— Странно, — с львиной дозой досады в тоне пробормотал Мэтт, все еще купаясь в ошарашенных взглядах парней. — Он сказал, что ночует у девушки. — Парень пожал плечами, и Стеф раздраженно нахмурился. — Видимо, ему не хватило мозгов подумать, что после такого заявления я вряд ли упущу возможность пригласить своего парня.
Стефан встал из-за стола и с хмурой миной последовал в ванную. Видимо, их вечерок обломался. “Минутку, а меня они в чулане закрыть хотели?” — подумал Молко, но вместо этого уточнил:
— Значит, ты живешь с братом? Не здешние?
— Да, мы из маленького городка Молдон. Я приехал учиться много лет назад. Сначала пытался снимать квартиру, но тяжелая учеба мешала мне подрабатывать, а полноценно содержать себя на деньги родителей я позволить себе не мог, ведь они и так едва смогли скопить на нашу со Стивом учебу. Родители рассказали, что здесь, в этом доме, живет моя двоюродная бабка, и я могу обратиться к ней за помощью. Единственное, придется смириться с ее брезгливостью и идиотскими привычками, однако, по их мнению, она примет за счастье иметь под рукой начинающего врача — скорее всего, попросит делать ей уколы и “оздоровительный” массаж ног. На что только не пойдешь ради крыши над головой. — Парень лукаво хмыкнул. — Но вышло так, что она была помешана на всяких сектантских учениях, ходила петь в местном церковном хоре каждые выходные, водила к себе бездомных и нищих, бесхозных кошек, собак, освещала комнаты каким-то дымом — чокнутая, одним словом. Врачей же она на дух не переносила: считала, что современная медицина — это выкачивание бабла из населения, а она прекрасно сходит в лес, нарвет себе каких-нибудь ромашек и грибочков, заварит чаек, и все недуги как рукой снимутся. В общем, я пытался сказать, что грибы, которые она собирает, галлюциногенные, а делать из них настойку, да еще и поить ею местных бомжей — все равно, что заниматься распространением высококачественной дури, и скорее всего, именно из-за нее у нее поехала крыша. Короче говоря, она меня выперла.
Брайан расхохотался. Ситуация очень напоминала его и маму. Только Брайан предпочел спать на вокзале. Мэтт воспринял смех парня как знак того, что он почти не верит в правдивость его слов, ведь такие родственники достаются не каждому.
— Чтобы снова снять какую-нибудь комнату, я устроился медбратом в поликлинику — ну там, утки выносить, дежурить. Платили неплохо, но на жизнь мне все равно не хватало. К тому же, по учебе из-за моих дежурств и недосыпов стали появляться долги, а вылететь означало, что мама с папой потеряют деньги за год обучения. Я уже было планировал бросить все и взять кредит. Я помню тот день, когда я был в отчаянии и в истерике. Я дежурил в травматологическом отделении, и со мной в палате был один молодой парень с переломанной кистью руки и таким громадным фонарем под глазом, что заметить его можно было даже в кромешной тьме. Он спал, а я, проглатывая свою истерику, аккуратно перебинтовывал его руку. Я бы, наверное, даже позволил себе расплакаться от безысходности собственного положения, как какой-нибудь ребенок, у которого злые дети отобрали тетрис, если бы этот парень не очнулся и не стал сверлить меня таким пристальным, изучающим взглядом, что невольно становилось стыдно за свою несчастную мину и покрасневшие влажные глаза. Я ведь должен был внушать людям надежду на лучшее. Это было самой важной частью моей работы. И я провалился. Парень осторожно поинтересовался, что со мной случилось и не пора ли мне идти домой, отдохнуть, выспаться. Я покачал головой, еле сдерживаясь, чтобы не начать жаловаться на жизнь. Он улыбнулся и, указав пальцем на свой фингал, сказал что-то вроде: — “По крайне мере на твоем лице нет вот этого. И у тебя завтра нет самого важного прослушивания в твоей жизни, на которое ты попросту не сможешь явиться”. Я усмехнулся и ответил: — “Что, будем соревноваться в уровне хуевости наших несчастий?”. Он снова улыбнулся. Он сказал, что его не выпустят из больницы до завтрашнего вечера, а утром у него прослушивание. Он попросил меня помочь ему отсюда выбраться, на что я ответил, что за такую падлу меня вышвырнут, а до зарплаты оставалось всего несколько дней. Я видел, что парень не на шутку расстроился, но он продолжал меня уговаривать и божился сделать все, что я попрошу. Мне было жаль его, но вряд ли бы он смог мне чем-то помочь: такой же студент, наверняка без денег и наверняка не очень сообразительный. Он схватил меня за ворот моего халата и с такими безумным отчаянием в тоне выпалил: — “Если ты не поможешь, я лишусь учебы в своем колледже, ты понимаешь? Ты сам студент, ты должен понимать. Послушай, плюнь ты на эту идиотскую работу. Хочешь, я возмещу тебе твою зарплату? Хочешь, дам взятку какому-нибудь врачу, только скажи, какому. Хочешь, просто дам, только выпусти меня отсюда, я молю тебя.”. Я оторопел: — “Дашь… что?”. Он ответил совершенно невозмутимо: — “Себя. Ну, только когда у меня синяк сойдет, ладно?”. Я вскочил с кровати и шепотом возмутился: — “Придурок, что ли? Зачем мне это нужно?”. Парень пожал плечами: — “А что такого? Иногда парни просили меня сделать это за какую-нибудь услугу”. Я брезгливо поморщился: — “Фу. И что, ты им давал?”. Он все еще был спокоен: — “Нет, они были жирными уродами. А ты мне нравишься: у тебя красивые зеленые глаза”. Я таки попытался воспринять это в шутку и усмехнулся: — “А ты мне — нет. У тебя все лицо от фонаря твоего расписного заплыло”. Он подхватил: — “Ну я же говорю, как сойдет — так сразу понравлюсь”. Проблем с самооценкой у него не было. Как-то так вышло, слово за слово, и я рассказал, почему не могу рисковать работой. Он вдруг придумал, чем меня подкупить: — “Если хочешь, можешь пожить у меня какое-то время. Можешь даже пожить несколько месяцев, если хочешь. Как раз сессию закроешь. Ну, давай, соглашайся, Мэтти, у тебя все равно нет вариантов получше. А так ты и мне поможешь. И я тебе”. Я не мог не согласиться. Я сопровождал своего пациента через три слоя охраны со словами “парню надо на свежий воздух, его тошнит”, а он старательно изображал рвотные позывы и даже очень правдоподобно позеленел. Когда мы шли к его дому, я шуточно выронил: — “А твое предложение с сексом еще в силе?”. Он недовольно ущипнул меня за бок и проворчал: — “Ну уж нет. Только если я буду сверху.” Я рассмеялся в очередной раз — мне определенно импонировал этот парень: — “Ой, ну ладно, я понял. Это уже не смешно”. Через несколько секунд парень снова сделался невозмутимым: — “Да я и не шутил. Кстати, меня Дэвид зовут”.
Брайан не знал, что и сказать. Он не чувствовал ревности — лишь очень смутное ощущение, что он примерно представляет, как будут развиваться события в дальнейшем.
Мэтти, не сдерживая улыбку, продолжил:
— Дэвид был из состоятельной семьи. Они купили сыну квартиру в центре Лондона — недалеко от моей учебы, но не просто так: дело в том, что им не пришлось оплачивать ему учебу, ведь он был весь из себя такая звездочка и самородок, как я понял, представляешь, даже получил приличную стипендию на все время своего обучения, поэтому деньги, скопленные на образование, родители потратили ему на жилье. Сначала он казался мне тем еще напыщенным засранцем, а потом его синяк сошел…
— И вы переспали. Понятно, — хохотнул Брай, допив остатки своего пива.
— Нет. — Мэтт подхватил эмоцию Молко, но все равно продолжил: — Не сразу. Я такое не планировал, да и он, вроде бы, тоже. Но знаешь, мне так нравилось, как он выглядит, нравилось, как он поет перед зеркалом, чтобы подготовиться к выступлению — всегда так любил его голос, — и он вечно был какой-то поцарапанный, водился со всякой шпаной и хулиганами, а мне так нравилось за ним ухаживать: ну там, прикладывать лед к отеку, заваривать что-нибудь от простуды, и ему тоже это нравилось. Я знал, что не только это. Он бы уже давно выпер меня, если бы я не интересовал его, как парень, как партнер. Мы были такими неопытными, что нам не хватило духу просто поговорить об этом… Когда прошло два месяца, я подумал, что будет слишком нагло жить у него без каких-либо прав. Я поблагодарил Дэва, собрал вещи, а он сказал, что не хочет, чтобы я уходил. Спросил, что он может сделать, чтобы я остался, ведь у него никогда не было таких хороших друзей, как я. Ну, мы считали, что мы друзья. Я спросил, в силе ли то предложение, которое он сделал мне в больнице. В шутку, конечно, но Дэв сказал, что будет только счастлив, если я буду у него первым, но только если я соглашусь быть его парнем.
Брайан спрятал лицо в ладони и уже не сдержал ироничный стон: у Дэвида вошло в привычку подцеплять бездомных парней??
— Что такое, Брайан?
Брюнет проигнорировал вопрос, а лишь ответил встречным:
— И как так вышло, что дом бабки достался тебе?
— Ну… — Парень снова засветился улыбкой и даже немного покраснел, что было заметно даже в тусклом свечении уличного фонаря. — Она в прошлом преподавала пение, поэтому и ходила в хор, чтобы не растерять свои былые навыки. Как-то у нее схватило сердце — моя специализация, кстати — она позвонила мне — видимо, ее травы не помогли, — а я тогда гулял с Дэвом неподалеку. Мы примчались ее спасать, и пока я откачивал старушку, она спросила, на кого учится мой приятель. Мы ответили, и она, обрадовавшись, предложила ему спеть с ней какую-то церковную песню про прощение господа, типа, если она сейчас откинется, это зачтется ей на небесах, и всемогущий простит ей ее грибы.
Звонкий смех Брайана разлился по всей кухне, но Мэтт все равно продолжал, уже даже смирившись с тем, что парнишка может ему не поверить:
— Ну вот. После моего вопрошающего взгляда он спел вместе с бабулей, и ей так понравилось, что она перестала гнобить меня и через месяц, когда старушку хватил последний в ее жизни инсульт, я узнал, что мне завещан ее дом.
Брайан поник и решил промолчать, что с ним случилась примерно похожая история. Да, он тоже оказался на улице. Да, у него тоже немного помешанная мамаша. Да, Дэвид подкатил к нему примерно таким же способом. И да, он так же нелепо влюбился в него, так же нелепо отдал себя, вот только одно но…
— Я никогда не слышал, как мой Дэвид поет.
— Да ну? — Мэтт повел бровью. — Но как, вы же репетируете на уроках, верно?
— Он только помогает вытягивать ноты. Я слышу, что у него сильный голос, но при мне он никогда не пел полноценно.
— Попроси. Он будет только счастлив. Он любит, когда его просят об этом. — Парень пожал плечами и вдруг посмотрел Брайану за спину. Он отвел взгляд, видимо, приметив не самую лучшую кандидатуру на роль слушателя их душещипательных откровений. Брай тоже развернулся и взглянул на стоящего с пустой бутылкой пива в руках Стивена: тот вздрогнул, как только понял, что его текущее место дислокации внезапно разоблачили.
— Круто, — промямлил он, как бы невзначай пройдясь до помойки и швырнув туда бутылку. Брайан не удержался:
— Стив, я бы хотел верить, что ты не конченный мудак.
— Да ладно, Молко, я уже давно рад за вас с индюком. Просто не ожидал, что… Ну… Капец, короче.
— В смысле “давно”? — Брайан впился в немного пошатывающегося парня взглядом.
— В прямом, — буркнув Стив, заглянув в холодильник и закрыв его с глубоко раздосадованной миной. — Думаешь, мы с Томом такие тупые? Мы сразу все поняли, когда увидели тебя у его дома с утра пораньше. Да вы еще так петушились…
Мэтт не сдержал ироничного смешка.
— Еще более тупо, что, оказывается, ты с ним тоже встречался, — после этих слов парень метнул взгляд на ухмыляющегося братца. — Какой пиздец, вокруг меня одни голубые. Я не удивлюсь, если и Том с кем-нибудь из вас встречался.
— Нет, он какой-то мерзкий, мне он не нравится, — заключил Мэтт, брезгливо отмахнувшись. — Никогда.
— Да, ты прав, слизняк какой-то, — подхватил Брай, театрально закивав парню в ответ. — Только полный импотент будет с ним водиться.
Стив едва заметно оскалился и еле слышно выдавил:
— Зато ты у нас, Молко, телочка на расхват. Знаешь, где, как и кого надо…
— Так, заткнулись. — Мэтт рявкнул так резко, что мысли Стива споткнулись о его собственную дерзость, а Молко позабыл, как состряпать злобную рожу в ответ на еще не сказанную колкость. — Брайан, не пора ли тебе идти? И Стефа захвати, а то это добром не кончится.
— Эй, да ведь веселье только начинается, — протянул младший, но в ответ ему был брошен лишь укоризненный взгляд брата. — Ну ладно, пока, Молкос. — Он с натянутой улыбочкой помахал Брайану и сбуксовал к лестнице. — Расскажешь потом, как Дэвид отлупил тебя за сорванную репетицию.
Брайан раскрыл было рот, от злости даже схватившись за горлышко бутылки, но Мэтт перехватил его запястье и помотал головой. Уже на втором этаже послышался лукавый возглас:
— Но я и сам все прекрасно пойму, если ты не сможешь ровно сидеть на заднице!
— Ублюдина! — Брайан вскочил со стула, и Мэтт бросился валить его на пол.
***
— Видишь, Патрик, что ты натворил. — Слова эти впитывало одеяло. Паучок свернулся калачиком на тумбочке, и глазки его, казалось, тускло блестели в свете полуспрятавшейся за чернильными тучами луны. — Он даже не понял, что тоже был виноват. Чувствую себя каким-то идиотом. Я так зол на него. Ненавижу. Сволочь. Вот будь он здесь — придушил бы. — Парень притянул к себе подушку, на которой в последнее время всегда спал его мальчик — она все еще пахла его терпковатым шампунем и какой-то до одури соблазнительной корицей. Он обнял холодную подушку и выдохнул раскаленное напряжение из легких. — Он даже не ответил мне. Не сказал ничего. Что он вбил себе в голову? Что ему наплел тот его друг? Что это значит? Патрик, ты скажешь мне, что это, мать твою, значит?! — Дэвид нервно перевернулся на другой бок. — Я хочу его ударить. А потом обнять. И привязать к кровати, чтобы он больше никуда не уходил. — Подушка отчаянно захрустела в его крепких объятиях. — Хочу, чтобы он спел мне. Боже, мальчик мой, как же я скучаю… Как же я хочу, чтобы ты был здесь.
Свидетелем последствий нетрезвости Боуи был лишь молчаливый Патрик: он, как всегда, лишь грустно наблюдал за несчастным хозяином. Наверное, если бы какая-нибудь неведомая космическая сила подарила ему способность разговаривать, он бы первым делом поддержал его и дал бы какой-нибудь совет. Или, может, сказал, что ему нравится Брайан, и, наверное, он скоро придет, потому что знает, что его здесь все очень любят. Жаль, что такое случается только в сказках.
***
— Доброе утро, мистер Боуи, — прощебетал Брайан у Дэвида за спиной. Руки парня замерли над клавишами. Он вздрогнул.
— Бри? — Дэвид не обернулся — лишь буравил взглядом зашторенное окно. Он не понимал, почему Брайан такой радостный, ведь они поссорились, а он так и не ответил ничего… Или… ему уже все равно? Или он издевается? “Мелкая сволочь, только попробуй”. — Ты рано сегодня. До репетиции еще два часа.
— Знаю. — Брюнет тепло выдохнул прямо ему в макушку, и Дэв едва удержался, чтобы не сжать руки в кулаки. “Издевается, все-таки, решил, что я приползу к нему после любой его выходки. Не дождешься. Я давал тебе шанс”.
— Ну так проваливай отсюда и жди, пока все придут, — холодно бросил Дэвид, от раздражения даже стиснув зубы. Он схватился за крышку, намериваясь захлопнуть фортепиано, но Брай перехватил его запястья и от волнения затараторил:
— Нет, нет, Дэв, не надо, не злись, пожалуйста.
— Убирайся, Брайан. — Он обернулся и впился в испуганного парнишку глазами, полными тоски, обиды и одновременно с этим неподдельного презрения. — Мне не нужен человек, который боится, что о его отношениях со мной узнает какая-нибудь диванная букашка или воробушек на другом конце города.
— Нет… — прошептал Брай, все еще удерживая ладони Дэвида в своих. — О нас знает Том, Стив, Стефан — мой лучший друг.
Дэв усмехнулся, пытаясь отдернуть руки.
— Катастрофа, да, милый? Ведь через несколько дней ты выпустишься из этого проклятого заведения, и через неделю они и имя наше забудут, а ты спать не будешь, что же там какие-то Стивы и Томы о тебе думают, м? Ох, да еще твой лучший друг! Как же ты допустил такой косяк?
— Прекрати! — выпалил Брай, глаза его уже краснели. В горло Дэвида будто напихали опилок. — Я люблю тебя, правда. Прости, я был очень глупым. Я не хотел тебя обидеть. Я рассказал другу о нас. Да, ничего плохого не случилось… просто он знает тебя. И это он слышал, что ты тогда говорил обо мне своему приятелю.
— Я извинился за это, мне что, на колени перед тобой встать? — Он все-таки отдернул руки, и брюнет спрятал лицо в дрожащие ладони. — Когда ты ему рассказал? Когда он привязал тебя к дереву и пытал ножами? Я знаю, вчера ты был у него. Ты молчал, потому что тебе было стыдно, что ты со мной встречаешься? Что ж ты за друг тогда, Брайан? Что за партнер? Не хочешь знакомиться с моими друзьями, не хочешь знакомить меня со своими. Ладно, с родителями, но если твой друг гей, так сама святая мать тебе велела!..
— Прости, мне что, на колени перед тобой встать? — вспылил Брай, покраснев и тяжело дыша от подступающей прямо к горлу истерики: но он старался не поддаваться на провокации, ведь Дэв просто хотел довести его до слез. Это ведь так приятно, когда ты можешь без кулаков и ножей сделать больно. Он тяжело вздохнул и протянул руку своему насупившемуся от злости наставнику. — Пожалуйста, прости меня.
Дэвид взглянул на его трясущуюся ладонь. Господи, она ведь всегда такая теплая. И пальцы еще не совсем огрубели от игры на гитаре. И прикосновения всегда такие нежные и робкие… И глаза его уже почти слезятся, словно умоляют об объятиях, о ласке, о добром заботливом слове. Совсем еще мальчик… Его мальчик… Дэв долго не отвечал, и Бри, вздрогнув, будто бы потеряв последнюю надежду, медленно опустил руку.
— Ну что мне сделать, Дэв, скажи. Все, что хочешь, только не прогоняй.
— О, нет. — Боуи будто вынырнул из омута собственных снов. Он протянул руки к шмыгающему носом брюнету и обнял его. — Нет, я не злюсь. Я не знаю, что на меня нашло. Прости. Все. — Он усадил парнишку на колени, и тот прижался к нему, только бы никто не видел его позеленевшие до ядовитого блеска глаза. Дэвид и сам понимал, что перегибает. С этими чертовыми репетициями и концертами нервы болтаются, точно оголенные провода после восьмибалльного землетрясения. Еще и эта глупая, никому не нужная ссора…
— Спой мне, Дэв, — пробормотал Брай куда-то ему в плечо.
— М? — Будто ослышался.
— Спой мне что-нибудь красивое. Пожалуйста.
— О… спеть? Ты хочешь, чтобы я тебе спел? — Боуи заботливо погладил мальчика по макушке.
— Да, спой. Я хочу услышать, как ты поешь.
Дэвид давно не пел за все время пребывания в этом колледже и возьни с “мелкими”. Интересно, как бы их голоса звучали вместе? Он даже не сомневался в своем мастерстве — лишь пытался вспомнить, не охрип ли он.
— Ладно, но ты споешь со мной. Какую хочешь песню? — Наставник потянулся к клавишам, и Брайан осторожно спрыгнул с его колен, воодушевленно устроившись рядом с фортепиано и облокотившись на его корпус.
— У нас сейчас так хорошо все закончилось. Что-нибудь красивое, теплое и сложное хочу.
— Ну хорошо, — усмехнулся Дэв и без дальнейших уточнений принялся наигрывать мелодию.
Глаза Брайана будто засияли:
— О, боже, Happy ending? Нет, я растаю. Нет.
— Ну все. — Дэвид улыбнулся клавишам. — Малыш, ты начинаешь.
