Телохранитель

Солнце встает на востоке и согревает, уже успевшую похолодеть за ночь, землю. Волны вовсю шумят, ударяясь о песок и вновь возвращаясь в свою обитель. На улице нет ни ветерка, ни громких разговоров. Люди только недавно выключили свои будильники и, умывшись, позавтракав и надев очки, спешат на работу. Марк, как обычно, спит в своей кровати, прячась под единственной подушкой, пропитанной запахом двух людей. Кажется все таким привычным и никак не изменившимся, пока не появляется он. Мягкий голос пробирается в маленькую комнатушку, со светло серыми стенами и единственной кроватью. А его обладатель протягивает долгое «Марки~». Слышны шаги, а после пружины скрипят от навалившегося веса. Американец сразу же понимает, что его сну скоро придет конец, хотя так еще хочется немного поваляться в кровати, укрывшись теплым одеялом и обнимая крепко подушку, мечтая о чем-то своем, но это не удастся только из-за одного единственного человека. Ухо опаляет горячее дыхание и чьи-то руки уже скользят под низ одеяла, проворно направляясь к цели, как змея. — Марк, — слух настораживается, пытаясь поймать каждый звук. — С днем рождения, любимый. — Угу, — мычит тот и, предположительно поворачиваясь лицом к нарушителю сна, он нежно улыбается, все так же не открывая глаза. Если он это сделает, то точно не сможет вспомнить чудесный сон. — Тебе пора вставать, — волосы приглаживает рука, заправляя некоторые пряди назад. — Дай имениннику поспать, Джекс, — просит Марк, укутываясь плотнее. Джексон разочарованно качает головой и тут же, ухмыляясь, сбрасывает одеяло в сторону. Устраивается рядом с Марком, заменяя ему недавно выброшенный предмет, и просовывает одну руку под хрупкое тело, приближаясь ближе. Марк уже не может сдержать улыбки, когда чувствует палящий жар, исходящий от другого тела. Неизвестность, что будет дальше, сильнее разгорает в нем желание не открывать глаза. Он не может предугадать дальнейших действий Джексона. Как, например, сейчас неожиданно на бедро ложиться рука, которая медленно поднимается вверх к талии. Слегка прикасаясь к краю боксеров, он начинает медленно водить пальцем по животу. Это лишь возбуждает Марка, а желание плотно прижаться к Джексону и окунуть его в поцелуй, приходят вместе с ним. Но еще нельзя. Игра только началась. Американец чувствует, как тот проводит носом по скуле, а сам жмуриться, давая понять, что это не остановит его намерения досмотреть сон. Догадывается, что взгляд Джексона блуждает в это время по лицу и стоит Туану лишь подумать об этом, как он уже готов распахнуть глаза и перехватить его прямо сейчас, а так же через каждую секунду. Только в них он может увидеть ответ на вопрос: «ты все еще помнишь меня? А любишь ли?». Помнит и любит. Иначе не смотрел бы с такой нежностью, заставляющей сердце Туана трепетать. Но сейчас он держится и покорно ждет продолжения сладкого утра. — Знаешь, похоже, нам обоим придется сегодня пролежать в этой кровати, — шепчет Джексон, зная, что чувства парня, устроившегося у него под боком, уже обостренны на пределе. Он резко меняет положение, уже нависая над ним и упираясь руками о края подушки. Опускается все ниже и слышит, как сердца в такт друг другу бьются в грудной клетке, как запертые птички, тянувшиеся друг к другу. — Ты такой красивый, — произносит вслух мысли, но не смущается. Притрагивается одной рукой до щеки и большим пальцем проводит до скул. — Мне кажется, из-за этого я схожу сума, — Марк хочет ответить, что тоже. Хочет рассказать ему, как желает быть с ним. День ото дня, не расставаясь. Да пусть хоть они каждый день будут лежать на этой чертовой кровати. Туану все равно. Он хочет ощущать его присутствие, чувствовать, как родные руки по-хозяйски берут его, но вместо слов, открывает глаза. Теперь он видит, как Джексон смотрит на него. — Зачем ты это делаешь? — спрашивает тихим голосом, но не получает ответа. Тот резко сгибает руку в локте и вдруг оказывается совсем близко к лицу. Марк непроизвольно задерживает дыхание. Он знает, что китаец борется с желанием поцеловать и, словно предугадав, быстро отворачивается, получая чмок в щеку. Американец звонко смеется и отталкивает парня. Встает с кровати и, направляясь в ванную, кричит: «мне надо почистить зубы», а потом скрывается за дверью. Джексон, хоть и не получивший свое, победно улыбается и падает на кровать. Пусть он и не поцеловал любимого, зато Марк встал с кровати.

***

Марк бегает по квартире, как ужаленный, заглядывая в каждый ящик, открывая каждую дверь. Он опять опаздывает и опять у него, что-нибудь, да потерялось. Будь эта такая мелочь, как ручка или вновь брошенная чистая рубашка в корзину для белья. Вопрос: как она там оказалась? — Джексон! — сразу же послышался крик, в то время как тот зажигает свечки на торте, за которым успел сбегать утром. Аж замерев, он понял, что сейчас ему устроят взбучку и убежать-то некуда. В дверном проеме уже показался сожитель. — Марк, — передразнивает его Ван, убирая зажигалку и перекидывая торт в руки. Улыбается, не переставая смотреть на него тем особенным взглядом, из-за которого Марк забывает, зачем явился в кухню. — С днем рождения. — Боже, Джекс, я же просил ничего такого не устраивать, — умоляюще произносит Туан, но все же удивленный и обрадованный подходит к нему. — Загадай желание, — просит тот с нетерпением, переминаясь с ноги на ногу. Американец качает головой, думая, что это все детские сказочки, но не может устоять и, закрывая глаза, выискивает нужное желание. Их завалялось так много, что перечислить их всех, пожалуй, не хватит и жизни, поэтому Марк шепчет себе под нос лишь одно предложение и, как положено, задувает свечки. — И в чем я сейчас пойду? — вспоминает он, когда Ван убирает торт на рядом стоящий стол, и пытается прожечь в нем дыру, которая заставит хоть немного почувствовать свою вину. — Можешь и так, — Джексон глазами пробегается по обнаженному торсу, не пытаясь скрыть своих намерений. — Извращенец, — вскрикивает Марк, резко закрывая тело руками. Но это не помогает ему избавиться от развратного взгляда китайца. Тяжело вздохнув, он медленно делает еще один шаг вперед и тот сразу же загорается, как лампочка на Рождество, предчувствуя не начатый ими утром поцелуй. Туан поднимает уголки губ и, обмакивая палец в крем, пачкает довольное лицо Джексона. — Заслужил, — оправдывается он, улыбаясь и облизывая палец. — Но ты можешь одеть мою, — смывая ладонью крем, Джексон сам не может скрыть улыбки. Он подходит к нему сзади и, обвив руки вокруг талии, укладывает свой подбородок на плечо. — Правильно. Нечего другим людям на тебя глазеть. — А как же ты? — спрашивает Марк, направляясь к плите и таща за собой длинный хвост. Там уже стоит горячая турка с остывающим напитком, необходимым ему каждое утро. — У меня сегодня нет занятий, — сообщает только сейчас Джексон, от чего получает удивленный взгляд. — У учителя какие-то дела. — И чем ты сегодня займешься? — обеспокоенно спрашивает Туан, наливая в свою чашку кофе. — Уж поверь мне, я найду, чем заняться, — хмыкает Ван и, целуя того в щеку, уходит в зал, где включает телевизор и укладывает ноги на подлокотник. Марк лишь улыбается, наблюдая за ним, но после вспоминает, что опаздывает и, быстро выпивая содержимое кружки, бежит в спальню за рубашкой.

***

Прошлое давно забыто. Никто не тормошит то время, когда счастье казалось, спрятано за горами. Только ты сам, спотыкаясь по пути, вновь несознательно вспоминаешь те дни, все ужасные чувства, которые как ожог сохранились в памяти. Все еще помнишь, как плохо было, как воздух сам по себе сдавливал легкие, но именно из-за этих воспоминаний сейчас ты дышишь уже свободно. Сравнивая, понимаешь, что нынешние проблемы пустяковые, а то, что было тогда… Желаешь, чтобы никогда не повторилось. Так же и Марк пытается жить в настоящем или, по крайней мере, только пытается. Тяжело, когда раны не только на груди, но и внутри, а все тело так и ноет, стоит лишь услышать мимолетный выстрел, любое напоминание о том дне. Покажется труднее всего только в начале, а потом уже легче, но все наоборот. Сложнее всего продолжать жить. Ходить в клубы, в любые общественные места, где за каждым поворотом мерещится тень. Засыпать с мыслями о том, что отец сейчас за решеткой, посыпаться и вновь наедяться, что это всего лишь был сон, но видеть вокруг себя уже другие стены. Еще не знакомые, но давно полюбившееся Марком. Другая жизнь, которая никак не сочетается с той, что была в воображении. Где та беззаботность, чувства полноценности, желание? Все это в какие-то минуты испаряется, но не сейчас. Марк один. Сидит на скамейке и дожидается только одного. Джексона. Если бы не он, если его не было бы рядом и не надо было никого ждать… Он сломался бы. Не только от погубленной любви, но и от недостаточной поддержки, которая нужна была ему в последние годы. Марк признает и понимает, что именно он подставил ему крепкое плечо и принес то счастье, желаемое больше всего, после несчастной трагедии. Именно он все время был рядом, терпел все недостатки, гладил по голове, когда чувства брали вверх и, уже казалось, что дальше будет только хуже. Да, раны остались, но с каждым днем, Марк ощущает их меньше. Так или иначе, шрамы останутся навсегда, но не всегда можно смотреть на них и вспоминать. Именно это и удается делать Джексону. Как было и раньше, так будет и всегда. Он именно тот препарат помогающий ему забыться. Марк подставляет лицо к солнцу, закрывая глаза. До него доходят шум прибоя, крик чаек и разговоры людей. Это все тот же пляж с прекрасным названием «Венеция». Туан не удивился, что Джексон позвал его именно сюда. Ведь это их место. Здесь они бывали не два и не три раза. Как только выдается свободная минутка, оба даже не сговариваясь, направляются сюда. Что тут такого особенного? Толпы туристов, разная музыка со всех сторон, насыщенная жизнь. Но почему-то именно здесь Марк, да и Джексон тоже, чувствуют себя свободными, а что еще странней — уединенными. Возможно, эти чувства вызваны лишь тем, что именно здесь происходили важные моменты их жизни. Самый первый раз случился, как только приехал Джексон с известием, что будет жить под одной крышей с Марком. Оба именно в тот день начали привязываться друг другу, у обоих тогда возник интерес. Второй произошел после потери памяти. Тот тяжелый период разбавился приятным днем, который стал удивительно запоминающимся. С тех пор, они вот так, изо дня в день приходят сюда, держась за руки, пробегаясь глазами по скейт-парку, по пляжу, магазинчикам. Убеждаясь, что воспоминания бывают не только горькими, но и приятными. — Марк! — слышит тот свое имя и поворачивает голову. К нему бежит Джексон. По сравнению с заходящим солнцем, он светился ярче некуда. Широкая улыбка, глаза горящие огнем (или же в них только отражается кровавые отблески неба). На нем только нелепая майка с высунутым языком и снова черные шорты, не соответствующие жаркой погоде. На его месте, Марк бы предпочел легкую майку и порванные штаны, вместо плотной рубашки, которая уже была расстегнута на три пуговицы. А еще лучше сейчас же пойти домой и отдохнуть, наслаждаясь мороженным, который определенно должен был запрятан на такой удушающий день. Но сегодня его день рождения. Они договорились встретиться с друзьями и посидеть в каком-нибудь кафе, где должен быть кондиционер, работающий на полной мощности. Недавно приехали и Югем с Бэмом, что тоже повод встретиться все вместе. Скорее всего, и Енджэ попозже подойдет к ним. С течением обстоятельств, все семь парней воссоединились и стали общаться чуть ли не каждый день. Каждый шел за советом то к одному, то сразу же ко всем и находил решение. Ким уже забыл о безответной любви к другу, с чем так же помог ему Бэм, Чхве о угрозах и с радостью принял слова: «прости» от Марка. Они стали, словно дружной семьей с Джуниором и Джейби во главе. Каждый помогал Марку и Джексону с поиском квартиры, с его обустройством. Поддерживали так же их улыбкой на лице и словами: «все будет хорошо». Таких друзей надо беречь и ни вкоем случае не потерять. — Ну, что идем? — спросил Марк, когда парень подошел к нему. — Ага, — подтвердил Джексон и взял того за руку. Каждая клеточка тела сразу же тянется к другой. Переплетая свои нити и сплетаясь настолько прочно, что от мимолетного движения одного человека затрагивает и другого. Как только Джексон отстраняется, Туан ощущает, как между ними что-то рвется. Он вновь тянется к нему в надежде воссоединения, а тот улыбается, замечая все признаки боязни потерять. Лишь крепче сжимает руку, пытаясь переубедить и заверить в том, что это никогда не случиться. Он полностью уверен в этом. Для их любви нет срока годности. Сколько они пережили, сколько помучили друг друга и, не смотря на все неудачи, они продолжают чувствовать. Привычка еще не зародилась в их сознаниях, нет еще выработанного инстинкта быть вместе. Каждое действие идет от сердца, пересекаясь с теми точками, которые отвечают за счастье. — Ты же знаешь, — начинает Ван, ступая по горячему песку и смотря прямо перед собой. На пляже только парочки, да семьи с маленькими детьми. Мальчик с девочкой лепят куличики, кто-то нежится в воде, брызгаясь в разные стороны, молодая девушка убирает крем от солнца в сумку и спешит вернуться домой. Атмосфера полностью непринужденная и расслабляющая, несмотря на количество народа. — Я всегда буду рядом. Останавливается и поворачивается к Марку, который на фоне нежно розового с примесью рыжего оттенка заката, смотрелся как ангел, спустившийся на землю. Волосы привычно растрепанны в разные стороны, губы и так пострадавшие от поцелуев страдают так же и от нервозной привычки. Джексону кажется, что он знает своего парня полностью. Каждую черточку лица, тела, каждый его изгиб, но ошибается, наблюдая встревоженный взгляд Туана. — Я люблю тебя, и я хочу быть с тобой. Невзирая на погоду, ссоры, все, что с нами произойдет в будущем, я не откажусь ни от единого дня рядом с тобой. От твоего успокаивающего голоса, пронизывающего взгляда, нежного касания. Обещаю, я буду беречь все это, — Марк ловит каждое слово. Он не понимает, к чему клонит Ван, а поэтому и не понимает, зачем он начал этот разговор. Туан уже привык лишь догадываться о его чувствах. Тот не часто рассказывает о них, предпочитая вместо слов одаривать своего парня лишь поцелуями и короткими фразами, как сегодня утром. И Марк понимает его, ведь поступает так же. Намного сложнее передать чувства, чем доказать их. — Не бойся, если во сне ты останешься один, — продолжал Джексон. — Я разбужу тебя, прижму крепче к себе и отгоню все плохие мысли. Буду терпеть все твои заскоки, обидные слова, удары, это нисколько не отпугнет меня. Буду приносить зонтик в дождливую погоду и покупать мороженное в жаркий день. Буду просыпаться с тобой, заваривать кофе и ждать, когда ты придешь. Считать минуты, удивляясь, что время без тебя течет медленней, а с тобой уносится вперед. Я даже не успеваю говорить «я люблю тебя»! Но это чувство никогда не покидает меня. Ты стал единственным, кем я дорожу… — Джексон берет в руки лицо Марка и прижимается лбом к его. Дышит медленно и закрывает глаза, когда чувствует, как американец обнимает его за талию. Слова даются ему с трудом, но в тоже время рвутся наружу. Он хочет, что бы тот знал. Все, что у него на душе. — Я не смогу без тебя… — Я тоже, — признается Туан, впервые прерывая китайца. Родные руки отпускают его лицо, и Марк удивленно взирает на Джексона. Тот копошится в кармане, смущенно отпустив голову, что еще больше удивляет американца. Проходят считанные секунды и, наконец-то, нащупав кончиками пальцев холодный предмет, Ван достает его, позволяя последним лучам солнца коснуться кольца. Марк ошеломленно охает и наблюдает, как парень берет его за руку. Еще больше округляет глаза, не зная, что сказать, хотя вопрос еще не озвучен. — Каждый день я отдаю тебе кусочек себя. Просто получая твою улыбку или объятье. Сегодня же… Я хочу подарить тебе не только сердце, но и руку. Марк… — Джексон с полуулыбкой наблюдает, как его парень застенчиво прячет щеки одной рукой. Сам облизывает губы, оттягивая этот момент, как только может. Он хочет запомнить все до мельчайших подробностей: прячущуюся макушку солнца на горизонте, слабые, но остающиеся ровные лучи на водной глади, смешанные краски на небе, слабый ветерок, незабываемое чувство ожидания, а главное Марка. Его лицо, на котором изображались все возможные эмоции, от счастья до ошеломления. Он хочет видеть его всегда. И не только таким, но и грустным, рассерженным, опечаленным. А главное, чтобы рядом был он, чтобы взять того за руку и просто обнять. — Хочешь ли ты быть со мной? — звучат долгожданные слова и вокруг них словно вспыхивают фанфары и ферверки. Внутри тоже происходит ошеломительный взрыв, от чего Марк теряет дар речи. Его язык путается, а мысли в голове бегут уже в беспорядочном порядке. Он смотрит на Джексона и тысячный раз твердит ему один и тот же ответ, но после понимает, что на самом деле лишь кивает головой, поэтому, не смея томить, произносит: — Да. — смеется, все еще не веря в происходящее. Только минуту назад он слушал признание своего парня и ничего не мог понять, а уже сейчас на его пальце кольцо, а крепкие руки кружат в воздухе. Туан задыхается, но не перестает улыбаться. Теряет контроль над чувствами и готов уже пустить слезу, прыгнуть в воду и смеяться, смеяться, смеяться. Все вокруг него несется с бешеной скоростью, и только Джексон не расплывается перед глазами. Ему кажется, что они парят где-то в небесах, а вокруг них сладко-приторная дымка. То ли облака, то ли их чувства, которые такие же тягучие и не заканчивающиеся. Приятные на вкус и необычные. Джексон ставит своего парня на песок, не перемещая взгляд с него. Марк так же не может оторвать от него глаз. Они смотрят друг на друга, также как всегда. Так же они будут смотреть и в будущем. С любовью. Рука Джексона ласково ложиться на шею Марка и тот закрывает глаза. Подается на встречу, даже не дожидаясь ответного действия со стороны парня, и ощущает, как воздуха между ними становится меньше, а чужое дыхание уже накрывает губы. Точно так же заканчивался и его утренний сон. Сейчас только одна надежда, что никто не разбудит его. И как назло все волшебство снова испаряется, как только множество голосов окликают их. Туан разочарованно вздыхает и распахивает веки. Джексон все так же не отодвинулся от него, надеясь закончить их историю поцелуем, который присутствует в конце каждой сказки. Друзья уже близко и Ван на последних минутах рывком касается губ других. Всего лишь считанные секунды смогли перевернуть все внутри, привести тело в оцепенение, а мысли унести к облакам. Слабое соединение, цепляется друг к другу и связывается в крепкий узел. Нежное чувство. Желанное чувство… Неповторимое. Оно, как дождь обмакивает их с головы до ног, заставляя не дрожать, а чувствовать тепло после нежного касания губами. И именно этим поцелуем, они вновь скрепили их обещание быть вместе. Марк отстраняется, уже пытаясь запомнить все оставшиеся ощущения. Переплетает пальцы его с джексоновыми и, в последний раз одаривая его широкой улыбкой, поворачивается к друзьям. И только сейчас Ван понимает, что безгранично рад, что теперь его семья — это Марк.