Я здесь

Шинигами и представить себе не мог, какая участь ожидала его в конце пути. Спустя долгие годы своей жизни, которая тянулась медленно, словно вязкая патока, он гордо встретил свой конец. Его огорчало лишь то, что ему не удастся увидеть триумф сына в роли защитника этого мира. На место Бога смерти пришла достойная замена, поэтому, когда его маска распадалась на тысячи мелких крупинок, а плащ бессильно падал на пол, он не сожалел. Конец представлялся ему безграничным мраком, который вмиг поглотит его и унесет туда, где нет ни чувств, ни бремени – лишь холодная пустота. Как же он ошибался. Распахнув глаза, мужчина лет тридцати с блеклыми желтыми глазами, узрел собственную комнату смерти со стоящем в ней гигантским темным зеркалом. В нем он увидел, что Линии Сандзу, до селе опоясывающие его голову, исчезли. Проведя дрожащей рукой по отросшим черным волосам, бывший Шинигами ещё раз удостоверился в отсутствии полос, ставших для него за много лет бельмом на глазу. Как же давно он не видел свой человеческий облик! Бледное лицо со впалыми, прямо как у мертвеца, щеками и резко выделяющимися мешками под глазами, образовавшимися от вечного недосыпа. А когда он спал в последний раз? Ему самому-то уже не припомнить. Вместо привычного плаща, на нем красовались потертые серые джинсы и темно-синий свитер. Такая одежда совсем не соответствовала его прежней должности, однако кому была тогда какая разница, что мужчина носил под плащом. Внимательно всматриваясь в давно забытые собственные черты, он даже не заметил бурного диалога, развернувшегося позади него. Лишь когда в голосе одного появилась дрожь, а затем послышался удар и громкие крики, сопровождаемые редкими всхлипами, бывший Шинигами обернулся. Напротив него на коленях сидел Кид, сжимающий плащ родителя в кулаке и прижимающий его к лицу. Вокруг него вышагивал Экскалибур, как обычно толкающий свои бессмысленные речи, из-за которых бывший Бог Смерти не мог четко расслышать слова сына. Мужчина редко видел слезы, текущие по щекам ребенка. Хоть Кид уже вырос, но остался для него всё тем же беззащитным малышом. Не в силах сдерживаться, он подошел к сыну и уже хотел обнять его, прижав к себе, но его рука прошла сквозь плечо парня. - К-Кид, ты слышишь меня? – впервые его голос по-настоящему дрожал. Непонимание происходящего пугало. Он догадывался, что ответа не последует, но все равно ждал, затаив дыхание. Однако Кид не услышал его. Юноша поднялся, закинув плащ отца на плечи, а тот рассеяно смотрел на него, сидя на холодном полу и не разбирая ни единого слова подростка. Он на время отключился от реальности, стараясь найти объяснение всему происходящему в собственных мыслях. «Боги не могут умереть», - чей-то тяжелый безэмоциональный голос разорвал в клочья тишину, царящую в его голове. - Кто ты? – молниеносно среагировал мужчина. – Я ведь потерял свою силу, даже Линии Сандзу стерлись. «Я – Сама Смерть», - твердо отчеканил собеседник. – «Да, у тебя больше нет прежней силы, но твоя истинная сущность бессмертна. Для материального существования Бога в человеческом мире нужна огромная сила. Теперь же ты её лишился и стал истинным Богом». - Истинным? К чему ты клонишь? –бывший Шинигами был серьезен. Этот странный голос настораживал, но он готов был поклясться, что ещё в самом начале своего пути слышал его. «Истинные Боги существуют за счет человеческой веры, а не собственной силы. Пока люди верят в Бога смерти, ты будешь жить в роли неосязаемого духа, а твой подопечный решать дела в людском мире. Однако даже если о тебе забудут, ты будешь продолжать существовать, но со временем потеряешь память и станешь пустым призраком. Такова участь Богов». - Что это за чушь?! Ладно ещё эти россказни про силу, но пустым призраком я не стану! Я ни за что не забуду… - тут он запнулся, а затем сглотнул и продолжил, - Академию со всеми её студентами и своего сына. «Жизнь покажет», - неоднозначно ответил голос.

***

Ему трудно было привыкнуть к своей призрачной форме. Все следующие дни он либо проводил рядом с Кидом, либо бесцельно бродил по городу, заглядывая к студентам или учителям. Один раз он даже переступил за городскую черту, впервые почувствовав себя по-настоящему свободным. Но нужна ли была ему такая одинокая свобода? На церемонии посвящения нового Шинигами, он был горд за своего сына, и с улыбкой наблюдал за всеми его заскоками по поводу ровного надевания маски, а потом и громкой речи, поднявшей дух всего города. Вот только мужчина не представлял, каким мрачным для него сулит быть будущее. Вечно находиться в стороне и осознавать свою беспомощность оказалось куда сложнее, чем предполагал бывший Шинигами. Прошедшая битва не обошлась без многочисленных потерь, да и Академия вскоре должна была принимать новичков, в общем, работы с каждым днем становилось всё больше и больше. Все учителя во главе с новым директором утопали в кипах бумаг и нескончаемых проблемах, наваливающихся из ниоткуда. Мужчина в такие времена старался разобраться со всем этим самостоятельно, да и опыт у него был огромный, поэтому часто, забывая, он подбегал к Спириту с советом, который решил бы проблему вмах, но тот лишь проходил мимо. Впервые мужчина почувствовал одиночество. Жизнь среди людей сделала его слишком человечным. Ему недоставало прежнего общения. Сейчас он бы душу отдал за то, чтобы перекинуться парой фраз с новичком или хотя бы поздороваться со своей бывшей Косой Смерти. Иногда он приходил в кабинет к Спириту и садился напротив него, заглядывая в очередной исписанный листок. - Хаюшки, Спирит, - дружелюбно улыбался мужчина, но ответа никогда не было. - Эй, как тебе не стыдно! Я хоть и твой бывший начальник, но это не отменят обычных правил приличия! – спокойно продолжал он и был всё также проигнорирован. - Эй, Спирит, скажи мне привет, пожалуйста, - бывший Бог Смерти медленно опускал голову. – Ты же видишь меня, гад! Так ответь мне! Хватит шутить надо мной, это грубо и глупо! Я ведь не пустое место, скажи же! Спирит! Его крики не достигали человека, сидящего напротив. Коса Смерти всё также что-то черкал на листике, а потом вдруг подорвался на месте и счастливый выбежал из кабинета, бубня что-то о конце рабочего дня и долгожданном отдыхе в Чупакабре. Дверь с грохотом захлопнулась за ним, а бывший ректор снова остался в одиночестве. Пусть никто не видел его, но у него было одно местечко, куда он мог вернуться. Поместье Висельников. Там стоит всё тот же раздражающий порядок, проверяемый каждый день его владельцем. Рассеянный и потерянный, мужчина заваливался внутрь, вот только раньше его тело покрывали кровоточащие раны, которые проходили на следующий день, а теперь же его каждодневно ранят изнутри. Он медленно поднимается по лестнице, по привычке идя на цыпочках, чтобы не побеспокоить спящих сестер. Пусть его шагов уже никогда никто не услышит, но ему так спокойнее, так он точно уверен, что никого не разбудит. Кое-кто, повторяя его судьбу, до сих пор сидит в огромнейшей библиотеке особняка и устало перебирает документы. Бывший Шинигами подходит к сыну и встает по правую руку от него. Ему не хочется нарушать тишину и устоявшуюся атмосферу, мужчина стоит ровно, даже его взгляд замер в одной точке. Он долго подбирает слова, которые всё равно не дойдут до уха собеседника, а потом всё же решается произнести свой монолог. Много слов не нужно, только бы его услышали… - Кид, знаешь, ты так вырос, но для меня всё равно остаешься ребенком, на которого свалилось непосильное бремя. Я вижу, как тебе тяжело, но мне тоже не легче от этого бесцельного бытия. Пусть меня больше не существует в вашем мире, но знай, я всегда буду рядом с тобой, я буду стоять по правую руку от тебя. Прошу, просто знай, что я здесь, - произнеся эти слова, мужчина резко развернулся и направился к выходу. Сейчас он бы не выдержал тишины в ответ на всё это, вот только никакой тишины и не было. - Я знаю, - улыбнулся Кид. – Всегда знал.