Эдвард, начитавшись отцовских книг, перестал надеяться даже на мимолётную встречу с гомункулом, но сейчас, идя рядом с Гридом, мальчик не знал, что ему следует делать. Ведь существование этого искусственного человека просто невозможно! Ведь ещё никому не удавалось осуществить подобное!
Или всё же нашёлся один такой умелец?
Эдвард, до сих пор сомневаясь в словах гомункула, смотрел то на него самого, то на его спутников, пытаясь понять, они такие же, как Жадность, или же нет. Мальчик хотел хоть как-то просчитать возможность создания искусственного человека и понять, насколько эти трое опасны для Триши, Альфонса и самого Эдварда.
Но как бы мальчик не старался это определить, у него ничегошеньки не получалось. Ни Мартель, ни Дольчетто не были внешне похожи на гомункулов. Люди, как люди. Ничего необычного. Единственным, кто хоть как-то выделялся, был Жадность. И то, только своим поведением.
И это вводило Эдварда в ступор, заставляя его задаваться ещё большим количеством вопросов, при этом не помогая ему найти хотя бы на один из них ответ. Посему мальчик молча шёл за матерью, при этом не отводя пристального взгляда с Грида и его людей.
Сейчас он не мог им доверять. Ни один идиот не станет слепо верить тем, кого увидел впервые в жизни, пускай Жадность и сообщил, что он был знаком с Хоэнхаймом. К сожалению, сейчас ни Эдвард, ни Патрисия не могли это проверить, и поэтому им приходилось верить гомункулу на слово.
Но даже маленький Эдвард понимал, что воспринимать слова Грида, как истину в последней инстанции, сейчас нельзя. Ведь ни ему, ни его матери не известно, какие цели преследует Жадность со своими людьми. Да и учитывая характер гомункула, который он уже успел немного проявить, можно с лёгкостью предположить, что ему не составит труда соврать.
И именно поэтому Эдварду совсем не хотелось приглашать Грида, Мартель и Дольчетто в свой дом. Он не знал, что эти трое могут сделать, посему мальчик рассматривал их, как возможную опасность для себя самого, брата и матери.
Но в то же время желание побольше узнать об отце и всём том, что сейчас творится в Аместрисе, не давало алхимику сразу прогнать незваных гостей. Ведь вдруг они смогут рассказать что-нибудь стоящее?
Да и учитывая то, что Патрисия, кажется, понимала, о чём в самом начале говорил Жадность, Эдвард решил немного подождать и выслушать гомункула. А вдруг он действительно скажет что-нибудь стоящее?
В таком случае Грида и правда можно немного только потерпеть, но всё равно рядом с ним нужно быть начеку, а то неизвестно, что он может выкинуть. Да и мужчина не вызывал у мальчика особого доверия.
И поэтому, когда они все пришли к Эдварду домой, мальчик нахмурился ещё сильнее. Он прекрасно понимал, что здесь, в отличии от улицы, не будет даже случайных свидетелей. Здесь Жадности и его людям будет намного проще избавиться от Патрисии и её сыновей, и никто не сможет им в этом помешать.
К сожалению, Эдвард не знал, насколько могут быть сильны гомункулы, посему ему нужно было готовиться к худшему.
Когда же за гостями закрылась входная дверь, Эдвард не мог отвести от Грида, который с интересом рассматривал прихожую, пристального взгляда. Мартель и Дольчетто вели себя немного сдержаннее и не так открыто изучали дом Патрисии.
И такое поведение гостей не очень нравилось мальчику. Они же хотя бы из приличия могли бы вести себя поскромнее.
— Может, вы хотите что-нибудь спросить? — Триша старалась держать себя в руках, не смотря на всё своё волнение.
Жадность, немного взяв свой интерес под контроль, перевёл относительно спокойный взгляд на женщину, после чего зачем-то слегка усмехнулся, выдерживая небольшую паузу.
— Может, сперва будете спрашивать вы? — наконец, предложил гомункул.
Эдвард никак не мог понять, на что намекал Грид. Ведь ему предложили задать парочку вопросов, а он так себя ведёт. Неужели для него это в порядке вещей? Или он столько всего знает, что ему не нужно задавать хотя бы одного единственного вопроса? Или же Жадности есть, что сказать, и он считает, что это сейчас важнее за любые вопросы?
— Вы правы, — наконец, согласилась Триша. — Может, пройдём на кухню? Я заварю чаю.
— Идёт, — гомункул утвердительно кивнул.
Кинув мимолётный косой взгляд на молчавших Мартель и Дольчетто, которые полностью отдались во власть своего босса, Эдвард посмотрел на мать и легонько дёрнул за рукав её платья, тем самым привлекая к себе внимание женщины.
— Мам, а ты дашь мне пирога? — поинтересовался мальчишка.
Раз разговора с Гридом и его людьми не избежать, то Эдвард должен сделать всё возможное, чтобы он был как можно более комфортным. А в том, что Патрисия возьмёт его с собой, юный алхимик был уверен.
Но вместо этого женщина убрала руку сына и немного оттолкнула его в сторону, от чего мальчик сильно удивился и непонимающе посмотрел на мать. Чего-чего, а таких действий от Триши он никак не ожидал.
— Эд, иди к Алу, — буквально приказала женщина.
И пусть мать пыталась держать себя в руках и старалась говорить так же, как и раньше, но у неё это плохо получалось. Всё же она ещё не научилась искусно играть и притворяться, чтобы скрыть своё волнение от сына.
— Но, мам! .. — уже был готов заныть мальчик.
Он не хотел сейчас быть рядом с Альфонсом. Ему же, чёрт возьми, хотелось послушать, что же скажет Жадность. А вдруг это действительно важно?
— Эд! — Триша не дала сыну договорить. — Пожалуйста, побудь немного с братом.
Насупившись, алхимик утвердительно кивнул, не в силах отказать матери. Он, конечно же, очень желал узнать, что же собирается рассказать Жадность, но и спорить с женщиной ему не хотелось. Уж лучше он пока посидит немного с братом, а потом уже всё узнает у матери. Она же не станет молчать, правда?
И сейчас, поднимаясь на второй этаж, Эдвард пытался хоть как-то определить цели Грида. Из-за нехватки информации это было практически невозможным.
Да, гомункул сказал о том, что он был знаком с Хоэнхаймом. Да, искусственный человек сообщил о том, что Мудрец с Запада ему помог когда-то. Но вот только что конкретно между ними было? Что толкнуло последнего жителя Ксеркса связаться с Жадностью и что они вместе задумали? Почему Хоэнхайм отправил сюда именно Грида, а не кого-то ещё? Неужели у него настолько мало знакомых?
И всё это казалось Эдварду невероятно странным. Почему же отец не рассказал ему о гомункуле и о их связи до того, как он отправился в своё путешествие? Да, мальчик что-то помнил о гомункулах из своего сна, но вот что именно…
Это он никак не мог выудить из своей головы. За эти три долбанных года некоторые детали из сна стали забываться.
А для того, чтобы сделать правильный выбор, Эдварду просто необходимо с кем-нибудь посоветоваться. Учитывая то, что мать сейчас занята, остаётся только один человек, который может хоть как-то ему помочь, — Альфонс. Брат сейчас как раз должен быть свободен, а следовательно, Эдвард вполне может обратиться к нему за помощью.
Быстро забежав в отцовский кабинет, в котором с самого утра пропадал Альфонс, алхимик сразу же закрыл за собой дверь, чтобы Мартель и Дольчетто, которые вполне могли отделиться от Жадости, не смогли так просто подслушать их разговор. Нужно создать им как можно больше препятствий, чтобы эти люди не узнали всё раньше времени.
Альфонс, оторвавшись от какой-то книги, удивлённо посмотрел на брата. Эдвард совсем не обратил на это внимания, не желая отвлекаться на подобное, чтобы не забыть важных деталей. Да и он на периферии сознания понимал, что его поведение со стороны действительно выглядит немного странно.
— Что-то случилось? — поинтересовался Элрик-младший.
— Ал, ты не поверишь! — воскликнул Эдвард. — Я только что видел гомункула!
— Но их же не существует!
Алхимик, остановившись рядом с братом, быстро восстановил немного сбившееся дыхание и утвердительно кивнул. До этого дня он тоже так думал, только вот появление Грида всё изменило. Но даже сейчас Эдвард до конца не верил, что он настоящий гомункул. Если бы у мальчика было больше доказательств, чем слова мужчины…
— Он сейчас внизу, с мамой, — сообщил не-Стальной. — Он сказал, что Хоэнхайм ему когда-то помог.
Отложив книгу в сторону, даже не подумав о том, чтобы хоть как-то отметить ту страницу, на которой он остановился, Альфонс быстро поднялся на ноги и с нескрываемым интересом посмотрел на старшего брата.
— Я хочу посмотреть на него! — с задором в голосе сообщил Элрик-младший.
— Пока нельзя, — отрицательно покачал головой алхимик. — Меня мама отправила к тебе, чтобы поговорить с гомункулом и его сопровождающими.
Опустив в миг потускневший взгляд, Альфонс насупился. Эдвард сейчас прекрасно понимал брата. Он сам очень хотел расспросить Жадность о том, как можно создать гомункула, кто это сделал и зачем. Расспросить, чем искусственные люди отличаются от «естественных». Ведь до сегодняшнего дня мальчик не видел ничего подобного.
— А как он хотя бы выглядит? — поинтересовался Альфонс.
Сейчас не-Стальной мог понять такой сильный интерес своего брата. Если бы он оказался на его месте, то поступил бы точно так же. Да и вообще, так бы сделал абсолютно каждый человек, ведь такое слишком… Нереально.
— Да как обычный человек, — пожал плечами Эдвард. — Честно, я до сих пор не особо верю в то, что он гомункул. Уж слишком он… Обычный.
— А сможешь рассказать о нём побольше? И о тех, кто с ним пришёл?
— Конечно! Но когда они закончат говорить с мамой, тебе будет лучше самому увидеть этого гомункула… И нужно будет попросить его как-нибудь это доказать, — Эдвард сложил руки на груди. — А то верить ему на слово глупо.
Несмотря на то, что Жадность сказал о том, что он знаком с Хоэнхаймом, и что Патрисия его узнала, не являлось причиной для того, чтобы Эдвард слепо верил этому гомункулу. Уж слишком ненадёжным показался мальчику этот искусственный человек, поэтому его нужно проверить. И не только его, но и Дольчетто с Мартель.
***
— Теперь мы можем поговорить без лишних ушей, — довольно ухмыльнулся Грид, сев за стол.
Он по привычке, выработанной долгими годами жизни среди людей, не обращал внимания на недовольный вид Триши. На него смотрела не только она, но и многие другие, поэтому он уже давно не придавал этому значения. Ведь какой человек считает, сколько раз он моргнул или сколько вдохов сделал? Это слишком естественно, чтобы обращать на это слишком много внимания.
— Что именно вам сказал мой муж? — Триша сложила руки на груди.
Жадность прекрасно понимал, что так женщина подсознательно пытается отгородиться от него, и поэтому не собирался её обвинять. Любой человек хочет быть в безопасности, и во время не самых приятных разговоров они пытаются сделать это как можно более возможным. Да и учитывая то, что сам гомункул сейчас может быть источником опасности для своей собеседницы, её поведение вполне ожидаемо.
— Если коротко, то он думает, что Прайд в любой момент может избавиться от тебя и твоих дармоедов, — немного недовольно сообщил Грид. — А ещё он хочет, чтобы ты была поаккуратнее. И один совет лично от меня: если увидишь движущуюся тень, то даже не думай бежать. Не поможет.
— И почему же? — недоверчиво хмыкнула Патрисия.
— Он сам так несколько раз подох, — отозвался Дольчетто.
Жадность в подтверждение слов своего спутника утвердительно кивнул, при этом увидев удивлённый взгляд хозяйки дома. Но ни он, ни его товарищи не стали ничего объяснять. Они своё дело сделали. Триша о всём знает, а остальное — не их дело.
Хотя… Хоэнхайм ведь попросил сделать их ещё кое-что…
— Вот как… — немного нахмурилась женщина. — Спасибо, Грид.
Сейчас гомункул был отчасти рад, что его собеседница так быстро ему поверила. А то обычный человек ведь не поверит даже в существование гомункулов, что же говорить об остальном? Хотя ведь Триша не один год прожила с Хоэнхаймом, а с ним поверишь даже в самое невероятное и с первого взгляда невозможное.
— Кстати, Патрисия, — Жадность лениво потянулся. — Не будешь против, если я с Мартель и Дольчетто переночую у тебя?
Гомункул сразу на это рассчитывал, но решил всё равно спросить у женщины разрешения. Ради приличия. Да и портить отношения с Хоэнхаймом ему не хотелось. Грид собирался ещё использовать своего сообщника, а если повезёт, то и с его семьёй. Он всегда желал получить больше, чем у него было.
— Конечно, — согласилась Триша. — Но надеюсь, ты понимаешь, что здесь хозяин не ты?
Жадность устало закатил глаза, Дольчетто что-то прорычал себе под нос, а Мартель осталась единственной, кто внешне никак на это не отреагировала. Гомункулу не очень нравилось, что эта маленькая девка относится к нему, как к идиоту. Он же лет на сто семьдесят пять старше её!
— Да понимаю, понимаю, — отмахнулся Грид. — Не дебил ведь.
— Вот и отлично, — с облегчением ответила Триша.
После этого женщина поспешила покинуть кухню, а ни Жадность, ни Мартель, ни Дольчетто не стали её останавливать. Каждый из них прекрасно понимал, что Патрисия узнала слишком много, как для человека.
Ладно ещё гомункул или химера… Они покрепче будут, чем обычный человек. Уж слишком они много пережили, чтобы быть слабыми. Для них это сейчас просто непозволительно!
***
Во время ужина, на котором, как и предполагал Эдвард, присутствовали Дольчетто, Мартель и их начальник, единственной, кто не бросал на гостей косых и оценивающих взглядов, была Триша. Да и то, только из-за того, что она неплохо держала себя в руках, а вот её сыновья — совсем другое дело. Они же до сегодняшнего дня ни разу не видели гомункулов в живую, вот и не могли удержаться.
А когда Патрисия повела химер в одну из немногих свободных комнат, Эдвард быстро договорился с Альфонсом, чтобы тот ненадолго оставил его с Жадностью наедине, после чего ближе подошёл к мужчине.
— Можно вас о кое-чём попросить? — обратился к гомункулу мальчик.
Эдвард не знал, согласится ли Грид ему помочь, но всё равно решил попытаться. У алхимика может и не быть другого шанса спасти свою мать, посему он должен откинуть все свои страхи и сомнения. Да и, в конце концов, гомункул ведь может согласиться…
— О чём? — без всякого интереса спросил мужчина.
Услышав этот ответ, мальчик про себя обрадовался. Если Жадность относится к его просьбе с нейтралитетом, то это уже победа! Это значит, что у Эдварда есть все шансы убедить своего гостя помочь ему.
— Вы же знаете, как пользоваться философским камнем?
— Допустим, — скептически хмыкнул Грид. — А ты чего этим интересуешься? Неужели смог раздобыть его? — гомункул хохотнул.
Рассматривая своего собеседника, Эдвард насупился. Всё-таки Жадность не слишком-то располагал к себе, вот поэтому мальчик и не мог рядом с ним расслабиться. И если бы не необходимость спасти Патрисию, то юный алхимик бы не стал связываться с этим искусственным человеком, а позволил ему спокойно уйти.
Но сейчас Эдвард хватался за любую возможность спасти дорогого ему человека, даже если ему придётся из-за этого переступить через себя. И плевать, с кем ему придётся работать: с армией, гомункулами или самим Дьяволом.
Мальчик прекрасно понимает, что сейчас у него есть
реальная возможность изменить свою судьбу. Он ведь сейчас действительно может сделать так, чтобы его сон никогда не сбылся. И плевать, что Ишвар уже вспыхнул ярким огнём. Главное, что другие люди смогут выжить.
А что может быть лучше этого?
