Осколки летней грозы

— Стипендия? — немного недоверчиво осведомился мужчина. — Да, наш благотворительный фонд собирается выдать нескольким сиротам специальную стипендию, и сейчас мы подыскиваем кандидатов, — сообщил молодой человек и поправил очки. — Вам стоило обратиться в интернаты. Здесь, как бы это сказать, вы не найдете достойных кандидатов. Под нашу опеку попадают только трудные подростки, зачастую с криминальным прошлым. Ступео признался сам себе, что если бы не идиот Перши, поднявший на уши весь интернат, где жила Фэррон, он непременно воспользовался бы этим советом. Ноктис тоже был хорош. Он занял против Игниса ту же позицию, что и против детектива. Похоже сейчас наследник Каэлума видел врагов везде. Впрочем, доверять его словам о Фэррон не имело смысла, скорее всего девчонка запудрила ему мозги. Ступео прекрасно понимал, Ноктис только сейчас узнал о её судимости. И Игнис прекрасно понимал, в каком смятении Каэлум. Все агрессивные попытки её защитить — его собственная защитная реакция на враньё симпатичной ему девчонки. — Дело в том, что я уже был в одном учреждении, и у меня есть одна их воспитанница на примете. Но она числится на учете у вас, вот фонд и послал меня изучить её личное дело тут. Я говорю о Клэр Фэррон. — Фэррон? — поморщившись, переспросил мужчина. Администратор центра помощи трудным подросткам был насторожен, не каждый день к ним заходили люди с благотворительными целями. За дверью кабинета послышался звонкий голос, и с шумом вошла темноволосая девушка. — Вот, — недовольно сообщила она и водрузила на стол администратора пачку заполненных бланков. — Мои отчеты. Начальник посмотрел на неё и, давя в себе нарастающее возмущение, улыбнулся: — Мисс Оэрба, здесь человек, пришедший по душу одной из ваших подопечных. Фанг обернулась, только сейчас осознавая, что в кабинете присутствует кто-то ещё. В кресле сидел молодой парень в дорогом костюме. Она сразу узнала его, не зря Фанг предчувствовала, что от того темноволосого парнишки — Каэлума, у Клэр будут неприятности. Их взгляды встретились. Фанг и не подозревала, что Игнис так же напрягся, как и она. — Мистер Ступео — представитель благотворительного фонда. Они хотят предоставить Фэррон стипендию, для этого ему нужно изучить её дело. Возможно, вы сможете дать характеристику своей подопечной? — Благотворительного фонда, значит? — колко переспросила Фанг. Игнис, припертый к стенке, признал, что ему не везет сегодня. — Мы можем это обсудить за чашкой кофе? — предложил он со спокойным выражением лица. Не было в его голосе испуга, фальши или лукавства, лишь накатившая усталость. Фанг вскинула брови, её подкупила эта демонстрация открытости вместо отступления или нового вранья. — Возможно, — согласилась она. *** — Что вам нужно от Клэр? — почти сразу в обвинительном тоне начала Оэрба. Игнис не был доволен тем, что его собственный обман загнал его в угол. — Могу я звать вас по имени? — контрастно спокойным голосом спросил он и заглянул в глаза этой девушке. Было что-то общее у неё и розововолосой девчонки, приведшей Игниса сюда — немного диковатый темперамент. Фанг чуть не покраснела то ли от ярости, то ли от смущения. Клэр говорила об этом человеке «мажорный хрыщь», но его спокойное и рассудительное поведение заставляли Фанг смягчиться. Он ведь в полиции даже понравился ей. Девушка, поправляя сбившуюся челку и попыталась взять себя в руки, чтобы окончательно не испортить впечатление о себе. — Фанг, можно на «ты», — сдержаннее представилась она. — Фанг, я — Игнис Ступео Сциенция, помощник юриста господина Каэлума, — Игнис постарался быть открытым, чтобы занять в их разговоре новую, более правельную позицию. — И как ты уже поняла, я здесь из-за его сына  Ноктиса и его дружбы с Клэр. — Считаете, что девчонка из приюта ему не ровня?! — заранее зло усмехнулась Оэрба. Игнис поджал губы, Фанг сама признавала, что выглядит несколько истеричной на фоне такого скромного и аккуратного молодого человека. Она, чтоб занять руки, разом махнула чашку эспрессо, который неимоверно горчил. Ступео Сциенция же признал, что опять подошел к мисс Оэрбе не с того угла, портя весь разговор слёту. — Ну, ровня или нет, я хотел как раз услышать от тебя. Ведь она попала под опеку центра трудных подростков не просто так? Фанг отвела взгляд, пытаясь осмыслить всю эту ситуацию — её подопечная, его богатенький мальчишка и полная неизвестность того, что могло возникнуть между этими подростками. — Клэр — хорошая девушка, ей просто не везёт, — выдавила из себя Фанг самое пространное, что могла. Игнис, заметив, как успокоился голос девушки, выдохнул. Быть может, все не так плохо, и у них выйдет диалог. — Фанг, я бы хотел узнать о Клэр больше, я не желаю ей зла. Но это моя обязанность — забота о Ноктисе. Поэтому-то мне и пришлось заявиться с этим обманом про стипендию в ваш центр. Оэрба, вздрогнув, посмотрела ему в глаза. Она боялась увидеть в его лице свое собственное отражение. Он тоже воспитатель, только Каэлума-младшего. — Все её проделки далеко в прошлом, последние три года она просто расплачивается за детские ошибки. Если не считать того раза, когда мы с тобой впервые встретились, она не попадала в полицию с чем-то криминальным, — Фанг немного лукавила, но она знала, что по сравнению со многими подопечными их центра Клэр ангел. Там ведь встречалось такое, что волосы даже у неё вставали дыбом: наркотики, проституция, оружие. — Сейчас Клэр образцовый подросток, у неё чистое дело, практика в благотворительном корпусе, и многим стоило бы поучиться её заботе о младшей сестре. Игнис не сомневался, что Фанг будет выгораживать Фэррон. В голосе звучала любовь не рьяного надзирателя, а матери. Вот где не хватало Перши с его желчью, чтобы указывать на кислую правду. — А то дело, по которому у неё была условная судимость — убийство, тоже детская ошибка? Фанг уловила в его голосе укол и побледнела. Она знала, как прятала от всех ту историю Лайтнинг, и сама ни за что не рассказала бы об этом инциденте чужому человеку. С другой стороны Оэрба понимала, что Клэр нуждается в реабилитации. Лайтнинг не станет оправдываться, считая, что тот, кому она действительно нужна, поймет и примет её проступок сам. Фанг же, знавшая, как сложно адекватно воспринимать подобные истории, не разобравшись в фактах, взялась за оборону: — Ты можешь сколько угодно вытаскивать старые скелеты из шкафов, пытаясь кого-то испугать или очернить, но суд тогда признал, что это было непреднамеренное убийство и самооборона, ей назначили условный срок — три года, — ответила Фанг. — Она провела все это время под присмотром центра, её долг перед обществом оплачен сполна. — Хорошо, — спокойно ответил Игнис, — Прошу тогда лишь дать мне больше информации о том деле, чтоб и я смог доказать её невиновность перед другими, — Игнис терпеливо сделал шаг назад в их разговоре. Он мысленно прикинул возраст Клэр, чтобы зацепить Фанг. — Сколько ей тогда было? Четырнадцать? — Около того, — недоверчиво и тихо ответила Фанг, ей показались лукавыми слова Игниса. — Я не имею права рассказывать всего, но это дело никогда не было секретом, тогда его освещали все газеты — «Дело в прачечной приюта». Игнис припомнил эту грязную историю и был удивлён. Газеты много чего тогда писали, все, кроме имен. Видимо, полиция все-таки их скрывала в целях конспирации. Игнису стало ясно, что теперь сложно будет выставить Фэррон, как убийцу перед Ноктисом. Да и самому ему воспринимать Клэр как преступницу больше не получится. Любой, кто видел те статьи, посчитал бы, что девчонка — жертва. Фанг нащупала верный путь для защиты Клэр. — Это тоже тоже был надзиратель от центра помощи трудным подросткам? — переспросил Игнис, выуживая из памяти что-то ещё. — Да, в общем-то тот ещё подонок. Клэр поймали на месте убийства, она молчала, но и ничего не отрицала, тем самым признавая свою вину, — Фанг сглотнула, перед глазами была та Лайт. — Только благодаря её младшей сестре и нескольким другим девочкам, суд узнал о том, как себя вел с воспитанницами этот человек, и преступление Клэр признали самообороной. Игнис, немного скривившись, сглотнул. Какого дьявола он полез именно к Фанг с расспросами, чтоб ворошить такое дерьмо! Нет, теперь и он обязан был почувствовать жалостью к Клэр хотя бы внешне. — Тот человек был прикреплен к Клэр от центра трудных подростков до тебя? — Да. — И ты не боялась занимать это место после него? Фанг улыбнулась уголком губ, что придало ей зловещее выражение лица: — Я никогда не сомневалась в том, что приключилось в прачечной. Да, мне было сложно. Я тогда только пришла в центр, а Клэр сильно потрепала жизнь и «взрослый мир». Со временем ко мне она привыкла, но все равно она больше не может никому доверять, от того берет слишком много ответственности на себя. Игнис приподнял очки, потирая переносицу. Девочка попалась сложная, с кучей тараканов. Только подобного не хватало наследнику Каэлума. Ноктис и сам не подарок, а Фэррон то ещё дополнение. Зато как красиво теперь складывалась мозаика их взаимоотношений с «принцем» — два ребенка против всех. Ноктис, наверное, действительно вообразил себя принцем на белом коне, защищающем несчастную девчонку. Романтично — как легко броситься в такую трясину в семнадцать. Потом будет, что вспомнить и чем тешить свою совесть. Один раз Игнис ошибся в Ноктисе, посчитав, что его, как подростка, съедает жажда злачных приключений, и оттолкнул его, предложив не то. Но Ноктис оказался куда сложнее — скорее шекспировский романтик. Не стоило с ним тогда так поступать. Зато теперь все вставало на свои места. Игнис постарался сбросить всю пелену тяжелых дум и посмотрел на Фанг новым взглядом, замечая, что она привлекательна. Девушка рассеянно накручивала темные волосы на палец и заглядывала на дно чашки, будто гадая на остатках кофе. Он почему-то сам себе улыбнулся, откидываясь к спинке стула и ломая голову, как теперь все объяснить Фанг, как добиться её помощи, и самое главное — как все это рассказать потом Ноктису и его отцу? *** Клэр еле плелась назад, даже несмотря на подписанные Стариком рекомендации для военной академии в кармане. Что ей эта радость, если завтра все сорвется, и её заставят написать подписку о невыезде. Она пыталась храбриться. Пока удача на её стороне, все складывалось только в пользу Фэррон, даже Клауд — с ним все сложилось как нельзя лучше. Просто после посещения Старика, голова её ещё сильнее потяжелела, а одежда насквозь промокала. Хотелось уже содрать противное тряпьё, скребя ногтями по запястьям, там где её браслеты касались кожи. Не хотелось больше верить в талисманы, вообще ни во что не хотелось верить. И хорошо, что дождь так зарядил, огораживая её от всего мира в собственной голове. Она почти добралась до главных ворот, когда заметила маленькую красную машину, припаркованную к тротуару — машину Фанг. Подняв на автомобиль глаза, Лайтнинг чуть не отшатнулась. Ей было тяжело вернуть в этот мир сознание. Фанг, сидевшая внутри, увидела её и вышла. — Клэр, поговоришь со мной? — такой простой и одновременно мучительный вопрос. Лайтнинг смахнула с ресниц капли и, молча, подошла к машине, сама открыла дверь. Вечно живая и темпераментная Фэррон смахивала сейчас на бедный призрак. Оэрба сразу это заметила. Фанг села следом и, повернувшись, пристально посмотрела на Клэр. На коленях у Фэррон был большой пакет, наверное, содержимое его тоже все промокло насквозь, как и одежда Лайтнинг. — Уже завтра? — осведомилась Фанг. Клэр вздрогнула. — Что? — грубо огрызнулась она, как будто почувствовала, что сейчас её отчитают за утренний визит полиции. — Завтра ты уезжаешь сдавать документы в академию? Клэр осознала, что Фанг не дразнит её тем, что завтра к ней придет детектив с ордером на арест. Оэрба просто заехала проведать свою подопечную перед важной поездкой. — Послезавтра, — снова бесцветно ответила Клэр. На самом деле о везите Перши в приют Фанг уже знала. Она изогнула бровь: — Что-то я не вижу радости. Клэр покраснела, глядя ей в глаза, как всегда неспособная рассказать о своих проблемах. Оэрба подалась вперед, между двумя сиденьями нащупала холодную руку Клэр под влажным пакетом. — Я знаю, что утром к вам заявилась полиция, — доверительно сказала она. Клэр ответила злостью в глазах. — Я приехала сказать тебе, что все будет хорошо. Читая на лице Фэррон молчаливый вопрос, Фанг продолжила. — Я сегодня говорила с тем парнем в очках, что вытащил тебя и сына Каэлума из полиции. Он их юрист. Сегодня детектив пытался заставить Ноктиса дать против тебя показания, но мальчишка смолчал, — в голосе Фанг было сожаление. Не к поступку Ноктиса, конечно, а к тому, что она вынуждена рассказать о нем Лайтнинг. Фанг не хотела способствовать симпатии Клэр к тому мальчишке, но и врать она не могла. Фэррон всё так же шокировано мотнула головой, то ли не веря в благородство Ноктиса, то ли пытаясь соврать Фанг, что она ни причем. — Игнис меня заверил, что это дело скоро закроют. Единственное, о чем он просил, чтобы ты больше не виделась с Ноктисом. Предчувствуя огонь гнева от Клэр, Фанг сжала её ледяные пальцы сильнее. — Знаю, что это смешно, а подобного просить глупо от тебя, но, честно признаюсь, мне этот парень самой не нравится, и те истории, в которые попадаете вы двое, тоже. Я бы была только рада, если бы ты перестала с ним общаться. Клэр чуть было не выдернула свою руку из ладони Фанг. Зачем ей этот чертов Каэлум сдался! Это не она, он все время её преследует! Да и если бы Оэрба знала, с кем водилась Клэр и в какие передряги попадала, то так не переживала бы сейчас. Просто раньше Лайтнинг хватало везения выходить сухой из воды. Фанг терпеливо выдохнула: — Ничего не говори пока, все равно ты уезжаешь. У тебя будет целая неделя, чтоб все хорошо обдумать и забыть об этом мальчишке. Просто подожди, тебе будет чем отвлечься на новом месте. *** Внушающей панорамой, почти десять на пятнадцать футов раскинулось море фиолетовых и тёмно-синих красок. Они плыли по полотну, переплетались завитками, как облака циклонов, лишь в верхнем левом углу мерцали тепло-жёлтые всполохи — звёзды. «Безлунная ночь, » — мысленно выдохнул Ноктис её название. Он долго стоял у этой картины, она действительно понравилась ему, что случалось не так уж часто. Каэлум-младший всегда маневрировал на тонком лезвии между любовью и ненавистью к искусству. «Современное искусство, » — растягивал в голове он эти слова. Ноктис знал, что Фэррон непременно прыснула бы смехом, узнай она, где Ноктис проводит утро каждого воскресенья, даже сейчас, когда все свободное время он посвящал больничной койке. И, как ни отвратительно это признавать, Каэлум понял бы смех Клэр. Его сверстники интересовались чем-то более простым. Так какого чёрта он должен насиловать свой мозг, ища смысл в вещах, развешенных по стенам галерей? Наверно, у каждого должен быть свой ритуал для самосозерцания: кто-то ходит по вечерам пятницы в бар, кто-то по воскресеньям посещает церковь, а вот он — такие места. С детства ему внушали отличие от остальных сверстников. Он другой, но данное с рождения превосходство нужно отрабатывать втройне. Если кто-то и рождается богатым, то образованной и высокоразвитой личностью нужно ещё стать. Поэтому в доме Каэлума и считалось важным эстетическое воспитание. Отец где-то просчитался. В большинстве случаев «предметы» современного искусства вызывали в Ноктисе цинизм и холод. Он действительно редко видел то, что было достойно внимания, но найти нечто подобное даже раз в жизни стоило. Такая находка вызывала внутри волну ярких чувств. Это было почти как тогда, когда он спрыгнул с развалин Старого моста и увидел небо над своей головой и лицо Лайтнинг. — Хорошая картина, — сказал тяжёлый голос позади него. Ноктис опустил глаза, но не обернулся. Это был отец. Ноктису стало немного стыдно, лицо его украшали синяк под глазом и ссадина на скуле. Отец так и не наказал его за драку. Регис игнорировал эти увечья, будто ничего и не случилось. Принц же разрывался от его безразличия. Конечно, где-то в глубине души Ноктис знал, что всё это игры его эгоистичного и действительно избалованного сознания. Здоровье отца не столь хорошо, чтобы желать от него лишних эмоций. Именно это и вызывало в Ноктисе глубинный стыд. — У тебя хороший вкус, — закончил свою мысль Регис, когда стало понятно, что сын не ответит ему. И в этих словах, спокойном и чересчур аккуратном тоне была боль для наследника. Отец с ним слишком мягок и добр. С каких пор? Неужели то, что случилось прошлым летом, было так страшно, что теперь Каэлум-старший не желал портить отношения с сыном какими-либо разногласиями, как будто это последние их совместные мгновения - не стоит их тратить зря. Ноктис, прикрыв глаза, пожалел, что в нем нет терпения и мудрости отца. Он тоже меньше всего хотел его разочаровать и что-то портить. — Думаешь, стоит её купить? — продолжил свой односторонний диалог Регис. Ноктис нашел силы ответить: — Нет. В картине была душа, которую можно было увидеть лишь здесь и сейчас, покупать её было бы кощунственно. Лучше уж Ноктис будет приходить к ней сам. — Её место здесь. Регис улыбнулся словам своего ребёнка. — Знаешь, то дело о проникновении в наш дом — я решил, что пора его закрыть. Ноктис посмотрел на отца. Регис с мягкой улыбкой встретил взгляд сына. Ноктис впервые заметил, как отец осунулся, сколько седины прибавилось на его голове. И этот тон, Ноктис не помнил его таким. — Все равно они застряли на пустом месте без улик, да и подумаешь — выходка шпаны, — Ноктис сглотнул, словно хотел возразить, но не нашёл аргументов. Это было настолько странно для отца. Для того Каэлума, которого боялся весь город и добрая половина конкурентов. Регис ещё немного промолчал. — Кстати, та девчонка… Фэррон. Я слышал, вы встречались? — Ноктис недовольно скривил губы, так что отец улыбнулся шире. — Ты её помнишь? — проговорил сын. — И не забывал. Постоянно ловлю себя на мысли, что, вспоминая твоё детство, начинаю рассказывать о ней тоже. Ноктис смущенно промолчал. Что это за странный разговор был? Как предсмертный кашель, тихий и жалкий. — Отец, почему ты не рассказал мне о своей болезни? — выдохнул Ноктис наконец, понимая, что если и сейчас промолчит, никогда больше не решится спросить отца. Они не так уж часто разговаривали, а мысли о здоровье отца его не отпускали, он во всем видел признаки его болезни. От того, как после вопроса зазвенела тишина, стало ясно, сколько этоти слова жгли Ноктиса изнутри. Регис замолчал. Он хотел, чтобы этот разговор прошёл иначе, но и ожидать от своего сына иного, того, что он не поймает врасплох самого господина Каэлума, не мог. Прогнав через себя выдох, Регис устало спросил: — Как ты узнал? Ноктис неприятно усмехнулся: — Все в доме об этом знают. Все, кроме меня. Тебе не кажется это несправедливым? Почему в нашей семье все насквозь пропитано ложью? И этот разговор тоже? Регис не хотел больше шутить с сыном, пожалуй, эти слова оказались тем немногим, что могло испортить ему настроение. А ведь он не хотел говорить сегодня с Ноктисом так. — Ты решил, куда поступишь? — проговорил отец, специально нажимая на больную точку сына в ответ. — Не переводи тему, — проговорил младший, смотря с жестокостью в глаза отца. Регис именно в этот момент ощутил саднящую боль по отношению к сыну — все сосредоточение своих страхов. Ноктис такой решительный, выпятивший свой подбородок, но все такой же ребёнок как пять лет назад. — Ноктис, ты уже не дитя, чтобы бегать от своих проблем, ты должен решиться, — сказал отец. Сын замолчал, сжав зубы. Это был диалог двух глухих. Наконец, не выдержав, он проговорил: — Это ты все время забываешь, что я не ребенок. Отец его прервал, не дав закончить: — Тебе стоит сейчас сосредоточиться на учебе и своем будущем, вместо того, чтоб драться и шляться с всякой шпаной. Ноктис будто враз проглотил свое возмущение. Как такой тихий и спокойный разговор смог перерасти в это? Оба Каэлума так долго о чем-то умалчивали перед друг другом, что теперь, выплеснув это, пылали. Ноктис не понимал, как он все это время мог тешить себя тем, что отец не знает про его похождения. Конечно, все лишь делали вид, что прикрывают его перед главой дома, а сами докладывали каждый шаг. Ноктис считал, что обманывает отца, в итоге отец обманывал его. — Какого черта ты следишь за мной?! — бездумно огрызнулся Ноктис. — Ноктис, ты то требуешь, чтоб я рассказывал тебе о своем здоровье все, то считаешь, что я лезу не в своё дело по отнощению к тебе, — тихо и грустно усмехнулся отец. Сын был чертовски прав — все в их жизни сплошное враньё. — Завтра я уезжаю, к моему возвращению ты должен решить, куда поступаешь, — твердым голосом наконец сказал Регис. «Опять уезжаешь?!» — про себя выпалил Ноктис. Последнее время он виделся с отцом реже, чем в школьные времена. Казалось, Регис торопится успеть всё. Отец выглядел так плохо, словно скоро эта погоня его добьет. Регис развернулся, собираясь уйти. И тихо, через плечо, чтоб не смотреть Ноктису в лицо, сказал то, ради чего затеял весь этот разговор: — И постарайся больше не встречаться с той девчонкой. У вас сплошные неприятности друг от друга. Подумай хотя бы о ней, ей тоже нужно поступать. Ноктис бессильно опустил руки, наблюдая, как отец уходит. Регис нашел отличный способ добить напоследок сына. Тот и так бросался от одной крайности в другую по отношению к Фэррон. Она и злила его, и пугала, и не давала о себе забыть. Промпто, все это время тактично державшийся в стороне, чтоб не вмешиваться, сел на скамью напротив картины и обозначил свой приход тихим кашлем. Ноктис обернулся. Аргентум отметил, что на лице Ноктиса видны следы какой-то одержимости. — Ты её видел? — спросил Каэлум друга. Промпто молчал, говорить о той девчонке здесь, когда стены галереи ещё помнили слова его отца о запрете с ней видеться, казалось странным. Промпто пару раз за глаза проклял друга, что тот втянул его в свои семейные разборки. Но Ноктис должен был передать что-то той самой Фэррон или что-то выяснить о ней. Промпто так и не понял до конца, однако, сам Ноктис категорически отказывался идти к ней, сказав, что его появление там только все ухудшит, так Промпто и оказался сегодня в приюте. — Неа, зато видел её сестру. Миленькая девочка, — улыбнулся Промпто и, выдержав театральную паузу, добавил, — Она сказала, что твоя Джульетта уехала и что она никого не хочет видеть, в особенности тебя. Ноктис с кислой миной сглотнул эти слова, так что Промпто вознёс глаза к небесам: «Что за фатализм?!» — Знаешь, что я люблю больше всего в музеях, — ни с того, ни с сего затянул он, ухмыляясь. Ноктис посмотрел на друга. Он понимал, скольких усилий Аргентуму стоила эта утренняя прогулка в  приют и скучную галерею с похмельной головой. — Что? — сухо и почти беззвучно спросил Ноктис. — Скамейки, — белозубо улыбнулся Промпто, стараясь хоть как-то озарить своим светом мрачное настроение друга. — А ещё этот ангелочек сказал мне, что твоя подружка вернётся в город через неделю.