Два костра, два помела и один носок

Просыпаться было… никак. Вот точно так же, как и в любой другой, полный привычной мерзопакостной деятельности день. Голова только трещала, как с большого бодунища, а в целом – ничего удивительного, бывало и похлеще. Поэтому головную боль объяснить, в принципе, легко, если призадуматься. Возможно, это последствия неудачного эксперимента (ну подумаешь, зелье в котле рвануло) или выволочки от Угдигерна (типа, опять ящериц в пещеру натащили, не любит дракон своих дальних безмозглых родственников!). Или по-детсадовски свалилась с помела, стыдобища. Однако точно не пьянка-гулянка. Желудок сальтухи не крутит, во рту чисто, никаких кошек с недержанием, даже еще ощущается привкус чего-то аппетитно-мясного. Короче, никакого криминала и ноль подозрительности. Бастинда лениво зевнула, прокрутила в голове сегодняшние коварные планы и, решив, что на фоне больной думалки ни один из них пока не достоин подъема с постели, попыталась повернуться на другой бок… и хрен что у нее вышло. – Не поняла? – лениво удивилась Баст, пытаясь приоткрыть левый глаз, чтобы посмотреть, что за самоубийца покусился на захворавшую обострением лени ведьминскую тушку. Несмотря на честные потуги век, темнота просветляться не спешила. Подвигав бровями, ведьма ощутила, наконец, на лице какую-то тряпку. Еще немного поелозив, воровка сообразила, что двигаться она не может по весьма прозаической причине: всю пресловутую тушку опутывали целые километры веревки. Колючей такой, мерзкой пеньковой веревки. Слава Вальпурге, по запаху вроде новой. А еще, судя по тем же окружающим миазмам, – она опять в какой-то затрапезной тюремной клетушке. Нет, ну это уже даже не смешно, который раз за месяц! – Точно самоубийцы, – сквозь зубы прошипела колдунья, которая и так не отличалась кротостью нрава, а спросонья и вовсе была карой небесной. А тут еще и всплыли воспоминания о недограбленной замковой сокровищнице, на которую прохиндейка столько времени облизывалась, и градус бешенства резко подскочил. – Будут еще проситься в могилке спокойно полежать, где мой справочник по некромантии?! Однако проклятия эффекта в этот раз никакого не возымели – кого проклинать-то? Вслепую хлестать опасно, вдруг в кого нужного попадет. В кладовщика, который про сокровища расскажет, в казначея, который знает, где что стырить. В Гему, в конце концов. Хотя, если этой паразитке прилетит, так поделом, профилактика никогда не бывает лишней. Следовательно, для начала требовалось навести в трещащей голове порядок. С этим делом волевая, когда ей надо, фальшивомонетчица справилась, с матюгами, нытьем, жалобами, причитаниями и новой порцией проклятий, но справилась. В процессе упорядочивания извилин нашлась крайне важная, но странным образом подзабытая информация. – Золото они зажали… Сигналку они поставили… – злобно бухтела в полной мере осознавшая свой провал и всю дерьмовость положения честолюбивая Бастинда, по-змеиному пытаясь вытечь из веревочного кокона. «Окукливание» произошло на принудительной основе, что донельзя невольную «гусеницу» взбесило, толкнув на крайне жестокие мстительные меры. – Да когда меня оно останавливало?! Ух я им щас… Ни монетки, ни камушка не оставлю! И Гему натравлю! Как только найду – тут же натравлю! – Басти? – слабо шепнули откуда-то сбоку. Рыжая моментально затихла и прислушалась. – Басти, ты, заразка моя? – Гема? – уточнила ослепленная мешком воровка, радуясь, что товарка находится в зоне досягаемости и особо искать ее для воплощения плана страшной мести не надо. Мнения Гингемы старшая ведьма в таких случаях традиционно не спрашивала – та по умолчанию была за и без вариантов. – Я, подлючечка… – еще хилее отозвалась белобрысая, снова чуть пошевелясь. Донеслось звяканье цепи, значит, неизвестные (хотя что там, вполне подозреваемые обитатели замка) учли предыдущий опыт и заковали ведьмочек по-разному. Хитро, умно, рационально, казалось бы. Ага, а по факту – бесполезно. – Отлично. Давай очухивайся и надо линять отсюда. Судя по звукам, ты в цепях, а значит, не похожа как я на прялку неумехи, поэтому твоя очередь нас расковывать, – быстро обрисовала план деятельная, но временно нетрудоспособная взломщица. – А потом мы… – Басти, паразиточка, придержи коней, – в ленивой истоме проблеяла Гингема с новой партией бряцания. Рыжая подозрительно принюхалась и еле успела остановить рвотный позыв, похотью настолько завоняло, что даже «благоухание» тюряги не заглушало. – Я все еще в нирване, о чем ты вообще? Куда линять, откуда, тут ведь так уютно… Бастинда на этих словах просто офигела. Причем настолько, что рот непроизвольно открылся, и мешок, с которым пленнице все недосуг было разобраться, не преминул в этот самый пораженно отверстый рот забиться. Вышло ожидаемо невкусно, и чародейка все же расплевалась, как психованная кобра. – Тьфу! Ты че, до маразма дотрахалась? – прокашлявшись, ужаснулась златолюбка, искренне надеясь, что сестрица так неудачно пошутила. – Так, ну-ка быстро, чем ты занималась до того, как проснулась? – О-о… – томно простонала нимфоманка и Баст шестым чувством поняла, что сейчас в камере станет жарко. – Чем мы только не занимались… – Стесняюсь спросить, мы – это кто? – Я и… блин, а с кем? – подзависла пошлячка, но тут же бросила попытки вспомнить ненужные по ее мнению сведения. Ведь какая разница кто, главное, она улетела-таки на небеса! – Не помню… Но как он меня трахал, как он меня драл, как он меня вертел, пресвятая Вальпурга и то бы не отказалась! А какой у него… – Цыц! – резко оборвала распалившуюся сластолюбку жадина, у которой начали затекать конечности. Странно, пока в несознанке валялась, как-то не ощущалось, стоило очухаться – получите-распишитесь. – Поняла, все как обычно. Ты мне о каждом втором так восторженно пищишь, конкретику мне! – Это лишь говорит о моем отличном вкусе и придирчивом выборе. Не то что некоторые со своими побря… ОЙ! – с непомерным чувством превосходства снисходительно ответила извращенка и тут же ойкнула от ощутимого магического укола в наскакавшуюся пятую точку, – За что? – Ты мне скажешь, с кем ты кувыркалась, или мне запечатать твою дырку к угдигерновой бабушке?! Гема насупилась, но не стала и дальше гневить и так неспокойную подруженьку, и послушно поднапрягла расслабленные оргазмами мозги. Те неохотно заскрежетали, пытаясь найти в закромах уже ненужную, а потому почти забытую информацию. Так, для начала, что они вчера вообще делали? Кажись, пролезли в какой-то замок. А зачем? Вроде Басти опять хотела этот самый замок обчистить, ничего нового, вечно ей побрякушек из драгметаллов не хватает, сорока колдунствующая. Хотя стоп, Геме самой вроде что-то тут надо было! А что ей может быть надо? Тут вариантов мало – только соблазнительный мужчина мог сподвигнуть нимфоманку на разбой. Ну, Бастинда тоже, но там в приказном порядке, а здесь явно добровольные начала. Значит, кто-то сладенький, вкусненький и с очень внушающим достоинством… и совсем непростая мишень ведь была, упертая даже… – Вспомнила! – подскочила Гингема, наконец, размотав всю логическую цепочку, но цепи материальные быстро охладили ее пыл, жестко врезавшись в кожу. – Был один тут пэрсичек. Только не помню я, кем он был, хоть убей. Но помню, что пэрсичек. – А, вон оно что! – чуть удивленно воскликнула Баст. Теперь явно что-то дошло до златолюбки, видимо, она лучше сейчас с головой дружила. – Ты все-таки оседлала этого святошу, ну даешь. В принципе, могла бы и догадаться, ты ж мне всю плешь этим «пэрсичком» проела. – Басти-и, – проныла заинтригованная извращенка, чуть пододвинувшись к напарнице. Ведь это невиданное доселе достижение, а она не в зуб ногой. – Будь такой добренькой, скажи мне, кто это был? Что за святоша, он реально святой? И я его уломала? Какая я умница! – Тоже мне повод для гордости, – буркнула скаредная душа, пытаясь хоть немного подвигаться. Изверги, спеленали бедную ведьмочку хуже бесноватого грудничка. Уже зла на них не хватает, точно до конца света будут у нее в зомби ходить! – И не буду я добренькой, не моя стезя, не по адресу обратилась. – Ну Басти, ну не будь совсем сучкой, ну скажи! – еще сильнее разнылась пошлячка. – Я ж теперь спать не смогу! – Идеально, будешь мои котлы начищать, – отгавкнулась рыжая, но, понимая, что от Гемы сейчас зависит сохранность ее рук-ног, решила сжалиться. – Ладно, хрен с тобой. Отец Гирон твой пэрсичек, священник, на которого все прихожанки вешаются. Вспомнила теперь? – Этот?! – совершенно искренне поразилась сладострастная особа, роняя челюсть. – Но он же… Как же… Быть не может! Он ж такой… святоша! – А я что говорила? – закатила глаза Бастинда. Ну когда уже эта идиотка прекратит пустопорожнюю болтовню? Драпать надо! – И, тем не менее, именно он пэрсичек. Давай уже выбираться, блин, у меня скоро все отвалится! Ответом было молчание. Офигевшая Гингема переваривала вновь обретенную информацию. Бастинда подождала немного. Потом еще немного. Потом еще капельку. И еще чуточку. Хотела продолжить, но остро отозвалась отлежанная спина, и терпение моментально кончилось. – Да очухаешься ты сегодня или как?! Я на измене! Гема вздрогнула (опять же судя по бряканью кандалов) и вынырнула из пучин офигевания. – Вот это нихрена себе у него черти в омуте… – глубокомысленно протянула нимфоманка, вспомнив все выкрутасы «скромного» священника. Да, все же хорошо у нее чуйка работает на отменных любовников. Но дальше комментировать было опасно, поскольку от Баст шли вполне осязаемые потоки ярости. – А что мы теперь будем делать? – Неужто здравая мысль, – саркастично прошипела жадина, мотая головой. Мешок как-то перекрутился и начал потихоньку душить свою носительницу, что никоим образом не добавляло чародейке хорошего настроения. Оно и так уже было на грани рагнарека. – Короче, давай снимай кандалы и меня вытаскивай. С дверью, так и быть, я разберусь, но только после хорошей разминки! А потом… – Басти, – перебила товарку прелюбодейка, оглядывая свое тюремное «убранство». Цепи как-то хитро перекрещивались, конца-края не видать. И замок где-то на спине притулился, под лопатку так врезался, что синяк еще месяц теперь не сойдет. – А как их снимать? Я же не умею. – В смысле как?! – вспыхнула воровка и по совместительству взломщица со стажем, рванувшись так, что веревки заскрипели. – Я тебе тыщу раз объясняла и показывала, ты в каких облаках потаскушных витала?! – Сама ж сказала, потаскушных, – буркнула Гема, косясь на отблески факелов в дверном оконце. В противоположной стороне у потолка был такой же зарешеченный проемчик для воздуха, оттуда как раз шла бодрящая прохлада. Даже слишком, зубы уже начинали постукивать, что не есть полезно для здоровья. – Бес-сиш-шь… – подружка явно уже была на предпоследней ступени бешенства, еще чуть-чуть и начнется самый настоящий ад. – Как же я задолбалась! Сколько можно тупить, давно проснулись! Валим нахрен отсюда, меня золото заждалось. – Но мы скованы, Басти, – как бы невзначай напомнила пошлячка, стараясь не светить дрожь в голосе. – Да и золото твое наверняка перепрятали, не найдешь. Сигналок добавили и охранников понаставили с собаками, – перечислила белобрысая и рискнула сгустить краски. – Может, даже замуровали от тебя подальше. Зажали, короче. От таких слов Бастинда просто осатанела. Из мешка донеслось глухое рычание. В клетушке еще сильнее похолодало, а затем воздух и камни начали стремительно накаляться. По углам заметались размазанные тени, крысы, преспокойно шуршавшие в норах, с паническим даже не писком, а визгом разбежались от камеры ведьм. Ощутимо пахнуло серой и жженой полынью. Рык усилился, переходя в какие-то поистине адские громовые раскаты, а факел в коридоре трусливо погас, окончательно погружая все во тьму. Гингема глубоко вздохнула, сама себе кивнула и тихой сапой отползла от взбешенной подружки подальше. Она хорошо знала, что в таком настрое старшенькая становится буквально стихийным бедствием похлеще гибели Помпей. По своей сути напарница была даже лентякой, если дело не касалось золота, камней и прочих атрибутов благосостояния. Ну и мести еще иногда. Так что раздраконить ее было довольно сложно, если не знать как. Как раз Гема это прекрасно знала и регулярно этим знанием пользовалась. А потому сознательно и даже хладнокровно доводила товарку до белого каления, в чем, несомненно, весьма преуспела. Ибо собственная магия пошлую прохиндейку не слушалась от слова совсем (видимо, не надо было столько на действующем и крепко верующем священнике скакать), вот и пришлось прибегнуть к крайним мерам, изо всей дурацкой мочи надеясь, что не зацепит шальным проклятием. Потому что выбираться было надо. И не просто надо, а СРОЧНО необходимо! Баст было не видно, а вот Гема прекрасно в окошечке разглядела пока далекое предрассветное марево. Когда там церковь сжигает еретиков, ведьм, колдунов и прочих неверных? Что-то Геме подсказывало, что как раз на рассвете. А что, чем не издевательство? У всех только начало дня, впереди много интересного нового или хорошего старого, завтрак вкусный или сон самый сладкий, у кого-то офигительный утренний секс на крепком стоячке, а тебя вот – сжигают. Обидненько… За всеми этими почти философскими измышлениями младшая не теряла времени даром – успела заползти под «кровать» и компактно там съежиться. Лучше бы, конечно, за что-то спрятаться, но на безрыбье и так сойдет. Да, надо еще цепи и кандалы по максимуму вперед выставить, чтоб на них весь удар пришелся. А что, двойная выгода: и оковы сгорят, и сластолюбица меньше пострадает. Хотя все равно прилетит – Угди, не горюй… Рвануло как всегда неожиданно. Казалось бы, столько раз вместе в передряги попадали, сколько раз спорили, друг друга до бешенства доводили, дрались... А так и не получается уловить момент, когда все, туши свет и прячься в подпол. Гингема успела только зажмуриться, благо все остальные меры предосторожности предусмотрительно предприняла заранее. Нимфоманка панически боялась открыть глаза. И не только потому, что их бы ей моментально выжгло (бывало, бывало), а еще потому, что ей реально было страшно. Один раз она рискнула подглядеть за тем, что же сестричка творит в состоянии аффекта. Лучше бы она этого не делала, преисподняя показалась бы тихим вечерним бульваром по сравнению с тем, что сотворила разгневанная скаредная душа. Всего лишь миг этого зрелища – но какое неизгладимое впечатление. Легион демонов – обязательно. Стена пламени? Непременный атрибут. Огненные смерчи, потоки плавящегося камня, вулканы и метеоритный дождь? Дайте сорок. Страшнее была постепенно поглощающая адское великолепие непроглядная мгла. Она накатывала то дымными клубами, то приливной волной, то мелкой озерной рябью, то сплошным селевым потоком. И как раз в этой тьме вкрадчиво ворочалось что-то совсем пугающее. Даже не так: нечто, вселяющее животный ужас даже в видавшую виды пошлую ведьму. Эта жуть еще месяц не давала ей спать ночами, все мерещилось, что существо из мглы постоянно рядом, терпеливо поджидая миг, когда можно будет превратить все в ничто. И это что-то определенно жило в душе ведьмы-фальшивомонетчицы. Собственно, тот случай и стоил ей глаз. Восстанавливаться было весьма тяжело и болезненно, так еще и ехидная Баст издевалась, регулярно подсовывая в еду горстку пакостных «приправ». Так что наученная горьким опытом сладострастница ни за какие коврижки не хотела повторения представления. Приоткрыть глаза чародейка рискнула лишь тогда, когда старшая колдунья обессиленно выдохнула и ворчливо ее окликнула: – Слышь, вылезай, ящерица заваленная. Все, отпустило меня, не будешь крота изображать. – Точно? – Как то, что ты будешь изображать лепешку, если не вылезешь. Тут уж пришлось скоренько, несмотря на ожоги, выкарабкиваться из-под завала. Дерево от кандалов засыпало все вокруг пеплом, как и доски «кровати», изрядно вымазав сажей пошлячку. Оплавленные звенья кое-где прикипели к камням, обрывки цепи же остались в груде обломков, которые пыльно обрушились, стоило Геме оттуда выползти. От одежды остались сплошь дырявые тряпочки, оборванцы последние и то целее одеваются. Уж лучше и вовсе снять. Что ж, могло быть и хуже, живая, зрячая, подвижная, относительно целая – и на том спасибо. – Ты специально? – беззлобно, и как-то даже от безысходности спросила Бастинда. В глазах затухало недавно бушевавшее пламя, изрядно замутившее ведьмовской изумруд. Рыжая тоже стояла подкопченная, уставшая и в чем мать родила, но ей на это было по барабану. – Жопа ленивая. А если б я так быстро не отошла? Опять пять лет в пещере из-за катаклизмов нычиться и тебя выхаживать? Белобрысая только смущенно поковыряла босой ногой оплывшую каменную кладку. А потом заинтересованно оглядела подругу и пораженно выдала: – А я теперь поняла, почему у Угди тогда на тебя встал! Есть на что! И тут же чуть не нырнула в старое укрытие, спасаясь от огненного шара. – Все-все! Молчу! Бастинда бросила на товарку почти вживую уничтожающий взгляд, но плюнула (от слюны осталась дыра в камне!) и развернулась к выходу, который раньше закрывала тяжелючая дубовая дверь с выдержками из святого писания. Тема была исчерпана. Гема с готовностью вприпрыжку последовала за ней, радуясь, что старшая пока не спалила ее отказавшую магию. А то точно на месте… спалит. Коридор, ведущий к их камере, вымер. Ближе к лестнице из подземелья обнаружилась пара скелетов, разбросанных по разным углам. Баст бдительно не забыла проинспектировать их на предмет драгоценных металлов, но разочарованно отвернулась. Соскребать серебро с вонючих костей в ее планы не входило. Ведьмы беспрепятственно выбрались из подвалов и поскорее свернули налево. Ибо справа уже слышались панические вопли, псалмы, бряцание доспехов и приближающийся топот. – Басти, а как мы из замка свинтим? – решила прояснить дальнейшие планы нимфоманка, странным образом не ощущая вечного зуда в дорогом месте. Из-за этого голова мыслила непривычно адекватно, плюс пережитый стресс от близко протанцевавшей смерти способствовал включению инстинкта самосохранения. – Почаще надо тебя убивать, – хмыкнула заметившая перемены жадина, все так же вышагивая по коридорам в костюме Евы, – хорошо тебе мозги вправляет. А если серьезно, то я планировала выбраться из камеры и тебя на всех натравить. Ну а пока ты даешь им жару, я их граблю полностью и уже тогда мы довольные сваливаем. А вот как – еще не думала. Есть идеи? – Ну, натравливать меня ни на кого не надо, я только что выжила, мне не до того, – поежилась сластолюбка. – Могу только помочь тебе все унести. Однако ты сама мне говорила, что сначала надо продумать пути отступления. Кстати, как ты хотела удрать до того, как нас сцапали? – Я тебя каждый день убивать буду, – клятвенно пообещала донельзя довольная воровка и хищно осклабилась. – Ты с того потрясающе разумная мадам, мне дико нравится, – младшенькая скукожилась от подобной кислой перспективы, а фальшивомонетчица расхохоталась. – А то и несколько раз на дню! Но если ты пообещаешь сама иногда включать разум, я еще подумаю, – и взломщица резко переключилась, – Изначально все должно было быть скрытно. Незаметно пришли, незаметно сперли, незаметно свалили. Все по-тихому. Мы ж сколько тут бродили, а всем начхать было, даже не почесались. А запасной план я, балда, признаю!, не придумала. Как всегда, в самый неподходящий момент я не готова! И надо же было ей именно на этих словах врезаться в какого-то молодца, неожиданно вывернувшего из-за поворота. Гема даже невольно позавидовала: парень был высок, статен, широк в плечах да и вообще аппетитно сложен. Баст была ему максимум по плечо и рядом с ним вообще казалась тростиночкой. Он по инерции обхватил девушку руками и для устойчивости прижал к могучей груди. – К чему ты не готова, золотце? – спросил он, и пошлячка уже пожалела, что пропустила товарку вперед и не оказалась на ее месте. Такой голос! А молодой мужчина скосил взгляд вниз, чуть ухмыльнулся и хмыкнул, – На мой вкус, ко многому вполне готова, я весь в предвкушении. В ванную и затем ко мне? И по-хозяйски так погладил остолбеневшую чаровницу по волосам, по спине скользнув от плеч к пояснице. Гингема тут же перестала завидовать и страдальчески огляделась в поисках нового убежища. Сейчас эта недотрога опять будет филиал ада устраивать, а она предыдущий еле пережила. Однако случилось непредвиденное. Рыжая чертовка почему-то мурлыкнула, чуть прижмурившись будто от удовольствия, и ласковой кошкой прильнула к этому нахалу. Нахал так увлекся этой бестией, что вторую многообещающе раздетую сладострастницу просто не заметил. Белоснежная думала, у нее глаза на пол выпадут вслед за челюстью, настолько они на лоб вылезли. ДА ЧТОБ БАСТ К КОМУ-ТО ЛАСТИЛАСЬ?! К МУЖЧИНЕ, у которого при себе даже МОНЕТКИ НЕТ! Зрачки дрогнули и сошлись на переносице. Слишком адекватные для текущей ситуации мозги плавно поехали с катушек. А Бастинда, прям как заправская соблазнительница, читай, Гингема, положила ладошки на плечи негаданно встреченного ловеласа, привстала на носочки и опять мурлыкнула: – Пойдем. А где ванная? – На заднем дворе есть домик для омовения, – парень заботливо убрал с перепачканного сажей лица растрепанную прядь. – Там вроде уже начали греть воду. Так что пойдем быстрей, золотце, а то ты так совсем застынешь. Я, конечно, отогрею, но все равно лучше быстрее. Ведьма с готовностью кивнула и носом потерлась о заросшую темной щетиной щеку. Мужчина явно растаял, коротко чмокнул недотрогу(?) в губы, подхватил девушку на руки и размашисто ушел в левый коридор. Гема секунд пять простояла в прострации, а потом ее настиг увесистый ментальный пендаль старшей напарницы. «Че застряла, мигом за мной! Он нас выведет!». Белобрысая дернулась и моментально отмерла. «Тебе особое приглашение надо? МАРШ!!!». Чародейка сделала пару неуверенных шагов к стене… и сползла по ней от неконтролируемого хохота. Ну Бастинда, верна себе, как всегда в своем репертуаре! Кто бы мог подумать, что эта ненавистница женских чар воспользуется ее, Гемы, приемами. Да действенно! Значит, не все так безнадежно. «ГЕМА, МАТЬ ТВОЮ!!!» Видимо, досмеяться придется попозже, сейчас реально надо драпать. Пошлячка поспешно утерла глаза и припустила вслед за удаляющейся «сладкой парочкой», которая уже успела свернуть два раза направо и спуститься вниз по лестнице налево, если верить все тем же мысленным пинкам хитрюги-воровки. Нимфоманка быстро догнала подругу, стараясь все же держаться в отдалении, чтоб не нарушать «идиллию». Насколько ей было слышно, подруженька исподволь выясняла у своего неожиданного поклонника текущую ситуацию, расстановку сил в замке, общее настроение и крайне осторожно – где деньги. Даже сидя на руках у такого самца – на уме блестяшки! Ну никогда она эту жадину не понимала… Постепенно воздух становился все свежее, значит, они и в самом деле продвигались к выходу. Пару раз крадущуюся колдунью чуть не засекали всякие пажи и прочие служаки. Странно, на инквизитора с ведьмой на руках ноль эмоций, а бедную сладострастную чародейку замечали чуть менее чем постоянно! Почему инквизитора? Да кем он еще может быть! Стрижка короткая, судя по щетине, бреется регулярно, рубашка из хорошей ткани, штаны черные и тоже далеко не из мешковины. А еще, самое главное, Гема заприметила у него перекинутый на спину серебряный крест. И веяло от него вполне ощутимой силой. Правда, только сейчас увидела, такова уж она. Но неужели Баст не обратила внимания? Вряд ли, эта хитрая сволочь еще продуманистее Угди бывает, так почему ж так рискует? Да и он хорош, неужели не догадывается, кем является закопченная голая рыжая девушка посреди замка на выходе из подземелий, в сторону которых по задымленным переходам несется галопом вся переполошенная братия? Чудеса да и только… Отвлекшись на размышления, Гема задержалась у окна, невидяще разглядывая площадь перед центральным входом. Посередине высился эшафот, который подмастерья старательно обкладывали растрепанными вязанками хвороста. На четверть показавшееся солнце торчащими сучьями рисовало на брусчатке изломанные длинные тени. Стоп. Центральный вход? Площадь с эшафотом? Почему? На заднем дворе же… Куда они вообще идут?! Сластолюбица уже хотела броситься попавшей в западню товарке на подмогу, но та уже сама почуяла неладное. – Тихо, золотце, не ерепенься, – ласково уговаривал инквизитор Баст, параллельно потихоньку придушивая ведьму локтем. Та брыкалась как бешеная, но лицо у нее постепенно начинало краснеть, даже копоть не скрывала. Этот бугай почти не замечал ее потуг. – Ты умная девочка, сама все понимаешь. И я это знаю. Так надо, просто перестань сопротивляться и все будет очень быстро. А жаль, ты мне очень понравилась, золотце. Почему ты ведьма… Бастинда еще раз брыкнулась, экзорцист посильнее сжал руку и колдунья захрипела. Бедолага, уже второй раз за сутки душат, Геме ее даже жаль стало. Так что факел на голову захватчика жадных ведьм она опустила с полным осознанием своей правоты. Представитель святой инквизиции рухнул как подкошенный, чуть не придавив собой слегка посиневшую «добычу». – Жива? – обеспокоенно спросила Гема, не выпуская из рук спасительную деревяшку. Надо будет, она и товарку огреет, а то мало ли что ей сейчас в голову втемяшится. Да и этому может не хватить, вдруг добавлять придется. Баст отпихнула от себя тяжелого инквизитора, точнее, попыталась это сделать и закашлялась. Синева постепенно сходила с лица, и так же постепенно портилось настроение у самой спасенной. – Значит, так, Гема… – угрожающе начала фальшивомонетчица, не сводя пылающего взора с распростертого мужчины. Прелюбодейка даже подумала, что неплохо было бы его с собой прихватить и в деле проверить. Попозже как-нибудь. – Спасибо тебе, конечно, что отбила, но долго ты думала, я тебя три раза уже звала. – Правда? – удивилась белобрысая, помогая сестрице по ремеслу, которая вроде осталась в здравом уме и в безумие впадать пока не спешила, вылезти из-под увесистых «обстоятельств». – Я не слышала, хотя до того прекрасно все ловила. – Да? – теперь уже Баст приподняла брови, наконец-то выдергивая вторую ногу. Даже без сознания охотник на ведьм не торопился эту самую ведьму отпускать. – Значит, как-то глушил, паразит. Тем более надо быстрее валить. Раз тут такие кадры разгуливают, я опасаюсь за наши шкурки. – Согласна, – лаконично кивнула пошлячка, поднимая старшую на ноги. Та поежилась, смерила взглядом валяющегося парня и вдруг резко бросилась сдирать с него рубашку. – Ты чего? – Не знаю, как ты, а я нагишом нагулялась, – скривилась рыжая, вытягивая из штанов нижний край одежки. – И как-то мне не сильно в этом фортануло, не находишь? – Вообще не фортануло, – поддакнула нимфоманка, походя оглушив какого-то монаха. Он сдуру посмел выскочить из прохода и попытался воздеть к потолку распятие. – Только давай быстрей, а то гости скоро набегут. – Почти уже, – пропыхтела воровка, наконец, отвоевав у бессознательного инквизитора рубашку. Белая ткань сильно контрастировала с подкопченой кожей, да и вообще еще во время переноски успела местами запятнаться, но скаредная душа, прикрывшись, явно почувствовала облегчение. Они уже хотели направиться в сторону утреннего холодка, но старшая ведьма вдруг принюхалась и застопорилась. – Но сначала я кое-куда загляну… Жди тут! Геме оставалось только закатить глаза и присесть на лежащего в отключке инквизитора. Изредка она бдительно проверяла, не решил ли «коврик» очухаться и испортить весь отдых, однако тот не подавал признаков сознания. Хоть где-то повезло. – А теперь драпаем! – неожиданно вынырнула из какого-то тайного хода Баст, явно чем-то сильно довольная. Младшая скорчила подозрительную физиономию, на что подружка легкомысленно пожала плечиками, ¬– Ну сбегала я по маленькому, нельзя, что ли? Пошли! И обе ведьмы припустили к выходу. Черт с ним, что к центральному, пробьются. Кто не рискует – то не летает на шабаши! Однако их там уже ждали. И чуть ли не с фанфарами: комендант с десятком солдат, еще несколько монахов, пяток слуг с зажатыми в трясущихся руках метлами, и сам отец Гирон собственной персоной. – Так, Гема, – прошипела златолюбка, занимая оборонительную позицию. – Шушеру беру на себя, на тебе – святоша, ты уже разок с ним сладила, и еще раз сможешь. Фас! – Не хочу, – равнодушно отвернула нос извращенная привереда, скрещивая на груди руки. Повисла неуместная немая пауза. Даже перехватчики удивились. – В смысле? – не поняла Бастинда, исподтишка насылая понос на солдат. Пусть постоят в очереди в ароматную будочку, увлекательное занятие. Слугам пакостница подготовила приступ радикулита, а коменданта ждала мгновенная мигрень. – Ну не хочу и все. Пройденный этап, нафига оно мне надо? Скучно. Да и не стоит у меня на него уже. Фи. Отец Гирон, который после ночных подвигов еще даже не закончил замаливать первые 5 минут греха, опешил. Он, священник, святой отец, поддался этой греховоднице, запятнал свою честь, коснулся даже не просто женщины, с которой не состоит в священном союзе, а проклятой поганой ведьмы! И не просто коснулся, а провел несколько часов порочного наслаждения, доставил столько плотского удовольствия. Даже молясь всевышнему, то и дело возвращался мыслями к тем мгновениям, впадая уже во грех гордыни, и вдруг! Такое! Пройденный этап! «Не стоит»! Да это… Это ему теперь смотреть на нее противно и тошно, еще сильнее, чем было! У него в запасе еще были несколько приемов для «пыток» в случае ее препятствования суду, не для широкой публики «пыток», конечно, но… – Никакого суда! – обиженно рявкнул задетый в самое самолюбие мужчина в сутане, едва не запустив в мерзопакостную чародейку библией. – Сжечь, сжечь немедленно! Аутодафе! – Взять их! – скомандовал комендант, но никто приказ выполнять не спешил. Трое солдат, неистово воняя, по стеночке расползались с тяжелыми штанами, остальные табуном улетели во внутренний двор к уборной. Всех слуг скрючило буквой «зю», и они со стонами и матюгами пытались также уковылять с поля боя. – Ой, простите, я случайно, – ехидно проблеяла рыжая прохиндейка, якобы виновато прикрыв хихикающий рот ладошкой. – Как мне не стыдно… Получи! И комендант вынужден был схватиться за резко расколовшуюся от боли голову, медленно оседая на пол. Бастинда с нажимом повернулась к товарке. – Гема. Белобрысой оставалось только измученно вздохнуть, но ринуться «укрощать» уже объезженного скакуна. Впрочем, обошлось без излюбленных извращенных приемов – верный факел снова сослужил временно недееспособной пошлячке хорошую службу. – Ну хоть так, – отмахнулась Баст, аккуратно обходя коричневые кляксы и скрюченных бедолаг. По особо широкой дуге обошла стонущего отче, истово схватившегося за святые яйца. – Да ты прям зверюга, а вдруг повторить захочешь… хотя мне плевать, дело твое. О, помело! Надо прихватить, вдруг успеем зачаровать да улетим нафиг. Взяла? Отлично. А вот теперь мы просто обязаны бежать и бежать очень быстро! В открытой двери было отлично видно, что площадь уверенно заполняется народом. А тут еще и за спиной раздался полный охотничьего энтузиазма рев десятков глоток. – Святая Вальпурга… – Нас не догонят! – взвизгнула Гема, бросая читать заговор на помело (который все равно не действовал, ибо магия так и не отзывалась), схватила обмершую поначалу подругу за руку и что есть мочи метнулась напрямик через площадь. – СХВАТИ-ИТЬ! – донесся им в спины разъяренный фальцет отвергнутого (и отбитого) священника. – Сожгите этих богомерзких ведьм! – Зря ты так его, Гема, зря-зря-зря-зря… – пробурчала рыжая ехидна, судорожно вспоминая заклинание, которое бы массово застопорило погоню. Как назло, всплывало в памяти только что-то крайне узконаправленное и точечно действующее. Ну и летательные чары так и висели в голове. – Беги, Басти, беги! – вкрадчиво прохрипела задыхающаяся Гема, всеми силами стараясь поддерживать заданный темп. Да уж, верхом на мужике скакать – не марафон бежать, покрепче дыхалка нужна. Прелюбодейка клятвенно пообещала себе, что если они сейчас выберутся, она каждое утро будет начинать с пробежки. Ведь говорила ей старшая товарка, говорила… Эх, помело бы сейчас… Их медленно, но верно брали в клещи. Крестьяне, миряне и прочий люд, что пришли поглазеть на казнь, видя, что их зрелища объекты казни пытаются лишить, буквально озверели и почти профессионально загоняли измотанных побегушками ведьмочек в тупик. И загнали. Позади была раззадоренная толпа, шаг за шагом прижимающая беглянок к встроившимся цепью солдатам (не на всех хватило поноса, далеко не на всех), во главе которых стоял заместитель коменданта. Справа – эшафот, лезть на который ни златолюбка, ни нимфоманка желанием не горели. Слева высилась церковь, куда бежать тоже категорически не хотелось. – Это что, мы попали? – обессиленно просипела Гингема, практически вися на руке отчего-то бодренькой Бастинды. – Попали, – мрачно подтвердила та, дергая подругу, чтоб встала ровно. – Но живыми не дадимся. Будем драться! – Будем! – кивнула Гема, все же оседая на брусчатку. – Ток отдышусь. Они же подождут? – Чего?! Ты вообще, что ли, охре… – ДРАКО-ОН! – внезапно завизжала какая-то толстуха из толпы, тыча коротким пальцем в рассветное небо. На площадь пала тень и откуда ни возьмись поднялся странный ветер. – Че? – хором задрали головы ведьмочки, вслед за переполошившимися от вопля крестьянами. Прямо в фонтан приземлился, сломав к чертовой бабушке помпезную статую девушки с веслом, черный дракон. Ящер обвел огненным глазом царящий вокруг кавардак, смел струей пламени несколько выпущенных стрел и иронично вопросил: – Опять вляпались, идиотки? – Угди! Герн! – радостно завизжали сестрички, с облегчением хватаясь за руки и прыгая на месте пустынными тушканчиками. Перепуганные жители городка, удирая со всех ног, косились на них как на сумасшедших. Точно слабоумные, дракона не боятся! – Хорош скакать, балбески! – рявкнул пылающий птеродактиль, махом прерывая все веселье. – Почему я должен все бросать и лететь к вам на выручку? Мне что, заняться больше нечем? Скачут они. Какого хрена вы вообще тут забыли?! – Да так, дела были… – заюлили драконьи протеже, не рискуя смотреть воспитателю в глаза. – За что мне это… – Угдигерн страдальчески прикрыл лапой морду и покачал головой. – Бросить вас тут, что ли? Чтоб неповадно было? – Не-не-не-не! – зачастили прохиндейки, пробираясь по развалинам статуи к удобно так угнездившемуся ящеру. – Мы уже все, почти залезли! – Кто сказал, что я вас на себе понесу? – А зачем тогда крыло оттопырил? Дракону не осталось, чем крыть. Он терпеливо дождался, когда девчушки более-менее устойчиво усядутся у него на загривке, как вдруг на сцене появился еще один подзабытый персонаж. – Именем Господа нашего, остановись, исчадие ада! – все еще тоненько прогремел отец Гирон, ОЧЕНЬ осторожно шагая по неровным камням. – Остановись, не бери на свою и так пропащую душу еще и грех спасения сих богохульниц! – С каких пор спасение – грех? – задал каверзный вопрос мифический иезуит, и отче капитально подвис. А такому повороту проповедник, которого крайне редко перебивали, оказался не готов. И пока он судорожно соображал, что ответить, дракон повернулся к своим подопечным. – Это еще что за фрукт? – Да ты прям угадал, – расхихикалась Баст. – Знакомься, тот самый пэрсичек! – ОН? – вытаращился летающий монстр, едва удержав челюсть на месте. – Гема, как ты на него позарилась? – А я откуда знаю, – надулась совратительница священников. – Приперло и все тут. И вообще, я его уже трахнула и меня отпустило. Так что меня тут ничто не держит. – Даже так, – присвистнул Угдигерн, уже с уважением косясь на младшую воспитанницу. – Ладно, это вы мне потом расскажете. Кстати, раз ты его облегчила, можно я его сожру? Я черт знает откуда за вами летел! – Не ври, ты дома был, – спалила дракона старшая вредина, с хрустом потягиваясь. – Заспанный весь. А так – жри, Гема все равно его уже не хочет. Пройденный этап. Извращенка утвердительно зевнула, пристраиваясь поудобнее. Ее уже ничего не волновало. Коль они взобрались на спину дракону, то можно и расслабиться, донесет до дома, как миленький, не уронит и не потеряет по дороге. Гирон уже хотел что-то протестующе вякнуть, но мифическому хищнику хватило одного выпада, чтобы гордость местного прихода исчез в пылающей пасти. По пищеводу приятно прокатился теплый мягкий комок, по глотке снаружи вниз пробежал такой же бугор, следуя последнему пути священнослужителя. И легендарный зверь резко с места взлетел в наконец-то рассветшее небо, плавно развернулся и стремительно улетел на запад, напоследок сделав хвостом нечто, крайне напоминающее один очень неприличный жест. – Кстати, Баст, – вдруг пытливо прищурился Угдигерн. – От тебя мужиком пахнет. По стопам Гемы решила сходить? – Да нет, это у меня хитрый план провалился, – коротко бросила рыжая, тоже прикладываясь на жёсткую чешую. Дракон заинтригованно ждал продолжения, но почему-то ловил себя на желании подколоть паразитку ее полной некомпетентностью в данном вопросе. Но ведьма его моментально обломала, – Но ты прикинь, он меня золотцем назвал! Золотцем! Да я ж, блин, сокровище! Вот еще мужики... А на площади остались разрушенная статуя, два неразожженных инквизиторских костра, два недочарованных ведьминских помела и один осиротевший носок сожранного священника.

***

– Басти… Басти… – Ну чего тебе? Ночь на дворе, спать надо, а ты колобродишь. – Басти… Я кажись, того… – Чего того? Тронулась? С чем тебя и поздравляю. – Не… Малек беременная… – ЧТО?!!!! – … Сорян.