Флиртуя с инквизитором

Если мужчина не до конца осознает, насколько вы ему дороги, то стоит взять инициативу в свои руки и заставить его ревновать, тем самым подталкивая его к пониманию того, что вы ему безумно важны и необходимы. Тут главное - не перегнуть палку, чтобы он не решил, что вы ветреная особа, которой абсолютно все равно, в чьей компании находиться. Эта мысль была навеяна Эстер ревностью Авеля Найтроуда в отношении ее слов, адресованных красоте Хьюго де Ватто. Эстер долго обдумывала тот инцидент, так же как и фразу про «водоросль». А потом в ее прелестной головке родился этот коварный план. Однако Мечник был уже в новой миссии и где-то очень далеко, Одуванчику же поводов заподозрить себя в интересе к нему, как к мужчине, сестра Бланшетт давать боялась. Трес же был киборгом, и она засомневалась в том, что Авель стал бы ревновать ее к нему. Подход к Безликому с такими вещами был чреват последствиями в виде бесплатных лекций про мораль и девичью честь, а Профессор мог все испортить сравнениями с каким-нибудь очередным своим изобретением… Может этот план был бы похоронен, если бы не случай, который неожиданно свел Эстер Бланшетт и Авеля Найтроуда с Рыцарем Разрушения и Леди Смерть. Посмотрев на брата Петра, Эстер осознала, что ей неожиданно сказочно повезло. Во-первых, Орсини был мужчиной видным. Во всех смыслах этого слова. Ну, сложно было его не заметить и не услышать. Вдобавок, в те редкие минуты, когда он снимал шлем, и его лицо не было искажено яростью, он был даже красив. Во-вторых, он был достойным соперником Авелю в плане силы и вообще не считал отца Найтроуда особо важной шишкой. В общем, брат Петр действительно никого не боялся, и это было ей на руку. В-третьих, сам Рыцарь Разрушения был не последним человеком в Ватикане, а в своем Бюро Инквизиции так вообще был первым. Поэтому Эстер решила не затягивать с выполнением своего плана. Подойдя к Брату Петру на такое расстояние, чтобы и Авель услышал, она восторженно протянула:       — Вы такой мужественный! И сильный… Орсини обернулся, чтобы понять, что происходит, но заметив девушку, которая источала искреннее восхищение, позволил себе слегка улыбнуться.       — Я просто делаю то, что должен! — ответил он с достоинством.       — Вы прекрасно это делаете! — сестра Бланшетт уже догадалась, в чем заключались слабости Рыцаря Разрушения, и решила их использовать по максимуму. — В схватке вы – настоящий тигр! Равных вам я не встречала. Брата Петра сложно было чем-то смутить. В принципе он и сам знал, что в бою он храбрый лев, но эти восторженные речи юной девицы что-то ему навеяли, может воспоминания о том, что когда-то и ему самому было восемнадцать. К счастью, он не видел собственного легкого румянца, появившегося на щеках. Чего нельзя было сказать о прочих невольных свидетелях этого его диалога с сестрой Бланшетт. Авель с яростью поправил свои очки, а сестра Паола погрузилась в какую-то нехорошую отрешенность.       — Ну… если бы вы работали в нашем Бюро…       — А это возможно? Боюсь, что я не совсем подхожу на роль инквизитора…       — А мне кажется, что у вас есть к этому талант, — наверно это был самый величайший комплимент, который так галантно мог сорваться с уст брата Петра в отношении посторонней для него девушки. Фраза, в которой каждый из присутствующих уловил что-то свое. Так сказать, в меру собственной испорченности. Эстер хихикнула и метнула немного торжествующий взгляд в сторону отца Найтроуда. Однако помимо этого она увидела лицо той, которую почтительно звали Леди Смерть, и от выражения этого лица сестра Бланшетт невольно поежилась.       — Вы преувеличиваете, — пробормотала она, надеясь, что Орсини, поглядев сейчас на нее, сам поймет, что ошибается. Но в брате Петре, как назло, проснулся рыцарь, только не Рыцарь Разрушения, а рыцарь, готовый усеять поле боя трупами во имя любви к своей Прекрасной Даме.       — Ничто так не украшает женщину, как скромность! — и вот теперь Эстер поняла, что флиртовать с братом Петром было опасной затеей. Контроль над ситуацией она явно утратила, а помимо ревнивца в лице отца Найтроуда получила в довесок еще и сестру Паолу, взгляд которой скользил сейчас у нее в районе лопаток и ничего хорошего не предвещал.       — Извините, что вмешиваюсь, — Авель уже стоял между ними. — Но сестра Бланшетт абсолютно позабыла о том, что у нас есть одно важное дело…       — Да… Действительно, совершенно забыла… — кивнула Эстер, мысленно радуясь тому, что в отце Найтроуде проявился наконец-то активный ревнивец и даже стал ее невольным спасителем.       — А вы подумайте над моим предложением. В Бюро вам будут рады, — как бы между делом сообщил ей Рыцарь Разрушения.       — А? Хорошо, — кивнула она, а когда они отошли подальше от Орсини и Соковски, тихо проговорила: — Какие они опасные… эти Инквизиторы… Я даже не знала, что они такие…       — Да неужели? — зло осведомился Авель. — А мне показалось, что брат Петр совсем не шутил насчет того, что сестра Бланшетт прирожденный инквизитор.