***
Как бы Шикамару не сетовал на судьбу, он прекрасно понимал, что должен делать как Хокаге. Его должность повисла на плечах парня тяжелым грузом, но Нара начал мириться с этой ношей. Когда разведывательный отряд вернулся с провалом и плохими новостями, юноша впервые понял каково это сохранять ясным разум, смотря на умирающих товарищей. Даже сейчас, сидя в своем кабинете несколько дней спустя, он не мог забыть испуганных детей, которые отправились на миссию по сбору трав. Но в итоге все сложилось так, что им пришлось доставлять раненых шиноби домой. На войне приходилось думать и решать задачи быстро, но тогда от этого не зависели жизни всех жителей деревни. — Ты слишком много думаешь, не заметишь, как постареешь, Нара. Шикамуру перевел взгляд на Пятую, что спокойно закрывала за собой дверь. — Чем могу помочь, Цунаде-сан? — Шестой скрестил руки перед собой, опираясь на стол. — У меня к тебе серьезный разговор, мальчик, — тон женщины обеспокоил Шестого. — Я примерно представляю о чем пойдет речь. — Ты не прав, запрещая Сакуре видеться с Какаши. — Цунаде-сан, вы же сами понимаете состояние Хатаке-сенсея. Ему нельзя видеться с… — Умерь свою обильную заботу! — Сенджу грубо перебила парня. — Сакура должна увидеть его первой, ты не знаешь всего, окружив себя скорлупой семейных забот и бумажной рутины. Никто из вас, друзей, не поддержал их, когда в этом была необходимость. И сейчас, наблюдая, результат своих действий — ты сомневаешься! С каждым словом женщина подходила к столу все ближе и ближе. Каждое слово сочилось ядом и презрением. Не только к этим людям, но и к себе. Потому что они не протянули руку, а ее собственную помощь не приняли. Цунаде видела и помнит, как боролась ее ученица с всепоглощающей пустотой, пыталась зашить дыру в сердце, но ей помог только алкоголь. А оттуда уже вылилось все остальное. — Всем было плохо, но мы живем дальше, а они застряли в прошлом! — гневный взгляд и шипение сквозь зубы, и чакра уже течет по каналам, готовая атаковать. Шикамару даже не заметил, когда тонкая женская ладонь сдавила его шею. Глаза Пятой полыхали дьявольским гневом, а губы были сжаты в тонкую нить. Нара не пытался разорвать зрительный контакт, в нем с той же силой разгоралось негодование. Напряжение между ними было физически ощутимо. — Ты сломаешь его окончательно, — Сенджу говорила тихо, но Нара все прекрасно расслышал. — Откуда вам знать? — воздуха не хватало, поэтому голос был хриплым, — Что Сакура, что Какаши… — Продолжай, — давление на шею увеличилось. — Они оба пали. Злость переступила свою черту, туман затмил разум. Цунаде больше не сдерживалась, она мгновенно перехватила Шестого за грудки и швырнула его, как котенка, в стену. Шикамару сконцентрировал чакру на стопах, смягчая удар. Цунаде попыталась шагнуть к нему, занося руку для разрушительного удара, но не смогла сдвинуться с места. Шестой успел сложить печать теневой техники. — С каких пор ты такой дурак? — Моя должность не дает мне права думать иначе. — Ты расцениваешь своих товарищей только как оружие? — Я расцениваю их перспективы возвращения в строй, как Хокаге, но не более. Мои товарищи не были столь безрассудны. — Это ты дал им обоим эту миссию, а теперь говоришь столь низкие слова, — Цунаде с трудом сделала шаг вперед, концентрируя чакру в ногах, разрушая технику. Шестой выпрямил спину и направил строгий взгляд в глаза собеседницы. Пятая уверенно подошла вплотную к мужчине и прошипела ему на ухо: — С такими взглядами — Коноха падет!***
Удар. Промах. Подсечка. Разворот. Удар ногой. Пот струился по лицу, капли стекали на спину, вызывая неприятные ощущения. Блондин повел плечом и мазнул тыльной стороной ладони по лицу. Кровь стучала в висках, приливала к щекам, отчего они были красными, как маков цвет. Но губы были растянуты в довольной улыбке, а в глазах плясали огни радости и веселья. — Какаши-сенсей, наша тренировка затянулась, — парень рассмеялся, морщась от боли в боку, — Вы не рассчитали силу и сломали мне ребро. Сакура будет недовольна! — Она просто волнуется за тебя, Наруто, — Какаши оперся о ствол дерева, пытаясь восстановить дыхание. — Это не отменяет того, что я буду выслушивать ее нотации! Наруто приложил ладони к щекам и закатил глаза. Его пугала не сама перспектива выслушать лекцию о здоровье от сокомандницы, а вот то, что Сакура будет отвлекаться еще и на него — парню не нравилось. В последнее время столько хлопот, учитывая предстоящую войну. Узумаки поддерживал всех как мог, но сам уже загибался, носясь по деревне и проверяя готовность авангарда. Поэтому предложение Какаши «размять косточки» было куда кстати. — Как думаете, сенсей… Скольких людей мы отправляем на верную гибель? Мужчину передернуло от серьезного тона ученика. Наруто смотрел выжидаючи, будто знал ответ. Будто знал, кого они будут хоронить. Они встретились глазами, и у обоих защемило в груди от перспективы прощаться навсегда с близкими людьми. — На войне никогда не бывает легко, Наруто. На прошлой я похоронил двух лучших друзей и не хочу задумываться об исходе этой. — Вы правы лишь в том, сенсей, что не ждете радужного исхода, — парень посмотрел на небо, прикрывая рукой солнечный диск. Какаши усмехнулся: — И это говорит мне незрелый мальчишка! Я не настолько стар, чтобы не понимать количества жертв, а ты не настолько глуп, чтобы не воспринимать войну всерьез. Возможно, кого-то из нас похоронят и, что более вероятно, наши тела даже не смогут найти или опознать. — Я уже видел вашу смерть, — Хатаке посмотрел на парня в немом вопросе, что Наруто сразу уточнил: — Во время битвы с Пейном. Мне хватило. — Не поминай былого. Что-то мы тут засиделись. Какаши оттолкнулся от опоры и медленно пошел прочь с поляны. — Эй, сенсе-ей! Я же ранен! Вы оставите меня одного? — несмотря на жалобы и ноющее ребро, блондин быстро догнал своего учителя. — Какаши-сенсей, — мужчина остановился, не поворачиваясь к собеседнику лицом, — меня отправляют на остров. Подчинить девятихвостого. Знаете, я, верно, впервые боюсь неизвестности. Что будет, если я не успею? — Не думай об этом. «Тебя не должно быть на этой войне», — пронеслось в мыслях Хатаке. Боль во всем теле скрутила нервы в морской узел. Каждая клеточка тела давала о себе знать, тугие повязки не способствовали улучшению самочувствия. Солнечный свет, что пробирался через окно, обжигал роговицу через веки. Где он? Почему противный писк, нарушающий тишину, так режет уши? Врывается в сознание и разносится головной болью… — Позовите врача! Он проснулся!