***
Тренировки до седьмого пота с пяти лет и до сегодняшних дней. Это ужасно? Плохо? Нет, скорее привычно, в порядке вещей. Но это сейчас, раньше было намного сложнее. Маленькая девочка не понимала и отказывалась, плакала. Тогда мама, по мере сил, тренировалась со мной: мы бегали по утрам, начинали день с зарядки, поднимались в горы, плавали в Японском море. А вот взаимодействия с духом я всегда совершала сама, но мама наставляла меня и всегда отвечала на мои вопросы "Почему ты не делаешь как я?" простой фразой: " Моя сила всегда с тобой, моё солнышко" и безмятежно улыбалась, чем ставила маленькую меня в минутный ступор. За девять лет плача, стонов, рыданий, я научилась контролировать себя, свои эмоции и стихии, конечно же, не все - об этом можно только мечтать. Огонь и воздух освоены, вода была на очереди. Водопады уже прошли, после этого на дня два слух исчез, оставалось ещё одно испытание, для меня оно было самое страшное. Всегда боялась океана, хоть и живу на побережье, всё-таки Владивосток - морской город. А наш дом к тому же был на побережье, в километрах двадцати от порта. Вернёмся к испытанию, оно заключалось в погружении в стихию, содинению с ней, отрешению от себя и своих чувств - надо было заплыть далеко в море, расслабиться и отдаться на волю стихии. Потеряешь самообладание - не сможешь противостоять своим страхам и силе воды - на поверхности будет плавать твой труп. Конечно же, я не выдержала. Воздушный пузырь позволял мне дышать под водой, но как только накатила большая волна, страх нечто невообразимого, находящегося на морском дне вернулся. Потеряла контроль над духами, а вместе с ними исчез и пузырь. Тело начало постепенно охлаждаться, а я, наглотавшись воды, падала в чёрную бездну, несмотря на все мои порывы всплыть на поверхность. Меня спасла мама. На тот момент, когда она вытащила меня на берег, её дочь уже была мертва. Помню солнце, что било в глаза и лужайку, на которой я очнулась в тени раскидистого дуба. Рядом сидел человек лет тридцати, с карими глазами и волосами такого же цвета - мой папа. Мне тогда надо было лестницу с седьмого неба спускать, ревела в три ручья от радости, что встретила дорогого человека, пока до меня не дошло, что умерла. После и правда стала похожа на мертвеца, представляя маму, потерявшую последнего члена её семьи, представляя, что я не встречу её больше никогда. Да и сама, понимая, что так безрадостно закончилась моя жизнь. Отец принялся меня успокаивать, приободрять, даже намекнул, что у меня есть возможность вернуться назад, и предложил не терять времени даром, однако грусть в нём так и сквозила. Недолго думая, мы решили заняться любимым папиным делом - скалолазанием. С близлежащей горы ежесекундно скатывались тонны воды. Водопад был таким огромным, что сердце уходило в пятки, а обратно возвращаться отказывалось. Грохот воды, разбивающейся о камни, закладывал уши, и был слышен лишь стук собственного сердца. Оказавшийся на вершине гигантский водяной дракон, бог водопадов, Рюдзин, испугал меня до такой степени, что я чуть не упала вниз, благо отец успел схватить меня. Бог тогда лишь ехидно извинился и пожаловался нам, что ему здесь скучно, и если я смогу побороть себя и свой страх, то он любезно согласится стать моим хранителем, хотя у меня даже и мысли об этом не возникало. О том, что это может стоить мне жизни, как это оказалось, дух благоразумно промолчал. Я отказывалась как могла, но против просьбы отца все мои отговорки стали недействительными. Никто не представляет сколько раз я проклинала себя о содеянном во время полета. Вода обжигала своими ледяными объятьями, а поверхность озера приближалась все быстрее. В ушах теперь стоял свист, а встречный ветер радостно растрепал волосы, запутывая их окончательно. Резкий удар, и полностью ухожу под воду, чувствуя, что меня начинает затягивать как раз в тот момент, когда я уже видела скалы, на которые меня неумолимо нёс бурный поток. Мгновение, яркая вспышка, и о чудо: я лежу на берегу, а около меня сидит мама. И уже намного позже мы с Райдзю, который, что странно, выполнил своё обещание, всё-таки смогли покорить воду. Эти воспоминания буквально за несколько секунд пролетают перед глазами, и на душе становится ещё хуже. Ведь через полгода она умерла, моя милая, добрая и умная мама. Она вся исхудала, а кашель и мигрень стали её постоянными спутниками. В день её похорон мне стукнуло четырнадцать лет.***
В реальность меня вернул голос сестры, только уложившей свою малютку спать: - Ами, пойдем на кухню. Я уже покормила Настю, - обратилась ко мне девушка лет двадцати. Блондинка с волосами чуть длиннее плеч, голубыми глазами, словно небо. Она выглядела такой нежной, что невозможно было поверить, что временами девушка может быть строгой, непреклонной и гоняться за мужем со скалкой по всему дому. Потому что ненавистная всеми полочка так и остаётся на чердаке. - Ната, я уеду через три дня. Турнир начинается, - сухим голосом «обрадовала» сестру. Вся моя семья в курсе происходящего, они видят духов, но не всех, только моих хранителей и ещё некоторых. Причина сему до сих пор неизвестна. Но у меня есть несколько мыслей на этот счёт. Блондинка подавилась только что отправленным в рот печеньем, спешно вылила в себя почти пол графина воды и праведно возмутилась: - У этих шаманов ни стыда, ни совести! Забирать у меня сестренку прямо после рождения её племяшки! - так и не поняла в шутку или по-серьёзному. Но когда её лицо выразило злость, я рассмеялась немного грустным смехом. Она очень смешно сердится, сразу становится похожей на обиженного хомячка. Мне будет её не хватать... - Что смешного? - в холодности голоса ей мог позавидовать сам холодильник. - Ничего, злись почаще - у тебя невероятно весёлый вид, - все ещё улыбаюсь, но грусть опять накатывает. – Я тоже не хочу уезжать, ведь кто тогда будет отбирать у тебя скалку? - последние слова заглушаются хлопком двери. - Ага, кто же будет меня успокаивать, а? – с улыбкой на устах сказал вошедший муж Наты, Пашка. Рыжеволосое чудо улыбнулось и приобняло нас за плечи. Наши с ним отношения можно описать, как старшего брата с сестрой, я его задираю, а он ругает и злиться, но всё равно прощает, ну, или скорее, наоборот. Он вечный оптимист, беззаботный, так что очень удивляешься, когда видишь его абсолютно серьёзным и ответственным, он готов на всё ради своей семьи. - Твоя любимая женушка, - едкая ухмылка появляется на лице. - Всё, халява закончилась! Больше с тобой никто пить не будет, - рассмеялась, а в ответ лишь улыбка и в сторону рыжика полетел грозный взгляд Наташи. Этот парень дал мне замечательное увлечение - гитару. Когда он пришел к нам на постоянное жительство, его багаж состоял из музыкального инструмента и пары вещей. Через полгода они поженились. Смотря на его умиротворенное лицо во время игры, у меня возникло желание освоить этот музыкальный инструмент. Играть у меня, естественно, сначала не получалось и лишь благодаря Паше я не бросила музыку. Когда освоила аккорды, начала играть бой и одновременно напевать разные песни. Собрались на кухне, принялись за ужин, в этот раз было исконно русское блюдо - домашние пельмени со сметаной. За них я просто расцеловала Нату. Обожаю, когда она готовит такую вкуснятину! Первое время после переезда, она очень сильно поражалась постоянному обилию рыбы на кухне. Раньше Ната жила в Самаре вместе со своим отцом, братом моего папы, его вроде Гришей звали. Он умер в авиакатастрофе и мама забрала девочку к себе. Сразу после трапезы новоиспеченные родители убежали к дочурке, а мне оставили все убирать и мыть. Когда дела были сделаны, я отправилась к ним. Но на удивление в комнатке никого кроме новорожденной Насти не было. Она лежала в своей кроватке и молча глядела на все непонятливым взглядом. Прислонившись к перилам деревянной кроватки, поглядела на малышку. Она улыбнулась мне беззубым ротиком и потянула ко мне маленькие ручки. Подняла её, девочка смотрела на меня и ещё шире улыбалась непонятно чему, продолжала тянуться к моему лицу. Когда в воздухе возник рыжий шарик, девочка, не переставая улыбаться, переключила внимание на него. - Она такая миленькая. Видит меня, но не шаман, - прозвучал поблизости низкий мужской голос моего хранителя. - Возможно она перестанет видеть тебя, когда вырастет. - Жаль… - Нет, Мика, так будет лучше. Тем более её родители обычные люди, чего ты хотел? - Но они видят нас! - Вас трое в этом доме, вас невозможно не почувствовать. Они просто хорошие люди, плохие не видят духов по определению. Мама так говорила. Наступила мимолетная пауза. - Может нормальные отношения будут с ровесниками, а не так, как у меня… - А тебе что, нас не хватает? – с иронией интересуется возникший бог грома – Райдзин. - Ещё как хватает! Я люблю тех, у кого башня на резиночке. Сорвет её, помотает, а потом на место вернет, - обожаю своих хранителей, они очень точно подходят под приведённое описание. - Ну спасибо, - обиделся синий дракон, чешуя которого на солнце искрилась серебром. - Рюд, прости, ты единственная в нашей компании уравновешенная личность. Ну, возможно, уравновешенная, - уточнила, вспоминая нашу первую встречу в аду. - Вот так то.. Я продолжила свою речь: - А теперь к делу, пока башенка на месте. Через три дня надо быть в Токио, турнир начинается. - Ты за кого нас принимаешь? Мы давно уже знаем об этом, – возмутился рыжий шарик. - Верю, Мика. Просто предупреждаю, - мягко улыбнулась моему огненному хранителю. На ночь по обыкновению расчёсываю волосы перед зеркалом - привычка, доставшаяся от мамы... Она так всегда делала, а я прибегала и повторяла за ней, строя из себя взрослую. Теперь вроде взрослая. Сама всё делаю. Только грустно. Очень. Лучше бы я была маленькая, а она была рядом... Из зеркала в недавно набухший прыщик на щеке всматривается вполне обыкновенная девушка. Темно-коричневые волосы, чуть пухленькие щёки, прямой нос с едва заметной горбинкой, светлая кожа с которой контрастируют чуть синеватые или фиолетовые синяки под глазами. Тело в хорошей форме, довольно стройное, тренировки дают о себе знать. Ничего сверхъестественного, только, может быть, карие глаза, которые притягивают своей глубиной, некоторые мне говорят, что им хочется утонуть в них. Пока подобных случаев зафиксировано не было... Засыпаю и вновь вижу свой давний кошмар, а если быть точнее, то воспоминания, которые каждый раз приходится переживать заново, настолько они реальны. Кажется протянешь руку и обожжешься. Сижу с светлой гостиной, передо мной размытая картина моря, а рядом сидит отец, мы с ним обсуждаем предстоящий мамин день рождения. Я от чего-то громко смеюсь, а мужчина лишь улыбается, в его карих глазах сияют золотые крапинки, а он гладит меня по волосам. Вдруг я слышу крик деда Коли, старика-садовника, дверь в дом с громким треском выбивают. Ничего не понимаю, тем временем отец сгребает меня в охапку и молниеносно прячет под кровать, строго настрого запрещая вылезать. А меня охватывает необъяснимый страх. Теперь всё, даже ворсинки на сарафанчике, кажутся слишком реальными, а шаги отца отдают в уши. Слышу лязг металла от катаны, что висела на стене. Дверь распахивается, и я вижу как две пары чужих ног врываются в комнату, приближаясь к тапочкам папы. Хочется кричать, но в горле сухой ком, а тихие слезы страха уже текут по щекам. Тем временем слышу как папа с чужаком перебрасываются парой фраз на японском, и по интонации понимаю, что отец очень зол. - Отдай девчонку, и мы уйдем. - Да пошли вы! Стук металла о металл слышится и дальше, как звучат громыхающие шаги и хлопок. Не громкий и не тихий, такой же, когда в ладушки играешь. Только теперь отец лежит на полу, улыбается мне и шепчет: «Я люблю тебя, малышка». Сердце внутри замирает, слезы бегут ручьем, помню бессилие и то, как ярость и ненависть захлестывает меня. Боль потери наступает, но разум не хочет верить в это. Тело не двигается, как-то получается протянуть руку к застывшему с кривой улыбкой на лице отцу. Пальцы дотрагиваются до мягкой, ни на что не реагирующей коже, и я смотрю в стеклянные затуманенные глаза. Всё застилает пелена, один миг и весь дом пылает огнем. Я сижу, прижавшись к папе, слёзы текут и перед глазами всё размыто, и продолжаю повторять: «Папа, папочка, просыпайся. Ты должен проснуться, дядей больше нет, они не сделают плохо. Ну, просыпайся же…». Повсюду разноситься треск, и в следующее мгновение темнота, перемешанная с рыжим пламенем накрывает меня... А я просыпаюсь. Подушка снова мокрая - вся в слезах. А Райдзи снова стоит надо мной и хмурится. - Наконец-то проснулась, - грустно улыбаясь, присел рядом бог ветра. - Я тебя бужу, а ты только плачешь. Не дожидаясь моей реакции, он приобнимает меня и гладит по голове, практически не прикасаясь. В такие моменты я радуюсь, что он бог, а не обычный дух, которому недоступна осязаемая форма. - Им там хорошо, дурашка, - пропустив мой хмык мимо ушей, Райдзи щёлкнул меня по лбу и продолжил завораживающим мягким голосом. - Только не расстраивай их своими слезами. Я успокоилась, у моего хранителя прекрасно получается приводить меня в чувство после подобных ночей. Так, в его объятьях я засыпаю вновь, но уже без страшных снов.***
Разлепляю глаза, чтобы выключить громкие разрывающие на кусочки голову звуки. Вспоминаю, что будильник выключен и это плачет моя дорогая племянница. Чертыхаюсь, но приподнимаюсь на кровати. Вспомнив события прошедших дней, сонливость постепенно уходит, оставляя лишь небольшое волнение и предвкушение приключения. Два дня уже прошло, сегодня уезжаю. Попыталась встать, упала, запуталась в одеяле. Ругаясь, мне всё-таки удалось выбраться из его объятий. - Что-то ты сегодня рановато встала,- голос сестры прозвучал в метрах двух от меня. - Да у нас же будильник неуправляемый появился, как же не встать-то? - с кислой улыбкой спрашиваю и, наконец, поднимаю голову на сестру, вставая с четверенек. И тут меня пробивает на дикий и неуправляемый смех, еле удерживаюсь от того, чтобы снова не оказаться на полу. - Чего ты ржешь как ненормальная? – искренне не понимает сестра, уже подозревая конкретный подвох, ища глазами отражающую поверхность. - Тебя ножкой кровати по голове зацепило?! - Да так… - говорю через смех, - иди в зеркало посмотри, только Настю отдай, она мне дорога. Через минуту Ната бегала за только что проснувшимся мужем. Ну а чего он хотел, усы и монобровь зеленкой это перебор. - Ублюдок!! Как мне теперь на улицу выходить?!! - Она меня сейчас прикончит! Хочу памятник с крылышками! Не могу остановиться и продолжаю смеяться, прикрывая племяшке ушки, конечно, дети в этом возрасте ничего не понимают, но будет не очень хорошо, если её первое слово будет ругательством. - Вот, Настя, ты единственная нормальная в этой семейке, так что следи за ними. Не оставляй без присмотра, когда я уеду. Видишь, что творят. Мы в тот раз Пашку отмывали хлоркой от зеленки, а теперь вот и маму твою придётся. И я невольно ещё раз засмеялась, вспомнив Пашку с мордочкой и усиками. - Ами, нам надо уходить, - напомнил Мика, появившись рядом. - Знаю, но мне надо ещё попрощаться с родителями. Через часа два позавтракав и собрав вещи, которые остались на пороге у дома, я отправилась в березовую рощу. Вокруг стояла тишина, которую можно услышать лишь в небольшом лесочке. Пение птиц, шуршание листвы под лёгким ветерком, прохладный мох, задевающий ноги. Нескольким солнечным лучам удалось пробраться сквозь густую зеленую листву, и они радостно бегали по небольшой поляне, иногда отражаясь от двух надгробий, окруженных цветами, где я сейчас стояла. "Мам, пап" - хочу позвать их, но довольно сомнительно ждать ответа или реакции, ведь они ни разу не пришли, сколько бы я не ночевала рядом с их могилами, проливая слезы до момента, когда их уже не оставалось. Сегодняшний день не стал исключением. Воспоминания вновь захлестнули меня, против моей воли. Мама лежит на кровати при смерти. С моих губ срываются только эти слова: - Мама, не уходи, не уходи, не уходи... - беззвучно шептала белёсыми обветренными губами. - Райдзи, заботься о ней, как обо мне. Солнышко моё, я люблю тебя, - и снова кашель напополам с кровью. - Не переживай за меня. Лучше отпусти, и я встречусь с ним... Последние слова - и её взор потух навсегда. Сглатываю и глубоко вдыхаю, успокаивая свою душу, сердце, а также глаза, из которых чуть не полились слёзы. Они не к месту. Уже давно. И я нервно усмехнулась, снова заходя в коридор воспоминаний. Дня три проходила так, словно это я умерла. Райдзи и Мика просто впихивали в меня еду, следили за мной, словно за маленьким ребенком. На третий день Райдзи не выдержал и поведал мне всю историю. - Юки просила рассказать тебе, если умрет. - Не говори так! Она не могла ум... Он продолжил, словно и нет меня: - Амели, я понимаю тебя и сам скорблю, но прими это, - тоска в его глазах выражала всю горечь, что он чувствовал. Он меня понимал, но не принимал. - Она ушла в лучший для неё мир. Она будет с Александром, я надеюсь ты присоединишься к своей семье, но только не скоро, - после подобных слов ему пришлось успокаивать меня ещё час или больше. Наконец, он продолжил: - Ты знаешь то, что твоя мать родом из Японии. Но она не говорила тебе, что теперь ты последняя в клане Такаси, её преемница. Она также как и ты осталась одна в подростковом возрасте, а выйдя за твоего отца покинула родину. Он был обычным человеком, но видел духов, а она была сильной шаманкой. Когда ты родилась, то была очень слаба и могла умереть, не прожив и дня, - на этом моменте ему надо было замолчать, но он этого не сделал, - Юки передала тебе практически всю свою силу, оставив себе необходимую долю, чтобы поддерживать свою жизни. После этих слов я чуть не задохнулась и рванула из комнаты. Мои мысли были ясны и понятны всем моим хранителям, наверное поэтому они меня всё-таки удержали. -Ты выжила и росла здоровым ребенком с неимоверно большой силой для такого возраста, потому что запечатать её Юки уже не могла, - он сделал шаг и хотел меня обнять, но застыл, чувствуя силу, витающую вокруг меня. Она ему не страшна, но энергия в таких количествах опасна для моего тела. - Пойми, она хотела, чтобы ты могла на кого-нибудь опереться и продолжать жить. Соберись, ты просто обязана справиться, ты сильная, - мне захотелось засмеяться и заплакать одновременно. Но я просто сидела, не шевелясь, и не отвечала. В голове крутились слова, разрывая изнутри: «Все ради тебя, солнце». Даже спустя два года боль может и притупилась, но никуда не ушла. Осталась в глубине сердца, и никому не добраться до неё. Сколько бы я не улыбалась, ни хорохорилась, ни дерзила, я помню все, и это меня убивает. Смерть не пугает, она как старый недруг, не радуешься и уже не боишься. Я её не жажду, я просто обязана сохранить мамин дар. Так просидела ещё час, а потом на ватных и покалывающих ногах побрела домой. - Райдзи, - негромко позвала духа. - Да, Ами? - Сейчас попрощаемся и полетим. - Может лучше телепортироваться? - влез Мика. Я только слегка иронично рассмеялась в ответ, хотя на лице так и осталось беспристрастное выражение. - Ты наивен, променять полет на это, да ни за что! - А как же рюкзак? - Черт, не подумала что-то. С этим возникнут проблемы. - Так давай сейчас полетаем, а потом телепортируемся, - предложил Райдзи. - Хорошо, объединение, Небесные крылья, - с лёгкостью согласилась я, надеясь развеять все мысли. За спиной появились белоснежные крылья за счёт моих сил, соединённых с магией бога ветра, отливающие на свету серебром, такие же, как мой кулон. Взмах и на меня стремительно наступают облака, ещё взмах и неимоверная красота перед глазами. Солнце такое яркое, я нахожусь под его лучами, и сразу же становится тепло, горечь отступает, а радость постепенно накрывает с головой. Дух завораживает, и ощущение пустоты в животе становится в разы острее. Мертвая петля, пикирование… Это просто невероятно – лавировать среди потоков воздуха, управлять ими, в общем отдаваться на волю стихии. Неудивительно, что покорение воздуха было для меня самым легким. Я падала со скалы в море, вначале пугалась до чертиков, правда в основном из-за воды, а потом поняла какое это наслаждение – чувствовать, как бьет ветер в лицо, на то, что не хватает кислорода, просто не обращаешь внимание, так как мелодия, что поет воздух, затмевает все. Такая тихая, но настойчивая, которая никогда не умолкнет. Слыша её, боль уходит на второй план. Это как наркотик с одним побочным эффектом - потеряя возможность летать, смотреть в небо будет невыносимо горько, обидно и грустно. Но вот смотрю вниз, там мой домишко. Опускаюсь прямо на задний двор перед сестренкой. Она абсолютно не удивляется, уже привыкла к моим неожиданным появлениям, и просто протягивает мне письмо. Оно от Кейко Асакуры. Дорогая Амели, здравствуй. Юки, твоя мама, в последнем письме, три года назад, писала, что у неё было видение про турнир шаманов, который пройдет в Токио, и просила приютить тебя на время его проведения. Она оказалась права, поэтому предлагаю пожить у моего сына в городе. Он, кстати, тоже будет участвовать. Он будет знать, что ты можешь приехать. Твоя мама была близким мне человеком, она многое для меня сделала, и я не могу отказать ей. Кейко, Кейко Асакура, что-то знакомое, только не могу вспомнить… "- Райдзи, кто такая Кейко Асакура?" "- Ась?" "- Кейко Асакура", - повторяю, чуть не закатывая глаза к небу. "- А ты разве не помнишь? Ты с мамой жила у них две недели, когда вы в Японии были. А Кейко подруга Юки, причем единственная и лучшая. Они вместе обучались у её отца, господина Йомея, тот ещё старикашка." Стоило напрячь извилины, и мне вспомнился огромный особняк, милая черноволосая женщина, маленький лысый человек, наверное учитель Йомей, и мальчишка с большими рыжими наушниками, которые он никогда не снимал. Я проверяла. "- Ей можно доверять? - Можешь в ней не сомневаться." В этот момент Ната, развешивая бельё сушиться, спросила с плохо скрываемым беспокойством: - Ты когда уезжаешь? - Уже сейчас, только зайду к нашему будильнику. Она спит? - Да, недавно заснула, - сестрёнкин голос сразу поник. Быстренько поднялась на второй этаж. Малютка спала так безмятежно, что была похожа на маленького ангела. - Ну что, Настюшка, вот и жизнь началась… Ты главное расти здоровой, веселой и смышленой, в общем, будь в родителей, - поцеловала в лобик. Ната и Пашка уже ждали меня около выхода. Сестренка еле сдерживалась, чтобы не разреветься, а её муж был собран и серьезен, что было для них обоих редкостью. Последний раз это случилось после новости о беременности сестры. Натка бросилась ко мне, обняла и всё-таки разревелась. - Сегодня сон ужасный снился про тебя, может не поедешь? - Дурные предчувствия? Ха! С каких это пор они мешали хорошеньким девушкам завоевывать мир?! - А ты все шутишь… Что будешь делать если не пройдешь?- спросила сестрёнка, вытирая синим рукавом рубашки мужа свои слёзы. - Наверное, вернусь обратно, - а что можно было ответить ещё. Сестра молча посмотрела на моё кислое выражение лица, подумала, а следом выдала: - Нетушки, ты найдешь себе муженька и только с ним вернешься назад, поняла?! – я улыбнулась, если Ната шутила, значит уже чуть успокоилась. - В общем Ами, ты возвращайся в любом случае. Мы будем ждать, - продолжил Паша. Непривычно серьезный парень меня напрягал. - Вот, держи, - прошептала сестра и сняла с пальца серебряное кольцо, - чтобы напоминало о нас. - Ребята, вы меня как будто на войну отправляете. Не переживайте так, все будет нормально. Выше нос, сестричка, растите Настю и будьте счастливы, - попыталась успокоить их, обняв каждого по очереди. И ушла на встречу приключениям, исчезнув в огне.