Сад на краю

Пускай Рональд не понял, к чему были слова Аламеи про Сердце и цветы, слова её в самом деле предназначались не ему, а Редрону. Голос медиума способен достичь души, преодолев границы между мирами. Хотя случай оказался нетипичный, её план сработал: Редрон всё услышал. Ему не привыкать к голосам извне, но этот – незнакомый и лишённый нот безумия – прозвучал невероятно вовремя. Стал отрезвляющей пощёчиной, заставившей вырваться из лап ядовитой сущности. Та пробралась в комнату с очевидным желанием приструнить начавшую отбиваться от рук марионетку. Ред взбрыкнул, сбросил с себя навалившуюся сверху опешившую Чёрную. Не ожидала та, что игрушка, при появлении ставшая беззащитной из-за парализовавшего тела страха и растёкшегося по разуму дурмана, найдёт в себе силы сопротивляться. Никогда не находила! Уже давно любые попытки Реда возражать оставались жалким и бесполезным тявканьем. Иногда громким, но неспособным ничего изменить. Он был в её власти. Не имея права на собственные желания, следовал воле дёргающей за конечности-нити цепкой тьмы. Но внезапно научился отбиваться! Срывать с запястий чёрные кандалы, отказываясь продолжать распространение яда. Чёрной пришлось явиться самой, чтобы напомнить, кто тут главный. Повалить на пол, дёрнув за обвившие ноги верёвки из переливающейся тьмы, и, раздирая щёку когтями, разгоняя по телу яд, зашептать у самого уха двоящимся голосом: – Халтурить посмел, подонок? Вообразил, что можешь что-то решать? Ты зашёл слишком далеко, чтобы сворачивать с пути. Слишком поздно повторять ошибки прошлого, верить корыстному дружелюбию. – Коготь проткнул мочку уха и разорвал резким движением. – Тобою снова воспользуются. Только и всего. Тебе некому верить, кроме меня. Он не хотел слушать, не хотел поддаваться лжи, но мог только бессильно ощущать, как поражённая часть души вновь клетка за клеткой забирает контроль над телом. Горячая кровь стекала за шиворот, а внутри растекался холод. Нужно бороться, сопротивляться, но тело не слушалось, разум проигрывал. «Ты меня слышишь…» – незнакомый строгий голос перекрыл нашёптывания Чёрной, смыл с сознания заливаемый ею поток липкого яда и позволил осознать: да она же сама сейчас слабее обычного! Движения медленнее, голос не такой твёрдый, хватка недостаточно крепкая. Вырвавшись, Ред выскочил из комнаты, хлопнул дверью и устремился вниз, игнорируя доносящиеся сзади крики. Нужно к Сердцу. Ещё б знать, в какой оно стороне! Ред так давно туда не ходил, что не помнил! У кого спросить? Первым на глаза попался Жасмин. Ничего не говоря, Ред схватил его за руку и потащил за собой из сада, мимо такой же недоумевающей Колокольчик. Нужно отбежать подальше, чтобы выиграть немного времени для разговора: сейчас Чёрная не в состоянии быстро преследовать. Наугад миновав несколько садов, Ред остановился и тут же отпустил Жасмина. Запоздало осознал, насколько грубо обошёлся. Нет, потом вине предастся. Сейчас некогда. – Покажи путь к Сердцу! – выпалил, не в силах долго стоять на месте. Надо спешить. Пока не нагнали. Пока не поздно спасать. У Жасмина точно было много вопросов, но увидев что-то в уже не пугающе чёрных глазах Реда, решил отложить их на потом. Кивнул и попросил бежать следом. Он всё ещё мог проводить только до невидимой границы, дальше Реду предстояло, бегло поблагодарив за помощь, идти одному. Стоило потерять из виду Жасмина, как стало неуютно, заскрёб изнутри маленькой когтистой лапкой страх. Пока рядом находился дух, Реду казалось, что будет легче сохранять рассудок, если Чёрная всё же нагонит. Один на один он может снова поддаться… Оставалась подбодрять себя одной надеждой: возможно, она тоже не способна пересечь эту линию. И продолжать путь. К месту, которое быстро начал избегать. Раньше же как получалось: чем ближе к Сердцу, тем больше народу, а значит и тех, кто не сдержится, набросится с обвинениями. Ред непроизвольно заметил шаг. Ведь и сейчас… Садовников больше нет, но духи… Они же где-то там, да? А если с кем-то столкнётся? Его же… Что с ним сделают в отместку за гибель Мира? Это Последний с лёгкостью заражал и прогонял всех недовольных, а Ред не сможет. Грудь сдавило. Ред резко остановился, согнулся, упёршись руками в колени и шумно дыша через рот. Он не мог найти в себе силы даже на один шаг. Чёрная не пугала так сильно, как встреча с ними: с теми, кто оказался прав, кто размажет его об эту мёртвую серую землю, упиваясь своей правотой. Предадут, торжествуя, заслуженной казни. Обязательно долгой. Мучительной. Или сбросят в жерло вечной агонии. Перед глазами плясал калейдоскоп кровавых картин: сцен из прошлого. Не снова. Только не снова. Он умрёт. Обязательно умрёт, если это поможет искупить грех. Только быстро. Пожалуйста, в этот раз убейте быстро. «Какая смерть? Себя не жалко, о мире своём подумай!» – слабые лучи здравомыслия попытались пробиться сквозь плотное покрывало страха и иллюзий, домыслов. – Мир… – прошептал Ред, медленно выпрямляясь. – Из-за такого, как я, мир страдать не должен… Не снова… – Он заставил себя шагнуть вперёд. Ещё. Каждое движение давалось с таким трудом, словно его заковали в неподъёмно тяжёлые цепи. – Да шевелись ты уже! – крикнул на себя. – Тебе торопиться сказали, трус проклятый! Злость помогла. Редрон ударил себя по правой – раненой – щеке, волной физической боли сбивая остатки панического дурмана, и побежал к Сердцу. Стараясь не смотреть по сторонам, не думать ни о чём постороннем. Не время жевать сопли и беспокоиться о себе. Ему поручили спасение. Он обязан справиться. «Ещё бы знать, о каком сокровище шла речь», – он ведь ничем здесь не дорожил, кроме своего сада. И друга. Что-то ещё случилось с Ирисом? Тогда понятно, почему зашла речь об исправлении ошибок. В то же время, если он на дне – доставать бессмысленно. Даже если вытащить на сушу долго прибывшего под водой духа, тело его всё равно разрушится. Если не Ирис, то кто? Или что? Возле озера пришлось замедлиться. Густо зеленеющий, буйно цветущий остров посреди озера вызывал неприязнь, казался над остальным Миром. Пиром во время чумы. Особенно сильное отвращение к этому оплоту Порядка испытывала заражённая Хаосом сторона. Хотя сейчас тело находилось во власти здоровой, вес и ощущения первой преобладали. Поэтому в горле першило от слишком чистого воздуха, а кожа зудела. О чём там говорил голос? О белом цветке? Вряд ли речь шла о растении: идя вдоль берега, Ред их достаточно много заметил, но сколько ни подходил к воде, сколько ни вглядывался, кроме дна, отражения серого неба и испачканного в крови себя ничего не видел. Если же не растение, то… Впереди, где берег, потеряв всякую павность, теперь резко сменялся глубиной, он увидел Белую Ликорис, зависшую у самой кромки воды. Она нервно выворачивала тонкие – паучьи – пальцы и что-то высматривала. Однако резко обернулась, услышав шаги. Напряглась. Нахмурилась. – А ты тут что забыл?! – взвизгнула одновременно нервно и напугано. Ред заметил, как на миг взгляд её опустился к поясу. Ах, да, там всё ещё висел нож… Он не знал, как лучше с тем поступить, возможно ли, например, выкинуть в бездну, и не воспротивится ли этому Последний настолько, что снова захватит контроль. – Я п-пришёл помочь… – пробормотал робко, совершенно не представляя, как убедить в благости намерений. – Ты и помочь? Врёшь бессовестно и неубедительно! Воздух вокруг Ликорис угрожающе замерцал, наполняемый нитями паутинок. Крем уха слышать о них доводилось: тонкие, но невероятно крепкие. Попадёшься – изрежут, пальцы отсекут, а то и конечности. Если достать нож, возможно, получится отбиться, перерезать… Но нельзя даже тянуться к бедру: тут же потеряет и шанс на доверие. Ликорис медленно приближалась, внимательно следя за каждым действием. Она тоже боялась. Потому и медлила. И всё же намеревалась не пускать дальше. Ред сделал шаг назад. Ему нужно пройти. Нужно понять, что именно она рассматривала под водой с таким страхом и отчаянием – не цель ли его? Но как? Можно всё-таки напасть на Ликорис, понадеяться, что будет быстрее, ранит до того, как попадётся в сеть… Нет! Нельзя! Воспользоваться методом Последнего, всё равно что открыть ему дверь. Настолько далеко от дома подавить его не удастся. Они оба не заметили появление третьего. Путь Ликорис преградил Гиацинт, направил на неё обнажённый меч. Оба застыли. Редрон не понимал ни почему оружие смотрит не в его сторону, ни откуда знает имя духа – присутствовало чёткое ощущение, что он не должен его помнить. – Хотя бы сейчас не мешайся и не трать время на идиотизим. Либо проясни ситуацию, либо исчезни, – отчеканил Гиацинт. Ликорис опешила. Ред тоже. Неужели Гиацинт заодно с Чёрной? Иначе с чего защищает? Однако же доводилось видеть из окна, как этот меч поражает чудовищ бездны! Хранитель такого меча не может быть на стороне погибели. – Почему ты защищаешь его? – озвучила волнующий обоих вопрос Ликорис. – У нас точно есть время говорить об этом? Гримаса досады исказила тонкие черты изящного белого личика. Ликорис упрямо отказывалась принимать Реда, хотя точно начала улавливать нужную мысль. В конце концов, она призналась: – Чертополох столкнул Азалию в озеро. – Где? – Здесь, – Ликорис указала на место, возле которого висела. – Магия всё ещё не растворила тело, но ни ты, ни я столько не проплывём. – А могли бы попробовать, – язвительно усмехнулся Гиацинт. – Хоть пользу Миру принесли бы. Мы не можем, зато он – да, – добавил серьёзно, кивнув в сторону Редрона. У того внутри всё сжалось, как только Ликорис назвала имя. Имя, которое он так ни разу и не услышал из тех самых уст, постоянно ускользавшее, оставляя на память только тающий след из печального и вместе с тем обнадёживающего значения-пожелания. Редрон бросился к воде, на ходу сбрасывая плащ. Кинул на него нож. Резкими движениями стянул ботинки. И прыгнул в озеро. Зрение тут же помутилось. Вода жгла так, словно он нырнул в лаву. Особенно сильно болели раны. Нестерпимо. До тёмных вспышек перед глазами. Растворённый в воде концентрат магии Порядка не мог вымыть яд Хаоса, но конфликтовал с ним, и этот конфликт норовил разорвать, сжечь изнутри тело. Хотелось вынырнуть. В бездну сброситься, лишь бы унять боль, но Ред продолжал плыть к светлому пятну на дне. Разболевшиеся глаза едва угадывали очертания безвольно лежащего тела. Из-за налипших на него поблёскивающих кристаллов сфокусироваться становилось ещё сложнее. От холода тело начало неметь. Только обжигающая изнутри и снаружи боль заставляла двигаться: быстрее достанет – быстрее вынырнет. Обзор почти полностью застлала тёмная муть. Ред почувствовал рукой дно. Нашарил тело. Обхватил. Оттолкнулся ногами и поспешил к поверхности. Будь он человеком, лёгкие уже изнывали бы от недостатка воздуха, но грудную клетку по ощущениям всего-то выворачивало из-за несовместимости магий. Не так уж смертельно! Не такая уж сильная боль по сравнению с той, что довелось испытать в прошлом воплощении. Свободной рукой Ред ухватился за край берега. Попытался подтянуться. Гиацинт тут же вытащил и уложил на траву Азалию. После помог выбраться Реду. Ликорис никуда не делась и как только глянула на него, раскинувшегося на спине и рвано дышащего, испуганно вскрикнула. Он поморщился: слишком громко, и так голова раскалывалась. Теперь-то что? Однако даже Гиацинт казался встревоженным, и это заставило подползти к воде. Посмотреть на своё отражение. Вот оно что… Из-под кожи сеткой чернильных разводов просвечивали потемневшие вены. Из носа и сильно воспалённых глаз текла грязная кровь. На правой стороне лица вместо ран красовались отвратительные ожоги. Уродство под стать чудовищу, которое в нём и видели. Тёмно-красная кожа бугрилась, слезала, мочка уха и вовсе почернела. Ред непроизвольно потянулся к ней и случайно отломил кусочек отмершей плоти. Послышались скулёж Ликорис и напряжённый вздох Гиацинта. Мерзко, однако момент неподходящий, чтобы пялиться на отражение и переживать о внешнем виде. Собрав силы, Ред встал, на подгибающихся ногах дошёл до Азалии, опустился рядом на колени. Начал стряхивать кристаллы. Острые грани испещряли ладони мелкими царапинами. На себя-то всё равно, но пачкать кровью не хотелось. Пришлось добраться до откинутых вещей. Обмотать кисть краем плаща. Гиацинт присоединился, а вот Ликорис исчезла, кажется, пробормотав напоследок какое-то оправдание про зов Порядка или вроде того – никого не интересовали её отмазки, всё внимание доставалось пролежавшему на дне телу. Обнадёживало, что на суше Азалия начала дышать. Пульс был слабый, но стабильный. Одежда быстро высохла – что, кстати, не распространилось на Реда. На этом хорошие новости заканчивались: разбудить не удавалось, под приподнятыми веками обнаружились побелевшие радужки. Если на неё распространялись правила Мира, это означало отсутствие души. Опустевшее тело представляло собой хоть и живую, но всего-то оболочку, самостоятельно ни на что не способную. И в итоге всё равно погибнет. – Будь она духом, душа оказалась бы в Сердце, – пробубнил Гиацинт, кинув взгляд на остров. – Она не дух? – удивился Ред: на вид казалась вполне… Ах, да, иначе бы растворилась уже. – Кто знает, как оно сейчас считается. Проблему расположения души детали сейчас не решают. Редрон провёл пальцем по прохладной, напоминающей фарфор щеке, смахивая на жухлую траву остатки кристаллической пыли. Что это хрупкое создание могло сделать, чтобы столкнули в озеро? Почему вообще она оказалась в Мире? Вроде как Последний знал. Стоило поискать в общих участках памяти. Да, кажется, она должна была помешать его планам, о чём предупреждала Чёрная… Не то сейчас важно! Ред тряхнул головой. Душа! О душе нужно думать! «Далее путь укажут ирисы», – память услужливо подкинула последние слова незнакомого голоса. – Ирисы, – повторил Ред. Если речь снова шла не о цветах в прямом смысле, то… – Вы знаете, где сейчас Ирис? – Знаю, где, но не как дойти. Думаешь, душа там? Ред замялся. Поверит ли Гиацинт, если рассказать о голосе? Не назовёт игрой больного воображения? Строгий и неприветливый вид настораживал, побуждая мысли, будто каждое слово окажется подвергнуто сомнениям, потребуются доказательства, которые не предъявить. Не помогало понимание, что именно Гиацинт унял недоверчивую Ликорис. – Это… Чутьё. То же, что заставило прийти сюда. – Ладно, – удивительно быстро принял жалкое объяснение Гиацинт. – Других вариантов у нас всё равно нет. Как его искать собрался? Ирис в саду Амала. Я доходил туда несколько раз, но всегда – случайно. Конкретного пути нет. Был у Реда один вариант. Он достал запавший под рубаху шнурок с красным пером. Сомнений почти не оставалось: оно связано со вторым таким же. Если внимательно прислушаться к ощущениям, можно заметить ту самую тонкую нить, способную довести до Ириса на другом конце. Наверное. – Есть возможный способ… Не могу быть в нём уверен, но, как вы и сказали, других вариантов нет. Лучше попытаться, чем просто сидеть и строить догадки? – предположил несмело. Гиацинт согласился, и Ред облегчённо выдохнул. Откровенно не понимал, чем заслужил столь хорошее отношение от того, с кем впервые общался, однако сейчас лучше просто порадоваться. Ред потянулся к Азалии, желая поднять. Отдёрнул руки, так и не дотронувшись. У него нет права держать кого-то столь чистого и светлого. А вдруг отравит, сделает больно из-за несовместимости текущих внутри энергий? Вдруг запачкает своей отвратительной грязной кровью? Они всегда принадлежали разным мирам, всякое пересечение – недосмотр высших сил, не имевший хорошего конца. Но разве сейчас не особенный случай? Позволят ли в качестве исключения задержаться рядом? «Не слишком ли поздно ты об этом задумался? Или что было немного раньше, то не считается?» Обратив внимание на заминку, Азалию взял на руки Гиацинт. Несмотря на обычную грубость, резкость движений, с телом он обращался осторожно, прижал к себе, чтобы голова не моталась. Редрон поднялся следом, поникший и готовый вот-вот снова упасть в яму ненависти к себе. Для облегчения поиска он накрыл перо ладонью и ненадолго прикрыл глаза, настраиваясь, фокусируясь на нити, определяя направление. – Сейчас нам налево по этой тропе, – Ред указал на плохо протоптанную змеящуюся тропку. – Веди. – Могу я узнать, – из-за того, что Ред шёл впереди, голос пришлось повысить, – почему вы оказались здесь? – Колокольчик. Сказала, ты пошёл к Сердцу. Решил проследить. – Почему заняли мою сторону? – Я и раньше был на ней. Сейчас… Увидел: это ты. – Немного помолчав, Гиацинт добавил: – Доверять тебе до конца всё же не могу. Не верю, что другой не способен появиться снова. Появится – к ней не подпущу. Судя по шороху, Гиацинт указал на Азалию. Редрон кивнул: правильно, нельзя пускать. Последнего – уж точно, его самого… Быть может, тоже не стоит. Но что значило «и раньше был»? Ред не помнил, чтобы раньше встречался с Гиацинтом, слышал от кого-нибудь о его позиции. Ирис-то должен был это знать! Ликорис, вон, тоже удивилась. Так уж вышло в Мире, что по умолчанию все против Последнего, кто не заявил иного. Значит, Гиацинт не заявлял. Или об этом не помнили. Пускай Ред многого не знал о Мире, на своём опыте имел представление: с памятью местных творится нечто странное. Потому что после заражения к нему вернулось то, чего явно не стоило знать. Иначе бы он хоть раз, но уловил чужие обсуждения прошлых жизней. «Или нет… Я же не разговаривал с другими садовниками. Ну, даже если не они… Ирис или Жасмин могли поинтересоваться прошлым». Очередной порыв ветра заставил поёжиться, сжаться, укутаться в плащ. Холодно – одежда высыхала очень медленно, вместе с тем вода продолжала жечь кожу. Редрон не могу понять, он в итоге горит или замерзает, одно ясно: постепенно болевые ощущения концентрировались в ожогах. Кровь перестала идти, и Ред кое-как вслепую попытался её оттереть, в то же время не сделав хуже раненой щеке. Он старался сосредоточиться на нити и не думать о дальнейшем. О возможной встрече с Ирисом. О пробуждении Азалии. Как вести себя с первым? Их последняя встреча закончилась отвратительно, не найти ни объяснений, ни оправданий, а ненависть во взгляде ранит сильнее, чем самые едкие насмешки других духов. Как осмелиться показаться второй в настолько отвратительном облике? Её отвращение и испуг тоже совсем не то, с чем хотелось бы сталкиваться. «Хотелось бы хоть раз предстать перед ней в нормальном состоянии, но, похоже, это невозможно». Ред тихо вздохнул. Насколько ужасные останутся шрамы – хороший вопрос. До заражения все полученные при уходе за садом травмы в итоге проходили полностью, не оставляли следов. У Последнего дела с этим обстояли хуже, а теперь – тем более нетипичный случай: повреждения, полученные от первостихий. Когда впереди показался пустой – за исключением дома – сад, перо будто бы потеплело, а вот нить исчезла. Ред сначала испугался, ведь смотрел немного вниз, но успокоился, подняв голову. Ненадолго. До калитки оставалось метров пять, как дверь дома отворилась. И Редрон застыл, из-за чего в него чуть не врезался Гиацинт. – Чего встал? – грубый голос раздался совсем рядом, но не помог сбить оцепенение. Ред видел на пороге Ириса и не мог шевельнуться, усилий требовал каждый вдох. Почему он вышел? Знай Ред, что так будет, сказал бы Гиацинту дальше идти одному, а сам сбежал. Он всё-таки не готов ко встрече. Совсем. Но… Несмотря на смешанный с ужасной растерянностью страх, он ощутил облегчение. Раз Ирис способен выйти из дому, состояние его лучше, чем могло бы быть. Жив. Стоит. Ходит. Для затяжной болезни всё это – большое достижение. Лучший сценарий. – Иди уже, – потребовал Гиацинт, подталкивая коленом. – Н-но там… – Вижу. – Мне стоит уйти, – пробормотал Ред и попытался отступить, но был остановлен. – Вам лучше продолжить одному… Я… Мне не стоит с ним встречаться. – Нет. Вам нужно встретиться. Хватит стоять. Гиацинт звучал настолько строго, что Реду оставалось только послушаться. И чем ближе они подходили, тем яснее становилось: Ирис тоже крайне растерян. И потому, когда они дошли, встревоженно поджал губы при виде ран, кивнул, глянув на тело, и молча повёл на второй этаж. «Неловко. Как же всё это неловко».