***
Just gonna stand there and watch me burn? That's alright, because I like the way it hurts… Будешь просто стоять и смотреть, как я сгораю? Но все в порядке, ведь мне нравится эта боль… Громкая музыка вырывает меня из полудремы. Матерюсь вполголоса и поворачиваюсь к соседу: - Какого хрена?! - У меня сломались наушники, а мне скучно, - пожимает плечами тот. – Не хочешь разговаривать – наслаждайся музыкой. - Выключи! – мое шипение. - А что мне за это будет? – детсадовская фраза. - Я не выполню просьбу Тима и не затрахаю тебя до смерти, - ухмыляюсь. - Ты меня не тронешь, - произносит спокойно, будто констатируя факт. - С чего такая уверенность? – сужаю глаза, внимательно глядя на него. - Ты мог попытаться это сделать еще вчера. Ты мог ответить на шуточную провокацию сегодня. Но вместо этого ты отвернулся, отказавшись даже разговаривать. И есть лишь два варианта, объясняющих это. Первый: ты не хочешь именно меня, но, так как его я даже не рассматриваю, остается лишь один - тебе не нужен вообще никто. На данный момент, по крайней мере. Сохраняю равнодушное выражение лица, изо всех сил пытаясь скрыть удивление. А он неплохой психолог… Попал прямо в точку, как ни странно. - А почему это ты не рассматриваешь первый вариант? – вздергиваю бровь. - Потому что меня хотят все, - самодовольно улыбается Трой. - Какое жуткое заблуждение, - ухмыляюсь. - Да ладно, не будь ты так убит непонятно чем - еще вчера бы попытался меня завалить, могу поручиться! - Парень, ты знаешь лишь мое имя и при этом ведешь себя так, будто видишь меня насквозь, - безумно хочется назвать его самоуверенным идиотом, но я сдерживаюсь. - Мне не нужно знать даже твоего имени - твои глаза выдают тебя с потрохами, - улыбка неожиданно сходит с его губ, а взгляд становится серьезным. – У тебя депрессия. Ты можешь сколько угодно растягивать губы в усмешке - твой взгляд все равно останется таким же подавленным. - О, да ты читаешь по глазам? Как сентиментально, сейчас расплачусь! Тебе не приходило в голову, что у людей иногда бывает плохое настроение? – этот разговор напрягает меня все больше. - Хроническое плохое настроение и называется депрессией. Чувак, да мне плевать на твое душевное состояние, но ты не отрицай очевидное! - Пошел ты, Фрейд недоделанный! – вновь отворачиваюсь к стенке. Я был прав, когда не стал спешить с выводами. Этот фрукт не так прост, как показался поначалу. Хотя, наверное, не заметить мое состояние и впрямь сложно… Делаю глубокий вдох и прикрываю глаза. Этот гаденыш так и не выключил музыку... You ever love somebody so much you can barely breathe when you're with them? Ты когда-нибудь любил человека так, что едва мог дышать, находясь рядом с ним? Слова неприятно отдаются где-то внутри. Да, мать вашу, я любил его так, что вообще дышать рядом с ним не мог. Я задыхался от сумасшедшей нежности, сходил с ума от одного лишь прикосновения… И сейчас, когда его нет рядом, у меня такое ощущение, будто весь кислород выкачали. Воздух превратился в ядовитый газ, и я не могу сделать вдох… You meet and neither one of you even know what hit 'em? Вы встречаетесь, и ни один из вас не знает, что задевает другого? Нет, мы знали. Знали слишком хорошо. И били по самому больному. Причиняли друг другу боль, но в глубине души все равно верили в хэппи-энд. Я верил… Но хороший конец бывает только в сказках. А в жизни возможна лишь драма. Got that warm fuzzy feeling, yeah, that chills, I used to get em. Now you're getting fucking sick of lookin at 'em… Возникает то неясное чувство, что охлаждает, Да, у меня бывало такое, Когда тебя тошнит лишь при взгляде на него… Нет, парень, могу поклясться, ты не чувствовал того же, что испытываю я. Я орал: «Убирайся!», я готов был порвать его на куски, и все это было оправдано, он действительно заслужил это… Но почему же сейчас я так безумно скучаю? Почему к горлу подступает ком, стоит лишь вспомнить о нем? Почему я готов послать к чертям гордость, принципы и простить его? Задумавшись, я пропускаю мимо ушей половину песни. Красивый женский вокал словно ножом по сердцу: Just gonna stand there and watch me burn? That's alright, because I like the way it hurts… Будешь просто стоять и смотреть, как я сгораю? Но все в порядке, ведь мне нравится эта боль… Да, черт подери, в это мгновение я признаю, что мне нравится эта боль. Раньше я мечтал избавиться от нее, выкинуть воспоминания из головы, запереть все чувства за семью замками… Но сейчас я понимаю, что не сделал бы этого, даже если бы сие было в моей власти. Страдая и безумно злясь, но все равно любя, я чувствую себя человеком. Эти сильнейшие эмоции – единственное, что делает меня живым. Не будь их - и я был бы просто пустышкой. Пластиковой куклой. Роботом. Потому что эти два чувства - любовь и ненависть, – все, что у меня есть. Just gonna stand there and hear me cry? That's alright, because I love the way you lie... Будешь просто стоять, слушая мои крики? Но все в порядке, ведь мне нравится, как ты лжешь… Слезы наворачиваются на глаза, сердце пропускает удар. Смаргиваю, чувствуя мокрую дорожку по коже и солоноватый привкус на губах. Солги мне, Билли! Умоляю, придумай хорошую причину, почему ты сделал это. Почему ты бросил меня, разорвав на куски и без того надтреснувшее сердце. Давай же, сделай это! Я поверю тебе. Ведь я безумно хочу верить. Я буду жить с этой ложью. Я приму ее. Я буду тешиться ею, буду обманывать сам себя. Я не могу без тебя. Просто не могу. Ты победил. Я твой. Теперь делай что хочешь. Я позволю все…***
Следующим утром я проснулся гораздо раньше, чем охранники хором заорали: «Подъем!». Проснулся от боли. Казалось, она везде, во всем теле. Живот скручивало спазмами, кости ломило, голова раскалывалась. Поистине кошмарное состояние. Полночи меня колотило в беззвучной истерике. Вчера та песня сломала что-то во мне. Она стала откровением. С самим собой… Я признался себе в том, что безумно скучаю по своему ненавистному возлюбленному. И вот тогда прорвало… Эмоции, так старательно подавляемые, вырвались из оков силы воли. Слезы просто катились по щекам, я кусал губы, стараясь заглушить лихорадочные всхлипы. «Ненавижу… Люблю… Вернись… Останься со мной… Спаси меня… Заставь вновь поверить тебе… Дай побыть слабым… Я не могу больше бороться… Сделай это за меня… Для нас обоих…» - эти мысли лихорадочно метались в голове, сводя меня с ума. Разум твердил, что все это глупо и тщетно. Все кончено. Но, кажется, я никогда не смогу смириться с этим… Уснув лишь под утро, я распахнул глаза уже через час. Боль скручивала внутренности. Паника овладела мною на несколько мгновений. Как может болеть все тело? Что со мной, черт подери?! Кажется, будто каждый нерв воспален… Сжавшись в комочек и стараясь не шевелиться, я глубоко дышал, пытаясь успокоиться. Гипертрофированная любовь к собственной персоне всегда порождала во мне панический страх болезней. И сейчас меня охватил леденящий ужас. Он был вызван скорее инстинктом самосохранения, чем реальным страхом отправиться на тот свет. Сейчас смерть казалась мне избавлением от того, что разъедало душу. Но все же сильная физическая боль породила непроизвольный испуг. - Подъем! – вопль копа. - В воскресенье могли бы дать поспать! – сонное бурчание соседа. Я затуманенным взглядом наблюдал, как он поднялся, зевнул и, сладко потянувшись, посмотрел на меня. - Ты вставать не собираешься? Лишь мотаю головой. Сильный спазм внизу живота. Тихий стон срывается с губ. Сжимаю зубы, морщась от боли. - Что с тобой? – вздергивает бровь Трой. - Ничего, - шепотом. - Поэтому ты побелел, как Майкл Джексон? – ухмыляется парень, подходя ближе. Впрочем, усмешка сходит с его губ, едва он видит мое лицо. - Что с тобой, черт подери?! – беспокойство пополам с испугом. - Все тело болит… - кое-как давлю из себя. - Что конкретно? – полуобнаженный рэпер уже сидит на моей кровати, пристально глядя на меня. - Ты кретин?! – боль туманит разум - и я срываюсь на крик. – Все болит! Живот особенно… - Так, чувак, переворачивайся на спину, - не терпящим возражений тоном приказывает Трой. - Оставь меня в покое! – мое рычание сквозь зубы. - Идиот, у тебя может быть аппендицит! Разрыв аппендикса – и тебя ждет вечный покой, не сомневайся! У меня нет сил сопротивляться. Сильные руки обхватывают вокруг талии и переворачивают на спину. - Ты что творишь?! – хриплю, чувствуя, как он спускает с меня боксеры до самого паха. - Больно? – парень внимательно смотрит на меня, легонько нажимая чуть ниже и правее пупка. – Сильнее, чем до этого? - Нет, так же, - выдыхаю. Эта картина, должно быть, шикарно выглядит со стороны. Два полуобнаженных парня на одной кровати, один из которых лапает другого в области паха. Ухмыляюсь, сдерживая болезненные стоны. - Тут больно? – пальцы опускаются ниже. - Так же. - Здесь? – он уже касается лобка. - Нет, бля! – вновь повышаю тон. – Что дальше? Мошонку проверять будешь? Или, может, сразу массаж простаты?! - Раздвинь ноги, - Трой начинает стягивать с меня трусы. - Это была шутка, долбоеб! – резко поднимаю корпус тела, но новая вспышка боли заставляет со стоном повалиться обратно. - Надо проверить, нет ли ректального кровотечения. Да не лягайся ты, еб твою! - Нет у меня никакого кровотечения! Пошел на хуй отсюда! – ору не своим голосом. - Идиотище! – шипит парень, прижимая меня к кровати и бесцеремонно запустив руку в боксеры. Сжимаюсь, чувствуя прикосновение пальца к сфинктеру. - Кровотечения нет, - констатирует Трой. - Да что ты! - Палец чувствуешь? - Нет, блять, не чувствую! – у меня уже истерика. – Убери руки! - Все, спокойно! – вытаскивает ладонь и отпускает меня. – Кишечник вроде в порядке, аппендицита тоже нет. Меня лихорадит. Дыхание частое и прерывистое. Я почти не ощущаю боли, сотрясаясь в беззвучной истерике. Идиотизм ситуации просто зашкаливает. Хорошо хоть, никто еще не вышел из комнат и не видел сие действо. - Успокойся! – приказывает мой «терапевт». – Прости, я просто перепугался, когда увидел тебя в таком состоянии. - Что со мной? – хриплю, кое-как взяв себя в руки. - Говоришь, болит все тело? Как болит? Резко, точечно, притупленно? - Боль будто нигде и везде одновременно. Тянущий дискомфорт. - Спазмы в животе могут быть от чего угодно. Если раньше такого не случалось, то ничего страшного. А вот дискомфорт… Ты на наркоте не сидишь? У тебя симптомы ломки, - парень пристально смотрит мне в глаза. - Нет, я не колюсь. - Жара нет, - коснувшись моего лба, Трой задумчиво покусывает губу. – Тошнит? - Нет. Мне уже легче, - я не вру, боль действительно притупляется, а живот уже не разрывается от спазмов. - Знаешь, человеческое тело удивительно. У чувака может быть рак кишечника, а болеть будет нога. Нервные окончания есть везде, поэтому зачастую трудно выявить истинный источник боли. Но, когда болит все, тут проще. Если это не реакция на наркотики, то, скорее всего, сильный стресс. Моральная боль может трансформироваться в физическую. - Опять ты толкаешь речи про депрессию! – закатываю глаза. - Нет, чувак, это уже не депрессия. Это смахивает на нервный срыв.***
Вечером того же дня… - К тебе кто-нибудь приезжает? – голос Троя отрывает меня от бездумного созерцания потолка. Парень напичкал меня какими-то успокоительными, которые ему выдавал наш психолог после потасовки в столовой. Тот, конечно же, их не пил, незаметно запихивая в карман, и теперь всунул таблетки мне. Я бы в жизни не поверил в эту безумную теорию про нервный срыв. Никогда не стал бы глотать антидепрессанты. Но собственное состояние все больше пугало меня, поэтому пришлось довериться этому медику-недоучке. Таблетки подействовали - и теперь я апатично пялился в потолок. Физическая боль стихла. Моральная - притупилась. Мысли ушли. Поистине чудесное избавление… - Не твое дело, - тяну лениво. - Слушай, по-моему, ты лишка таблеточек хватил, – ухмыляется парень. - Плевать… - на моих губах появляется слабая улыбка. Во всем теле ощущается приятная легкость. Мышцы полностью расслаблены. Сознание слегка затуманено. Так чертовски хорошо и спокойно… Мир кажется утопией. Хочется улыбаться… - Парень, да ты откровенно кайфуешь! – тихий смех рядом. – Учти, хорошенького понемногу. Больше я тебе их не дам, потому что на эту дрянь очень легко подсесть. Что я с тобой тут делать буду, когда тебя ломать начнет? - Можно подумать, ты сейчас со мной что-то делаешь, - ухмыляюсь, передернув смысл сказанной им фразы. - Что же с тобой делать, если у тебя депрессняк и тебе никто не нужен? – парирует парень. - А, не будь этого, что бы ты хотел со мной сделать? – улыбаюсь, глядя на него. Где-то на периферии сознания я понимаю, что несу полную чушь. Но сейчас все кажется таким легким, правильным и естественным… - Сейчас - точно ничего. Но вот через пару недель отсутствия секса я за себя не ручаюсь. - Ты гей? – вздергиваю бровь. - Нет, - мотает головой. - Бисексуал? – продолжаю допрос. - Да натуральнее всех натуралов! – ухмыляется Трой. - Значит, настолько озабоченный и беспринципный, что готов трахнуться с парнем, наплевав на собственные предпочтения? – такая длинная фраза дается мне с трудом, ибо язык еле ворочается, а веки слипаются. - Нет. Просто я не верю в любовь и считаю, что секс честнее. Ну, допустим, мы с тобой переспали. Это не любовь, лишь удовлетворение физических потребностей. Недотрах тут у всех, так что это своего рода взаимопомощь. В такой ситуации люди просто получают то, что хотят, без всей этой эмоциональной херни. Никаких соплей-слюней, лишь разрядка. И всем хорошо. А потом мы выходим на свободу - и наши пути расходятся. Я возвращаюсь к привычному образу жизни, продолжаю трахать девушек. И остаются лишь воспоминания об этом небольшом отступлении от обыденности. Маленький эксперимент, не более. А вообще, я за секс в любых его проявлениях и не против новых ощущений. Так что бди! – с улыбкой передразнивает мою интонацию. - Сколько тебе лет, Трой? – пристально смотрю на него, машинально перебирая пальцами его длинные дреды. Мне всегда было интересно: в этих африканских какашках, то есть косичках, вши не заводятся? - Не волнуйся, уже можно, - похабная усмешка. – Девятнадцать. - Ты старше меня, но куда циничнее… - Это не цинизм, это честность. Почти каждую ночь я провожу в клубе. Почти каждый раз ухожу оттуда не один. А на утро не помню даже имени той, с кем занимался сексом. Мне этого не нужно. Долговременные отношения – на кой черт они сдались? Это ответственность, ежедневный мозготрах, вечные предъявы… Любовь – вообще туманное понятие. Можно думать, что любишь человека, но это лишь привычка. Все начинается со страсти, желания, физического влечения. А потом кто-то хочет продолжить начатое. И в итоге люди привязываются друг к другу, привыкают, но можно ли это назвать любовью? Не думаю. Господи, как же он напомнил мне меня самого полгода назад! Такой же наивный, упорно полагающий, что любовь – выдумка глупцов. И в этот момент я даже не знаю, что ему пожелать: потерять голову и познать это чувство или же оставаться в неведении до конца своих дней. Я просто не знаю, что лучше… - Знаешь, парень, глядя на тебя, я убеждаюсь в правильности своего подхода, - неожиданно заявляет Трой. - Что ты имеешь в виду? – вскидываю бровь. - Если любовь таки существует и доводит людей до такого состояния, то лучше уж вообще не любить, - его взгляд становится серьезным. - Почему ты решил… - начинаю было. - Почему я решил, что это причина твоей депрессии? Это же элементарно! Что может заставить взрослого здорового парня так мучиться? У тебя такой убитый взгляд, что я невольно вздрогнул, когда увидел тебя впервые. Не отрицай, это очевидно. Какие еще могут быть причины? Это не тюрьма, а курорт, тебя тут никто не трогает, проблему с сексом ты тоже мог бы решить. Ты здоровый, симпатичный, незакомплексованный. Так скажи, Джей, если не любовь, то что может так убивать? – внимательно смотрит на меня. Молчу. Грубить было бы глупо, ведь он абсолютно прав. Но и ответить я не смогу. Поэтому я просто смотрю ему в глаза. Улыбка краем губ свидетельствует о том, что он понял ответ. В эту секунду дверь распахивается, и на пороге появляется охранник: - Уэй, к тебе приехали. Тонкий дредлок выскальзывает у меня из пальцев. Лихорадочный вдох, словно после долгого пребывания под водой. Четыре простых слова вызывают сумасшедший всплеск адреналина. Остаточный эффект успокоительного улетучивается мгновенно. А уже через секунду я вскакиваю с кровати…***
http://myzuka.ru/Song/1031899/Hoobastank-The-Reason - фоновый саундтрек Меня слегка пошатывает, и голова кружится, но мысли на удивление ясные. Сердцебиение зашкаливает, и дикая слабость в ногах. Тяжело сглатываю и делаю шаг к двери. Стоит мне выйти в коридор - и охранник тут же вперивает в меня подозрительный взгляд: - Ты что, обдолбался? Безумно хочется послать его, но я лишь мотаю головой, облизывая сухие губы: - Нет, мне просто нехорошо. Это Картер? - пристально смотрю на копа. - Что, уже соскучился? - ядовито цедит тот. - Нет, не он. Уэй, ты же не думал, что такой богатенький и избалованный принц будет ждать тебя на воле, правда? Я уже не слушаю. Меня трясет, я не могу сделать вдох. Если это не Билл, то остается лишь один человек. И я не знаю, чего мне больше хочется в этот момент: ринуться вниз, в эту треклятую комнату для посещений, или убежать обратно в камеру и забаррикадироваться, чтобы больше никто не трогал. Это странно, но я не чувствовал ни злости, ни нежности, как обычно. Лишь безумное облегчение и дикий страх. Я хочу увидеть его. Но я боюсь. Если что-нибудь вновь пойдет не так, это будет уже выше моих сил. Потому что все. Это крайняя точка. Депрессия, нервный срыв, третьим будет суицид. Вот сейчас я в этом абсолютно уверен, и эта мысль не вызывает никакого ужаса или отторжения. - Уэй, так ты идешь? Или, кроме своего блондинчика-плейбоя, никого видеть не хочешь? - вкрадчивый голос охранника. Вдох. Нужно идти. Выдох. А может, бежать прочь. Вдох. Я знаю лишь одно. Выдох. Ты так нужен мне… Сердце пропускает удар, а в следующую секунду я делаю шаг. Вперед. - Пошли. - Надо же, - ухмыляется коп. - Жаль, конечно, что не Картер приехал, - я так хотел посмотреть на слезливую драму двух голубков. Мне настолько плевать на его слова, что даже не верится. В мыслях нет места ничему, кроме одного. Сейчас наяву сбывается то ли самый лучший сон, то ли кошмар… Пальцы инстинктивно касаются кулона на шее. А ведь я так ни разу и не снял его… И ни разу не решился открыть, чтобы посмотреть на фотографию… Едва я переступаю порог комнаты, сердце готово разорваться. На стуле сидит брат, сложив руки на груди. - Майки? - несмотря на головокружение, я едва ли не бегом влетаю в комнату. - Уэй, ты помнишь правила? Я тут, поэтому никакой гомосятины. Хотя я не против посмотреть на твои страдания и слезы, - орет охранник мне вслед. - Привет, Джи, - Майки поднимается и делает шаг навстречу. Крепко обнимаю его. Я не знаю, что чувствовал в тот момент. В душе смешались радость, удивление и разочарование. Я мог лишь прижимать его к себе, сглатывая тяжелый ком. Больно. Чертовски больно… - Как ты? - шепотом. - Я-то в порядке. А вот ты… Не обижайся, но выглядишь хреново, - заявляет младшенький, отстранившись. - Как ты приехал? - сиплю, не в силах совладать с голосом. - Автостопом, - ухмыляется брат. Ноги подкашиваются, и приходится схватиться за стол, чтобы не упасть. В глазах темнеет, а внутри все обрывается. Страх за непутевого братца, проехавшего полштата автостопом непонятно с кем, и дикая боль оттого, что не приехал тот единственный, в ком я так отчаянно нуждался… - Джер, - Майки осторожно касается моей руки. - Ты идиот? - не вопрос, скорее утверждение. - А ты сейчас так побледнел оттого, что я добрался сюда таким способом, или потому, что без Билли Джо? - пристально смотрит на меня, улыбаясь уголками губ. Имя полосует сердце. Я не могу ответить. Меня хватает лишь на то, чтобы кое-как держать себя в руках и не сорваться прямо сейчас. Истерика почти овладевает мной, но, собрав остатки воли, я твержу себе: «Нельзя!». Я не доставлю удовольствие этому уроду, сидящему за стеклом и пожирающему нас взглядом. Я не стану плакаться брату. Он и так достаточно от меня натерпелся. Прикрываю глаза и обессилено оседаю на стул, кусая дрожащие губы. - Джерард, по-моему, из нас двоих идиот - это ты, - Майки садится рядом. - Посмотри на меня. Поднимаю затуманенный взор. Нет сил сопротивляться. Нет сил вообще ни на что… - Что ты делаешь, сам понимаешь? Ты когда последний раз себя в зеркало видел? - я впервые слышу боль в голосе брата, и от этого еще хуже. Недавно видел. Худое бледное существо с синяками под глазами. На голове уже давно черт знает что: отросшие волосы торчат в разные стороны. Мне плевать… - Плохо, да, Джер? Больно? - горькая усмешка на губах Майки. Молча киваю. Я уже привык к тому, что младшенький куда проницательнее, чем мне казалось. Да и спорить бесполезно - по мне и так все видно. - А ведь ты сам виноват. Ты сам причиняешь себе боль. Да и не только себе. Ты не видел, с каким лицом он вышел от тебя тогда, - брат смотрит прямо мне в глаза. Я сам не знаю, чего хочу больше: чтобы он замолчал прямо сейчас или продолжил. Впрочем, меня и не спрашивают. - Он час сидел и курил, потому что не мог сесть за руль в таком состоянии. Его просто лихорадило. Я не позволил ему ехать в тот вечер. Мы переночевали у его приятеля и только на следующий день поехали обратно в Родео. Я не знаю, что он чувствовал, но вид у него был не лучше твоего. Ты гребаный придурок, Джерард. Сидишь тут, мучаешься, изводишься, страдаешь, но все же не можешь преодолеть свою идиотскую гордость. - Ты ничего не знаешь, Майки, - моя горькая усмешка. - Да, я не знаю, что у вас там случилось, но я, блять, вижу, в каком состоянии вы оба! - младшенький неожиданно вскакивает на ноги и повышает голос. И в это мгновение меня переклинивает. Боль и отчаяние сменяются безудержной злостью. - Не говори мне этого, слышишь?! - срываюсь сразу на крик. - Это все ложь, долбаная фальшивка! Если бы ему было так чертовски плохо, он не отступился бы так просто! А что сделал он?! Уехал, поубивался день и забыл. Могу биться об заклад, сейчас трахает какую-нибудь шлюху на капоте своей тачки! Руки трясутся, и я непроизвольно сжимаю кулаки. Такие сильные перепады настроения - это ненормально. Но сейчас мною управляет дикая боль очередной наивной несбывшейся надежды, трансформировавшаяся в ярость. Судя по всему, придется снова просить успокоительное, ибо утренний срыв явно не станет последним… Надо будет тоже устроить мордобой, чтобы мне выписали побольше антидепрессантов. Выжрать целую пачку - и все… Больше не будет ничего. И это, похоже, действительно единственный выход… Черт, да за что же мне это?! Почему нельзя просто поставить точку?! Почему не прекратить всю эту херню?! Чувствую себя героем «Санта Барбары». Бесконечное количество серий с одним и тем же сюжетом. Зачем так издеваться, Господи?! Каждый раз давать пустую надежду, чтобы снова и снова засовывать в этот ад… - Такое ощущение, что ты его плохо знаешь, Джерард, - ухмыляется Майки. - Это, по-твоему, смешно?! Я вообще не знаю его, черт подери! Я не знаю, какой он настоящий! Я не знаю, как мог полюбить его… - злость перегорает так же быстро, как вспыхнула, - и вот я уже вновь устало прикрываю глаза с единственным желанием - сдохнуть и не мучиться больше. - Видимо, действительно не знаешь. Потому что он сейчас сидит в своей тачке и изводится в ожидании. Я уверен, когда я выйду, он сразу же спросит, как ты тут, и это будет единственным, что он скажет мне на протяжении всей дороги. Потому что не только ты страдаешь, Джерард. Другие тоже умеют чувствовать, мать твою! - брат встряхивает меня за плечи, но я едва замечаю это, выдыхая: - Что? Что ты сказал? - Я соврал тебе. Хотел посмотреть на твою реакцию. Меня словно окатило ледяной водой. Мир развалился в тот момент, чтобы тут же собраться вновь и заиграть новыми красками. Чтобы подарить очередную безумную надежду, за которую я просто не могу не уцепиться. - Он здесь? - голос срывается. Смотрю на брата, мысленно умоляя не тянуть с ответом. - Да, - пристальный взгляд Майки. - Почему… Почему… - я так и не решаюсь озвучить вопрос. - Плевать. Позови его! - Джер, я не думаю… - Пожалуйста, позови его! Пожалуйста, Майки! - меня уже лихорадит. Кажется, я не выдержу. Эмоций слишком много, они разрывают меня, я не могу ухватиться ни за одну из них. Но единственное, чего я хочу сейчас, - увидеть его. Не могу больше, просто не могу! Я ждал слишком долго, и осознание того, что вот-вот это может стать реальностью, просто сводит меня с ума. - Джерард, если ты сделаешь то же, что тогда, я самолично набью тебе морду! - заявляет брат. Лишь мотаю головой, вскакивая на ноги. В голове пульсирует его имя. Я не совсем верю в реальность происходящего, еле соображаю, но чувствую себя живым. Впервые за очень долгое время… - Хорошо, хорошо, ты только успокойся, - младшенький обеспокоенно смотрит на меня. - Прости меня, Джей. Я хотел как лучше, слышишь? Слышу. Мне плевать. Плевать на все, если он тут, рядом. Я словно наркоман, который жаждет очередной дозы. Он мой наркотик. Это непреодолимая зависимость… - Теперь, надеюсь, точно белый флаг и перемирие! - улыбается Майки, порывисто обнимая меня на прощание. Едва брат выходит, охранник тут же высказывает свои впечатления от происходящего: - Вообще, тут не проходной двор, Уэй, но, чтобы посмотреть продолжение сей душещипательной драмы, я пущу твоего любовничка, так уж и быть, - гаденькая усмешка. Те пять минут ожидания не были пыткой. Это было в сотни раз хуже. Я словно умирал с каждой секундой. Чтобы родиться вновь, когда дверь открылась... Клянусь, это было одно из самых незабываемых мгновений в моей жизни. Боль и счастье никогда раньше не были так близки. Сейчас же они переплелись, заставив меня испытать нечто настолько сильное и потрясающе пронзительное, что я запомнил это чувство на всю жизнь. Когда я увидел его, мир не перевернулся, лишь стал совершенно другим. Когда я сделал шаг навстречу, рухнула последняя стена, последняя преграда. Когда я протянул руку, касаясь кончиками пальцев его лица, с груди спали оковы, мешающие дышать. А следующая секунда изменила меня… Когда я заглянул в его глаза, я стал собой. Окончательно. Навсегда. Стал тем парнем, влюбившимся однажды и рухнувшим в это чувство с головой. Стал прежним, чтобы никогда больше не меняться. Этот миг не был самым счастливым, но он был одним из самых важных. - Джи… - его выдох и глаза, полные нежности, взирающие на меня. Пытаюсь совладать с собой. Чувства рвутся наружу. Хочется обнять, прошептать какую-нибудь глупость на ухо, поцеловать. Но разум кричит: «Стой!». Нам еще о многом надо поговорить… Би Джей покусывает губу, явно борясь с теми же порывами. Он уже делает шаг навстречу, но тут же во взгляде невероятных изумрудных глаз мелькает страх - и парень замирает, неуверенно глядя на меня. Он боится. Боится не меньше меня. Боится, что я оттолкну. Я знаю, что не смог бы это сделать. Я бы наплевал на вопли рассудка и позволил ему все, чего бы он ни захотел. И я благодарен ему за то, что он сдержался. Пока рано. Не сейчас… Тишина давит. Мы пристально смотрим друг на друга. Сердце колотится, и я волнуюсь так, как не волновался даже в наш первый раз. Внутри все сжимается, когда я внимательно вглядываюсь в его лицо. В глазах уже нет того невероятного блеска и веселой искорки. Под нижними веками залегли синяки. Четче обозначились скулы, губы сжаты. Он дико бледный. Вид почти болезненный. Билли, мальчик мой, до чего же мы довели друг друга? Внутри все переворачивается, но я не в силах сделать шаг навстречу. Не могу выдавить ни слова… Мы просто смотрим друг на друга. Глаза в глаза. Этого так потрясающе много и так убийственно мало одновременно. Я думал, что никогда не увижу его вновь, и то, что он сейчас совсем рядом, так близко, - даже это кажется сном. И так хочется обнять, заглянуть в глаза, прикоснуться к губам, поймать дыхание… На какой-то безумный миг желание послать к черту и охранника за стеклом, и этот разговор, и свое ущемленное самолюбие почти берет верх надо мной. Хочется просто забыть эти адские недели как страшный сон и никогда больше к ним не возвращаться. Хочется промотать объяснения и извинения. Ведь я уже давно простил его. Что бы там ни было, это практически неважно. Что там Брайан говорил про мотивы? Плевать на них. Когда не можешь дышать без него - единственного, сумасшедшего, по-пацански отчаянного, безбашенного, но такого любимого придурка, - имеет ли значение что-то еще? Как бы больно мне ни было, как бы я ни злился, я всегда возвращался к нему. Прощал и возвращался… Не знаю, смог ли бы я поддаться искушению и спустить все на тормозах, не потребовав объяснений. Наверное, гордость бы не позволила. Хотя какая там гордость? Руины… Уверенность в том, что нельзя бежать от разговора, во мне породила отнюдь не обида, не растоптанные чувства… Лишь страх. Страх напороться на те же грабли в дальнейшем. Внезапное воспоминание вспыхнуло в мозгу. Ведь одна-единственная недосказанность привела нас сюда. Привела к тому, кем мы стали. В ту ночь, когда он впервые сказал мне: «Да», я совершил громадную ошибку. Я не стал его слушать. Я просто стер прошлую ложь и обиды, решив начать с чистого листа. И даже не задумывался впоследствии, как все могло обернуться, если бы я позволил ему рассказать правду. А ведь это изменило бы все… Не было бы того ада, через который мы прошли. И я бы не оказался здесь. Сколько боли можно было избежать… Но я так редко принимаю правильные решения… Однако сейчас все будет правильно. Все будет так, как и должно быть. Груз невысказанных слов, заглушенных обид, подавленных чувств и так уже слишком велик. И любая капля может стать последней. Поэтому сейчас нам просто необходима полная откровенность… Сердце сжимается, и я не могу справиться с внезапным порывом. Делаю шаг навстречу и нежно провожу пальцем по его щеке. Дергается, словно ожидая удара, но тут же замирает, с восторгом глядя на меня. Чуть улыбаюсь, беру его за руку, сжимаю пальцы и тяну на себя. - Садись, - киваю на стул. Опускается рядом со мной, не сводя с меня глаз. - Говори. Расскажи мне все, что хотел сказать тогда, - заставляю себя отпустить его руку. Вздрагивает, сжимая пальцы, словно пытаясь удержать. - Давай же, - закусываю губу, глядя на него с нежностью и отчаяньем. Давай, Би, расскажи мне все. Объясни же! Без утаек, начистоту. Я прощу все, я обещаю. Ты только расскажи… И он решается. Делает глубокий вдох и тихо произносит: - Только не перебивай, хорошо? Киваю - и он начинает: - Мне столько всего нужно сказать, а я даже не знаю, с чего начать… - нерешительно покусывает губу, чуть смущенно глядя на меня. - Я такой дурак, Джер… Когда уезжал из центра тогда, за две недели до твоего дня рождения, я не знал, на кого злюсь больше: на тебя или на себя. Эти слова, которые мы проорали друг другу… Я не понимал, почему все происходит так. Ведь буквально пять минут назад все было нормально, а потом что-то случается - и будто переклинивает… Но это неважно на самом деле. Ведь у нас всегда так - через жопу, как говорится, - улыбается уголками губ. Ухмыляюсь в ответ. Хоть что-то никогда не меняется - он по-прежнему умудряется читать мои мысли. - В те дни мне казалось, что мир вокруг рушится. Земля уходила из под ног, и я ничего не мог с этим поделать. Эти гребаные гонки… Мэтт с Джоэлом прямым текстом послали меня на хуй, даже уточнили, на чей. Оно и неудивительно, ведь все команды Родео едва ли не хором заявили, что их лидер - продажная шлюха. Все это выбивало меня из колеи. Я был уверен, что поступаю правильно, но слышать такое от бывших друзей в любом случае тяжело. Казалось, что привычная жизнь перевернулась с ног на голову и рядом нет никого… Хотя Майки - славный малый. Вот только была одна проблема: каждый раз, глядя на него, я вспоминал его старшего брата, - Би Джей чуть склоняет голову, пристально взирая на меня. - Я так скучал, Джи, что едва не искал пятый угол… Вздергиваю бровь. Странная метафора… А он продолжает: - Я просто сходил с ума от одиночества. Эти две недели были кошмаром. Мне так обрыдло считать дни между редкими встречами. В Родео все напоминало о нашей веселой жизни в былые времена. Своего рода ежедневная пытка. Давно перебрался бы в Лос-Анджелес, но тут начались разборки - своего рода раздел имущества. В итоге я решил плюнуть на все, взять деньги и свою тачку и свалить в LA. Пусть забирают все остальное, чтоб они подавились, - горько ухмыляется парень. - Планировал съездить к тебе и больше не возвращаться в Родео. В тот день я попрощался с командой - если матерную тираду, конечно, можно назвать прощанием - и собрал вещи. Когда пришел на автостоянку, где держал свою машину, все планы полетели к чертям. Тачка была просто убита. Какие-то уроды раздолбали все, начиная стеклами, заканчивая выкорчеванным двигателем. Попросить подвезти мне было некого. Я позвонил приятелю, на следующий день он забрал меня из этого чертового городка. Мы приехали сюда в понедельник, но охрана наотрез отказалась пускать, даже взятку не приняли, сволочи, - Би замолкает и во все глаза смотрит на меня, нервно покусывая губу. Я ожидал чего-то подобного. Я строил десятки предположений, почему он не приехал в тот день. И постоянно тешил себя надеждой, что это было лишь стечением обстоятельств. Сейчас надежда оправдалась. Но меня волнует другое. Голос срывается, когда я выдыхаю: - Почему ты не сказал мне этого, когда я позвонил? Почему ты… - голос таки подводит меня, и я не могу продолжать. Вот мы и подошли к самой тяжелой части разговора. Сейчас, когда я вспоминаю, что он сказал мне тогда, обида вновь подступает к горлу тяжелым комом. И сейчас я уже ни в чем не уверен. Пожалуйста, Би, объясни и это! Пусть и на это будет весомая причина, я прошу тебя! Я не хочу прощать тебя, вновь наступая на горло самоуважению. Я не хочу снова стоять перед выбором: ты или моя собственная гордость. Хотя для меня ответ всегда был очевиден, но с каждым разом этот выбор дается мне все сложнее. Поэтому, умоляю, помоги мне избежать его сейчас… Би Джей делает глубокий вдох и начинает: - Когда я выходил тогда из центра, меня словно подкосило. Я не мог дышать. И безумно злился. На тебя. Знаешь, Джер, я сходил с ума от ярости с самого начала. С того момента, как ты принял это решение. Я не понимал его, и мне было чертовски тяжело его принять. Эта злость росла во мне все эти дни. Помнишь нашу первую встречу здесь? После нее мне хотелось то ли прыгать от радости, то ли пинать стены от безумного гнева. Я злился из-за невозможности прикасаться к тебе и целовать, когда захочу. Злился из-за одиноких ночей и безумного недотраха. Но хуже всего была ненависть. Болезненная, сумасшедшая. Я ненавидел тебя за то, что ты оставил меня. За всю эту пытку одиночеством. И за то, как дико мне тебя не хватало. Все это казалось своеобразным издевательством: добиться меня, признаться в любви, чтобы потом бросить, добровольно запершись в этом чертовом центре. И, когда я не смог увидеть тебя, это стало последней каплей. В те дни мне было так херово, что хотелось лезть на стены. Каждый вечер пытался утопить все чувства в алкоголе. Когда ты позвонил, я был пьян. Язык развязался - и я сказал то, о чем тысячу раз пожалел впоследствии. На следующий день я обрывал телефон, бесконечно набирая тот номер, но его отключили… - То есть, тогда ты сказал именно то, что хотел сказать, да? Алкоголь лишь развязывает язык, и ты просто озвучил то, что чувствовал. Я прав? - пристально смотрю на него. Это признание… Я сам не отдавал себе отчета в том, какие эмоции оно вызвало во мне. Облегчение от объяснения причудливым образом смешалось с горечью боли и обиды. В голове почему-то тут же прозвучали слова Билла: «Мне стало интересно: если он любил меня тогда, то что бы он сделал, если бы ненавидел?». Вот и я сейчас понимал и отказывался понимать его одновременно. Странно он скучал, если сказал мне такое, едва услышав мой голос. Еще и это признание про злость и ненависть… В то же время это было так близко и понятно мне, что даже не верилось. Ведь я сам всегда любил, ненавидя. А злость и нежность в одном флаконе - это уже наш фирменный оксюморон, похоже… - Джерард… - выдыхает, глядя на меня со смесью надежды и отчаяния. - Все, что я сказал раньше, - лишь оправдания. А они неуместны, я не хочу оправдываться. Я был неправ. Были определенные причины, но виноват только я сам. Когда ты послал меня две недели назад, я чуть не сошел с ума. Осознание того, что все, это конец, убивало. Я думал о том, что наделал, о том, как чудовищно ошибся. Я не буду врать, я действительно виноват. Прости меня. Это все, что я могу сказать. Я мудак, я знаю. Ты так много значишь для меня, но вместо того, чтобы сказать тебе это, я наговорил такую чушь… Я не смогу этого исправить, но попытаюсь загладить свою вину. Я скучаю, Джи, чертовски скучаю. Ты влюбился в идиота, да. Но, знай, этот идиот не может даже смотреть ни на кого другого. Потому что не нужен никто. Только ты. Со всеми своими закидонами и странными решениями. Прости меня… Я был счастлив. Я был испуган. Все сразу, как обычно. Счастье от этих слов, страх - от них же. Я понял его. Я простил. Простил бы в любом случае. И сейчас хотелось обнять, прошептать что-нибудь безумно нежное и глупое. Но страх был сильнее. Я боялся обжечься вновь. Только он способен причинить мне такую боль. И я не знал, смогу ли вынести ее еще раз. А в том, что однажды придется, я почему-то не сомневался… - Я понимаю. Я люблю тебя, и я прощу. Но я не знаю, как верить тебе… - мне самому больно от этих слов. Но я поклялся, что сегодня - только правда. И это она и есть. Действительно люблю. Действительно прощу. И безумно скучаю, да. Но не могу довериться, черт, слишком много всего уже было… - Что ж, это справедливо, - парень опускает голову. Би, ну что же ты? Давай, сделай что-нибудь! Закричи, устрой истерику, припомни мне все мерзости, что я сотворил, врежь мне, в конце концов! Только не молчи, прошу тебя! Не смотри так подавленно и не смей говорить, что это справедливо! Виноваты мы оба, и ты знаешь это. Я поверю тебе, мне просто нужно время. Все будет так, как прежде, я верю в это. А ты веришь? Пожалуйста, не молчи, подними глаза! Ты же не отступишься, правда? Добьешься меня снова? Заставишь поверить? Я не могу без тебя. Не могу жить, не могу дышать. Я твой в любом случае. Ты победил. Я буду рядом, даже если для этого мне придется изменять себе с тобой каждый гребаный день. Помнишь, ты просил меня об этом однажды? Я готов. Я уже сделал это когда-то и буду делать впредь, если захочешь… Я молчал, хотя внутри все кричало. Так хотелось сказать хоть что-нибудь, но я словно онемел. Я просто смотрел на него, сходя с ума от чувств, рвущихся наружу. Взгляд цепляет чуть расстегнутая молния на кенгурушке. Выступающие ключицы, загорелая кожа и… Что это? Приглядываюсь внимательнее. Маленькое черное пятнышко слева, в области груди. - Что это? - протягиваю руку, касаясь этого места. Вздрагивает и резко отстраняется, выпалив: - Ничего. - Покажи, - удерживаю его за руку. Кусает губы, глядя на меня с непонятным выражением. А через секунду, будто решившись, резко дергает замок толстовки вниз, обнажая торс. Я бестолково пялюсь на новую искусно выполненную татуировку. Маленькая колибри чуть выше левого соска. И тут меня накрывает. Воспоминание приходит вспышкой. Я едва слышу его голос: - Помнишь то утро в кафешке? Оно почему-то запало мне в память… Я помню… Помню все: каждый взгляд, каждое слово… Слово… - И тот дурацкий разговор про птичек… Я сказал, что он похож на попугая, а он… - Я еще тогда назвал тебя колибри, помнишь? Би, ну что же ты делаешь? Еще минуту назад я говорил что-то о недоверии, сейчас я готов и его послать ко всем чертям. Просто потому, что все это неважно. Потому что только что ты вынес мне и мозг, и душу. Эта твоя колибри прямо на уровне сердца… По сравнению с этой малюсенькой татуировкой блекнет вся та извинительная речь, которую ты произнес. Это лишь чернила на коже, но они важнее любых слов… - Знаешь, Джер, пожалуй, ты любишь не просто идиота, а конченого сентиментального кретина, - такой смущенной улыбки я у него еще не видел. И это рвет мне крышу окончательно. Делаю шаг, разделяющий нас, и прижимаю его к себе. - Джи! - рваный выдох, сорвавшийся с его губ. - Когда ты ее сделал? - поглаживаю его по спине, пытаясь не спятить от внезапно нахлынувшей нежности. - За два дня до твоего дня рождения. Глупо, да? - шепчет мне на ухо. - Ты кретин, - ухмыляюсь. - Полный, - ответная ухмылка. - Эй, голубки, время вышло! - вопль охранника. Отпустить его оказалось гораздо сложнее, чем понять и простить. И именно в ту секунду я ощутил то же, что испытывал он, - боль от утраты только что обретенного. Именно в тот миг я действительно понял его… Мы больше ничего не сказали друг другу. Слов не требовалось. Все уже было сказано. Я знал, что он вернется. Теперь я был в этом уверен…***
Когда я ввалился в свою комнату, на душе не было ничего. Будто все чувства перегорели там, рядом с ним. Мысли отсутствовали. Лишь на губах играла какая-то идиотская улыбка. Это было похоже на то странное состояние, в котором я пребывал после той сумасшедшей ночи, когда мы удирали от копов. Те первые взгляды, первые прикосновения… Тогда я вернулся домой, опьяненный какой-то странной эйфорией. Чувство чего-то свершившегося, такого долгожданного и невероятного одновременно… - You’ll come back, you know. You always come back to me…* - тихо напевает Трой. Парень развалился на кровати, уставившись в потолок и завывая какую-то балладу. Глубокий грубоватый бас в сочетании с лиричной песней – охрененный замес. Ухмыляюсь, глядя на него. Трой не замечает моего присутствия, продолжая тянуть рулады: - No matter how far you go, you always come back, always come back to me…** - Ты это мне? Как мило! - не могу сдержать улыбки. Вздрагивает и резко оборачивается. - Тебе, любимый, кому же еще! - отвечает с усмешкой. - Уже соскучился? - продолжаю шутливо. - Весь изнемог, что ж ты так долго? - томно вздыхает рэпер. - Ты пой-пой, не отвлекайся, у тебя определенно талант, - изо всех сил пытаюсь не заржать. - Ах, талант? Ну все, теперь ты будешь засыпать под мой голос, - Трой улавливает иронию и одаривает меня очаровательной улыбкой. - А ну не смей мне угрожать! - Покараешь анально и без смазки? - похабная ухмылка. - У тебя шило в заднице, знаешь об этом? - вздергиваю бровь, пристально глядя на него. - Нет, у меня недотрах. Но ты не обнадеживайся, у тебя шансов нет, - по тону невозможно понять, шутит он или говорит серьезно. - Недостаточно красив для Вашего Рэперского Величества? - Нет, просто ты ебанут на всю голову, а я, знаешь ли, предпочитаю варианты попроще, - заявляет парень. - Трус, - ухмыляюсь. - Кто приезжал, кстати? И почему это ты так светишься? Где былой депрессняк? - Слишком много вопросов, Мачо, - сбрасываю кроссовки и валюсь на кровать. - Ну давай свою колыбельную, так уж и быть. Глядишь, кошмары приснятся, а я люблю ужастики. - Сучка! - ленивая усмешка в ответ. _____________________________________________________________________________ * - Ты вернешься, ты знаешь это. Ты всегда возвращаешься ко мне… (англ.) «Always» by Matt Darey ** - Неважно, как далеко ты ушел, ты всегда возвращаешься, всегда возвращаешься ко мне… (англ.) «Always» by Matt Darey