И что он в нем нашел?

День только начинался. Лучи теплого солнца, прогоняя ночную прохладу, заливали давно не стриженую лужайку на площади Гриммо. Из дома номер 12 не было слышно ни звука. Впрочем, его и видно ни для кого не было. Его единственный обитатель мирно спал, когда особо настырный лучик проник сквозь неплотно задернутые шторы и коснулся лица Гарри, от чего тот недовольно поморщился. Парень открыл глаза, прогоняя странный сон о двух русалках, поющих песни Майкла Джексона, и начал вспоминать события вчерашнего дня. Его сердце сжалось от боли и осознания: Сириус мертв. Сонливость исчезла, как по мановению волшебной палочки, а память стала услужливо подсовывать новые и новые детали недавних событий: Министерство магии, пророчество, пожиратели, арка… Гарри начало мутить, и он решил принять холодный душ. Ледяные струи отвлекали от размышлений о недавних событиях. Юный волшебник не знал, сколько простоял так – может, пять минут, а может и час. Его тело колотила крупная дрожь, и только когда кожа почти потеряла чувствительность, Гарри выключил воду. С первого этажа доносился шум. Парень накинул халат на мокрое тело, крепче сжал в руке волшебную палочку и выбежал в коридор. Стараясь не издавать лишних звуков, он спустился на один пролет. Спрятавшись в тени на лестничной площадке, парень заглянул вниз и увидел высокий силуэт человека, ищущего что-то в карманах мантии. Паранойя Гарри сыграла с ним злую шутку. Он сбежал по лестнице, перепрыгивая по несколько ступенек. Тяжело дыша, выскочил из-за угла и направил палочку Дамблдору прямо промеж глаз. Директор, как ни в чем не бывало, пытался разделить две слипшиеся лимонные дольки. - Здравствуй, Гарри, – сказал он, все еще будучи поглощенным своим занятием. - Здравствуйте, профессор, – произнес Гарри, медленно опуская палочку. Затем он спохватился и жестом пригласил директора на кухню. Войдя следом за Дамблдором, он поставил чайник на огонь и принялся искать заварку. Тронутая ржавчиной жестяная банка нашлась на верхней полке рядом с сахарницей. Спустя некоторое время Гарри сел на стул напротив директора, поставив на стол две полные чашки . Повисло гнетущее молчание. Его нарушил Дамблдор, доставший руку из кармана: - Лимонную дольку? – предложил он, протягивая Гарри раскрытую ладонь. Парень чуть было не согласился, но заметил на угощении длинный седой волос и отрицательно покачал головой. Профессор пожал плечами и внимательно посмотрел на собеседника: – Как ты себя чувствуешь, мой мальчик? Гарри пробормотал в ответ что-то неразборчивое, но, как ему показалось, жизнерадостное. Дамблдора это не убедило. Директор подошел к нему и попытался похлопать его по плечу, но мальчик отстранился. - Гарри, я тебя понимаю. Это тяжело, но в жизни случается так, что лучшие из нас уходят. Ты не должен винить себя в этом. Тебе лучше пожить пока здесь, возвращение к Дурслям может быть… - он не успел закончить предложение, когда Гарри вскочил с места. - Ничего Вы не понимаете! Я потерял последнего близкого человека, а Вы думаете только о пророчестве и чтобы я не сорвал Вам планы! А мне насрать на Волдеморта, пусть себе делает, что хочет. И вообще, как только мне исполнится семнадцать, сниму все деньги со счета в Гринготсе и уеду на Кубу, буду курить сигары и заниматься сексом с латиноамериканскими женщинами… ну, или мужчинами! Я еще не решил до конца... - не дав директору возможности что-либо ответить, Гарри взбежал на второй этаж и заперся в комнате. *** Долгое время Поттер лежал на кровати и рассматривал трещины в потолке. Гарри подумал, что, будь это его дом, он бы незамедлительно сделал ремонт. Он посмотрел на настенные часы и понял, что пробыл здесь уже больше четырех часов. Надеясь, что Дамблдор уже давно отправился поглощать лимонные дольки куда подальше, мальчик спустился на первый этаж. Директора там действительно не оказалось, но на столе лежала записка. «Дорогой Гарри! Я прекрасно понимаю твое состояние. Но тебе действительно лучше остаться в этом доме. Тем более¸ что по завещанию он твой. Если появится необходимость выйти – попроси кого-нибудь из ордена сопроводить тебя. P.S. Связи со мной в ближайшее время не будет – ты подкинул мне крайне интересную идею. Viva la Cuba!» Первой мыслью Гарри было: «Бедные латиноамериканские мужчины!». Его взгляд снова упал на записку, выхватив фразу: « Тем более¸ что по завещанию он твой.» Юный волшебник всегда мечтал о собственном доме, еще с тех пор, когда в семь лет ради этого он был готов растворить всех Дурслей в серной кислоте. Впрочем, не только из-за этого. И теперь – мечта сбылась, дом есть, но почему-то сдохнуть охота… Дни первой недели пребывания Гарри в доме двенадцать на площади Гриммо проходили в тягучем однообразии. Потом парень решил хоть чем-то занять себя и начал приводить дом в порядок. В первый же день уборки Гарри нашел огневиски из старых запасов своего крестного, и жить стало веселей. Время от времени к нему кто-то заходил, как ему казалось, чтобы проверить, не повесился ли Мальчик-который-выжил на старом полотенце Кричера. Кстати, куда подевался Кричер, никто не знал, но волшебнику показалось, что на лестнице стало на одну эльфийскую голову больше. У Поттера на этот счет было два варианта: либо старый маразматик не захотел служить «предателям рода», либо Сириус сделал всем последний подарок и все-таки прикончил сморщенного ублюдка… *** В последний день июня в гости к Гарри зашли самая-умная-девочка-Гриффиндора Гермиона Грейнджер и самый-рыжий-мальчик-в-мире Рон Уизли. Поттер отсалютировал им бутылкой огневиски и жестом указал на диван. - Как твои дела? – спросил Рон, таращась на Гарри и улыбаясь своей самой тупой улыбкой. В ответ парень вопросительно поднял левую бровь и пьяно хохотнул. Рон заерзал на диване, почесал затылок и попытался состроить сочувственное выражение лица. - Ну мы просто это… эээ… переживали. Я уже подумал, что ты тут с собой покончил, чувак! – Гермиона толкнула его локтем, заставляя замолчать. Рыжеволосый виновато уставился на свои ботинки. - Гарри, мы действительно за тебя волновались! - начала Гермиона. – Мы понимаем, тебе тяжело… - Ой, да ладно! – перебил ее Гарри. – Бухать будете? Рон наконец-то оторвал взгляд от обуви и заулыбался во весь рот. Стало заметно, что нескольких зубов не хватает – вероятно, последствия новых экспериментов близнецов. - Нет! – возмущенно запротестовала Гермиона. – И тебе не стоит пить! Уизли заметно приуныл: «Да, дружище, завязывай ты с этим делом». Тем не менее, когда Гарри протянул ему стакан огневиски, тот со страхом глянул на Гермиону и осушил залпом. Девушка со злостью выхватила опустевший стакан и протянула его своему другу, тому-который-не-рыжий, со словами: «Ладно, наливай!». И он налил. А потом еще раз. И еще. *** Гарри проснулся с ужасной, но уже привычной для себя болью в голове и принял лучшее лекарство – недопитый вчера огневиски. Он плохо помнил, чем вчера закончилось дело, но где-то на окраинах сознания всплывали картинки тихо плачущего в углу Рона и Гермионы, бормочущей себе под нос: «Ну ты же действительно мне как брат, и вообще – мне не нравятся рыжие». Жадно высосав последние капли из бутылки, мальчик-котрый-слишком-много-выпил спустился на кухню за очередной порцией. В гостиной он увидел странную зеленую кляксу на желтоватой поверхности стены. «Рон вчера перебрал», - заключил он. Гарри с отвращением обошел это авангардистское произведение безусловно талантливого друга и прошел на кухню, к своему любимому шкафчику. Поттеру поплохело – внутри было пусто. Парень схватил клочок пергамента с пером и сел за стол. Он хотел написать кому-нибудь из ордена, но не знал как правильно сформулировать, зачем ему нужно в Косой переулок. Как ни крути, но даже знатный алкаш Муди не одобрит страсть Гарри к вискарю. Спустя двадцать минут бесплодных попыток придумать вменяемую причину, неудавшийся алкоголик начал заваривать чай из пресловутой жестяной банки. У чая был изысканный металлический привкус с тонкими нотками плесени. Судя по всему, данный напиток не пользовался популярностью в этом доме. Поттер с отвращением вылил содержимое кружки и своего желудка в умывальник. В этот момент Гарри четко осознал: «Бросаю пить».