Сердце графа.

Сквозь толстые занавески в комнату смог пробраться один лучик солнца. Он пробежал по разложенным на полу подушкам, освещая путь новому дню, который несмело заглянул в эти покои, где, казалось, даже время не имело власти. День или ночь – все равно. Эта территория принадлежит графу. Потаенная комната, куда входить мог только он, где пахло Востоком, где тишина казалась пением лютни. Граф Монте-Кристо не спал. При первых лучах солнца он приподнялся на локтях и осторожно, чтобы ненароком не разбудить, откинул со спящего женского лица черные пряди волос. Длинные густые ресницы вздрогнули, словно крылья бабочки, и рука мужчины замерла. Раздался тихий сладостный вздох, который эхом отозвался в груди графа, и девушка открыла глаза. Как только взгляды их пересеклись, ее губы осветила нежная улыбка. Граф ответил тем же. Он нагнулся к ее лицу и коснулся губами ее лба, но на этот раз в этот поцелуй он постарался вложить не отцовскую любовь – более сильную, глубокую. - Ты видела хороший сон, Гайде? – тихо спросил он, перебирая ее черные волосы. - Вы знаете, что в моих снах, как и в моей жизни, лишь Вы одни, - мягко пропела она своим голоском, но в чистых глазах девушки проскользнула тревога и тень страха, что не могло укрыться от графа. - Что такое, ангел мой? – спросил он, касаясь пальцами ее щеки. – Ты обеспокоена. Гайде тяжело вздохнула. - Расскажи мне, что тебе снилось, - догадываясь, что причина грусти может быть во сне девушки, попросил Монте-Кристо. - Я так переживала за вас вчера, что даже когда вы пришли ко мне целые и невредимые, я не смогла избавиться от дурного предчувствия. Видно, это наложило отпечаток на мой сон. Граф тихо вздохнул. Еще вчера он помышлял о смерти. Но разве может он оставить ее? Он снова нагнулся и на этот раз коснулся губами бледной щеки девушки. - Тебе не о чем беспокоиться, милая Гайде, - прошептал он, улыбаясь той нежной улыбкой, которой не удостаивал ни одного человека на земле. – Осталось совсем чуть-чуть, и мне уже не угрожает смерть. При последнем слове Гайде вздрогнула. Она прижалась губами к руке графа и закрыла глаза, зная, что через несколько минут, когда самые темные уголки ее комнаты осветятся, он снова уйдет. Сердце графа учащенно забилось, разбрасывая лучи тепла по всему телу. - Хочешь, - шепнул он, - хочешь, я останусь с тобой до обеда? Гайде широко раскрыла глаза. Граф на мгновение задумался. До обеда он ничего не планировал и никуда не собирался. - Да, - кивнул он сам себе; глаза его заблестели, защипали от разрастающегося чувства в груди; дыхание участилось, подгоняемое ударами сердца, - хочешь? Гайде тихо вскрикнула и улыбнулась. Она привстала на локтях, в то время как граф уже сел. Мужчина осторожно подтянул ее к себе, и Гайде тут же прильнула к обнаженной груди. - Ваше сердце… - пролепетала девушка. «У меня есть сердце, и оно хочет любить!» Граф уткнулся в черные длинные волосы девушки, вдыхая сладостный аромат ее родины, и крепко прижал ее к себе. Гайде поцеловала его в макушку и, закрыв глаза, отдалась новым волнующим ее грудь ощущениям. Еще никогда граф не обнимал ее так требовательно и в то же время нежно. И Гайде, зная необыкновенную натуру графа, лишь с улыбкой на устах гладила его по голове, шепча слова любви и преданности на своем родном языке. А граф вслушивался в каждый звук ее голоса, ее вздоха, который заставлял его дрожать от странного чувства, полностью завладевшего им, которое раньше он не испытывал. А еще он вслушивался в свое имя. Имя, от которого, будь произнесено оно кем-то другим, он отшатнулся бы. Но уста Гайде придавали ему больший смысл, потому что она произносила его с чистой и искренней любовью. И ради этого стоило жить.