***
Очистить мысли. В первую очередь. Чтобы он не смог найти там что-то запретное. Забыть, забыть о своем недовольстве, выкинуть из головы бесполезные претензии. Сделать так, чтобы читать ему было нечего. Даже если знаешь, что всё это бесполезно. Смотришь в его изуродованные глазницы и едва смеешь подумать: что же заставило его так ненавидеть свет? Почему ему чужды человеческие чувства? Из-за чего он стал таким? Но эти мысли отбрасываешь так же быстро, как и допускаешь - вдруг услышит. - Вы считаете обязательным обучать девочку, Учитель? Разве не лучше оставить ее и дальше на попечении Генерала Хакса? Голос спокоен и осторожен, в нем нет ни тени упрека или недовольства. Аккуратен, чтобы ни в коем случае не разозлить Верховного Лидера. А где-то глубоко внутри проносится мысль, что, если удастся уговорить Сноука, Хакс не отделается простой благодарностью. Сноук молчит, словно обдумывая слова ученика, но произносит с насмешкой в голосе: - Ты так и не поборол свою ненависть к ней. Твои чувства выдают тебя. Холод и ощущение, будто мысли в голове кто-то перебирает пальцами, ища необходимые. Скрыть что-либо невозможно. Перед глазами замелькали яркие картинки, сменяясь с огромной скоростью, доводя этим до рези в голове. Кайло пытается закрыть глаза, чтобы не видеть, не вспоминать, но Верховный Лидер концентрирует его внимание специально на том, что ему интересно. Вздрагивает от боли, физической и слишком ощутимой, от которой не спасает ни один шлем. — Ты же почувствовал тот мощный поток Силы, когда впервые прикоснулся к ней? Такой, как и у её матери. Видения замедляются на пару мгновений. На последней встрече Магистра и несостоявшейся ученицы. Звук ударов световых мечей. Крики, то тут, то там раздающиеся от боли. И слишком знакомые фигуры перед ним. Укоризненный, даже несмотря на страх, взгляд карих глаз. В её голосе не слышно прежней гордости, она просит. Но крики в голове звучат лишь громче. Внутри раздается удар, и боль отступает. - У Рей был шанс стать могущественным ситхом, но она не приняла твоего предложения. Но ведь у нас есть ее ребенок. Ты сам же принес ее сюда. — Все будет так, как вы скажете, Учитель. Рен выдыхает, пытаясь придти в себя, и лишь сейчас чувствует чужое присутствие в зале. Те, кого они так долго ждали.***
Ладошка Киры такая крохотная, особенно по сравнению с его собственной. И холодная. Но он точно знает: она вовсе не замерзла. Боится, его маленькая смелая девочка, боится, и нельзя ее в этом упрекнуть. И самому страшно. Не за себя - хоть и его судьбу счастливой и безопасной не назовешь - за Киру. Его крохотная дочурка, разве может она стать ученицей этого недо-ситха? Ни в коем случае нельзя, чтобы она обучалась у него. Он попытается переубедить Верховного Лидера. Рен будет только рад избавиться от обязанности обучать чужого ребенка. Особенно, если отец этого ребенка - он. Особенно, если мать этого ребенка - Рей. У него есть крохотный шанс спасти Киру. Ее рука выскальзывает, и она делает шаг вперед. Навстречу неизбежному. Она оборачивается, улыбается. Словно на прощание. И уходит, поджав бледные бескровные губы, опустив свои глазки, скрывая за пустой впивающийся в кожу страх. Он запоздало замечает на себе пристальный взгляд Рена и читает в нем ответ на свой вопрос. Решение принято.***
Она поднимает глаза и старается держаться прямо, хотя ее будто скручивает от отвращения. Он изуродован, страшен внешне, но даже это не сравнится с Силой, которая от него исходит. Тьма, всепоглощающая и бесконечная, боль и жажда мести. Это словно ураган, готовый снести ее с ног, растоптать, но удерживаемый кем-то. От которого она не может спрятаться за спиной отца. Она молчит, ожидая каких-то приказаний или вопросов. Верховный Лидер осматривает ее с ног до головы, и Кира едва удерживается от замечания, которое часто слышала в свой адрес. Неприлично так пялиться на людей. Но нужно держать язык за зубами, если хочешь уйти отсюда. - Сильная энергетика. Та, которая нам нужна. Девочка станет достойной ученицей, Рен. От этих слов сердце ухает куда-то вниз, а затем начинает стучать быстро-быстро. Она не хочет обучаться у Магистра, единственное, чего она не может дождаться - когда покинет вместе с отцом это ужасное место, окажется в своей уютной комнате и расскажет Дофельду о своих "приключениях". Если покинет. Она слышит, как шумно вдыхает папа. - Верховный Лидер, позвольте возразить. - Его голос никогда не был так тих и несмел, ведь Кира привыкла видеть отца-генерала, но сейчас... Он осторожен, пытаясь не навредить в этой и без того сложной ситуации. - Кире всего шесть, она слишком мала для обучения? Может, стоит подождать? Тот, кого отец называл Сноуком, с явной неохотой отрывает взгляд от Киры, поднимая его на генерала. Пауза задерживается, и по коже Киры пробегают мурашки. Что будет, если он разозлится? Но когда он отвечает, его голос совершенно спокоен. - Девочка родилась для того чтобы, служить Темной стороне. Это ее предназначение, от которого ей не уйти. "Она рождалась не с какой-то целью, она родилась просто, чтобы жить" Он слишком громко думает, как бы это смешно ни звучало. И Кира волнуется, как бы Верховный Лидер ни заставил его поплатиться за подобную неосторожность. - Я думаю, что Магистр Рен будет лишь обрадован, если обучение моей дочери будет отложено на некоторый срок. Она прикрывает глаза. Только бы все получилось. Только бы получилось отложить ее обучение. Еще немного пожить с папой, под присмотром Дофельда. Она обещает: будет слушаться, только чтобы не быть его ученицей. - Генерал Хакс. Так сейчас печетесь о том, чтобы девочка осталась с вами. Но не вы ли когда-то желали избавиться от нее? Кира вздрагивает, вглядываясь в необычно бледное лицо отца. Этого не может быть. Она точно знает: папа ее любит, она чувствует. - Неправда! В ее голосе столько боли. Сноук лжет, клевещет на ее отца, и она не может промолчать. - Не веришь? Так посмотри, убедись. Он показывает на Хакса, предлагая подойти и увидеть доказательства. Значит, они действительно имеются? Кира машет головой, не желая обижать папу недоверием, она помнит, что отец запрещал залезать к нему в воспоминания, но какая- то неведомая сила буквально толкает ее в спину, приказывает слушаться. Осторожными шагами она подходит вплотную к отцу и в последний раз всматривается в его глаза. - Это все неправда, да? Но он отводит взгляд, заставляя Киру сглотнуть поднявшийся комок в горле и протянуть руку. Она закрывает глаза, чтобы закружиться в ворохе чужих воспоминаний. Он направляется к Капитану. Шаг его широк и тверд, брови нахмурены: он чем-то недоволен. Слишком ровная осанка и тяжелый взгляд не сулят ничего хорошо. Он видит на руках Фазмы младенца, завернутого в какое-то тряпье, и замирает. Холодно оценивает увиденное и хмурится еще больше. — Капитан Фазма. Значит, это правда, Рен привез младенца на базу? Вопрос скорее риторический, но голос, словно из тяжелого металла, явно требует какого-то ответа. — Магистр считает, что ребенок может обладать Силой. Подобное объяснение для него просто смешно. — Что-то я не помню, чтобы у него было задание тащить всех детей сюда. Насколько я помню, он должен был искать... - Он спотыкается, пытаясь подобрать нужное слово, — Ученицу Скайуокера. Вопрос, что почти был готов сорваться с языка, остается не задан, и пауза затягивается, пока Фазма осторожно не произносит: — Сэр, ребенку требуется помощь. Его нужно срочно доставить в медицинский бокс. — Выполняйте. Он кидает это равнодушно, прежде чем развернуться и уйти. Картинка расплывается, и воспоминание изменяется. — Магистр Рен, вы снова поступаете так, как вам вздумается? И что же на этот раз произошло, почему вы без чьего-либо приказа решились привезти младенца на базу. Генерал Хакс, держа руки за спиной, стоит напротив Магистра Рена. И в данной ситуации правила на его стороне. Раздается щелчок, и Рен снимает маску, словно признавая превосходство Генерала. Только глаза его так же сухи и равнодушны, как прежде. — Если бы я оставил её там, она бы не выжила. Из уст человека, хотя это утверждать стопроцентно нельзя, который убил стольких людей, собственного отца, подобные слова звучат слишком глупо, и Хакс не может не усмехнуться. — Неужели? Какое поразительное великодушие! А мать её вы сильно мучили, прежде чем забрать девочку? В его голосе слишком много сарказма: глаза Рена мгновенно холоднеют, а лицо изображает уже не скрываемую неприязнь. — Нет, в отличие от ее Учителя, что так тщетно пытался ее защитить. Генерал замирает. Его лицо заметно бледнеет, взгляд теряется, а сердце и дыхание учащается, и это прекрасно слышно в установившейся тишине. Губы Магистра Рена кривятся в ужасной, холодной и мстительной улыбке, которая быстро исчезает, заменяясь привычной ненавистью, искажающей лицо. — Ты все правильно понял. Это ребёнок Рей. Едва последние слова срываются с языка, Генерал теряет своё самообладание. Он подскакивает к Рену и практически шипит: — Что ты с ней сделал? — Даже пальцем не трогал, не понадобилось. Она умерла сразу после того, как родила девочку. Окружающий мир тает, и Кира не успевает увидеть реакцию отца на последние слова. Словно в тумане она видит следующее воспоминание. Отец стоит в медицинском боксе, как-то отрешенно глядя на девочку. Она очень крохотная и хрупкая, даже для новорожденного ребенка. — Может, вы хотите взять её? Голос медицинского дроида, слишком умного дроида, выводит из раздумий, но мысль, озвученная им, кажется Генералу абсурдной. Он дальше отстраняется от девочки, страшась даже прикоснуться к ней. — Девочка хоть и слаба, но ее жизни и здоровью ничего не угрожает. Что вы прикажете с ней делать? До Хакса не сразу доходит смысл вопроса. Он кидает вновь взгляд на ребенка и произносит не своим голосом: — Её нужно увезти отсюда. Найдите девочке приемную семью. Последние слова словно ведро ледяной воды для Киры. Выныривая из воспоминаний, она шумно хватает ртом воздух и не сразу понимает, где находится: слёзы застилают глаза пеленой, и картинка перед ними всё также расплывчата. Всхлипнув от обиды, предательства, обмана, она выбегает в послушно распахнувшиеся для нее двери, не обращая никакого внимания на остальных, словно тех и не существовало. И через несколько часов, уснув в своей комнате, она не увидит и не почувствует, как осторожно поцелует в макушку её отец.