Разговор по душам.

Первая ночь в нормальном мире и в относительной безопасности не принесла покоя Эмме. Блондинка, как бы ни старалась, не могла уснуть. И вот когда мисс Свон надоело ворочаться с боку на бок, как медведь в берлоге, она поднялась с постели, накинула на плечи халат и босиком направилась к лестнице, желая спуститься вниз и выпить зелёного чаю, надеясь, что после него сон к ней придёт. И каково же было её удивление, когда внизу, сидящую за столом с чашкой в руках, она увидела Мэри-Маргарет. Первым желанием шерифа было незаметно удалиться в свою комнату, оставив брюнетку одну, как та и сидела, но подумав, Эмма решила не уходить, а наоборот, приблизиться к ней и заговорить. Тем более им было о чём разговаривать. Много о чём. А тёмное время суток располагает к откровениям. — Не спится? — Подойдя ближе к сидящей женщине, Эмма положила свою руку ей на плечо и слегка улыбнулась. Затем она обошла стол и села напротив неё. Мэри-Маргарет даже не вздрогнула, словно она знала, что её дочь должна будет вот-вот спуститься и накрыть своей ладонью её плечо. Сказочная принцесса лишь улыбнулась и кивком головы указала на чашку с чаем, что стояла рядом с ней. — Как и тебе. — Тихо ответила женщина, вглядываясь в черты лица своего чада. Пусть в помещении и было достаточно темно, но это не мешало Мэри-Маргарет мысленно отмечать внешнюю схожесть дочери с ней и отцом, в очередной раз убеждаясь, что перед ней сидит её ребёнок. Эмма лишь слегка кивнула головой, обхватывая кружку двумя руками и наслаждаясь передаваемым ею теплом. Блондинка подняла глаза на женщину и заметила в её взоре грусть. Осознание этого болью отозвалось где-то в области сердца. Она, как никто другой, понимала, что сейчас чувствует её мама. Ведь как бы ни старалась мисс Свон найти отличия между собой и родителями, чтобы убедить себя в том, что она не их дочь и всё это какой-то просто очень длинный и странный сон, у них была самая большая и неизменяемая схожесть. Родители отказались от неё, она сделала то же самое по отношению к своему сыну. — Прости. — С трудом разлепив губы, неожиданно прошептала блондинка. Мэри-Маргарет нахмурилась в ответ. — Прости, — уже более громко начала говорить Эмма, — прости, что тебе пришлось услышать те мои слова. Я не хотела причинять тебе боль, но, как всегда, причинила. Прости. — Свон отвела взгляд, боясь, что не выдержит взора матери. В этот момент блондинка словно поменялась местами с ней, и представила, что те слова, которые говорила она Мэри-Маргарет, сказал бы Генри ей самой. Осознав этот факт, Спасительница невольно вздрогнула и вновь установила зрительный контакт с родительницей. — Я просто не знаю, что такое, когда тебя любят родители. Я никогда не знала их заботы и внимания. Мне не читали сказки, меня ничему не учили, со мной не играли… и это слишком сложно забыть… слишком. Двадцать восемь лет просто так не выкинуть из жизни, не перечеркнуть и не забыть. — Глаза когда-то непробиваемой на эмоции и чувства блондинки заблестели от приближающихся слёз. Схватив брюнетку за руку, Эмма начала быстро говорить, — нет, нет, не подумай, я вас не виню. Я на это просто не имею права, ведь сама поступила точно так же. — Шериф отводит взгляд от той, которая подарила когда-то ей право на жизнь. — Я просто не могу привыкнуть к тому, что кто-то обо мне заботится, что кто-то меня любит, что кто-то меня не предаст… после всего того, что я пережила, мне тяжело верить в лучшее. Тяжело разделять твою веру в лучшее и в счастливый конец для всех и каждого. — Эмма вновь посмотрела на мать. — Быть может, если бы ты смогла бы дать мне ещё время... время привыкнуть, перестать бояться худшего и осознать, что у меня теперь есть семья, я смогла бы начать обращаться к тебе, как ты того желаешь. Но.. я не знаю — сколько. Сколько времени мне для этого нужно. Свон хотела сказать что-то ещё, но тех слов, которые прозвучали, Белоснежке вполне хватило. Нежно коснувшись свободной рукой запястья своей дочери, она слегка улыбнулась, поднялась со своего места и подошла к своему чаду. Присев рядом с ней на соседний стул, Мэри-Маргарет провела большим пальцем по её щеке, вытирая всё-таки скатившуюся одинокую слезинку своего ребёнка. — Я готова ждать столько, сколько тебе будет нужно. Только не отталкивай меня. — Принцесса ободряюще улыбнулась и, дождавшись, когда уголки губ Эммы тоже приподнимутся, притянула её в свои объятья.