок, а карандаш, брошенный мною при побеге, всё-таки упал на пол. Одним ловким движением Фрэнк задёрнул левую занавеску, закрывая сторону окна, через которую в комнату проникал лунный свет. С правой занавеской он сделал то же самое. Как всё просто. Неужели он думает, что так избавится от проблемы? А за окном снова слышалось шебуршание. Уже в гостиной, присаживаясь на наш старый диван, одна из спинок которого чуть опускалась вниз, если облокотиться на неё, мы продолжали держать в руках тёплый чай. Здесь было холоднее, чем в нашей комнате, но там мне было слишком страшно. Фрэнк накинул на нас обоих большой зелёный плед с двумя пандами. Я обожал этот плед. Он был такой тёплый и мягкий. Я поспешил допить свой чай, чтобы избавиться, наконец, от бокала в руках. Не мешкал и Фрэнк, поэтому, уже спустя пару минут после нашего прихода сюда, мы просто лежали и обнимали друг друга. А я продолжал слышать приглушённый скрежет, доносившийся из нашей комнаты. Скрежет, от которого у меня замирало сердце. — Ты слышишь? — шёпотом спросил я, хотя уже знал его ответ. — Это дождь, Джерард. Он никогда ничего не слышит. Для него не существует никаких монстров, и, наверное, он действительно уверен, что задёрнув какую-то занавеску, он решит проблему. Как будто, увидев закрытое окно, монстр уйдёт. А за окном и правда заморосил дождь. Такой мелкий и частый. Ноябрьский ветер всё ещё пел свою гнусавую песню, продолжая бродить по пустым улицам. И старый карагач стоял за окном нашей комнаты, продолжая своими кривыми старыми пальцами скрести по покрытому миллионами капель воды стеклу. И он не уйдёт, увидев моё окно занавешенным. Не сегодня.