Лекарство против...

На поцарапанном экране в очередной раз демонстрировали все ту же физиономию: взъерошенный нескладный парень с раскосыми глазами и дурацкой улыбкой. Совершенно не изменился, в отличие от Линча. Когда эвакуировались с Эль-Фасиля, адмирал отослал этого несуразного лейтенанта к гражданским, пусть занимается их делами. Вроде как кинул кость обозленным собакам, чтоб не его грызли. В конце концов, Линч не Хайнессен, всю планету эвакуировать бы не сумел, да и не собирался. Вместе у армии и гражданских не было никаких шансов, Линч это прекрасно помнил. А вот поодиночке… Этот недотепа, который и китель носить не умеет, и ходит почти вперевалку – чему его только на строевой подготовке учили, - ухитрился увезти с Эль-Фасиля все население прямо под носом у имперцев. А все почему? Потому что войскам Рейха в это время было не до него – они как раз шли наперерез флоту Линча. Ловко же устроился этот Ян — герой на чужой счет. Если бы бутылка на столе была уже пуста, Линч точно бы не сдержался и метнул ее прямо в Чудотворца, а так… Не настолько же он пока невменяем. Линч налил стакан до краев и, не отрываясь, медленно допил очередную порцию. Напиток был крепок — иной бы от одного запаха зашелся в кашле. Но Линч к такому привык. Там все привыкали — и притом очень быстро. И ко всему. Это, по крайней мере, на вкус еще ничего себе, подумал Линч, наливая очередной стакан. Не то, что тамошнее пойло, которым снабжали — не за спасибо, разумеется, — имперские солдаты чином пониже. Гнали его из чего придется, как говорят, еще и запуская руку в рационы пленных мятежников. Получалась мутная вонючая мерзость, отдававшая машинным маслом, которая пилась с трудом, как горькое лекарство. Да она и считалась не напитком, а именно лекарством. Отвратительным, не слишком действенным, с кучей побочных эффектов, но лекарством, и притом единственным, от радиации. Поэтому там и пили — не для удовольствия, не потому, что хотели забыться. Просто верили старой мудрости еще с докосмических времен, будто бы алкоголь спасает от облучения. И каждый день старались аккуратно ввести в организм очередную порцию лекарства, ничем не чураясь, чтобы его добыть. Унижали, унижались, между своими дело могло дойти и до драки… Имперцы, скорее всего, прекрасно это видели, но никогда не вмешивались. Наверное, думали: все равно мятежников — военнопленными их считать не полагалось — для того на фронтир и привезли, чтоб скорее перемерли, так зачем мешать? Линч машинально пощупал языком нижнюю челюсть — широкую раздражающую брешь левее зуба мудрости — и налил очередную порцию. Был, правда, один, который сам не пил и других отговаривал. Бывший врач — там все были бывшие. Он все время твердил, что это выдумка, на самом деле алкоголь не только не помогает, а даже наоборот — усиливает воздействие радиации на мозг. Но никто не слушал… Линч споткнулся на середине мысли. А как его звали-то, этого бывшего врача? Надо же, забыл. И лицо забыл, и даже что с ним сталось, все забыл Линч. Помнил только голос, слабый и мягкий, словно шелест: — Покупаете вы у имперцев свою смерть за свою же душу. Глупая была фраза, потому и запомнилась. Этот стакан — последний, решил Линч, доливая остаток из бутылки. По большому счету, пить уже не было необходимости: откуда радиация в карантине для бывших военнопленных — они получили-таки это полупочетное звание. Но лекарствам свойственно вызывать привыкание. Поэтому Линч и пил виски легко и привычно, как воду, как без воды, не мог долго обходиться без него обходиться, и удовольствия получал примерно столько же, сколько от обычного утоления жажды. Конечно, здешний виски был куда как вкуснее фронтирного самогона, да и голова от него не становилась такой тяжелой. Но по-прежнему он оставался для Линча не напитком, а лекарством. Выпить свою порцию — вот и не помнишь уже ничего, что с тобой было. Лекарство против памяти. О прошлом — и о настоящем. Пьешь стакан за стаканом — и забываешь, как ходил ходуном корабль, как звенели, вибрируя, переборки, и запрограммированный женский голос, который от сбоя системы звенел, как у ребенка, твердил: «Опасность разгерметизации! Наденьте скафандры и примите меры к устранению поломки!» Линчу это тогда казалось очень смешным, и он хохотал, долго и визгливо, пока его не отволокли на чужой корабль, заломив руки за спину и пихая под ребра. Что было потом, тоже можно забыть, если принять хорошую порцию лекарства. И фронтир, и многое другое. А если выпить еще немного, то можно позабыть не только прошлое, но и настоящее. Презрительные взгляды, злой шепот, резкое слово «Предатель!», брошенное в лицо, откровенно и одновременно лживо. Он ведь не предатель, просто он действовал по оптимальной стратегии, а она не сработала. Главное только — лишнего не принять. Будет передозировка, и сразу придет на память, что нет у тебя, Артур Линч, никакого будущего. Талантливо и безнадежно, значит? Безнадежности тут хватает, а что до таланта - не мне судить.