Орк не может любить?

Прошло несколько недель, и Дрогару подумалось, что он по-настоящему счастлив. Эльф перестал просить отпустить его и даже начал улыбаться. Улыбка Мириона заслуживала отдельного упоминания. Когда она появлялась на его лице, эльф преображался. Единственным подходящим для этого сравнением Дрогар посчитал зиму и весну. Когда Мирион улыбался, лед таял, морозы проходили, уступая собой место расцветающему свежестью лесу. - Омой меня, пожалуйста. Мысли Дрогара прервали слова, раскрасневшегося после любви эльфа, который лежал на боку прямо рядом с ним. Орк прикоснулся губами к плечу Мириона и поднялся с постели. Не одеваясь, он вышел, чтобы набрать воды, но бочка оказалась пуста. Зная любовь эльфа к водным процедурам, он решил сходить к реке. Вернувшись в хижину, Дрогар надел набедренную повязку. - Вода кончилась, - пояснил он. Эльф поник. Он знал, что за этим последует очередное заточение в погребе, несмотря ни на что, Дрогар не доверял Мириону и не оставлял его одного. Натянув на себя одежду, эльф покорно ждал, пока орк откроет крышку люка. В последнее время это раздражало его не так сильно. Ставя себя на место Дрогара, наверное, он поступал бы также. - Я постараюсь быть быстрым как ветер, - ласково сказал Дрогар. - Конечно, - ответил Мирион, спускаясь в темноту. Слушая шум уходящих шагов и закрывающейся двери, Мирион вдруг вспомнил, что хотел попросить у орка лесных ягод. Он поднялся по лестнице и уперся ладонями в дверцу, чтобы его было лучше слышно, но крик не смог сорваться с его губ потому, что входной люк неожиданно поддался. Видимо, Дрогар забыл закрыть его. Несколько минут простояв в этом положении, Мирион решил выбраться и осторожно, боясь быть замеченным, подошел к окну. Его сердце билось так быстро, что он не мог сдвинуться с места, обдумывая свое положение. Впервые за долгое время он вспомнил о своем доме, и это подтолкнуло его к выходу. На негнущихся от страха ногах он распахнул дверь и вышел на воздух. Едва не теряя сознание, он побежал, что есть силы, не останавливаясь ни на минуту, чтобы отдышаться. Возвращаясь с реки, Дрогар радостно шел, предвкушая, как вновь будет касаться гибкого тела Мириона, видеть его прикрытые от удовольствия глаза, и от этих мыслей его тяжелая ноша казалась невесомой. Но едва он завидел распахнутую дверь, как ринулся вперед, бросая бочонки на землю. Кошмарная догадка коснулась его разума. Высвободив меч из ножен, Дрогар ворвался в хижину и заметил раскрытую дверцу погреба. Орк не мог поверить, что Мирион сбежал, воспользовался его промашкой. Со звериным рыком он обшарил все углы, надеясь отыскать эльфа, и в отчаянии выбежал на улицу. Злость и страх потери, безысходность и ужас – все эти чувства захлестывали Дрогара, и он еще много часов бегал по лесу, принюхиваясь и пытаясь найти хоть какие-то следы Мириона, но не обнаружил ничего. Вымотавшись до изнеможения, он доплелся до одинокого дома и провалился в сон. Проснувшись утром, Дрогар по привычке хотел огладить мягкие волосы эльфа, но ощутив лишь холодную ткань под своей ладонью, протяжно завыл.

***

Дрогар только что зарубил несколько кроликов и медленно возвращался в хижину. С тех пор, как сбежал Мирион, прошло много недель, но орк потерял счет времени и не знал, сколько именно. Первые несколько дней он ждал, что эльф вернется, готовился простить ему все, если только тот появится на пороге их дома. Но время шло, а Дрогар по-прежнему оставался один и, в конце концов, смирился. Он не вернулся и к остальным оркам, понимая, что не сможет жить своей прежней жизнью. Мир превратился для него в череду дней и ночей, бесконечно пустых и уродливых в своей тоске. Внезапно ветер донес до уха Дрогара мужские голоса. Он огляделся и, заметив вдалеке небольшой отряд, спрятался в хижине. В боевой готовности он сжимал в руке меч, готовясь пустить его в ход, если понадобится. Через некоторое время в дверь постучали, а затем, не получив отклика, внутрь вошли мужчины. - Домишко-то заброшенный, что ли? – спросил низкий голос. - Не похоже, смотри, здесь недавно спали, - ответил другой - Расслабься, придут хозяева – скажем, что это их долг, накормить и напоить бравых воинов, - засмеялся хозяин низкого голоса. - Они живут в такой заднице, не похоже, что они вообще что-то знают про войну, - усмехнулся третий. Дрогар напряженно вслушивался в разговор – живя в собственном заточении, он действительно не слышал ни о какой войне. - А давай поспорим, кто убьет больше орочьих выродков? Готовь 200 золотых! – сказал первый голос. - А что так мало? Боишься, проиграть? Да я уже по пути вырезал отряд, пока ты отливать ходил, так что я ставлю на все 500. Слышался грубоватый смех – мужчины продолжали торговаться. И Дрогар, закипевший от вспыхнувшей ярости, выскочил из своего укрытия. Двое, не успев отреагировать, тут же пали от руки орка, но третий, выставив перед собой тяжелый меч, осторожно отступал к двери. Орк не стал гнаться за ним, когда тот, нащупав ручку, выскочил наружу. Несколько часов Дрогар сидел на месте, глядя на охладевшие трупы людей и, наконец, решился – он должен пойти на войну. Дрогару было больше нечего терять. Он умрет в бою, ведь именно для этого он был рожден.

***

На невесть откуда взявшегося Дрогара никто не обратил внимания, и, получив доспехи, он облачился в них вместе со всеми. Глядя на возбужденных предстоящей битвой сородичей, орк понемногу начинал чувствовать вкус жизни – пусть совершенно пресный, но на некоторое время он помог Дрогару забыться. Уже в разгаре сражения, прокладывая себе мечом путь, Дрогар увидел, что людям, оказавшимся в явном меньшинстве, на помощь подоспела эльфийская армия. На высоких конях они проносились, забирая с собой десятки орочьих жизней. Залюбовавшись, Дрогар едва успел увернуться от черного, покрытого кровью лезвия. Быстро сориентировавшись, он четким движением перерезал сухожилья лошади, на которой сидел эльфийский всадник. Не удержав равновесие, эльф свалился прямо к ногам орка, и Дрогар занес меч, чтобы перерубить его шею… но не смог. Сплюнув на землю в злости на себя, Дрогар опустил оружие и двинулся назад. Отбивая удары, он бежал, желая поскорее покинуть ратное поле. Все его существо взбунтовалось – увидев эльфов, он больше не мог убивать. Дрогар шел, не смотря по сторонам, но не смог пройти мимо странного явления. На фоне общего движения неподвижная фигура, застывшая, словно каменное изваяние, смотрела прямо на него. Орк подошел ближе. Его сердце пропустило несколько ударов, потому что напротив него стоял Мирион. В доспехах и латах, он выглядел выше и статнее. Орк направил на него меч и двинулся вперед, но эльф не пытался защищаться. Не шевелясь, он неотрывно глядел прямо в лицо Дрогара. Не видя вокруг ничего, кроме серых глаз эльфа, Дрогар не заметил движения прямо за спиной Мириона. Все произошло за долю секунды: изогнутый орочий меч взметнулся в воздухе и, ведомый рукой варвара, опустился на неприкрытую шею. Дрогар не успел ничего сделать, и Мирион, пораженный смертельным ранением, тяжело рухнул на землю. От удара шлем скатился, и орк с ужасом увидел, как пропитываются кровью светлые волосы. С немым криком на губах он кинулся к телу, упал на колени и обнял своего эльфа, зажимая пальцами его рану. Мирион зашевелил губами и поднял руку, чтобы коснуться ладони Дрогара, но в этот момент жизнь оставила его. Еще долго Дрогар прижимал к себе бездыханное тело. Он касался слипшихся волос губами, вдыхая их металлический запах, и гладил охладевшее лицо. Дрогар отчаянно желал собственной смерти, которая единственная смогла бы принести ему облегчение, но она не приходила. Он не помнил, как сумел покинуть битву невредимым, и не мог понять, почему смерть обошла его стороной.

***

Орк шел несколько недель и обрел свой новый дом в пещере высоких гор. Абсолютно одинокий, Дрогар жил еще несколько десятков лет, пока не сорвался со скользкого края и не разбился об острые скалы.