Одинокий заяц

      Игрушечный заяц, с обгорелыми лапами и подпалинами на когда-то белоснежном туловище, валялся на полу. Под кроватью в дешевом мотеле. Я, в свою очередь, лежала на этой кровати. Свесив голову вниз и глядя на зайца. Волосы, растрепавшись, закрывали мне обзор остальной части пола под кроватью. Кровь уже прилила к голове. От этого все мысли куда-то пропали. Осталось только биение пульса в висках и расплывающееся светлое пятно перед глазами. Я моргнула, снова фокусируя взгляд на игрушке. Свесила с кровати правую руку и засунула ушастого друга детства поглубже в скопление пылинок. Пыль, недовольная вторжением зайца, поднялась вверх. Я рефлекторно ее вдохнула. И тут же ужасно захотела чихнуть.       Прежде чем это сделать, пришлось повернуться на спину, подняв, наконец, голову. Чихнула. От резкого движения, перед глазами все на пару секунд размылось. Добравшись головой до подушки, я вытянулась на постели и закрыла глаза. Бесполезно. Мысли уже вернулись. И первой, ожидаемо оказалась та, от которой я пыталась спрятаться, последние минут двадцать. Рэймонд Реддингтон, Том Кин, Фулкрум. И что мне со всем этим делать.       Ответ на последний вопрос – самый сложный. Если бы я знала, что содержится на крошечном устаревшем микрочипе, спрятанном в игрушке, все было бы гораздо проще. Я бы отдала его ФБР или Реддингтону. В зависимости от содержимого. Впрочем, микрочип может не быть Фулкрумом. Возможно, это лишь ниточка, способная к нему привести. Вокруг слишком много шпионов. И каждый из них любит все усложнять. А на линии огня почему-то всегда оказываюсь я.       Все меня подставляют. Манипулируют. Хотят чего-то непонятного. Еще в прошлом году это вызвало бы истерику. Сейчас даже гнев появляется не каждый раз. Вспышками, время от времени. Не хочу думать о том, насколько Лиз из прошлого года отличается от сегодняшней. Слишком многие изменения меня не радуют.       В прошлом году я была судебным психологом из Нью-Йорка. Успешной, замужней и планирующей усыновить ребенка. Красивая картинка, правда? Сейчас она кажется мне не более чем отражением в кривом зеркале. Мужа, каким я его полюбила, никогда не существовало. Растить с ним ребенка оказалось невозможно. Даже навыки психолога, которыми я не без оснований гордилась, теперь меня подводят. Отражение разбилось. Осталась реальность. И в ней все встало с ног на голову.       Том, который казался самым тихим, безобидным и милым парнем на свете, которого я любила, причинил больше всего боли. Изранил меня всю. Не физически. Физические раны заживают. Но, не смотря на все, я не могу твердо сказать, что ненавижу его. Кем бы он ни был, и куда бы не ушел из моей жизни.       Вместо Тома появился Рэймонд Реддингтон. Человек, которого я поначалу невзлюбила, потом почти возненавидела. Потому что он заставлял меня, такую сильную в привычном мне самой восприятии, признавать свою слабость. Неправоту. Беспомощность. И был сильным. Помогал. Оказывался прав. Приучил доверять себе. А потом причинил боль. Как и Том. И, как и Тома, я до сих пор не простила Рэда. Смерть отца нельзя простить. Можно смириться. Но это займет много времени. Еще можно сделать вид, что тебе все равно. Я так и поступаю. При этом дважды лгу самой себе. Нахожу оправдания для Тома. И причины для неприязни к Рэймонду.       Но он опять прав. Тоже дважды. Я не могу отпустить Тома. И боюсь потерять Рэда. Боюсь, что он появился и был рядом, лишь из-за этого проклятого Фулкрума. Что, получив его, он исчезнет. Том каждый раз говорит мне "прощай", но продолжает звонить. Рэд пропадал на несколько месяцев, не утруждая себя звонками. Я не могу понять их обоих. Я и себя понять не могу. А еще психолог-профайлер. Смешно.       Не сумела убить Тома. Не могу позволить убить Рэда. Два раза за последний месяц, Реддингтона чуть у меня не отобрали. Не у ФБР. У меня. Один факт я в себе признаю. Я собственница. Получила развод, но Том до сих пор мой муж. С приставкой "бывший". Но мой. Может быть, поэтому я и не могу его отпустить. И Рэд тоже мой. Вот только кто? Пока не знаю. Но мысль о том, что он погибнет, вызывает у меня внутренний протест. Не отдам. Даже если он не будет благодарить и станет настаивать на невмешательстве. Не знаю, научу ли его принимать помощь. Но он столько раз спасал мою жизнь. Пора отдавать долги. Тем более что по-другому я просто не могу.       Том опять попрощался. А остаться одной – слишком страшно. Поэтому заяц валяется под кроватью. Поэтому я не принимаю новую квартиру, хотя этот номер давно осточертел. Квартира – словно еще один способ Реддингтона откупиться от меня. Хотя бы внешне восстановить то, что разрушилось. Не хочу так. Я и без того от него зависима. Жить на его деньги не смогу. Сначала нужно понять, кто он для меня.       Стук в дверь заставил открыть глаза. На пороге мужчина из моих мыслей. Приподнял шляпу двумя пальцами, в приветственном жесте. В другой руке бутылка виски. Чуть заметно улыбнулся. - Впустишь? – внимательный взгляд уже осматривает номер. Что-то ищет или опасается найти? - Что случилось? – делаю шаг в сторону, позволяя ему войти. Дэмбе рядом нет, поэтому просто закрываю дверь. - Ничего относящегося к работе, – качает головой. Ставит бутылку на прикроватную тумбочку. Снимает пальто и шляпу, устраивает их на стуле, где сидел пару дней назад, рассказывая о похищении бывшей любовницы. Я смотрю вопросительно. Он вздыхает, разводя руки в жесте бессилия. - Я что не могу прийти просто так? К примеру, поблагодарить тебя за спасение своей жизни. - Ты уже сказал "спасибо", – в свою очередь качаю головой. – Мне этого достаточно. - А мне нет, – вновь берет в руки бутылку. – Я расстроил тебя. Вел себя глупо. И хочу загладить вину. Найдется в этом… - подбирает слово, снова оглядывая мой номер, – жилище пара стаканов? - Думаю, да, – подхожу к небольшому шкафу у окна. Там мини-бар. И стаканы точно были. Кажется, даже чистые. Достаю, протягиваю один, второй оставляя себе. Меня не тянет с ним спорить. Не сегодня. - Раз уж ты не спешишь переезжать, будем пить здесь, – наливает виски в оба стакана, на два пальца. Льда у меня нет, но его это, похоже, не волнует. - И никаких попыток заманить меня в ресторан? – делаю глоток, жестом приглашая его присесть на кровать с правой стороны. Туда, где недавно лежала. Заяц далеко, и мне не страшно. - Ресторан? – он как будто искренне удивлен. – Ты бы согласилась? Еще только семь и мы можем успеть… - Останемся здесь – усмехаюсь, садясь рядом с ним, но оставляя между нами небольшое пространство. – С ресторанами у нас неплохо складывается на заданиях. - Я был уверен, что умру – он отпивает виски, на секунду прикрывая глаза. Голос совсем тихий и от этого еще более вкрадчивый, чем обычно. Меня на несколько мгновений бросает в дрожь. – Ты должна была уйти. Не подставлять себя. Если бы с тобой что-то случилось… - он замолкает, а я протягиваю руку и накрываю своей его свободную ладонь. - Мы живы, – сжимаю его пальцы, сдерживая вздох. – Мы оба. Это главное. Он кивает. Больше ничего не говорит, но мне хватит. Еще раз остро понимаю, что не смогу остаться одна. Без него. Даже если зайца придется отдать, я найду другой способ не отпускать его. Потому что он нужен мне. И я нужна ему. Чтобы не погибнуть. Чтобы держаться друг за друга, на карусели из мелких неприятностей и больших проблем. И потому что никто не должен быть одинок.