Песочные часы

Эш вошёл в распахнутые двери церкви. Пересиливая боль, он старался идти по проходу как можно ровнее, чтобы не потревожить словно бы уснувшую Сару. Мысли путались: он хорошо помнил, что она умерла на его руках, но почему-то ему казалось очень важным не причинить ей неудобства неловким движением. Эш не знал, что толкнуло его принести её сюда. Мысль о том, что невозможно было оставить её тело на площади? О том, что служители позаботятся о похоронах? Или о том, что в любое другое место он просто не дойдёт? Из-за праздника церковь в этот час пустовала. Между пышных драпировок колыхалась красноватая плотная духота: от запахов благовоний, увядающих цветов и свечного воска у Эша заломило в висках. Ни малейшее дуновение ветра не тревожило коптящие огоньки, они чуть дрогнули только при его приближении. Он опустил Сару на алтарь среди цветов, свечей, приношений прихожан и рухнул на колени, закрыл глаза, сгорбился, прислонившись лбом к краю возвышения. Его пребывание в этом мире должно было продлиться недолго, Эш чувствовал ещё до слов Сары, что скоро ему предстоит вернуться туда, откуда прибыл. И он разрывался между желанием остаться здесь, с ней, и стремлением завершить мщение и встретиться с сыном, а его время утекало тонкой струйкой песчинок в песочных часах — всё меньше и меньше. Сейчас оно вдруг замерло. Кто-то осторожно коснулся плеча Эша. Время ожило, заструилось, спеша отмерить минуты его существования в этом мире. Он поднял голову. Уже знакомый ему священник сочувственно проговорил: — О её погребении позаботятся, — и мягко укорил его, увидев, что Эш протягивает снятое с руки Сары кольцо: — Молчите. Не оскверняйте стены дома Господнего суетными речами. Эш с трудом встал, почти слыша шорох песчинок, и провёл пальцами по щеке Сары, стараясь запомнить её черты и забрать воспоминание с собой на ту сторону. Она была рядом с момента его возвращения. Она помогала ему. Она могла стать его женщиной. Она погибла из-за него. — Святой отец… — На всё воля Господа. В этом нет вашей вины. Эш разжал стиснутый кулак. Кольцо Сары со звоном упало, став последней песчинкой его времени, отскочило от пола, покатилось к дверям. В тот же миг на порог церкви сел ворон, громко каркнул, пару раз ударил клювом по камню и снова взлетел — уже с украшением. — Идите же, неупокоенный дух, — проводив птицу скорбным взглядом, сказал священник.