Увидимся во сне

      Напряжённую тишину в одной из московских квартир прервал негромкий и неуверенный стук в деревянную дверь. Юный барабанщик моментально соскочил с дивана и выбежал в коридор. Подлетев к двери так, что ненароком ударился о неё локтем, который в секунду окатила неприятная боль, он наспех прокрутил замок и резко открыл дверь. Девушка, взволнованно сжимающая ручки чёрной сумки, неуверенно перешагнула через порог. — Ну что, как он отреагировал? – тут же начал допрашивать парень, закрывая за блондинкой дверь.       В коридор вышли и все остальные, заинтересованно встав около Ани. Девушка, опустив взгляд, растерянно произнесла: — Тош, я… — Что? Он как-то тебя обидел? – брови барабанщика встревожено сдвинулись к переносице. — Нет, не обидел. Просто…       Тошик, стоя напротив любимой девушки и аккуратно держа её за локти, взволнованно смотрел на её опущенные вниз глаза и на то, как она встревожено поджимает губы и не решается что-то ему сказать. — Ань, говори, не пугай меня.       Блондинка сделала глубокий вдох, набрав полную воздуха грудь, и виновато произнесла на выдохе: — Я ему ничего не сказала… — Что?! – Тоша нахмурился ещё сильнее. Но теперь его выражение лица выражало не растерянность и взволнованность, а злость и непонимание. Он нагнулся к девушке поближе и чуть громко попросил: – Ну-ка, повтори, что ты сейчас сказала. — Я… – Аня сглотнула, всё ещё не поднимая взволнованного взгляда и испуганно переводя его с одной пары обуви на другую, – я не…       Резкий удар по деревянной двери, отчего девушка вздрогнула и подпрыгнула на месте. — Твою мать, Аня!       В жилах за секунду вспыхнул небывалый пожар ненависти и злости. Хотелось снести эту дверь к чертям, а не просто ударить её, оставив на костяшках очередные ссадины и раны, которые опять раскрылись и начали кровоточить. Но в его душе было столько гнева, что он даже не обратил внимания на эту неприятную и ноющую боль.       Девушка наконец подняла свой взгляд на парня, но он не стал менее испуганным. Скорее, наоборот. Ей стало страшно в разы сильнее. — Тош, прости, я… — Что значит, ты ему не сказала?! – глазами, полными злости и непонимания, барабанщик посмотрел на девушку, как на злейшего врага. По её хрупкому телу прошёлся неприятный холодок. – Почему?!       Аня в очередной раз сглотнула, смотря на парня испуганными глазами, в которых уже давным-давно застыли слёзы. Она стояла напротив него, вжавшись в дверь, и не могла сказать ни слова. Словно зверёк, загнанный в угол. — Я испугалась… – прошептала она чуть дрогнувшим голосом. — Испугалась она! – взмахнув руками, ещё громче и рассерженней крикнул парень. – Какого хрена-то тогда ты попёрлась с ним разговаривать?! «Я сама с ним поговорю, не надо тебе ходить к нему».       На правое плечо барабанщика легла тяжёлая рука солиста. — Тох… — Милько, я не с тобой разговариваю, – дёрнув плечом и скидывая руку, огрызнулся парень. Затем он снова посмотрел на девушку и сказал уже более спокойно: – Аня, чёрт возьми, ты понимаешь, что ты наделала?       Она опять начала мямлить, опустив растерянный взгляд. — Я… — О чём вы тогда с ним говорили?! – ударив ладошкой по деревянной поверхности входной двери, о которую опиралась Аня, Тоша посмотрел на девушку сверху вниз, совсем не замечая того, каким ужасным и страшным предстаёт перед своей маленькой и хрупкой девочкой.       Бешено колотящееся сердце вырывается из груди, влажные глаза опущены вниз, руки трясутся, а губы дрожат. В горле встал огромный ком из страха, боли и обиды. Ей страшно видеть Тошу таким злым и неконтролируемым, больно от его криков и упрёков и обидно от того, что он её не понимает и даже не хочет выслушать. — Аня, прошу тебя, не молчи только сейчас! – сделав ещё один несильный удар, от которого девушка вновь непроизвольно вздрогнула, потребовал барабанщик. — Тох, не ори на неё, – Женя, стоящий прямо позади друга, наконец, вступился за девушку, которая из последних сил держалась, чтобы не разрыдаться.       Ниженко, сжав кулаки и жадно втянув в себя воздух, повернул голову к блондину и со всем возмущением, какое только есть в его душе, посмотрел на друга. Он только открыл рот, чтобы сказать очередное: «Отвали, я говорю с Аней», как Мильковский его опередил. — И даже не вздумай меня затыкать. Ты не видишь, она еле слёзы сдерживает. Хочешь, чтобы она разревелась прямо у тебя на глазах? Хочешь окончательно её довести, да? Так давай, кричи громче! – взмахнув рукой, возмутился солист.       Тоша нахмурено смотрел на блондина несколько секунд, а затем перевёл озлобленный взгляд на девушку. И он наконец-то сумел заметить, как она нервно сжимает губы, как закусывает их, сдерживая слёзы из последних сил. Как она взволнованно теребит ручки сумки и впивается ногтями в кожу. Он наконец-то заметил, что самый его любимый человечек находится сейчас на грани срыва. И именно он довёл её до этого состояния. Он и никто больше. — Ладно, Анют, прости меня, я больше не буду повышать на тебя голос, – сказал он совершенно спокойным и даже каким-то извиняющимся голосом. Взяв девушку за локотки, он постарался заглянуть ей в глаза. – Пожалуйста, объясни мне, почему ты не смогла ему всё рассказать.       Аня закусила нижнюю губу и отвела виноватый взгляд в сторону. Через несколько секунд она решилась и чуть слышно произнесла: — Я не хочу ранить его чувства…       Злость к человеку, который лишил его самого дорого, что было в его жизни, накрыла Тошу новой волной, и парень в ней моментально захлебнулся, вмиг забыв обо всех обещаний, данных раннее. — Да какие?! — Тох, – Влад положил ладонь на поднятую руку барабанщика и, приложив немало усилий, опустил её вниз. Тоша сделал глубокий вздох, закрыв при этом глаза. — О каких чувствах ты говоришь? – напряжённым голосом повторил он, испепеляя девушку взглядом. — О его… – сглотнув, тихо произнесла она. – Я видела, как он смотрит, я видела в них детское счастье и надежду, я просто не смогла разбить ему сердце, понимаешь? – она неожиданно подняла на парня глаза, полные слёз. Губы дрожали, а голос звучал так, словно она сейчас заплачет. – Я не смогла… – почти прошептала она, дрогнувшим голосом. Поджав губы, она смотрела на любимого человека, которого обманула, и видела, как его лицо смягчается с каждой секундой. По её щеке скатилась слеза, и, закрыв глаза, Аня уткнулась лбом парню в грудь. – Господи, какая же я дура, Тоша, прости меня, я не смогла… Прости…       Его сердце забилось в тысячу раз быстрее от боли, которую он сейчас испытывает, посмотрев на бездонные и полные слёз глаза своей любимой девушки. Слыша её дрожащий голос и чувствуя, что она сейчас заплачет, он ощущал невыносимую боль в области сердца, понимая, что его крики и неконтролируемые эмоции довели его хрупкую девушку до такого состояния. Гадко и противно было от этих мыслей и от самого себя. — Анечка, родная, всё хорошо, – он нежно обнял её одной рукой за спину, а другой аккуратно гладил по волосам. – Всё будет хорошо, слышишь? Я сам с ним поговорю, – он смотрел куда-то в пустоту совершенно спокойным взглядом. Но вскоре его глаза сузились, и он чуть слышно прошептал: – Найду этого ублюдка и поговорю…       Блондинка, шмыгнув носом, слегка отстранилась от парня и подняла голову, посмотрев ему в глаза. — Нет, Тош… — Аня, прошу тебя, не надо мне утверждать, что я не должен с ним говорить, – уверенно смотря в её голубые глаза, проговорил Ниженко. – Ты один раз уже пообещала сама с ним разобраться, и что из этого вышло? — Дело не в этом… — А в чём?.. – настороженно нахмурившись, поинтересовался он.       Девушка, виновато опустив глаза вниз, поджала губы, даже понятия не имея, как сказать своему жениху о том, что уже через четырнадцать часов должна лететь с его бывшим лучшим другом на другой материк. — Ань. — У нас путёвки на завтрашний день в Сан-Франциско на полторы недели, – на выдохе произнесла она.       Девушка постепенно перестала чувствовать на своей спине тепло от горячих рук барабанщика. Она резко подняла на него испуганный взгляд и тут же заметила, как тот, сжав челюсти, с силой вонзает ногти в кожу и смотрит на неё таким ненавистным взглядом, что ей неожиданно захотелось убежать. Куда угодно, лишь бы больше никогда не видеть этого взгляда. — Тош, прошу тебя, не кричи, дай мне всё тебе объяснить. — Что. Ты мне. Объяснишь? – сквозь зубы процедил он. – А?! Что ты мне объяснишь?! – а затем резко крикнул так, что девушка непроизвольно сделала шаг назад и тут же врезалась в дверь.       Аня постаралась взять его руки в свои, но парень их резко выдернул. — Тош, пожалуйста, успокойся. — Да не могу я успокоиться! – крикнул он больше с обидой в голосе, чем со злостью. – Я не могу быть спокоен, пока эта тварь, которая тебя якобы любит, ходит по земле и с полной уверенностью думает о том, что его гнилые чувства взаимны! Я не могу быть спокоен, пока эта мразь ходит и предвкушает поездку с МОЕЙ любимой девушкой! – он ткнул пальцем себя в грудь. – С МОЕЙ, чёрт возьми, невестой! О каком спокойствии ты говоришь, Аня?! Я не буду спокоен до тех пор, пока этот ублюдок не сдохнет! И пока он думает, что между вами долбанная любовь, даже не смейте просить меня успокоиться!       Смотря вниз, девушка чувствовала себя настолько виноватой, насколько не чувствовала ещё никогда. Сердце сжалось за считанные секунды, а на душе стало так неприятно, что больше всего на свете захотелось отмотать время назад и сказать Максу всё в лицо, с первых же секунд. Несмотря на свои страхи. Переступить через себя и сделать всё, чтобы любимый человек был спокоен и счастлив.       Выдохнув, Аня негромко начала рассказывать, всё ещё не поднимая виноватого взгляда. — Когда мы с тобой впервые встретились, там, в банке, я рассказала Максу о том, что ты мне снишься и что ты приходил ко мне сегодня. Он попросил описать тебя, и когда я сказала про твою татуировку на спине, он резко поменялся в лице. Он словно привидение увидел. Сначала молчал несколько минут, а потом резко предложил куда-нибудь улететь в отпуск. Мы должны были ещё вчера быть в Париже, но я сделала вид, что забыла паспорт, когда мы были уже в аэропорту. Полёт пришлось отменить, но Макс сказал, что обменяет их на что-нибудь другое. И вот пару часов назад он приехал ко мне и показал две путёвки в Сан-Франциско. Он… он, словно ребёнок. Он весь светился от счастья. Ты даже не представляешь, с какой радостью он на меня смотрел. Я не смогла ему сказать, что не полечу с ним, слышишь? – она подняла взгляд, полный надежды, на Тошу. Надежды, что её поймут, надежды, что её утешат и простят. – У меня сердце сжалось, а слова эти в горле комом встали и дышать мне мешали. Я не смогла, – прошептала она, чувствуя, как к глазам снова начали подступать эти ненужные слёзы обиды. – Я просто струсила…       Она поджала губы, понимая, что ещё чуть-чуть, и она больше не сможет сдерживаться. Ей всё надоело. Надоели эти сны, надоело это непонимание, надоела эта сложная жизнь. Почему нельзя быть просто счастливыми? Жить и наслаждаться жизнью? Зачем нужны эти проблемы? Почему человек не может жить спокойно, зачем ему нужно рушить чужое счастье?       Всеми фибрами души, каждой клеточкой своего мозга она понимала, как гадко и мерзко поступил с ними Макс, и она ненавидела его за это всеми силами души. Но стоило ей только взглянуть в его счастливые глаза, как она тут же ломалась. Сдавалась и превращалась в тряпку, не способную высказать всё в лицо. И тогда она начинала ненавидеть себя. За свою слабость, бесхарактерность и трусость.       Девушка закрыла глаза и вновь уткнулась носом парню в грудь, потеряв все силы сдерживать слёзы. — Ну всё-всё, Ань, успокойся, – Тоша обнял её в этот раз сильнее и аккуратно поцеловал в макушку, не забывая при этом нежно гладить её светлые волосы. – Всё ведь хорошо, вы ещё даже никуда не улетели… Мы что-нибудь обязательно…       Он резко замолчал, а его рука тут же замерла. Глаза, словно северное сияние, засияли небывалой красотой, а на лице наконец появилась неприметная, но искренняя улыбка. — Что?.. – Аня, шмыгнув носом, подняла вопросительный взгляд на Тошу. — Ань, – Тошик посмотрел на девушку загоревшимися глазами. – А полетели в Киев? — Что?.. – слегка нахмурившись, переспросила блондинка. — Вместе с нами. Завтра. Во сколько у вас самолёт? — В час. — А аэропорт? Ты помнишь? — Да, «Домодедово»…       С каждым новым словом глаза Тоши сияли всё сильнее, а в Аниных рождалось непонимания и волнения всё больше. — Жень, из «Шереметьево» летают самолёты до Киева? – повернувшись к блондину, спросил барабанщик. — Ну, конечно. Наверняка, – пожал плечами тот. — Ань, полетели с нами в Киев, – с ещё большим энтузиазмом сказал Тоша, развернувшись к девушке. – Завтра, часов в десять, одиннадцать. Сумки у тебя собраны, Максу ты ничего не скажешь. Ты просто возьмёшь вещи и поедешь в другой аэропорт, откуда вместе с нами улетишь домой. — Но… где я буду жить? – растерянно нахмурившись, ничего не понимая, спросила она. — У меня. В моей старой квартире. Он, конечно, знает её адрес, но пару дней можно и перекантоваться. А потом снимем какую-нибудь другую, и он нас не найдёт. — А работа? — Вернёшься в банк, где ты работала раньше, – воодушевлённо, как маленький ребёнок, он посмотрел на блондинку и нежно взял её руки в свои и поднёс их к губам. – Анечка, родная, это единственный способ вылезти из этой ямы. Прошу тебя, полетели.       Растерянно и не до конца осознавая всего, что сейчас произошло, Аня смотрела на Тошу и не могла произнести ни слова. Всё настолько неожиданно, как будто её разбудили в три часа ночи и спросили, хочет ли она поехать в Киев прямо сейчас или нет. Конечно же, с Тошей она готова поехать хоть на край света, хоть с одной палаткой и мешочком денег, но… Опять это неприятное чувство обмана и предательства. Она понимала, всем сердцем понимала, что её обман – цветочки, по сравнению со всем враньём Макса, но её наивная и по-детски невинная душа не могла справиться с тем, что ей придётся пойти на такую подлость.       Тоша всё это время не спускал с девушки выжидающего и взволнованного взгляда. Сердце колотилось, словно бешеное, пытаясь вырваться наружу. Он боялся её ответа, боялся, что она откажет. И с невыносимой тревогой ожидал от неё ответа, всей душой мечтая оттянуть этот момент как можно дальше.       А вдруг она не согласится? — Хорошо… – неуверенно прошептала она, смотря прямо в глаза Тоше и чувствуя невыносимо быстрое сердцебиение. — Хорошо?.. – засияв, как лучик солнца после дождя, он неверящими глазами посмотрел на неё. — Хорошо, – уверенно повторила она и так же счастливо улыбнулась, чувствуя в глубине души разрастающееся тепло и ту чистую, безразмерную любовь. — Хорошо… – прошептал Тоша и как маленький ребёнок уткнулся носом в чуть поднятые Анины кисти, которые крепко сжимал в своих руках, смотря на неё безумно счастливыми глазами, полными самым искренним и светлым чувством на всём белом свете, и чувствуя, как улыбка счастья медленно, но уверенно расплывается на его лице.