***
Солнечный свет пробрался в комнату и бессовестно мешал спать. Недовольно поморщившись, я открыл глаза и... Если вы думаете, что я увидел мило спящего Адама или же Адама с широко открытыми от удивления глазами, то вы глубоко ошибаетесь. Потому что кроме меня в кровати не было никого. Да, это мне явно не нравится. Может Адам уже проснулся и решил не будить меня, чтобы избежать неловких объяснений? "Ага, когда он так рано вставал?" - ехидно фыркнуло подсознание. Тишина в квартире свидетельствовала в пользу подсознания. Бесшумно поднявшись с кровати, я выскользнул в коридор и отправился на поиски парня. Адам нашёлся быстро - спал на застеленном для меня диване в гостевой комнате. Утренние лучи ласкали нежную кожу, веснушки переливались золотом, а я, пользуясь случаем, жадно пожирал их взглядом. Такие милые, почему он их стесняется? Подошел поближе и опустился на пол перед диваном, теперь моё лицо было в каких-то двадцати сантиметрах от его лица. Ух ты! Да у него и на губах веснушки, ловко же он маскировал их косметикой! Его губы растягиваются в улыбке, заставляя меня вздрогнуть от мысли, что Адам проснулся и застал меня за интересным занятием. Ложная тревога. Причмокнув во сне, парень потягивается, словно большой пухлый котёнок, майка приподнимается, представив моему взору полоску живота. Я не успеваю подумать, прежде чем мои пальцы касаются оголённого участка кожи. Подушечки пальцев проникают чуть дальше, отодвинув ткань майки, легкими, невесомыми поглаживаниями исследуют территорию. Выше, выше. Дыхание сбивается. Пусть этот миг длится вечность... Очередное мурчание со стороны Адама приводит меня в сознание и я одергиваю руку. Вместе со страхом быть замеченным, в голове рождается вопрос: Почему он ушёл? Может я ошибся, и он ничего ко мне не чувствует? Нет, прошу, пожалуйста! Пусть будет другое объяснение! Я не хочу уходить из его жизни. Не хочу и уже не смогу. - Томми, - хриплый ото сна голос заставляет очередной раз вздрогнуть. - Что ты тут делаешь? - Я проснулся, а тебя нет. Почему ты здесь? - Я проснулся среди ночи, а ты рядом сопишь. Решил, что тебе не удобно было на диване и уступил кровать. - А почему не остался? На кровати обоим места хватало. - Я пытался разглядеть признаки лжи в глазах, но не находил. - Я, понимаешь, - Адам смутился, на щеках выступил легкий румянец. - Крепко сплю, могу ненароком обнять, ногу на тебя закинуть... А я не хочу тебя обидеть, пусть даже случайно. - Не делай так больше, - поднимаюсь с пола и укладываюсь рядом, обняв Адама и положив голову ему на руку. - Запомни, что бы ты ни сделал, я не обижусь и всегда буду рядом. А сейчас ничего не говори, я хочу ещё немного поспать, только не оставляй меня одного, пожалуйста... На этот раз я проснулся от того, что кто-то гладит меня по голове, запускает пальцы мне в волосы и слегка лохматит их. - Томми, я кушать хочу, просыпайся. - Мм, уже не боишься меня будить? - хитро подмигиваю Адаму. - А вообще, хорошо сделал, что разбудил, меня дела ждут, а я тут дрыхну. Сколько время? - Пол одиннадцатого. А что за дела? - Ох, ничего себе! Так я ещё и опаздываю! Так, завтракаешь без меня, а я побежал, - оставляю вопрос Адама без внимания и начинаю торопливо одеваться. - Куда ты? - обеспокоенно интересуется певец. - Дела. Меня человечек один ждёт, нехорошо опаздывать. Ну ладно, я побежал, спасибо, что приютил на ночь, - скороговоркой тараторю я, дружески хлопаю по плечу вставшего следом за мной парня и выбегаю из комнаты. - Дверь не забудь закрыть, - кричу напоследок и покидаю дом, так и не дождавшись ответа Адама. Думаете, я соврал, меня никто не ждёт? Что ж, ваше право, поживём - увидим.POV Adam
- Дверь не забудь закрыть! Сердце больно ударяется о грудную клетку, словно эхо, повторяя хлопок двери. Я остаюсь один посреди пустой квартиры, растерянный и подавленный. Моё настроение так резко поменялось с плюса на минус, что след улыбки ещё можно разглядеть на моём лице. Как получилось, что я снова дал надежде своё молчаливое согласие на пребывание в моих мыслях? Медленно, словно во сне, подхожу к зеркалу и с трудом фокусирую свой взгляд на отражении. Черты моего лица становятся расплывчатыми, стоит мне подойти вплотную, будто кто-то убрал резкость изображения; первыми исчезают веснушки; волосы постепенно выцветают, меняя чёрный цвет на русый, стрижка становиться короче, открывая уши и лоб; нос чуть вытягивается, приобретая легкую курносость; утренняя щетина испаряется; цвет глаз становится прозрачно-серым, водянистым; появляется усмешка, злая, дерзкая, самоуверенная. Он, парень из зеркала, парень из моего прошлого, с вызовом смотрит мне в глаза. Я понимаю, что это лишь игра воображения, убеждаю себя отойти, закрыть глаза, отвернуться, моргнуть, сделать хоть что-нибудь! Но не могу. Это похоже на гипноз, добровольный транс. Мой вопящий о помощи, уговаривающий спасаться, внутренний голос предаёт меня. Он начинает картавить его голосом, заполняя каждую клеточку моего тела чужими словами, чужими мыслями. Я сдаюсь и подчиняюсь. Он диктует сладким, вкрадчивым голосом, а я против воли повторяю, еле шевеля губами. - Ты не красивый, - таким скучающим тоном люди сообщают об остывшем чае. - Я не красивый, - без эмоций шепчу я. - Тебя никто никогда не полюбит, потому что ты никто. - Никто... я никто, - послушно соглашаюсь. - Твоя рожа в веснушках вызывает отвращение, замажь их. И кофту с длинными рукавами надень, спрячь это уродство. - Моя рожа вызывает отвращение, я спрячу их. Да, я спрячу это уродство, - он прав, да, он прав. Начинаю верить каждому слову. -Чему радуешься, придурок. Сотри улыбку, пока я её не стёр, она тебе не идёт, - его громкий смех разрывает мою голову на части. Я силюсь повторить, сквозь тупую ноющую боль в висках, но это даётся мне с трудом. - Она мне не идёт. Эти слова ничего не будят во мне. Безразличие заполняет меня. Равнодушие и вялость охватывают моё тело. Пульс замедляется. Холод заставляет меня поёжиться и обхватить себя руками. Я и не заметил, что стою босиком на холодном кафеле ванной. Наваждение исчезло, развеялось, как утренний туман. Из зеркала на меня смотрит моё взъерошенное отражение. Веснушки. Как же я их ненавижу. Но что я могу с ними сделать? Вот такой я родился! Ну и пусть, не надо меня любить! Я один справлюсь, мне никто не нужен. Во мне начинает закипать злость вперемешку с обидой. И я уже верю в свою наглую ложь. Верю, что я сильный. Верю, что мне не нужен Томми. Я снова умудрился убедить себя в этом, надолго ли? Я не знаю, увы. Зачем всякий раз, стоит только позволить себе маленькую слабость, надежду, я подхожу к зеркалу и повторяю жестокие слова? Наверно потому, что в глубине души считаю их правильными. Он прав. Все правы. Я никто. Кроме голоса у меня ничего нет. Пытаюсь вычерпать жалкие остатки самонадеянности. Лучше я сам, а иначе будет больнее. На концерте я сорвался, не знаю, где была моя голова, пока я думал совсем даже другим местом, для мыслей не предназначенным... Анализируя события прошедших 17 часов я понимаю, что логика от меня ускользает. Я пытаюсь поймать её за хвост, как игривого котёнка, но она выкручивается, не поддаётся мне. Слишком много "Почему". Почему он не ударил, не ушёл из группы? Почему просил прощения? Почему остался у меня? Почему обнимал меня? И, наконец, почему сбежал? Да же не так.. К кому он сбежал? Томми нравятся девушки! Но он спал обняв меня и уткнувшись носом мне в шею. Ему не нравятся парни! Когда я пытался отстраниться, он сильнее прижимал меня к себе. Да даже если бы ему и нравились бы парни, то у меня не было бы ни единого шанса. Или был бы? Бред! Он сказал, что всегда будет рядом! Он ушёл.