My fair lady

– Прости, ты должен умереть, – сказала я, помахивая кинжалом. – Такие, как ты, недостойны жить. – Н-нет, не убивай меня! Умоляю! – этот толстый жирдяй упал предо мной на колени. Фу. Смотреть противно. – Ты ведь сам убийца, невинные дети погибли из-за тебя, гребаный педофил! – я ударила его ногой по лицу. Черные пряди упали на лицо, и я сдунула их, чтобы ничто не мешало мне насладиться зрелищем. Я наступила на живот этому противному старикашке. – Посмотри мне в глаза, – сказала я. – Лиловый цвет, обозначающий тайну. Что ждет тебя за гранью? Ад? Или пустота? – я сузила глаза, вглядываясь в пустоту багряной ночи. – А красный олицетворяет кровь, которой я тебя украшу, – усмехнулась я. – Посмотри мне в глаза. Посмотри в глаза своей смерти. Будь же мужчиной! Посмотри в глаза смерти. Ибо они будут последним, что ты увидишь. – Я занесла кинжал. Старик закричал. Когда я вонзила кинжал ему в живот, из его рта хлынула кровь. Я нанесла еще три смертельных удара и засмеялась. Мое лицо забрызгало кровью этого исчадия ада. Но мне было мало. Я выколола ему глаза и отрезала язык, пока он еще мог чувствовать. А больше ничего не успела. А жаль. Я вытерла кинжал рукавом платья и вздохнула. – Какая прекрасная картина… Кто здесь? Как? Кто-то меня увидел? Я в панике пыталась оглядеть все пространство вокруг себя. – Я здесь. Я обернулась. Передо мной стоял парень с катаной. Он улыбался, а его голубые глаза сияли. Он взъерошил светлые волосы и вздохнул. – Ты решила взять на себя право приканчивать преступников? – Они не достойны жизни. Они должны мучиться, как и те, кого мучили они. – Знаешь, а ведь я должен убить тебя. Но… – Жнец встал передо мной на колени. Я сразу догадалась, что это синигами. – Я хочу помочь тебе, – он посмотрел мне в глаза. – Ты не против? Я проснулась вся в поту. Я запустила руку в волосы. Что это было? Что сейчас мне приснилось? Я была Дзёшико, а тот жнец был Кадзуси… Очередной бред? – Юная леди, выпейте. – Я взяла бокал с водой и за секунду он опустел. Стоп. Что здесь делает Себастьян? – Почему ты здесь? – устало спросила я. Я не выспалась и плохо соображала, что говорю и что делаю. Наверняка наутро я обо всем забуду. Я вручила Себастьяну пустой бокал. – Демонам не требуется сон. Для меня сон – это роскошь, нежели необходимость. – Понятно… – Но он все равно не сказал, почему здесь. – Слушай, ведь имя Себастьян Михаэлис тебе дал Сиэль? – Да, оно было дано мне господином. – А как тебя зовут по-настоящему? Хотя… то имя, каким назвал тебя Сиэль, подходит тебе как никуда лучше. Себастьян. Себастьян Михаэлис. Знаешь, был такой человек, в шестнадцатом веке. Себастьян Михаэлис был французским инквизитором и настоятелем Доминиканской церкви. Он написал одну историю, в которую включил классификацию демонов. Она часто используется в эзотерической литературе. Михаэлис был вице-инквизитором в Авиньоне и участвовал в ряде судебных разбирательств над ведьмами. Странное совпадение, не правда ли? Или… Сиэль предумышленно выбрал для тебя это имя? В любом случае, оно очень красивое. Оно мне так нравится… – В таком случае, я всегда буду для вас Себастьяном. Я усмехнулась и посмотрела на него. Красивый. Красивый… – Почему вы на меня так смотрите? – Меня все-таки добивает эта прядь… – Я дотронулась до пряди из челки Себастьяна, спадающей ему на лицо. – Никогда не стриги челку! Он усмехнулся. Мило так усмехнулся. Совсем не злобно. И не лукаво. И не коварно, как обычно. – А почему Сиэль чихает, когда я рядом с ним? – спросила я, гладя волосы Себастьяна. Такие мягкие… – Дело в том, что у моего господина аллергия на кошек. – Что? – протянула я. – Я так не играю! Почему он так улыбается? Я сдвинула брови. Рука замерла. – Себастьян… – сказала я. – Да? – Прости меня… – А? – Прости меня за все. За то, как вела себя всегда, за то, что всегда тебе говорила и как поступала. Ты такой хороший, а я такая бесполезная… Себастьян улыбнулся. – Ну что вы… Я протянула ему мизинец. – Давай мириться. Если ты своим мизинцем скрепишься с моим, то это будет означать мир между нами. Ты согласен? Себастьян усмехнулся и сплел свой мизинец с моим. У него мизинец, как мой большой палец… – Мирись, мирись, и больше не дерись, а если кто… – я уже не могла ничего договорить. Хочу спать… Окунаюсь в царство Морфея. – Спите спокойно, юная леди, – Себастьян целует меня в лоб, и я окончательно засыпаю. – Итак! Мэйлин – займись бельем. Джулия – вычистите перила до блеска. Финниан – стряхни снег с деревьев. Бардрой – приготовь обед… – Себастьян остановился на полуслове, а затем устало вздохнул. – Или хотя бы нарежь продукты. Господин Танака… пожалуйста, отдыхайте. Все по местам! – Хлопок в ладоши и тихое «хо-хо-хо» Танаки. Вычистить перила до блеска. Осталось совсем немного. – Потрясающе. Вы не путаете моющее средство с гуталином. Я посмотрела вниз: по лестнице поднимался дворецкий семьи Фантомхайв. Я ничего не ответила, просто продолжила тереть перила. – А, Себастьян! Ты сегодня опять будешь заниматься музыкой с господином? – это Мэйлин с тазиком, наполненным бельем, идет развешивать его. – А, да. Мисс Глоссоп приболела, и поэтому я на время замещу ее. – Ты такой талантливый, Себастьян! – сразу становилось понятно, что Мэйлин сама не прочь позаниматься с Себастьяном музыкой. И не только музыкой. Когда Себастьян проходил мимо меня, он наклонился к моему уху и сказал: – Трите тщательнее. Черт! Я со злости кинула тряпку на пороги. Как всегда, он меня достает! Я так зла, так зла! Ух, убить его нафиг! – Эй, Джулия! – крикнул мне Бард. – Да? – я потерла лоб внешней стороной ладони. – Ты не можешь отнести чай господину, сейчас уже час дня, – Бард протянул мне поднос с чаем. – А разве это не работа Себастьяна? – сказала я. – Он сейчас занимается музыкой с господином, – пояснил шеф-повар. – А… ну да… Учитель хренов, - пробормотала я. – Хорошо, я отнесу это, – я улыбнулась. – Большое спасибо! – Бардрой похлопал меня по плечу и побежал выполнять свою работу. Ох. Отнести чай Сиэлю. Будет исполнено. – Господин, могу я войти? – я приоткрыла дверь. Себастьян и Сиэль уставились на меня. К слову сказать, Себастьян сидел за роялем, на нем были очки. Первый раз вижу Себастьяна в очках. Разве у него плохое зрение? Вроде нет. Ничего не понимаю. А Сиэль стоит возле. Распеваются? – Ваш чай, господин, – я поставила поднос на столик. – К сожалению, мы сейчас заняты уроком, – сказал Себастьян. Моя бровь дернулась. Они нарушают английские традиции? – Не стоит нарушать традиций из-за одного урока, – произнес Сиэль и пошел по направлению ко мне. Он взял с подноса чай и принялся пить его небольшими глотками. Я собралась уходить. – Эй, – окликнул меня Сиэль. – Я еще не допил чай. Черт. Мне ж еще забрать чашку нужно. – Простите… Сиэль довольно быстро выпил чай, и я нарочито медленно собрала чайные принадлежности на подносе. Мне было интересно, чем они тут занимаются. – Господин, для начала нужно распеться, – Себастьян спел самую легкую распевку на букву «а». Но как он ее спел… Я чуть не уронила поднос. Сиэль нелепо повторил за ним. А зачем он распевается? Он же на скрипке учится играть. – Это вы называете распевкой? – не выдержала я. – Себастьян, в каком месте ты учился петь? Отвратительно! – Себастьян и Сиэль уставились на меня ничего не понимающими глазами. Я перевела взгляд с одного на другого, затем поставила поднос на обратно на столик и подошла ближе. Я выгнала Себастьяна из-за рояля, сказав ему: «Уйди». Тот сначала взглянул на Сиэля: одобрит ли тот, и, получив согласие хозяина, освободил для меня место. Я, поправив подол, присела за рояль и провела пальцами по клавишам. Потом я наиграла мелодию и напела распевку. Сиэль повторил за мной. – Нет, нет, не так! – я спела самую высокую ноту в этой распевке. – Достань эту ноту! И звук на зубы! После нескольких повторений у графа все же это вышло, и я улыбнулась. Себастьян тоже. – Какой аромат, – сказал он. И после этого я опомнилась. Я вскочила из-за рояля и несколько раз поклонилась Сиэлю. – Простите мою дерзость, господин! – я схватила поднос и убежала оттуда. Фух… – Эй, что… А, это ты, - черт. Я хотела, чтоб Дзёшико здесь не было, пока я убираю ее комнату. – Себастьян приказал мне убрать вашу комнату, – сказала я, открывая шкаф. А потом закричала. Ибо на меня свалилось что-то. Я упала на пол с жутким грохотом. Больно. Я потихоньку открыла глаза, которые закрылись от испуга. И снова закричала. На меня уставились застывшие глаза. – Ох, забыла его убрать, – сказала Дзёшико, передвинув несколько фигур на шахматной доске. Я вскочила, скинув с себя труп. Снова мужчина. Куча ножевых ранений, голова вскрыта. Внутри пусто. Ноги сломаны, руки тоже. Причем самым жестоким образом. Я приложила руки ко рту. Это она его убила. Она. – Зачем ты его убила? – спросила я, отводя взгляд. Не могу на это смотреть, меня сейчас стошнит. Господи… Какой ужас. – Его? – Дзёшико презрительно фыркнула. А потом улыбнулась. – Правда, он стал красавчиком? Только я ему не успела вырвать позвоночник. Позывы желудка вывернуть обратно свой завтрак напоминали о себе все больше. К чёрту приказы Себастьяна: уборка этой комнаты выше моих сил. – Ты так жестока… – Я жестока? – Ты… – я подошла ближе и занесла руку, чтобы ударить Аюми, но меня схватили за запястье. Я посмотрела на того, на кого приготовила излить все проклятия, которые знаю. Это был Кадзуси. Он прищурил глаза. – Я не позволю тебе обижать мою госпожу, как бы ты мне ни нравилась. Я вырвала свою руку. – Будь ты проклята… – проговорила я, уходя. Так, все, моя работа на этом закончена? Пойду, прогуляюсь, предавшись мыслям. Что мне делать? Нужно как-то попасть в Америку. Бруклин. Черт, черт, черт. Ночь. Ночи здесь прекрасны… Такие звезды. Я улыбнулась. И запела: – Дили-дили бом… закрой глаза скорее. Кто-то ходит за окном и стучится в двери. «Дили-дили бом», - кричит ночная птица. Он уже пробрался в дом к тем, кому не спится. Он идет… Он уже близко… Дили-дили бом… Ты слышишь, кто-то рядом? Притаился за углом и пронзает взглядом. Дили-дили бом… Все смоет ночь немая. За тобой крадется он и вот-вот поймает. Он идет… он уже близко… Дили-дили бом… Ты слышишь, кто-то рядом? Притаился за углом и пронзает взглядом… Смех. Я отчетливо слышала, что кто-то засмеялся. Я обернулась. – Кто здесь? – М, правду говорят, на ловца и зверь бежит. Я обернулась на голос. Снова прозвучал смех, но уже с другой стороны. Черт. За деревом мелькнул алый плащ. – Прекрасно, прекрасно, прекрасно! – раздалось у меня за спиной. Я обернулась. – Грелль Сатклифф! – воскликнула я. Грелль улыбался, предоставляя моему вниманию свои остроконечные зубы. – Сегодня знаменательный день! – воскликнул он! – День твоей смерти! – Чего? Грелль усмехнулся и взмахнул бензопилой. Она застыла прямо у моего носа, а я уже успела испугаться. – М, – улыбнулся Грелль. – Не волнуйся, тебе можно жить еще пять минут! – Грелль вытащил из-под плаща тетрадь. – Ты должна умереть в 21:13! – Грелль снова улыбнулся и помахал тетрадкой. – В этой тетради появляются имена тех, души которых жнец должен забрать. Твое появилось в моей приблизительно полгода назад. То есть когда я появилась в Англии. Я не хочу умирать, но как мне от него спастись? Я взглянула на дерево. Моментом позже я запрыгнула на него. – Эй, куда ты? – Грелль завел бензопилу и спилил дерево, где я находилась. Я перепрыгнула на следующее. – Постой, не убегай, что я скажу Уильяму?! – Грелль спилил еще дерево, а потом еще и снова. Вскоре образовалось целое скопление спиленных деревьев. А с последнего я сорвалась, потому что прыгнула на сломанную ветку. Упала. Больно. – Хи-хи. Пять минут уже прошло. Итак, время смерти… – Грелль занес бензопилу, и я уже попрощалась с жизнью, но тут что-то перед моим лицом остановило оружие. – Что? – помрачнел Грелль. – Он посмотрел вперед. – А, это ты. Я обернулась. Позади меня стоял Кадзуси, выставив вперед катану. Эта катана спасла меня, остановив бензопилу Грелля. – Здравствуй, Сатклифф. – Дэвид Шрайбер, – Грелль улыбнулся. – Уникальный синигами. Лишь за твои красивые глазки тебе прощаются все выходки, – Грелль взмахнул бензопилой, но Кадзуси снова предотвратил удар. Я отползла в сторону и прислонилась спиной к дереву. – Я единственный из вас, у кого глаза отличного от зеленого цвета, – Кадзуси сделал выпад. Усмехнулся, обнажив белоснежные зубы. – Завидуешь, да? Ведь я могу также ходить, не используя это, – он поправил очки средним пальцем левой руки. Я только сейчас заметила, что он в очках. Но ведь он их не носил никогда… – Ты меня раздражаешь! – Грелль агрессивно наносил удары, слева и справа, но Кадзуси каждый раз успевал защититься с помощью катаны. – Ты можешь увести у меня Уильяма! Что-о? Бровь моего глаза задергалась. – Значит, – Кадзуси с усилием произносил слова, делая паузы, когда нападал на Грелля. – Ты признаешь то, что я красивее тебя? – Конечно, нет! – Грелль завел бензопилу несколько раз и яростно взмахнул ею. – Какая интересная игра, правда? – сказал кто-то. – А? – я обернулась на голос. Рядом со мной стояла Дзёшико. Она, скрестив руки на груди, с улыбкой наблюдала за дерущимися. – А ты че здесь делаешь?! – Как что, – обиженно произнесла девушка. – Болею за своего дворецкого. Давай, Кадзуси! Надери ему задницу! Бровь снова задергалась. – А сейчас еще придет Себастьян, – улыбнулась Дзёшико. – Вот счастья-то привалило… – пробормотала я. – О чем ты? – удивилась Дзёшико. – О чем? Этот полоумный демон заколебал меня уже… – я потрепала травинку, прорезавшуюся через снег. Весна началась, все тает. Себастьян этот… Я помню, как он издевался надо мной на дне рожденья Сиэля, когда тому исполнилось четырнадцать. В декабре. Сиэль не хотел ничего праздновать, но приехала Лиззи и устроила вечеринку. – Улыбайтесь, госпожа, – говорил мне Себастьян, который улыбался сам. – Нет настроения. Молодой господин тоже не особо рад, – я показала на Сиэля, ковыряющегося в салате и кивающего на разглагольствования Лиззи по теме «как мило». Себастьян наклонился и посмотрел мне в глаза. Я попыталась прожечь его взглядом, но он снова улыбнулся. К слову сказать, руки он держал за спиной. А потом… Надел мне на голову неко-ушки и разулыбался еще сильнее. – Вы такая красивая, – сказал он. Чертов кошатник… Я с раздражением стащила уши с головы и нацепила их на голову Себастьяну. Потом я скрестила руки на груди и собралась разозлиться и уйти к Барду, но…. Себастьян выглядел так мило и смешно с этими ушами. Я прыснула. – Что? – спросил Себастьян. – Ты… – я засмеялась еще больше. Черт. Это хорошее воспоминание, а я собиралась на него злиться… – Короче не нравится он мне вот и все. Как и ты, – я бросила косой взгляд на Дзёшико. – Чего? Я же как Спайдермен, – сказала она, вытянув руку вверх. – Красивая и стильная. – Неудачное сравнение… – произнесла я. – Какая ты все-таки вредная, – пробурчала Дзёшико. Я усмехнулась. – На себя посмотри. Второсортный убийца. – Эй, эй, а на личности советую не переходить! – помахала у меня перед носом пальцем девушка. – Да плевать. Что ты мне сделаешь? Убьешь? – я снова усмехнулась. – Видишь его? – я указала на красноволосого жнеца, сражающегося с платиновым блондином. Файтинг. Они так… прекрасны. Оружие сверкает при соприкосновении. – Он сегодня убьет меня. А если не он – так кто-нибудь другой. Итог один: я сдохну. Так что… дерзай. Мне совсем не страшно, – я положила подбородок на ладони. – Какой пессимистичный настрой, – Дзёшико хлопнула меня по спине, отчего у меня косточки, кажется, местами поменялись. – Не дрейфь, – улыбнулась она. – Кадзуси тебя защитит! – С чего это ему меня защищать? – сказала я, глядя на битву. Грелль парирует – Кадзуси отбивает. – Потому что я попросила его об этом. – Чего? – я перевела взгляд на Дзёшико. – Кадзуси – синигами. Мы встретились несколько лет назад. И по некоторым причинам он решил стать моим дворецким. – Это не объясняет… – Не перебивай! – Дзёшико ударила меня по голове. Я ойкнула и потерла шишку. – Коса смерти синигами может разрубить что угодно кроме другой косы. И Себастьян это знал. Причем тут вообще это чудо в перьях? – Я ему задолжала, – улыбнулась Дзёшико. – Вот и возвращаю долг. Спасаю твою жизнь! – Дзёшико потрепала меня по волосам. – Отвали, пушок! – сказала я, отталкивая ее руки. – Чего?! Сама пушок! – Дзёшико заколотила меня руками, а я попыталась загородиться от нее. – Чокнутая! – Сама не лучше! И это благодарность мне за твое спасение?! Тем временем Кадзуси и Грелль уже отошли от темы «Кто Круче». – Ну же, дай мне убить эту девчонку, Уильям же меня придушит! – Госпожа приказала мне защитить ее, и я не ослушаюсь! – За это я тебя и презираю! Ты согласился служить жалкой человеческой девчонке! – Дзёшико хмыкнула. – Это так низко и совсем не модно! – Тебе никогда меня не понять, кусок дерьма! – Как ты меня назвал?! – Он хуже, чем моя бабушка… – сказала я, подразумевая под моими словами Грелля. – Да, да, – закивав, согласилась Дзёшико. – Что за идиот? – Юная леди! – Дзёшико-сан, пожалуйста, скажи, что мне показалось, – попросила я. – Если тебе станет легче – скажу. Но только он вправду здесь. – Вот черт…. Я вздохнула. – С вами все в порядке? – спросил Себастьян, опускаясь на одно колено. Он убрал с моего лица челку. – Это как это ты Сиэля бросил одного? – пробормотала я. Себастьян улыбнулся. – Я уложил юного господина спать. А в мое отсутствие о нем позаботятся остальные. Это он имел в виду, если в поместье проникнет банда храбрых идиотов, Мэйлин, Бард и Финни убьют их. Я отодвинула руку Себастьяна от своего лица. – Присоединяйся, – мрачно сказала я. – Мы смотрим битву петухов. Забавно, не правда ли? Себастьян усмехнулся и присел рядом со мной, таким образом разделив меня и Дзёшико. Ну вот… Куда катится мир? Я сижу, в девятнадцатом веке, ночью, смотрю, как дерутся самовлюбленный идиот и безропотный слуга, решая, жить мне или умереть, рядом с людьми, которых ненавижу больше всех на свете. Еще Клода не хватает для всей компании. Интересно, как там Алоис? Я прикоснулась рукой к розе. Себастьян проследил за моим взглядом и нахмурился. – Ах, Себастьянчик! – Грелль заметил демона и послал ему воздушный поцелуй. Лицо Себастьяна скривилось. Я злорадно улыбнулась. – Эй, кто хочет попкорн? – разулыбалась Дзёшико. – Эй, откуда ты взяла попкорн?! – я вскочила и во все глаза уставилась на огромный стаканище в руках Дзёшико. Она за обе щеки уплетала попкорн. – Шэкрэт, - сказала она. – Буиш? – она протянула мне небольшой стакан. Себастьян поднял голову и тихо пробормотал: – Что это? – Спасибо, не надо, – я скрестила руки на груди и прислонилась спиной к дереву. – Ах, ладно, – Грелль отвел бензопилу за спину, и Кадзуси поставил кончик катаны на землю, пытаясь понять, чего хочет Сатклифф. – Death! – Грелль и взмахнул бензопилой по направлению ко мне. Больно. – Юная леди! – воскликнул Себастьян. Рука Дзёшико с попкорном застыла на пути ко рту. Кадзуси от удивления открыл рот. Кровь. Много крови. Бензопила распорола мне тело между ребрами. Я закашляла кровью. Грелль закинул бензопилу на плечо. – Дело сделано, – сказал он. – Юная леди! – Себастьян кинулся ко мне. А потом… меня куда-то потянуло, и я уже не лежала у дерева, а стояла позади Грелля. Я видела себя и склонившегося надо мною Себастьяна. Дзёшико перебегала с одной стороны на другую. Кадзуси просто стоял сзади меня. Э… как это. Я вижу сама себя. Я умерла? А что дальше? Кадзуси подошел к остальным. – Сейчас начнется… – произнес он, и из моей груди потянулись ленты кинопленки. Что это такое? – Вот и воспоминания! – воскликнул Грелль. – Кадры жизни… - сказал Кадзуси. На пленке отражалась я и Макс. Вот я улыбаюсь, махая рукой на эксперимент. Удивленные лица друзей, и я уже здесь. Вот моя приемная тетя, это меня бьют в подворотне, а это мой учитель Ли Муй Бай. Первая встреча с Себастьяном. Сиэль, прислуга, Лиззи. Потом Клод и Алоис. Счастливые воспоминания дней, проведенных в поместье Транси. А теперь снова Фантомхайв. – Грелль Сатклифф, – произнес Себастьян. – Да, Себастьянчик? – Грелль подбежал к Себастьяну, встав в позу «Ай эм э секси гай». – Ты поплатишься за это, – демон схватил оружие Грелля и попытался выхватить его из рук жнеца. – О, снова битва! – воскликнул Грелль. – Как давно мы с тобой не соревновались, Себастьянчик! – Сатклифф занес бензопилу, но Себастьян ловко увернулся. И это было последним, что я увидела. Меня снова потянуло куда-то. Вот Себастьян и Грелль сражаются. Кадзуси смотрит на меня сверху вниз, а Дзёшико склонилась надо мной и смотрит прямо в глаза. – Э, ты это видишь, Кадзуси? – спросила она. – Да. – А такое вообще возможно? – Нет. – Че здесь происходит? – прохрипела я. Видимо Себастьян это услышал и обернулся, и в этот момент Грелль совершил нападение, и бензопила въелась в плечо демона. Тот сморщил лицо от боли и вытащил оружие из своего плеча. К следующему удару он уже был готов, но Грелль не собирался атаковать. Он смотрел на поднимающуюся меня с глазами по пять копеек. – Это… Это невозможно! – воскликнул он. – Юная леди… – произнес Себастьян. – Что за черт? – задала риторический вопрос Дзёшико. – Я же убил тебя собственными руками! – кричал Грелль. Он никак не мог успокоиться. – Думаешь, меня можно так просто убить? – хмыкнула я. – Я кошка, и у меня, мать твою, девять жизней. – Что она несет?! – Грелль указал на меня бензопилой. – Так и есть, – произнес Себастьян, мягко улыбнувшись. – Так как вы облачаетесь в кошку, это значит, что вы имеете девять жизней. Теперь восемь. – Тогда я добью и остальные! – Грелль взмахнул бензопилой, но лезвие снова наткнулось на преграду в виде косы смерти. Но это не была катана Кадзуси. – Грелль Сатклифф, – сказал кто-то. – Уильям! – воскликнул Грелль. Я провела взглядом по металлическому стержню и наткнулась на человека в официальном костюме. Брюнет поправил средним пальцем очки. – Вы снова нарушаете кодекс. – Неправда! – взмахнул руками Грелль. – Смотри! – он тыкал пальцем в мою фотографию в его тетради. – Она должна сегодня умереть! – Вы должны были проверить, стоит ли ей умирать. – О чем ты? – Если эта девушка может изменить мир, то она должна остаться жить. – Она не может изменить мир! Это… Это… – Грелль негодовал, тыкая в меня пальцами. Я фыркнула. Вот наглец. – Она слишком сентиментальна и не достойна жизни! – Вам известно что-нибудь о понятии эффект бабочки? – спросил Уильям. – Эффект бабочки – это термин в естественных науках, – произнес Себастьян. – Он обозначает свойства некоторых хаотичных систем. Незначительное влияние на систему может иметь большие и непредсказуемые эффекты где-нибудь в другом месте и в другое время. Детерминированно хаотические системы чувствительны к малым воздействиям. В хаотическом мире трудно предсказать, какие вариации возникнут в данное время в данном месте, ошибки и неопределенность нарастают экспоненциально с течением времени. Э. Лоренц назвал это явление эффектом бабочки. «Бабочка, взмахивающая крыльями в Айове, может вызвать лавину эффектов, которые могут достигнуть высшей точки в дождливый сезон в Индонезии». Ну как всегда, его разглагольствования… – Эта девушка не из нашей эры и поэтому мы не имеем права ее убивать. Это может привести к непредсказуемым последствиям в будущем, – Уильям снова поправил очки. – Я – Уильям Т. Спирс, один из руководителей департамента жнецов. Я приношу свои извинения за этого неблагорассудного синигами, – он поклонился мне, а затем обратился к Кадзуси. – Вы понимаете, почему мы позволяем вам творить все эти вещи, сэр Шрайбер? – Кадзуси сверкнул голубыми глазами. – Да. Я осознаю всю важность департамента. – Не забывайте об этом, – Грелль Сатклифф и Уильям Т. Спирс скрылись во тьме ночной. – Юная леди, с вами все в порядке? – спросил Себастьян. – Ну… не совсем. Но рана почти заросла. – Тогда отправимся домой, – Дзёшико запихнула горстку попкорна в рот. Она еще ест этот попкорн?! – Эй, ты ранен, – я заметила рану на плече Себастьяна, в то время как от моей уже не осталось и следа. – Это всего лишь царапина… – Нет, нет, эта рана нанесена косой смерти жнеца! – воскликнула я и заставила Себастьяна сесть на стул. – У нас есть спирт? – спросила я Дзёшико. – Я поищу, – сказал Кадзуси. К слову сказать, он теперь был в своем прежнем обличье. По дороге я узнала, что Кадзуси является синигами. Его настоящее имя Дэвид Шрайбер. Прислуживать Дзёшико он согласился, потому что восхищался ей. Чем там восхищаться? – Я не нашел спирта, но у меня есть это, – Кадзуси положил на стол бинт. – Размотай! – я отдала бинт Дзёшико, а сама побежала искать алкоголь. Так, вино. Тут есть что-нибудь еще кроме вина? О, ликер! Я схватила бутылку и побежала в холл. – Так, снимай одежду, – сказала я Себастьяну, открывая бутылку. – Юная леди, Вам не… – Отбрось свои похабные мысли и снимай одежду! – Мой фрак теперь бесконечно испорчен… – произнес Себастьян, снимая тот самый фрак. – Тебя только и волнует, как ты выглядишь! – я плеснула ликером на рану, а Себастьян сжал зубы от боли. – Дзёшико, бинт! – Ага! Я наложила повязку на плечо Себастьяна. Так-то лучше… – Кадзуси, я хочу есть, – сказала Дзёшико. – Пойдем, поищем что-нибудь. – Да, одзё-сама. – А я пойду спать, – сказала я. – А ты – осторожней с плечом. Не перенапрягайся. Спокойной ночи. – Юная леди… – остановил меня Себастьян. – С вами точно все в порядке? – Да. Все хорошо… На самом деле… Все плохо. Еще два месяца я должна жить в страхе. Каждый день этого месяца видеть ненавистных мне людей. Эффект бабочки, значит? Однако бабочка ни за что не подлетит к огню и не подпалит крылья. Никогда.