Рискни меня разбудить

Когда я вернулся с результатами очередного сомнительного поручения (тщательный осмотр чердака и подвала на предмет обитания мышей), Джон Мэндрейк мирно почивал в своем кожаном кресле среди кучи бумажных отчетов. Стоит отметить, что после своего внезапного «выживания» он явно переменился. В какую сторону, судить не решаюсь (целыми днями прогибался за своим столом в угоду новому правительству, бешено печатая на своей машинке, редактировал газеты, анализировал текущую ситуацию с Америкой и так далее; должность министра по информации обязывала. Ему явно пришлась по вкусу спокойная жизнь члена нового, Справедливого и Истинного Правительства, коим он являлся. А я носился по Лондону и расклеивал листовки – очень весело). Он призвал меня снова, два года назад, и, стоит сказать, встреча была весьма красноречивой. Когда я почувствовал всеми фибрами своей сущности, что меня опять тянут на это треклятую Землю, я решил больше не быть таким лояльным, коим был последние несколько веков, и сразу же слопать мерзкого волшебника (если бы нашлась ошибка в процессе вызова, конечно). Каково же было мое удивление, когда в пентаграмме напротив обнаружился постаревший (на каких-то 461 дней), прибавивший пару фунтов, но, без сомнения, все тот же Натаниэль. В том же драном черном пальто (неужели работа министром не позволяет лишний раз прошвырнуться по магазинам? Это, кстати, было первое, что я спросил). Нат даже немного усмехнулся: — Завтра же отправлюсь. Мы секунд сорок молча пялились друг на друга. Я был в обличье Тайской принцессы Наррисы и выглядел более чем сногсшибательно, по человеческим меркам. Правда, для изюминки я добавил хвост, усеянный шипами дикобраза, и милые раздвоенные копытца вместо ступней. Но их не было видно под платьем. Ко мне вернулась осязаемость этого мира, и, соответственно, мне пришлось взглянуть на ситуацию с деловой стороны: — Ты что-то хотел? Юноша посмотрел на свои туфли и после недолгого раздумья выдал то, что я не ожидал услышать, но на что в тайне надеялся: — Я подумал, тебе не все равно. Я сложил изящные ручки на груди: — Не все равно что? Сколько времени прошло, кстати? Натаниэль хотел ответить, но передумал. Я не выдержал: — Я и без тебя знаю, сколько. — Неужто считал? Не верю. Это был сарказм? Мне послышалось? Нат вздохнул и сказал: — Ладно. Извини, что побеспокоил. Наверное, не стоило тебя тревожить. Ты заслужил отдых. Я немного возмутился, отдых то я заслужил, но мне хотелось совсем не этого: — Ты разве не хочешь оставить меня себе? Поностальгировать ? А как, собственно, госпожа Китти поживает? На этих словах я немедленно принял облик вышеупомянутой госпожи, поборовшись с искушением оставить копытца. Не поборол. — У нее не такие ноги, Бартимеус. Он впервые за нашу встречу назвал меня по имени. Вау. Я аж вздрогнул. — Тебе так и не довелось узнать, что у нее между ног? Юноша покраснел и попытался грозно рявкнуть: — Прекрати! – и через пару секунд добавил, — я не для наслаждения твоими шуточками тебя пригласил. — Какие уж тут шутки, — возразил я, — мне кажется, тут пахнет серьезной проблемой (я имел в виду хроническое неудовлетворение), — ты меня вроде отсылать собирался пару минут назад, нет? — А ты хочешь? – его взгляд наконец-то перестал блуждать по комнате и остановился где-то в области моего присутствия. — Как ты выжил? – уйти от этой темы мне показалось уместным. Предыдущая наша встреча, именуемая последней, завершилась не очень душевно. Хотя он меня отпустил напоследок. Жест, достойный Птолемея. Только навряд ли Нат знал, что мне не хотелось уходить, хотя мы и были едины в тот момент. Он был слишком занят посохом и состраданием к самому себе. — Моя рана в боку оказалась не особо смертельной. Китти нашла меня в развалинах еле живого и…голого. Взрыв посоха не убил меня. — Ммм… оно и видно, — скептически ответил я. — Стало быть, снова собираешься навязаться на мою голову? — Мне нужен проверенный слуга прямо сейчас. Нового искать некогда. — А у меня, как всегда, нет выхода. Он начал бормотать связывающее заклятие. Смотря на то, как наши пентаграммы переливаются всеми оттенками зеленого и голубого, я вновь ощутил неизбежность своего бытия в образе джинна. С другой стороны, да здравствуют шутки по поводу отсутствия личной жизни и неприглядности волос! Которые, кстати, снова отросли. Нат,то есть, хозяин, постоянно тряс головой, скидывая челку на бок. Как контуженный баран, ей богу. От воспоминаний мои губы растянулись в невольной улыбке, но я сразу же спохватился. Ишь, расчувствовался. Еще чего не хватало. Я игриво глянул на хозяина и начал думать, чем бы таким попротивнее в него кинуть, чтобы он проснулся. Оглядев кабинет, я пришел к выводу, что выбор не ахти. Пришлось выбирать между выливанием воды из вазы или высыпанием земли из горшка. В итоге, я не стал делать ни того, ни другого. В последнее время наши тесные дружеские отношения здорово пошатнулись (тут стоит учесть, что они никогда не были особо тесными и дружескими). Сказать откровенно, причиной было то, что Натаниэль здорово нуждался в отпуске недели на три. Он почти ничего не ел и не обращал на меня внимания; приказы, которые он отдавал, я получал от его новой помощницы (примерзкая девочка с накрашенными ногтями на ногах и вечно жующая резинку). Я подошел к креслу и обеими руками оперся об подлокотники, нависнув над хозяином. Тихонько подул ему в темечко. Нат только ногой дрыгнул, задев мою коленку. Я был в облике Птолемея, выглядящего по образцу восемнадцатилетнего юноши, коим ему никогда не суждено было стать. Ну не мог я стерпеть, чтобы хозяин смотрел на меня сверху вниз. Я тихонько провел по щеке Натаниэля ладонью, после чего неожиданно (даже для самого себя) плюхнулся ему на колени. Хозяин проснулся и взвизгнул: — Ты глупый?? Бартимеус, слезай! Я только обвел его шею левой рукой, а правой потрепал по шевелюре: — Да брось. Я хотел только сообщить, что пора вставать. В ответ на мою реплику Нат начал припоминать все известные грязные ругательства. Да ну, неужели ему совсем не нравится? Я тихонько наклонился и осторожно поцеловал его в шею. Хозяина как будто током шандарахнули, так он дернулся. — Бартимеус… — он выглядел растерянно, — какого черта ты …? Я рукой показал на стол, заваленный отчетами и докладами. Понимай как хочешь, но дело тут в тебе и в твоей дурацкой работе. — Не понял… Я закатил глаза. Еще бы. — Я хочу разбудить тебя, Нат. Ты же совсем загнешься. Да и есть тебе стоило бы почаще. Я внимательно заглянул ему в лицо. Он только и мог, что хлопать глазами. Видимо, решил трактовать мою вынужденную заботу как очередной прикольчик. — Я не знаю, чего у тебя там на уме, но говорю последн… — Заткнешься ты или нет?? – Ему всегда удавалось выводить меня из себя за считанные секунды. А люди еще осмеливаются говорить, что у него нет таланта! Но тут мне в голову пришла идея, о которой я боялся думать, от которой живот сладко сводило судорогой…в данный момент. Я резко прижался своими губами к его и замер. Буквально чувствуя кожей его недоумение и растерянность, моя сущность уже затрепетала от мысли о последующем наказании. Но его не было. Натаниэль неуверенно обвел руками мою талию и перекинул левую ногу через мои коленки. Его рот приоткрылся, и язык скользнул по моей нижней губе. Он так вкусно пах, чем-то сливочным и нежным. Прикосновение губ было легче взмаха крыла бабочки. Я больше не мог терпеть. Жадно сграбастав хозяина за затылок, я буквально напал на его рот, терзая и покусывая губы. Спустя несколько минут он попытался меня отстранить, мягко надавив ладонью мне на грудь. Я перехватил его вторую руку и прижал к себе пониже ключиц. — Что-нибудь скажешь? – спросил я и провел носом и губами по пылающей щеке Натаниэля. Он открыл рот, чтобы обозвать меня и оскорбить (по лицу было видно, что он борется с возбуждением и стыдом), но я тут же провел языком по чувствительному местечку у него за ухом, от чего все мысли хозяина разбежались прочь как испуганные кролики. — Это неправильно… — наконец судорожно выдохнул он. Да? Поэтому ты все еще продолжаешь прижимать меня к себе? — Да брось, — нарочито небрежно протянул я, — неправильно — это ужинать после полуночи. Что ты делаешь ежедневно. Я чувствую, что он устал и явно борется с сонливостью. Я поерзал у него на коленях и положил голову ему на плечо, услышав его тихий вздох. На сегодня хватит разговоров. Наши…отношения были такими хрупкими и недолговечными. Я ничего не мог поделать с привязанностью к этому лондонскому мальчишке, хотя никогда и не смел мечтать о какой-либо взаимности. Джинны не созданы для земной жизни и для земных порядков, но я в сотый раз вынужден себя спросить: значит ли это, что мы не созданы для чувств?