***
- Просыпайся, педик! Приехали, - кто-то грубо тыкает в плечо. Ну да, кто же это может быть? С трудом продираю глаза и фокусирую взгляд. - Fu-u-uck! - невольно срывается с губ. Осоловело хлопаю глазами, удивленно уставившись на трехэтажное белое здание с огромным садом, футбольным полем, теннисной и баскетбольной площадками. - Да, говнюк, тебе повезло - в Калифорнии к таким подонкам, как ты, относятся лояльно, - ухмыляется коп. М-да, если ЭТО - исправительный центр для несовершеннолетних преступников, даже представить сложно, какие тут тогда школы и больницы… Окидываю здание восхищенным взглядом. Определенно неплохое местечко. На крыше развевается флаг США. Помню, Майки однажды подарил мне на Днюху боксеры с изображением этого символа Америки. Мелкий сказал тогда: «Ну, судя по твоим суждениям, именно там Штатам самое место!». Я ржал и умилялся, что младшенький унаследовал мое чувство юмора. Сейчас, вспоминая об этом, чувствую, как губы трогает теплая улыбка. - Чего лыбишься, засранец?! Посмотрим, каким ты оттуда выйдешь! - «мусор» бесцеремонно вытаскивает меня из машины. Лишь ухмыляюсь. Бедолага, он не знает, что скорее рухнет это здание и все тут окочурятся, чем со мной хоть что-нибудь сделается. Уж я об этом позабочусь… Пока мы шли ко входу в эту - язык не поворачивается назвать так - колонию, я с интересом глазел по сторонам. Сейчас утро, часов девять-полдесятого. Парней, видимо, выпустили на улицу для разминки. Четверо играли в парный теннис, еще около десятка носились с мячом на баскетбольной площадке… Хилых, замученных, болезненно-дистрофичных я, как ни старался, среди заключенных не узрел. Да это не тюрьма, а санаторий какой-то! Только бассейна для полной идиллии не хватает. Единственное напоминание о колонии - огромный забор, обвитый колючей проволокой. И то он находится весьма далеко от сада и спортивных площадок. Странное место… Наконец мы оказались перед массивными дверьми. Пройдя через них, я опешил. С самого начала было ясно, что это - не самое мрачное место, но чтобы так… Шикарно отделанный холл с подвесным потолком ну никак не вязался с моим представлением о тюрьме. Холл плавно перетекал в длинный коридор. Преодолев его, копы втолкнули меня в какой-то кабинет, со словами: «Дальше сам!». Опешив от такой наглости, я уже собирался возмутиться, но, столкнувшись взглядом с миловидной молодой девушкой, закрыл рот. - Джерард Уэй? - поинтересовалась она. - Да, - я даже не удивился. - Вас ждут, - девушка кивнула на массивную дубовую дверь. Улыбнувшись, я двинулся в указанном направлении. Дверь вела в просторный светлый кабинет. Мебель из дорогого дерева, пафосные громадные люстры, диван, обитый натуральной кожей… Если мне сейчас скажут, что это - моя комната, я рухну. Ухмылка почти невольна. - Здравствуйте, молодой человек, - глубокий мужской голос отрывает меня от рассматривания окружающего шика. Вздрагиваю и поворачиваюсь к говорящему. Им оказывается красивый мужчина лет сорока пяти. Неприкрытая усмешка во взгляде и сила, волнами исходящая от него, сразу внушают уважение. Мы подружимся, дядя… - Здравствуйте, - прямо в глаза, уверенно и не отводя взгляда. Интонация голоса, взгляд, поведение - все это составляет первое впечатление. А первое впечатление - залог дальнейшего отношения к человеку. Доказано. - Я Брайан Сэйн, директор этого учебно-исправительного учреждения, - представляется, протягивая руку. Фигею, но вида не подаю, отвечая рукопожатием. - Присаживайся, - указывает на кресло подле своего стола. Повинуюсь. - Итак, Джерард, вчера нам прислали твое дело. Ты сам написал признание. Это было бы похвально, если не было бы так банально, - ухмыляется, глядя на меня. Молча вздергиваю бровь. - Но то, что ты сам сдался в руки полицейских, признавшись во всех своих проступках, - вот это действительно заслуживает уважения. Правда, мотивы данного поступка мне пока неясны, но, думаю, мы это исправим. Я не люблю лишнего словоблудия, так что давай ты сейчас сам задашь мне все интересующие вопросы, а затем тебя проводят в твою комнату, - Брайан складывает руки в замок, пристально глядя на меня. Он внушает доверие и уважение одновременно. Хотя не сомневаюсь, что этот красивый, уверенный и сильный мужчина может вызывать страх, вот только не у меня. - У вас тут все как-то слишком радужно. Не похоже на место содержания малолетних отморозков. Метод пряника? - чуть склоняю голову, отвечая пронзительным взглядом. - Метод кнута мы тоже используем, поверь. Вообще, это - экспериментальное учреждение. Тут практикуются иные способы воздействия, нежели сила, - ровный ответ. - В чем подвох? - Здесь нет личного пространства. Комнаты на четырех человек. Стены же абсолютно прозрачные. Все друг у друга на виду. Это сильно давит. Ты убедишься в этом. Остальные подвохи узнаешь позже. - Прелесть, - моя кривая усмешка. В самом деле, прозрачные стены - это уже слишком. - В душе у вас тоже перегородок нет? - Угадал, - Брайан улыбается, окидывая меня оценивающим взглядом. - М-да, а с виду это местечко казалось раем, - ухмыляюсь. - Я думаю, что все, находящиеся здесь, знают: ничему нельзя верить, - смешливый взгляд и едва заметная улыбка, скользнувшая на губах. - Не поспоришь, - пожимаю плечами. - Тут нет четкого разделения. Мелкие грабители и убийцы - все содержатся в одном помещении. Это школа. Уже понятно, что ни один взрослый не способен повлиять на подростка. А вот другие подростки - вполне. У нас тут волчья демократия. Вроде законы есть, но не пойман - не вор. Здесь все происходит за спинами охранников. А иногда охранники закрывают на что-то глаза. Это место, где люди пересматривают свои взгляды, меняют свои принципы. Мы выпускаем их, и дальнейший их выбор во многом определяется тем, что они познали здесь. Но самое главное: они свободны. Остальное - не наше дело. То, как они пойдут по жизни и попадут ли в тюрьму, на этот раз настоящую, - это сугубо их проблемы. - Многообещающе, - хмыкаю я. - Расписание стандартное: подъем в восемь, с восьми до десяти - завтрак и время для разминки. С десяти до часу - уроки. С часу до пяти - свободное время. С пяти - посещение психолога, провинившимся - исправительные работы. Отбой в одиннадцать. - Хорошо, - киваю. - Вопросы? - Всё. - Тогда можешь идти. Охранник проводит тебя. И если захочешь что-нибудь рассказать мне - приходи, - улыбка одними глазами. - Договорились, - с этими словами я выхожу из кабинета. Черт, если бы не дурацкие стеклянные стены, тут был бы рай! Еще и волчья демократия… Oh, yea-a-ah! Я вырос на ее принципах. Я вырос на улицах, для меня это привычно. Если бы только не эти чертовы стены… Вот это отсутствие личного пространства меня изведет. Хотя… Оно будет не только у меня. А это значит, что я с успехом смогу извести других. Злорадно ухмыляюсь, следуя за охранником. М-да, в этом месте моя самооценка явно вернется на прежние позиции…***
На деле все оказалось не так плохо, как я предполагал. Описать этот центр во всей его красе, наверное, не смогу даже я. Первый этаж был отведен под комнаты для персонала, столовой, каких-то каморок и спортивного зала - ну да, огромного стадиона снаружи и нескольких спортивных площадок ведь мало. А вот второй и третий этажи… Потолка, разделяющего их, попросту не было. Точнее, был, но полукруглый. Громадное пространство второго этажа было обставлено всевозможными диванами, креслами, каминами, торшерами и прочими предметами уюта. Это скромно называлось «местом отдыха». Да, малюсенькое такое местечко, ага. Единственное, что здесь не вписывалось в картину идеального курорта - учебные классы и кабинеты психологов и медработников. Третий этаж представлял собой нечто вроде громадной тарелки без днища. Камеры для «заключенных» - я честно не знаю, можно ли людей, обитающих здесь, назвать заключенными - были построены вдоль стен, по всему периметру здания. За ними - нечто наподобие узкого балкона. Пол, как вы уже, наверное, догадались, присутствовал лишь в той части, где были комнаты, остальное - громадный круг пустоты, через который отлично просматривался весь периметр «места для отдыха». В итоге я не знал, можно ли назвать это третьим этажом, или же правильнее будет сказать «опоясывающий балкон». В любом случае смотрелось сие шикарно. То, что стены были полностью прозрачными, - не совсем правда. Стеклянной от пола до потолка оказалась лишь внешняя стена, выходящая на балкончик. Остальное - стена со стороны улицы и стены, разделяющие комнаты, - было, слава сатане, вполне стандартным. Не выходя из комнаты невозможно было увидеть, чем занимаются соседи. Правда, это отлично просматривалось с балкона, но это уже нюансы. Ночью тут вообще будет тьма хоть глаз выколи. Этот факт меня изрядно успокаивал. Столовая по размерам смахивала на стадион. Множество столиков и что-то наподобие барной стойки. Однако я был уверен, что на ресторанное питание тут можно не рассчитывать. Хотя… Охранник провел меня по всему центру, показывая, что и где. Если столовая была размером с футбольный стадион, то спортивный зал смахивал на стадион для гонок «Формулы 1». М-да, а я раньше не верил, что Лос-Анджелес - пафосное место… Единственное, что меня реально напрягло, - душевая. Большое кафельное от пола до потолка помещение с множеством душей. Никаких перегородок, никаких кабинок. Для полноты картины, мигом вспыхнувшей в моем извращенном воображении - а именно, что это - не что иное как громадная сцена для стриптиза, - не хватало, пожалуй, только шестов и музыкального сопровождения. Ладно, переживу. Перед копами голышом по камере дефилировал, а уж это-то точно вынесу. Меня убивал не факт выставления своего распрекрасного тела на обозрение - уж чем-чем, а своим телом я гордился, - а то, что здесь и впрямь совсем не было личного пространства. Интересно, туалеты тут такие же? Что-то подсказывает, что да... - Вот твоя комната. Кроме этого, у тебя больше нет вещей? - охранник остановился перед одной «камерой» и кивнул на мой рюкзак. Странно, что я его не посеял. Это - те вещи, что я быстро напихал в сумку еще в Родео. После аварии, как ни странно, он остался цел и невредим. А вот каким макаром Би Джей вытаскивал его вместе со мной из горящей машины, я не представляю. Я и не замечал раньше этой сумки, болтающейся за плечами. В любом случае мне изрядно повезло. Несмотря на не самое радужное детство, я просто донельзя брезглив, и даже мысль о том, что с собой нет сменного белья, вызывает у меня искреннее отвращение. - Да, - киваю. - Хорошо. Тогда бывай, - хлопает меня по плечу и разворачивается, чтобы уйти, но замирает в последний момент. - Парень, совет на будущее: тут лучше сразу обзавестись «крышей». Как минимум - поддержкой. - Я учту, спасибо, - ухмыляюсь, про себя думая, что «крышей» надо будет обзаводиться тем, кто осмелится перейти мне дорогу. Тут же ловлю себя на мысли, что моя безмерная наглость и самоуверенность возвращаются с невероятной быстротой. Что ж, это - именно то, что я здесь искал. Видимо, сама атмосфера и ожидание четырех месяцев одиночества в компании незнакомых людей так действуют. Что-то вроде защитной реакции. М-да, первый день начался определенно неплохо. Берусь за пластиковую ручку и отодвигаю дверь в комнату. Открывается с мягким скрипом. Принцип шкафа-купе. Бли-и-ин, все-таки американцы - ненормальный народ. Если несовершеннолетних преступников содержат в такой роскоши, то разбой явно увеличится втрое. Заманчивая перспективка - оказаться тут. Хотя я еще незнаком с их нравами. Но сомневаюсь, что увижу тут что-то принципиально новое. Камера… М-да, после окружающего шика я ожидал чего-то большего, чем серая комната площадью двадцать квадратных метров с четырьмя кроватями - спасибо, хоть не нарами - и маленьким окошком наружу. Ладно, мне грех жаловаться. Хорошо, что меня засунули в это так называемое «экспериментальное учреждение». Страшно представить, каким мог оказаться обычный центр для малолетних отщепенцев. На ближней кровати развалился высокий тощий парень. Подняв глаза на меня, он удивленно вздергивает бровь: - Новенький? Молча киваю. Можно было съязвить, конечно, но пререкаться с самого начала как-то не хочется. - Я Майк, - кидает равнодушно, вновь утыкаясь взглядом в какую-то книжонку. Имя полосует подобно лезвию. Перед глазами тут же мелькает лицо брата. Черт. - Джерард, - не выказав абсолютно никаких эмоций, отвечаю хладнокровно. - Угу. Твоя кровать крайняя, - даже не поднимая взгляд. Подхожу к своему «ложу» и скидываю рюкзак. С соседом мне явно повезло. Апатичный, неприставучий ровесник - именно то, что мне нужно. Не успеваю толком обрадоваться, как дверь распахивается и влетают еще два парня. - Ты достал меня, Фрэнк!!! Еще раз повторяю: мне класть три кучи, как там лабает гитарист «Металлики» и у вокалиста какой гребаной группы такое же имя, как у меня! МНЕ ПЛЕ-ВАТЬ!!! - вопли одного. М-да, рановато я понадеялся на хорошее соседство. Со вздохом поднимаю голову, пристально оглядывая вновь прибывших. Тот, что сейчас истошно орал, очень напомнил мне того копа, который подъебывал меня всю дорогу. Низенький, толстенький, зато гонору на пятерых. Я знаю такой типаж людей. Они мне противны. Как и все, в принципе. Но они - наиболее. Второй… Господи… Помнится, я когда-то назвал Би Джея попугаем. Нет, Би - просто серое, блеклое пятно на фоне этого худого, забитого татухами, как картинная галерея, разукрашенного и с пирсингом во всех возможных местах парня. С интересом оглядываю его. На вид мой ровесник, может, чуть младше. Челка на пол лица, маленькие колечки в губе и носу, подведенные глаза, облупившиеся накрашенные черные ногти… Футболка с логотипом «AC/DC» и светлые обтягивающие джинсы. М-да, даже я бы не рискнул ходить тут в таком виде. Наверняка таких, как он, мальчики здесь ОЧЕНЬ любят. Ухмыляюсь злобным мыслям, отрывая взгляд от пацана-рокера, который тем временем вещает. - Ты зануда, Декс! Ну как можно так жить? Так и со скуки сдохнуть недолго! - Иди на хер! - отмахивается тот и неожиданно переводит взгляд на меня. - Опа! У нас прибавление? - Это Джерард, - абсолютно апатичным тоном представляет меня Майк. Такое ощущение, что парень на грани смерти. В голосе напрочь отсутствуют какие-либо эмоции. Пока Декс изучает меня пристальным взглядом, второй, которого вроде зовут Фрэнк, вновь начинает свой мозговыносящий речитатив: - Ага! Хоть ты скажи, этот ботан похож на Декстера из «Offspring»? - устремляет на меня заинтересованный взгляд. Оригинальное приветствие, ничего не скажешь. Если мальчишка будет так тараторить целыми днями, я его придушу, клянусь. - Нет, - отвечаю честно. Как бы по барабану мне ни был Декстер из «Offspring», на фоне своей тезки он просто Аполлон. - Вот! Все? На этом ты оставишь меня в покое?! - шипит Декс. - Так нечестно! - паренек обиженно смотрит на меня, но уже через секунду расплывается в широкой улыбке. - Я Фрэнк. - Я уже понял, - не хочется грубить, но за эту недолгую минуту парень умудрился меня конкретно достать. Игнорирует грубость и вновь начинает радостную болтовню: - А знаешь, на кого похож ты..? Господи, за что?! А я наивно полагал, что эти четыре месяца пройдут гладко… М-да, самооценка у меня тут восстановится, а вот нервная система явно пострадает…***
Неделя прошла практически незаметно. За эти сто шестьдесят восемь часов я предельно ясно понял здешнюю ситуацию. В центре и впрямь царили звериные нравы. Я не раз видел, как парни избивали друг друга до потери сознания. Постоянный мат, склоки, разборки - неотъемлемая составляющая атмосферы. Все разбиты на группировки, и каждой не терпится обойти другую. Методы - поистине волчьи. Но была и светлая сторона. В целом тут было вполне неплохо. Иллюзия свободы, контрастирующая с постоянным довлеющим вниманием со стороны остальных парней и педагогов. Это напрягало, да, но эта маска свободы была выполнена столь искусно, что почти не ощущалось горького привкуса лжи. Я хорошо разбираюсь в людях. Помнится, все семнадцать лет жизни я изучал их словно букашек под микроскопом. Поэтому мне не составило труда сразу определить, кто есть кто, и, исходя из этого, составить правильную линию поведения. Я просто отстранился ото всех. Не принимал участия в разборках, с холодной вежливостью отшивал любого, пытающегося пойти на контакт. Я замкнулся в себе, в своем маленьком мире. Я создал его для себя сам. Мне нужно было именно это - одиночество, пусть даже среди множества людей. Мне нужно было время для себя. Для своих мыслей. Мне просто надо было подумать и разобраться во всем. Я нашел это здесь. Словно невидимой стеной отгородился от всех окружающих. Таких тут называли ботаниками или изгнанниками. Мне было плевать. Хотя меня вообще воспринимали как пришельца. Наверное, сказывалась снисходительная усмешка и сталь в глазах. В любом случае меня не трогали, а это - все, что мне было нужно. Уроки проходили словно во сне. Я отключался под мерное посапывание Фрэнка рядом. Изредка, когда учителя задавали вопросы, я выныривал из сонной неги и выдавал что-то из тех обрывков знаний, что получил в средней школе. Этого оказывалось достаточно. Учителя, очевидно, считали меня скромным и застенчивым парнем и не трогали лишний раз. Наивные. Единственный аспект, который меня поначалу напрягал, - психологи. По полчаса в день приходилось отсиживать в долбаном кабинете, выслушивая какие-то дурацкие вопросы и чувствуя себя подопытным кроликом - такими сканирующими взглядами они буравили. Молчание тут не проходило - сразу назначались исправительные работы. Но и на них я быстро нашел управу. Я предоставил им другую крайность - полную откровенность. Скажем, на вопрос: «Что тебя раздражает в близких людях?», я с абсолютным спокойствием выдал: «Меня невероятно бесит, когда мой парень вначале заведет по самое «не могу», а потом не даст». Лицо тетки-психолога в тот момент надо было лицезреть воочию. Даже наслышавшись и навидавшись тут многого, с таким она еще явно не сталкивалась. С тех пор она предпочитает задавать мне сугубо нейтральные или шаблонные вопросы, типа раскаиваюсь ли я, изменил ли этот центр что-нибудь в моем характере. Второй раздражающей деталью были соседи. Чтобы понять их характеры «от» и «до», мне хватило пары часов. Майк - не такой амебоидный, как показался вначале. Спокойный, хладнокровный, рассудительный и вежливый. Он выслушивал всю чушь, которую нес Фрэнк, с таким понимающим и заинтересованным лицом, что я искренне восхищался. Фрэнк… Как выяснилось, ему всего пятнадцать. Сидит тут за угон тачек. Он - сгусток энергии, само ее воплощение. Веселье так и бьет ключом. Его еще не поломала жизнь, это видно. Он по-детски наивен, где-то - откровенно нахален, но парень хороший. Неуемно болтливый и темпераментный. Долго докапывал меня вопросом, почему я тут. Я лишь закатывал глаза и мысленно считал до десяти. Откровенничать ни с кем из присутствующих я не собираюсь. Декстер… Вот этот парень реально раздражал меня. Он напрягал, вызывал неприятие. Он был молчалив, но постоянно сканировал взглядом своих маленьких свинячьих буравчиков. Его шутки всегда были злобными, а усмешка… Меня аж корежило. Я понимаю, такой малый, как Фрэнк, кого угодно из себя выведет, но я никогда не позволял себе грубить ему. Осадить - да, но ломать пацана, который младше и еще совсем не познал жизни, - это даже для меня гадко. А вот Декс этим не гнушался. В конце концов мне это надоело. Стоило ему докопаться до Фрэнка - и я с готовностью отвечал ему вроде шуткой, но с львиной дозой яда. От этого, правда, пятнадцатилетнее радостное чудовище стало доставать меня в два раза сильнее, очевидно, почувствовав слабую симпатию с моей стороны, но я готов был потерпеть. С ним можно было неплохо пошутить или просто поболтать о чем-нибудь. Благо, я хорошо разбираюсь в рок-музыке, иначе ежедневных лекций-просвящений на эту тему было бы не избежать. Декстер… Он бесил меня. Я не чувствовал угрозы с его стороны, нет, но этот тип явно был сам себе на уме. Такой человек посмотрит, ухмыльнется, а потом воткнет нож в спину. Он не такой, как я. Я опускал людей, да, но открыто, в лицо. Я презирал их, и они это видели. Этот же предпочитал действовать исподтишка. И интуиция подсказывала мне, что с этим парнем у нас будут проблемы… Я днями-ночами торчал на спортивных площадках. Кормили тут неплохо, но я не привык к столовой пище, поэтому ел мало. Чтобы не стать анорексичным дистрофиком, я набирал мышечную массу. И, черт подери, я был собой доволен. Мой и без того красивый торс, приобретя четкие кубики пресса, стал просто идеальным. Да, я влюбился в себя с новой силой, и это не могло не радовать. Но была вещь, которая убивала меня больше, чем доставучие соседи, психологи и учителя, вместе взятые и помноженные на десять. Я даже сам себе не мог признаться, что изматывающие физические нагрузки помогают отвлечься от тяжелых мыслей и боли, усиливающейся с каждым днем… Меня разъедало. Я почти избавился от ноющего чувства вины, убедив себя в том, что обстоятельства оказались сильнее меня. Но переживания, пришедшие на смену стыду, были не лучше. Страх за брата и дикая тоска по возлюбленному. Я старался особо не копаться в себе, как хотел по приезду сюда. Иначе я бы нашел еще кучу мерзких фактов в своей биографии, за которые мне, опять же, стало бы стыдно. Но даже без этого на душе кошки скребут… С одной стороны, тут комфортно. Но с другой… Меня раздражает все вокруг. И причин тому несколько. По приезду сюда я думал, что четыре месяца взаперти переживу без труда. Ан нет. Я дико тоскую по свободе. По гонкам, по адреналину… По собственной жизни, по ночному расписанию… Но с этим еще кое-как можно свыкнуться. Гораздо глубже ранит невозможность видеть брата и Би Джея. Я скучаю по ним. Так дико скучаю, что самому становится страшно. Это чувство… С каждым днем оно крепнет, усиливается и причиняет все больше боли. Я даже не могу назвать это болью. Скорее какая-то иступленная тоска, пробирающая до глубины души. Такая ноющая и постоянная… Ну и вконец меня добивает сильный недотрах. Только в этом центре я осознал, что, оказывается, являюсь озабоченным придурком, помешанным на сексе. С тринадцати лет я вел постоянную половую жизнь. Благо, природа внешностью не обделила, так что я никогда не страдал от недостатка внимания. И пользовался этим по максимуму. Когда познакомился с Би Джеем и на других даже смотреть расхотелось - запирался в ванной по несколько раз на дню, чтобы избавиться от напряжения. Тут же, когда ты даже душ принимаешь в окружении нескольких десятков парней, ни о каком самоудовлетворении речи не идет. При этом у меня даже мысли не возникает, чтобы соблазнить кого-нибудь в центре. Они все мне противны. За очень редкими исключениями. Но эти «исключения» в виде утрированно-спокойного Майка и сумасшедшего Фрэнка рассматривать в роли сексуальных партнеров не приходится. Да и, что уж там, мне по-прежнему не хочется смотреть ни на кого, кроме того, кому принадлежит мое сердце. А все эти мысли - опять же, негативный результат недотраха. В общем, все было бы просто идеально, попади я сюда полгода назад. Мне бы тут было вполне неплохо. Но сейчас… Сейчас я схожу с ума от безысходности, и это постепенно убивает меня…