Одинокие Небеса

— То есть… Ты хочешь сказать? Савада посмотрел выжидающе. У него не было и малейшего предположения, что имеет в виду его Хранитель. Набор этих «генов» мог значить, что угодно. Вплоть до того, что через месяц или меньше он превратится в монстра или отправится в прошлое. С его везением станется найти самое опасное приключение. — Десятый, как бы вам сказать… Гокудера замялся и отвёл взгляд. Дело было плохо. Ураган обычно всегда рубил с плеча и если Хаято не мог найти слов… Плохо. Очень плохо. — Вы не просто потомок Примо Вонголы. Вы — его полное перерождение. Тсунаёши вздрогнул. Что? То есть, не просто близнец, а полная копия? Перерождение? Что за чертовщина. Разве его зовут не Тсуна? Разве, он рос не в Японии? На минуточку, довольно далеко от Италии. Как он может быть одновременно и первым Вонголой и собой? — Нет-нет! Не переживайте, Джудайме! Гокудера вскочил и начал махать руками. Непонятно даже кого именно успокаивая — себя или Тсуну. Ураган начал мотаться из угла в угол, сшибая на пути книги. Дино всхрапнул и перевернулся на другой бок, почесав грудь. — Это не плохо! Нет-нет! Отнюдь не плохо! Гокудера продолжил носиться на реактивной скорости и выкрикивать непонятные призывы быть спокойным. Спокойствием с его стороны, в свою очередь, и не пахло. Он метался по библиотеке, пока на одном из кругов его не схватили поперёк груди. Рука, обтянутая бинтами, ласково пробежалась от живота к самой макушке, зарывая в волосы. Бермуда нежно пригладил волосы подрывника и убрал выбившуюся прядку за ухо. Хозяин тюрьмы прислонил к губам урагана палец, требуя соблюдать тишину. Хаято мгновенно стушевался. Стало немного не по себе. — Прости, что создаю тут шум… Гокудера понуро опустил голову и уставился в пол. Вихтенштейн погладил своего возлюбленного по щеке, и Хаято понял, что тот улыбается. Послышался скрип ползущих по полу цепей. Они извивались словно змеи, цепляя собой каждый угол. Тсунаёши сглотнул. Он, конечно, Дон Вонголы — самой опасной Семьи мира, но способность осознавать, где он и кто перед ним при всей ненормальности своей жизни, Тсуна ещё не утратил. Гокудера, конечно, не допустит, чтобы его любимому Боссу причинили боль. При необходимости расшибёт лоб, но закроет его от опасности, только вот… Перед глазами всё ещё проскальзывали дьявольские картины боя представителей. Вряд ли можно стереть из памяти изломленные тела его друзей и союзников. Изогнутые кости, оторванные части тела и море крови, в котором тонуло окружающее пространство. Тсуна качает головой. Не стоит мешать настоящее с прошлым. Бьякуран, вон, тоже теперь их союзник, хотя с ним ситуация была и то похуже. Ещё бы… Разрушил весь мир, истребил Вонголу и так сотни-миллионы раз с разницей в координатах миров. Мда уж. Что за дурдом его окружает? Тсуна не раз убеждался, что семья умела находить союзников в экстраординарных ситуациях. — Десятый Вонгола… Голос босса Тюрьмы Вендикаре утробно скрипел. Этот зловещий тембр невозможно было описать по-другому. Бермуда передвигался медленно, волоча за собой ауру смерти и сотни безжалостных приговоров для людей. Бинты волочились по полу, а с его плеч и шеи, облачённых в плащ, свисали знаменитые цепи. Цепи, которые не раз вгрызались в тела преступников, нарушивших омерту или просто снискавших неодобрения Вендикаре. — Хаято хотел сказать, что ты являешься чем-то сродни вместилища Первого босса Вонголы. Ты не просто Нео-Вонгола Примо, ты — единственный наследник Вонголы Примо, человек, который поделил с ним ни только его силу, но и… Бермуда провел над столом рукой и книги растворились в Пламени Ночи, оставляя одну-единственную. Самую первую. — Волю, пламя, мировоззрение… Семью… Ты поделил с ним саму жизнь. Бермуда открыл схему оружия Первого Вонголы. — Ты, действительно, способен стать равным ему по силе и превзойти его. Это не просто слова, брошенные на ветер. Это действительно так. Всё, что делал Примо… Все его техники, что описаны в этой книге. Они подойдут тебе. Так что, считай это даром моей бескрайней признательности. Виндиче всегда помнят тех, кто помог им или скрасил их вечность во тьме. Гокудера смущенно потупил взор. Савада знал сколько влияния он оказывал на своего Хранителя. Лишь намекнув на плохое восприятие их связи, он бы обрёк их отношения на конец. Это знал и Бермуда и даже в какой-то мере ожидал этого хода. Мести за все, что было. Вот только Тсуна лишь поздравил их. Прошлые обиды могли обернуться крахом настоящего. — Раньше… Вдруг заговорил Бермуда после затянувшегося молчания. — Джотто тоже был слабым подростком, который не хотел вмешиваться в дела мафиозных семей и всяко избегал тему преступности. Но… Видя бесчинства того времени, он не мог продолжать жить в страхе, что следующими жертвами в этой бесконечной борьбе станет его семья. Он цеплялся за любую возможность обезопасить их. Однако… Единственный способ спастись заключался в том, чтобы стать сильнее всех других. Именно тогда, когда эта мысль прочно засела у него в голове, Джотто создал свою семью с нерушимыми ценностями — оберегать и защищать всё, что ему дорого. Семью, которая стала нерушимой державой, которая сдвинула другие семьи с пьедестала. Вместе с Еленой, Деймоном и другими Хранителями они стали стражниками этого мира…

***

— Слышишь? Они говорят о нас, — Первый Вонгола провёл рукой по подлокотнику и вздохнул. — Нет, Ну-фу-фу… Они говорят о тебе. Всегда только о тебе. Губы Деймона скривились в презрительной усмешке. Иллюзионист прислушался к разговору. — Какого это слышать, а, Джотто? Какого осознавать, что наследник твоей любимой Семьи повторяет все твои ошибки? Джотто печально прикрыл глаза. Он сам оплошал, когда в погоне за одобрением своего Хранителя Облака, совершенно отрёкся от чувств Деймона Спейда. — Как думаешь, Джотто, он так же будет спать со своим Туманником, тайно лелея надежду на чувства Облака? Или может сразу будет спать с ними двумя? Ну, как делал это ты. Схема-то отработанная. Спишь с Облаком, а когда устаешь от его жестокости, идёшь к Туману, который любит и приласкает тебя, такого бедненького. Слова Спейда сочились ядом, который не первый год отравлял существование призрака Первого Вонголы. — А, должно быть, Дечимо просто забудет об этом пареньке, как его… Мукуро Рокудо? Тогда и жить станет проще и любить Облако мешать уж точно ничего не будет. Ну, как сделал это ты. Спейд повторил фразу и вдруг расхохотался. У него определённо было хорошее настроение. Как и всегда. — Как ты там ещё делал? Я ничего не забыл? Деймон развернулся и медленно зашагал к двери, которая вела прочь из комнаты. Поднял вверх раскрытые ладони и начал загибать пальцы, на секунду замирая после каждого загнутого. — Обманывал меня. Спал со мной, в то время, как любил Аллауди. Спал одновременно с двумя. Искал утешения в моей постели, когда тебя обижал Аллушка. Использовал мои чувства. В нужный момент и вовсе забыл о моём существовании. Отрёкся от меня, увидев призрачную угрозу. Пренебрёг спасением сестрицы Елены. Отлучил меня от Семьи и от себя, когда я действительно нуждался в твоём добром слове, в твоём утешении, в твоём элементарном присутствии… Девять. Хмммм… Он открыл дверь и обернулся. На его лице расцвела счастливая улыбка, которая отдавала горечью. — За сотни лет так и не понял, чем именно провинился, обвиняя во всём лишь меня. Десятый палец оказался загнут и Деймон вышел, прикрывая дверь. В камине вспыхнуло призрачное пламя. Примо Вонголы прикрыл глаза. Что же они такого натворили, что всё докатилось до этого тихого презрения? Что же натворил он? Деймон Спейд не стал счастливым даже после смерти, а ведь впереди у них вся вечность.